Бафомет хранит секрет

Марина в сопровождении потусторонне-мрачной фигуры очень быстро исчезла в тени местных коридоров. Был ли это наш прежний сопровождающий или кто-то совершенно иной, сказать оказалось сложно. Наверное, следовало провести в главном штабе не один день, чтобы научиться различать высокие тощие фигуры в тёмных балахонах, лица которых за накидками даже не разглядишь. Формулировка, в которой Осколковой так изящно предложили проследовать в катакомбы, тревожила, да и ушла она, не оглядываясь, но никто их экзорцистов своих опасений не озвучил. Может, это потому, что они и сами смутно представляли, что её ждёт, или потому что так давила здешняя атмосфера, в которой жутко было не то, что устраивать бунд, а даже просто дышать. Прямиком из фильма ужасов, где все в конце помирают. – Неужели слишком сложно было вести себя по нормальному? – на меня тотчас наехал босс. – Разве твоей пустой голове не очевидно, что такой враг, как глава Капеллы тебе в твоём положении не нужен? Он старался не повышать голос, но от негодования шипел так, что выходило весьма зловеще. – Тимофей Вячеславович, не шутите так, – печально вздохнула я. – Как будто у меня был выбор. Сами же всё понимаете. – Ладно, – он то ли остыл, то ли просто сдался уже, но в голосе проступили какие-то странные, отеческие что ли, нотки. – Будем надеяться, что она проявит иногда просыпающееся великодушие и сохранит тебе жизнь в конце всего этого мероприятия. От того, что не меня одну терзают сомнения на этот счёт, стало даже как-то смешно. Все пятеро из Капеллы разошлись довольно быстро, перебрасываясь между собой каким-то шуточками и улюлюкая. Семён не смотрел на меня больше, не оборачивался, но держался как-то хмуро и чуть поодаль от остальных. Коридор вскоре опустел. За закрытыми дверями обеденного зала остались только Львовна и Майоров. Как неожиданно у них возникли общие темы для приватного обсуждения. – Проводить вас к выходу? – очередной местный служитель вынырнул из тени так плавно, как будто он и жил в ней. Какие тут всё-таки вежливые и вместе с тем невозможно жирные намёки на желаемое поведение. Интересно, по какой методике тренируются здешние пассивно-агрессивные учтивые евнухи? – Спасибо, мы дорогу помним, – в тон ему ответила Юля, в совершенстве подхватывая манеру речи. – Я хочу ещё парой слов перекинуться с братом, если вы не против. – Что это они, к слову, там зависли? Душевно перетирают свои грязные экзорцистские дела? Я даже ревную. Тимофей взглянул на меня так, что и без слов стало понятно, не стоило этого говорить. Как раз в этот момент дверь тяжело открылась, и в коридоре появился Юрец. После беседы с будущим начальником, который так очевидно ему благоволил, как-то ожидаешь увидеть на лице Майорова чуть побольше одухотворённости. Но он выглядел унылым и опустошённым. Вышел и сразу уставился на меня, таким взглядом, что невольно самой захотелось перекреститься. – Слушай, я хотела предложить, может сводишь её к своей знакомой гадалке? – сестра тут же скользнула к нему и потянулась к уху, таинственно приглушая голос. – Вдруг подскажет что? – Она не гадалка, и я экскурсии одержимой я устраивать не нанимался, – сварливо отозвался Майоров, бычась, как обиженный воробей. – Тогда я скажу Лесе, что ты мечтаешь пригласить её на свидание, – беззастенчиво хехекнула Юля для пущей убедительности оглядываясь в сторону, где должна была обретаться Измайленко. – Хрен с тобой, свожу! – тотчас сдался брат, которого Леся, видимо, пугала почище всяких Бафометов. – Иди к чёрту. Береги себя. Они обнялись. – Мы же ещё увидимся? – прошептала Юля в Майоровский воротник. – Ну конечно, – он потрепал сестру по волосам и сразу же развернулся спиной, словно не хотел затягивать церемонию