Бафомет хранит секрет

Когда мы вернулись обратно на верхний этаж, нас проводили по комнатам, не особо тонко намекнув, что вольное брождение по штабу в свободных направлениях не особо-то приветствуется. Коридор со спальным блоком выглядел куда менее мрачно, и походил скорее на внутренность офисного здания без окон, чем на доисторические катакомбы. Пол был выложен светлой широкой плиткой, а стены подсвечены синим неоном, что выделяло эту часть подземелий на фоне остальных многочисленных коридоров. Внутренность выделенной спальни была весьма аскетичной и крайне напоминала монашескую келью: узкая кровать, как плацкартная боковушка, с чистым, но даже на вид жёстким одеялом, казарменная тумбочка, как будто выточенная из цельного куска дерева и слабый светильник в углу, который зловеще мигал с периодичностью раз в несколько минут. Головокружение прошло, но оставшись одна, я поняла, что меня колотит дрожь. Я даже и представить не могла, как пройдёт завтрашнее мероприятие, стоит ли быть начеку непрестанно или самым разумным решением будет лечь и поспать. Поговорить было пугающе не с кем. Бафомет молчал уже долгое время, и мы вроде договаривались, что он поможет мне, и сейчас было очень подходящий момент был, чтобы посодействовать хотя бы советом. Мне очень не нравились наклонности адского герцога оставлять меня в самых тяжёлых заварушках одну. – Почему ты не говоришь со мной? – я села на кровать, хотя матрас был настолько жёсткий, что удобнее, наверное, было бы устроиться на полу. – Что ты хочешь от меня услышать? – демон отозвался только с третьей моей попытки заговорить, и от его голоса мурашки потоком хлынули по позвоночнику. Может, это от того, что голос на этот раз послышался особенно отчётливо и близко, так что различимы были даже малейшие интонации. Я больно прикусила язык, не отдавая себе отчёта, что он тоже эту боль почувствует. Лучше бы и дальше молчала. Легче было бы притворяться, что я одна в этой мизерной комнатушке в стане врагов глубоко под землёй. Одна, а не наедине с древним жутким существом, которое убивает, не моргая. Сейчас адский герцог Бафомет и близко не казался мне таким миленьким. Своим настроем очень явно демонстрировал одну не самую приятную истину – он совсем не восторге от идеи из меня выйти. Как бы двусмысленно это не звучало. А я и понятия не имею, как вышло, что он сделал меня одержимой, чего хочет и как планирует этого достичь. Он всегда уходил от разговора об этом, и сейчас, после разговора с Майоровым, мне вдруг очень отчётливо показалось, что быть может, где-то в глубине души я совсем не хочу об этом знать. – Если всё по плану пойдёт, то завтра мы… кхем, расстанемся. Не хочешь ничего сказать мне по этому поводу? – Разве ты не добилась всего, чего хотела? – его ответ отозвался пульсирующей болью в затылке, и невозможно было сказать, специально ли герцог подвергает меня такой экзекуции, или же она просто вызвана его раздражением. – Что за… – морщась, потёрла виски. – Может, будешь в руках себя держать? Мы тут одно тело на двоих делим пока ещё. Он как будто бесился. Особо доволен не был после разговора с Капеллой, нон как вышли от Адели, всё ещё хуже стало. Кровь стучала по голове, словно по ней молотом колотили. Как бы он мне все кости не переломал, если будет сопротивляться завтра. Но тут до меня дошло. Это не в моей голове. Это кто-то методично и крайне настойчиво колотит в дверь. – Кто там? – я припала ухом к узкой щели между дверью и косяком, рискуя заработать пару заноз от здешнего евроремонта. Вместо ответа повторился требовательный стук. Скрепя сердце я сдвинула хлипкую щеколду и всё-таки потянула на себя ручку, уже десять раз успев подумать, что это не лучшая идея и я веду себя, как уж совсем беспросветная идиотка. Но все мысли отбил вид