прощания от которой ему неловко было, бросил через плечо. – Идём, возможно она ещё не спит. И я молча последовала за экзорцистом, хотя прилечь хотелось гораздо больше. После третьего поворота в узкий, едва освещённый коридор, я поняла, что не запоминаю дорогу. Каждая стена и дверь, которую мы проходили, до смерти была похожа на предыдущую, и мне уже начало казаться, что в середине всего этого лабиринта реально сидит какой-нибудь минотавр. Пахло подземельной сыростью и пылью, иногда к этому примешивался запах дешёвых моющих средств, настойчиво навевая воспоминания о морге. – Смотри как бы твой дружок тебя не изнасиловал, – вдруг решил вставить своё слово герцог, и я споткнулась от неожиданности о коврик напротив одного из поворотов. – Держи при себе свои сексуальные фантазии, – проворчала мысленно, но вспомнив нагонявший жути взгляд Майорова, всё-таки решила перестраховаться. – А куда мы, так сказать, держим путь? Чтобы услышать ответ, мне пришлось значительно ускорить шаг, и за очередным поворотом оказался внезапно не новый коридор, а узкая винтовая лестница, вылитая из бетона. Чтобы по ней спуститься, Майорову пришлось повернуться полу-боком, я кое-как пролезла следом, обтирая дешёвую экзорцистскую форму о местную тысячелетнюю пыль. Внизу ясно стало, что коридор дальше не продолжается. Он кончался своеобразным каменным мешком в человеческий рост, словно одна из обещанных Львовной пыточных камер, и дверь здесь была всего одна. – Тут живёт моя знакомая, – коротко пояснил Майоров и костяшками пальцев негромко стукнул по косяку, – она ведьма, но не такая, каких мы по району гоняем. Может посоветовать тебе что-то. Сейчас увидишь. С той стороны двери послышались шаги, потом на пару секунд наступила тишина и несколько раз тяжело, с глухим и жутким скрипом повернулся замок. Дверь открыла женщина на пороге преклонного возраста в домашнем линялом халате с зелёными цветами. По размеру мешков под глазами она свободно перещеголяла Тимофея, на плечи спускались волосы со следами химической завивки, и висели они какими-то жалкими клочками. Когда-то это был рыжий, но сейчас больше отдавал какой-то ржавчиной. Я уже повернулась к Юрцу с открытым ртом, но потом до меня дошло, что спрашивать вслух, не открыл ли он случайно портал в притон местных алкоголиков, было неловко. Впрочем, женщина, не сказав ни слова, скрылась где-то в глубине помещения за занавеской из нанизанных на верёвку бусин. Такие лет десять назад висели во всех местечковых парикмахерских. По интерьеру открывшееся место напоминало вполне себе квартиру. Коврик в прихожей, шкаф для обуви, вокруг которого были разбросаны домашние тапки, чуть подальше на стене висело зеркало с разводами от мокрой тряпки. Впрочем, долго созерцать эту прекрасную инсталляцию возможности не представилось, в коридор в этот момент выползло что-то сонное и взлохмаченное. – Доброе утро, Юра, – поздоровалось оно, продирая глаза. – О… – выдало глубокомысленно, заметив, что экзорцист явился не один, и постояв пару секунд в задумчивости, махнуло рукой. – Проходите, – после чего снова нырнуло в комнату. Утро? Хотя это было далеко не единственное, что смущало. Знакомая Майорова выглядела не старше средней пятиклассницы. Одетая в кигуруми с единорогом, босая и заспанная, она имела болезненный вид и очень осознанное для своего возраста выражение лица. Всё картина завершалось густой копной лохматых каштановых волос. Я проследовала вслед за Майоровым в комнату, которая оказалась не менее живописной, чем её хозяйка. Одна стена была полностью увешана бумажками с пентаграммами на все лады, если они использовались для призыва демонов, то можно смело было сказать, что половина ада тут уже побывала. На полу рядом с палочками благовоний валялась игровая приставка и пачка начатых чипсов. Девочка завалилась на диван, накрытый пледом из разных лоскутков, и хитро сверкая глазами, спросила: – Чаю будете? – Нет, спаси… – начал было Юрец. – Нина, сделай нам чаю! – игнорируя вежливый отказ, звучно крикнула маленькая ведьма, откидываясь на спинку дивана. Из глубины квартиры сразу же послышался характерный щелчок электрического чайника. – Ну, выкладывай пока, в чём ваша проблема. – В общем, это Алёна, моя… – начал было Юрец, но тут же запнулся и как-то завис, видимо, осознавая, что начало фразы завело его в какой-то непоправимый тупик. Особенно неловким в наступившей тишине выглядел хруст чипсов из той самой початой пачки. – Головная боль? – осторожно подсказала я. – Это если выражаться мягко, – слегка потерянно пробормотал Юрец. – Меня зовут Адели, – обтерев жирные пальцы о собственную штанину, ведьма беззастенчиво протянула руку мне. – Мы познакомились два года назад на одном задании, мне тогда было девять. Я исподволь оглянулась на Юрца, не уверенная, можно ли тут шутить про педобира или всё-таки ещё нет. – У неё небольшая проблема, – издалека начал Майоров, которому так очевидно неловко было от вообще каждой мелочи в происходящем сюре. – Это я вижу, – кивнула девочка. – Но я не экзорцист, изгнания не провожу. Почему пришёл ко мне? Юрец не успел ответить, в это время в комнате появилась Нина, внося на подносе три чашки и заварной чайник со сколом на носике. Вместе с этим в воздухе появился едкий, как бабушкина мазь от радикулита, запах трав, и мне тотчас стало ясно, почему юный экзорцист был так поспешен в своём отказе. – Спасибо, поставь на стол. Женщина, выполнив указание, исчезла также молча, как и появилась. Адели сама раздала чашки лично Майорову и мне. – Пей, Юра, не отлынивай, – внимательно щурясь, велела Адели, с явным наслаждением отхлёбывая отвар из чашки. – Это что, особенный какой-то чай? – не выдержала я, вглядываясь в дно сквозь плавающие травинки. Внушает беспокойство. – Ещё бы, – с энтузиазмом подтвердила ведьма. – Говоря понятным языком, раскрывает чакры. И вообще-то я сама его готовлю. Надеюсь, не на святой воде. Я решительно отхлебнула и тут же пожалела о сделанном. Наркочай мало того, что огнём сущим прошёл по горлу, так ещё и тотчас ударил всем своим мощным букетом ароматов в нос. – Ничего-ничего, так у всех с непривычки бывает, – Адели ободряюще похлопала по спине, когда я согнулась пополам, судорожно пытаясь вдохнуть. – Может, что посоветуешь? – спросил Юра, когда я откашлялась. – Посоветую в следующий раз приводить одержимых до того, как в них станет больше демона, чем человека. – А если серьёзно? – Три пути – не единственный орден экзорцистов, – Адели потянулась, сосредоточенно наблюдая за своими пальцами. – Слышала, Розенкранцу лично покровительствует один из двенадцати апостолов. – Да, знаю. В голове не укладывается, как это вообще возможно, чтобы кто-нибудь из этих спустился на землю и вмешивался в человеческие дела. – У них всегда свои причины, которые мало общего имеют с нашими догадками. Как бы то ни было, это исключительный случай, такое происходит раз в несколько столетий. – Пусть так, но Розенкранц в Ватикане, и, если даже мы с ним свяжемся, где гарантия, что они не захотят точно также прикончить демона вместе с одержимой и забрать все лавры себе? – если бы Юрец, пока говорил, смотрел на меня, он бы выпал в осадок, потому что у меня в тот момент искренне подахувшее выражение лица было. Необычно от него такое слышать. – Они с Тремя путями уже много столетий соперничают. – Резонно, – задумчиво кивнула ведьма. – Корус? – Едва ли там есть кто-то, способный провести изгнание. – В таком случае, остаётся ещё один способ, но он тебе