незваного гостя. Семён из Капеллы. Тот самый Семён, которого связали со мной не самой приятной магией и которому определённо есть, что мне сказать. Мрачнее самой грозовой тучи. – Добрый вечер, я диспетчер… – пробормотала, отступая, но экзорцист не торопился заходить, он, храня гробовое молчание, взглядом указал на что-то в верхнем углу комнаты. Я проследила за этим загадочным намёком и уткнулась в мигающую красным глазом камеру, которая, судя по партизанским наклонностям моего ночного визитёра, ещё и писала звук. Поколебавшись пару секунд, я всё-таки ступила наружу, в холодный промозглый коридор. – В общем, время на долгие предисловия тратить не буду, – он окончательно вытянул меня за локоть из кельи и с размаху притиснул к себе, продолжая приглушённым голосом. – Ты бы Веронике не верила, она хочет тебя убить. – О, какие чудесные новости, а… почему? – я отстранилась, так как находиться настолько близко с ним было неловко и некомфортно. – Нет, в смысле, я в курсе, что она спит и видит такой расклад, но мы же вроде о другом договорились, и ты тому свидетель. – В том и дело. Полагаю, для неё уже не секрет, что я связан с Корусом, и она в любом случае не планировала живым меня оставлять. Так что всё просто очень удачно сложилось для неё. – Так, погоди, ты связан с Корусом? Двойной типа… агент? Вот засада! – я сплюнула, с трудом удерживаясь от того, чтобы в бешенстве не начать стенку пинать. Это просто цензурными словами не описать, насколько отвратительная ситуация. – Именно, – подтвердил Семён с легким раздражением от того, что я так громко себя веду и так туго соображаю. – Поэтому нам нужно исчезнуть отсюда обоим. И исчезнуть до того, как они успеют подготовить ритуал. – Погоди… Это какая-то с двумя стульями ситуация для меня, потому что… А куда я пойду, когда сбегу отсюда? В Корус? Ой, что-то подсказывает, там никто с распростёртыми объятиями меня не ждёт, а вот герцог им очень нужен. Едва ли стоит рассчитывать на чай с печеньями. – Выберешь остаться здесь, и едва ли мы оба доживём до рассвета, – совершенно серьезно, с некоторой нервозностью в голосе сообщил Семён, видя, что я колеблюсь, – Ты думаешь, о чём Лурье говорила с тем экзорцистом, который пришёл с вами? – С Майоровым? Подожди, каким боком он-то с этим связан? – Он отличный кандидат, на которого в обмен на место в Капелле можно свалить всю грязную работу. Искренне веришь, что они о погоде в закрытой переговорной болтали? Тем более… – экзорцист вдруг вытянулся во весь рост, оглядываясь на то место, где коридор в двух шагах от нас заворачивал за угол, и с легким разочарованием продолжил, – тем более, он сейчас как раз сам тебе всё объяснит. Я замерла вслед за своим полуночным гостем, глядя как Майоров бесшумно выступил из тени соседнего коридора. В руке у него был меч. – Ты правда собирался ей помогать? Собрался… – я сглотнула, потому что во рту вдруг стало очень сухо, и слова как будто комом застряли в горле, – меня... Мы же только сегодня вечером впервые нормально поговорили! Я только-только немного ему поверила, решила, что он оставил эти свои навязчивые идеи, что больше не засыпает с мыслью о том, как бы меня прикончить. А он, всё это время, что рассказывал мне о своей семье, сидя на бортике ванны, когда помогал подняться по лестнице… всё это время знал, что всего через несколько часов он… Я внезапно осознала, что мне причиняет боль всё, что есть в нём. То, как он прямо и мрачно смотрит, то, как держит свой меч. То, как он непростительно хорош в этой экзорцистской форме. – Ну давай, убей меня, убей! – я сгребла Майорова за шиворот, начала трясти, прижимая к стенке, выдавая осипшим и злобным голосом целый поток бессвязных тупых проклятий. – Бессовестный ублюдок! Идиот конченый! Почему у меня сейчас буквально сердце останавливается от боли? Почему на ум не приходит ничего страшнее этих дурацких детсадовских оскорблений? Ещё б мухомором обозвала его… Подняла руку и залепила такую звонкую пощёчину, что эхо от неё несколько раз отразилось от коридорных сводов, и ладонь моя тоже вспыхнула. – Какого хрена ты молчишь?! Сказать нечего? – Чш-ш-ш, – вдруг зашипел на меня Майоров, чем окончательно выбесил, и все те грязные матерные ругательства, которые почему-то всё никак не хотели вспомниться, наконец всплыли в сознании, но озвучить я их не успела, потому что в следующую секунду мне зажали ладонью рот. Юрец увлёк меня за собой на пол, и через мгновение с оглушительным грохотом стену над нами пробило что-то огромное, что сразу закрыло все источники света, да и вдобавок в воздух взметнулись клубы пыли, и поэтому рассмотреть его на первых порах было невозможно. – Что это за твою мать за нахрен такое? – заикаясь, с присвистом прошептала я. Оно двигалось. Что-то ползло по стенам, но её богу, лучше бы я не видела. Это гигантские лапы, нет, руки, заканчиваются мохнатыми, чёрными, но человеческими пальцами, с которых стекала слизь. Ничего более мерзкого я в жизни не видела, даже на практике в морге. Верните мне туалетную глазастую жижу, и я буду счастлива, пожалуйста. И их было много, совершенно не две, а штук восемь только в поле зрения, которое из-за Майоровского плеча было не самым широким. –Тварь из Серого мира, пролезла через разлом, который тебя хотели заставить закрыть. У них тут теперь это что-то вроде… рутины. На нас сверху упала плита, но не придавила, застряв между стенами. Юрец всё ещё нависал надо мной, тяжело и часто дышал. От пыли даже у меня запершило в горле, и тут же пришла страшная мысль в голову. – Юра, где ингалятор? – потянула за верхние пуговицы его формы, так и не дождавшись ответа. – Майоров. – Успокойся, бетмен, я не помираю, – откашлявшись, заверил экзорцист. Но только я хотела сообщить ему, что в это с трудом вериться, как вдруг поняла, что что-то не так. Не успела даже осознать толком, как меня дёрнуло назад, протащили по полу, и только тогда я поняла, что одна из этих ужасных получеловеческих рук мёртвой хваткой сомкнула пальцы на моей лодыжке. Оно дёрнуло меня вверх ногами, едва только вытащило из-под обломков разрушенной стены, подняло над полом и смогла рассмотреть предполагаемую морду этой неведомой срани. Что же, в противовес туалетной жиже, у этой глаз хватило бы на полный обзор в 360 градусов. Они мигали по очереди, некоторые гноились, из-за чего даже в полумраке было заметно неприятно вздувшиеся капилляры. К горлу подкатил комок тошноты, что особенно феерично было ощущать, будучи подвешенной вверх ногами. Но долго произвольно болтаться в воздухе, как сосиске, мне не дали. Я пыталась извернуться так, чтоб пнуть её в глаз, но неведомая хрень такого терпеть не стала и, мигая по очереди своими многочисленными очами, сгребла в охапку мои руки и потянула в разные стороны с ногами, прикладывая весьма ощутимую силу. Чёрт! Такими темпами меня пополам тут нахрен разорвут. И сколько не оглядывайся в поисках помощи, не увидишь ничего, кроме побитой половой плитки. Осознание этого ещё раз отдалось в затылке, а потом прокатилось по телу удушливой волной. Меня убьёт существо, которое даже человеческого языка не понимает. Зря не принимала её всерьёз, больно было очень, и кажется, слышался треск костей. Мгновенно захлестнула такая неудержимая волна паники, что аж перед глазами потемнело. А когда через несколько секунд снова смогла видеть, поняла, что я своим телом больше не управляю – его взял под контроль герцог. От кожи шло приглушённое голубое сияние, прямо как тогда, при бое с Василиском. Высвободившись из мёртвой хватки, я повисла на одной лапе, которую тут же тряхнуло, так что