не понравится… – Это не способ, это идиотизм, – прервав ведьму на середине фразы, Майоров в сердцах хлопнул по коленям, но тут же взял себя в руки обратно. – Прости, Адели. – В таком случае, тебя устраивает, что он убивает её? – ведьма воззрилась на Юрца с искренним интересом. – Пойти против своих принципов – это для тебя слишком высокая цена за спасение? Ты ведь не просто так её сюда привёл, а потому что она что-то для тебя значит. – Я привёл её, потому что об этом попросила сестра, – Юрец молниеносно вспыхнул, как цундерка. – И давай, не надо… тут строить необоснованные предположения. Майоров поднялся с дивана и ушёл из комнаты, оставив меня в полном недоумении, что делать теперь со всем вот этим. – Ещё чаю? – совершенно не меняясь в лице, предложила маленькая ведьма. – Давай, – обречённо подставляя кружку, под адский отвар, отхлебнула, только теперь уже гораздо осторожнее. – Ты всё время живёшь здесь? – Выхожу только на задания в сопровождении ордена, одной мне не разрешают даже покидать этаж. – И давно так? – Сколько себя помню. Дико. Хоть и не похоже, что она испытывает непереносимые страдания или вообще осознаёт это, но чем она заслужила такое заточение? Чей это вообще ребёнок? Каких-то очень провинившихся экзорцистов? Я вдруг поймала себя на том, что пальцы потянулись к её лицу. – Это… – мгновенно отдёрнула руку. Ебучий наркочай! – Это несколько крипово! – Побеспокоилась бы лучше о себе. Твоё тело для его энергии не приспособлено, тебя разъедает изнутри, как бы мило вы не общались. Ищи способ изгнать его или узнай, что ему нужно. И учти, что это не единственная угроза. Многие будут пытаться использовать его силу и тебя заодно, и на что только ради этого не пойдут. – Да… это я уже… поняла, – пробормотала, медленно и печально переваривая полученную информацию. Она хоть и видит гораздо больше, чем остальные, но помочь, кажется, действительно не в силах. – Спасибо. Пойду поищу Юрца. Майоров обнаружился в местной ванной. Сидел на бортике, сложив руки на груди, и хмуро пилил взглядом заплесневелую плитку перед собой. – Ты что, здесь прячешься? – фыркнула я, не в силах сдержать улыбки от абсолютной серьёзности и вместе с тем умилительности выражения его лица, подсела рядом, но так, чтобы не касаться его. – Что там за способ был? – Она хотела предложить связаться с демонами. И это не потому, что она беспокоится о тебе, ей просто самой интересно, что из этого выйдет. Как ты могла заметить, она на этой теме слегка сдвинутая. Но вести дела с бесами – увольте! Десять лет назад один такой у меня на глазах вырезал мою семью. Тем самым фамильным кинжалом. Сначала отца, потом мать, утром в воскресенье, прямо во время завтрака, – Юра закусил указательный палец, вдохнул, потом продолжил. – Мы тоже там были, на кухне. Я и Юля. Она ещё пару лет после этого во сне кричала… Не оборачивался ко мне, не ждал, что я что-то отвечу, и от этого было легчке. Потому что отвечать тут было нечего. Дрожь брала и от самой истории, и от того, каким голосом Майоров её рассказывал. Ну, и ещё, он впервые говорил мне об этом сам. – А почему ты… не тронул их? – я мысленно обратилась к демону, застывшим взглядом уставившись себе под ноги. – Они же дети совсем ещё, – отозвался тот. Отлично, у нас тут демон яжмать. Или, возможно, помимо врождённой кровожадности у него была ещё какая-то причина поступить так. И этой причиной он не слишком спешит делиться. – Ладно, пошли, – вздохнул Юрец, поднимаясь, – а то местные евнухи, наверное, уже обыскались нас. Так он тоже их евнухами называет. Мило. Когда поднималась, перед глазами взорвались чёрные круги, закружилась голова, и я чуть было не уронила себя в чужую ванну. – Осторожнее давай, – пропыхтел Майоров, подставляя руку.