пришлось перескочить на следующую. Наблюдая за этим изнутри, не в силах ничем управлять и ничто контролировать, я чувствовала себя, как подросток на безумных американских горках. Вышло так, что после следующего такого сальто, чуть не закончившегося по моим оценкам переломом шеи, мы оказались как раз напротив затылка, там, где глаз не было. Пальцы сжались в кулак. Удар пришёлся прямо в мохнатую колючую макушку. У меня под кулаком что-то лопнуло и потекло, я быстро одёрнула руку и тут же свалилась навзничь, парализованная. Тело взорвалось такой нестерпимой болью, будто каждую мышцу в нём порвало. Оно явно было не готово к таким перегрузкам. Я лежала на спине, не в силах пошевелиться, и смотрела, как От меня вверх поднимается пар. Надо было позвать на помощь, но я чувствовала, как гудели связки, не способные произнести ни звука. Слева послышался какой-то шорох, и я перевела взгляд туда, не поворачивая головы. Больно было даже дышать. Ко мне медленно, немного подрагивая, ползла чёрная лапа. Не могла повернуть голову, но чувствововала, как она, перебирая пальцами, поднимается вверх по колену, затем по бедру. Нет. Нет, нет, нет, нет. Из глаз от отчаяния даже слёзы начали течь, но пошевелиться я всё так же не могла, только наблюдать, как безобразная чёрная лапа поднимается вверх и пальцы её наконец сжимаются у меня на горле. От страха появились силы, и я смогла отползти, уперевшись спиной в свалившуюся плиту, но это не особо помогло, мёртвое кольцо на моём горле надёжно перекрыло доступ к кислороду, и сколько ни пытайся его снять, оно как будто бы вообще этого не чувствует. – Эй, тварь сопливая! – послышалось громкое и тут же эхом отразилось от сводов. И я по голосу узнала – Юрец. Хватка на моём горле ослабла, но другая свободная лапа впилась когтями Майорову в грудь, так что у него аж дыхание перехватило. – Одержимая, чтоб тебя, пригнись! – просипел, с трудом поднимая зажатое в руке лезвие. – Мечом и словом изгоняю тебя. Я не то что бы пригнулась, скорее рухнула на пол, и тут же ощутила, как над головой пронеслась волна адского жара от взмаха экзорцистского меча. Коридор огласил гулкий предсмертный вой жуткого монстра, а потом наступила тишина, которая пару минут ничем не нарушалась. Мышечный спазм спал и боль медленно отступила, но мне казалось, на время. – А где Семён, кстати говоря? – я кое-как смогла подняться на ноги, отряхиваясь от кусков промышленной штукатурки. – Исчез под шумок, умотал в свой Корус, – привычным ворчливым тоном фыркнул Юрец. Он стоял спиной ко мне, оправляя полы мятого пиджака и явно немного смущаясь из-за всего того, что произошло между нами в последние минут пятнадцать. – У него потрясная задница, – как бы между прочим заметили в голове. – Да задница зачёт, – задумчиво повторила я. – Что? – Юрец, как назло, услышал и обернулся, заставляя меня надеяться лишь на то, что местное эхо исказило мои слова до неузнаваемости. Ну или что на него внезапно нашёл кратковременный приступ глухоты – Я... хотела сказать, что ты… – поперхнулась, чувствуя, как краснеют уши, – И вовсе ты не собирался исполнять приказ Капеллы, признай. Ты и в половину не такой бессердечный, каким хочешь казаться. – Дело не в этом, – теперь уши покраснели уже у Майорова, – просто… – он наставил на меня указательный палец, что почему-то вдруг показалось очень смешным. – Бафомета – убью я. А не какая-то неведомая хрень из болота. И точка. – Ну ладно-ладно, – я, ухмыляясь, вскинула ладони вверх. – Какой ты у нас суровый. Может, по кофейку? – Можно и по кофейку, – задолбанно согласился экзорцист, а потом колени у него подкосились, и он осел обратно в груду обломков. – Юра, блин, дебил! – возопила я, совершенно чудовищно не понимая этого идиотского человека. – Если тебе больно, нужно было сказать!