Бафомет хранит секрет

Майоров поднялся с облупленной скамейки, заслоняя меня собой. – Извини, у нас на сегодня другие планы. Типа романтического свидания. При свечах. В полный рост он был выше её даже несмотря на высоту каблуков измайловских лабутен. – Ах, боже мой, – театрально вздохнула Леся, и я ощутила почти физическую потребность оглядеться в поисках скрытых камер, – и в какой момент своей жизни ты успел растерять оставшиеся мозги? Неужели ты готов пожертвовать своей карьерой и нормальной жизнью, ну, всем, по сути, ради какой-то одержимой бесом юбки? Ты ведь знаешь, что Орден такое не прощает. Почему она всё время говорит с таким пафосом, как будто Гамлет, принц Датский? Её Шекспир за жопу укусил? – Оставь эти угрозы для своих шавок из Капеллы, пока они не разбежались все до единой, – Майоров сделал пару шагов в её направлении и оказался слишком близко, чтобы это можно было считать непринуждённой беседой. – Мне показалось, я выразилась вполне ясно, – вот теперь она потеряла самообладание, сквозь пренебрежительное демонстративное безразличие просочилось едкое раздражение. – Это не вежливая просьба, это приказ руководства. – Тогда засунь его себе в жопу, – злобно огрызнулся Юрец, стискивая мою руку, утягивая за собой. – Угу, – со скучным выражением кивнула Измайленко, и, чиркнув дурацкой девичьей зажигалкой, закурила. Остановить нас она не попыталась, но вскоре причины её титанического спокойствия стали ясны. Дамочка оказалась весьма прозорливой для тпшки, взяла с собой подкрепление. Мы столкнулись с ними, едва завернули за угол шестнадцатиэтажки. Двое человек, в уже знакомой орденской форме. Юрец грязно выругался под нос, разворачиваясь обратно, но подлый сюрприз уже ожидал нас и в тылу. Ещё один, а значит, всего трое. Майоров до боли сжал мою руку в своей, потом отпустил. – Что бы ни происходило, тебе нельзя использовать силу Бафомета, иначе он просто сожжёт тебя изнутри, поняла? – он говорил тихо, так, чтобы нас не слышали, и на лице его начало проступать то самое выражение, знакомое мне с нашей самой первой встречи: злоба помноженная на отчаяние. – Я сам всё сделаю. – Ты будешь драться с ними? – У нас других вариантов нет. – Я… я могу пойти с ними, я не знаю. Ты ещё от Василиска не оправился, я видела тот синяк во всю спину. Теперь… – я запнулась, едва по мне прошёлся его огнистый взгляд, но договорить всё же решилась, пусть и тише, – неизвестно, чем всё кончится и стоит ли оно того… – Послушай, меня, послушай, – Майоров сгрёб меня в охапку, тряхнул. Он ощутимо нервничал, но по-прежнему мужественно пытался это скрыть. – Я знаю, как работает орден. Тебя живой потом оттуда не вытащить. Просто доверься мне. Докатились. Буквально… сколько там… пару недель назад мечтал своими руками придушить пока сплю, а сейчас… – Бесишь, блять, – буркнула я сквозь зубы, прижимаясь к нему, спиной к спине. И он реально бесил сейчас, может… потому что я не находила в себе такой же внутренней силы, а ощущение, что вишу на нём мёртвым грузом, категорически мне не нравилось. Орденские не спешили атаковать, медленно обходили кругом, брали в кольцо. Вокруг кроме них ни души не было, ни даже единой машины вдоль шоссе. – Барьер наложили, – коротко пояснил Майоров, – мы здесь одни. Они что-то читали, сначала вполголоса, потом всё громче, но слов всё равно было не разобрать, мои и без того скудные познания в латыни успели порядкам замылиться со всей этой беготнёй по психиатрам и экзорцистам. В первые секунды воздух просто искажался, словно от преломления света, а потом вокруг по ровному кольцу начали заметаться всполохи. Поначалу, совсем бледные, по земле, а потом всё выше, выше. Какого чёрта происходит? Я боялась спросить это вслух, подозревая, что на самом деле не очень-то хочу знать. Но мне всё равно ответили. – Читают запечатывающее заклинания, – спокойно, с лёгкой ленцой пояснил герцог. – Плохо. Мы можем что-то сделать? – Обычно, когда оказываешься в кругу, уже очень мало что можно сделать… А вообще… он же просил тебя ему довериться. Давай посмотрим, насколько он на самом деле толковый экзорцист и что из этого выйдет. Тем более, что, если я начну тебе помогать, ты действительно очень скоро... – Ладно, не продолжай, – оборвала я, краем сознания подметив, что, наверное, так обычно не разговаривают с духами преисподней, и он лично проткнёт мой зад вилами в отместку, когда окажусь в аду. Я тревожно глянулась на Майорова и поняла, что он тоже что-то читает. Сначала просто быстрое движение губ, потом я начала разбирать слова. – Не сдавшийся от убеждений, выстоявший с верой, смягчи сердца врагов моих и отверни их лики от меня, я обращаюсь к тебе, великомученик Георгий Победоносный! Едва он произнёс имя своего святого покровителя, как всполохи запечатывающего круга опали и поблекли. – Бежим! – тотчас скомандовал Юрец, вновь хватая меня за руку, но далеко уйти нам не дали, путь преградил бледный мужчина средних лет, я даже лица его рассмотреть не успела. – Мечом и словом я дарую тебе вечный покой, – Майоров отшатнулся, двумя пальцами, резкими отрывистыми движениями вычерчивая в воздухе пентаграмму. Вставший на пути свалился замертво, как подкошенный. И я уже набрала в грудь воздуха, чтобы спросить о том, чего мне знать не следовало, но успевшая на вечеринку Измайленко произнесла это вслух прежде, чем я успела что-то сказать. Звучала она слегка разочарованно. – Вот как. Ты даже на убийство готов пойти ради своей новой пассии. Уверена, в аду это оценят. Тем более, что такими темпами ты совсем скоро туда отправишься. И где только чёрную магию освоить успел? Тоже мне, экзорцист. То, что она сказала это так прямо, ввело его в замешательство, и мы потеряли драгоценные секунды. Меня кто-то рванул сзади, расцепляя нас. С такой силой, что у меня даже в глазах потемнело. И я только по глухому затылка обо что-то мокрое и холодное поняла: меня уронили на землю. Попыталась вывернуться из чужой хватки, но из-за падения и нарушенной координации не смогла, меня тут же придавило к талому сугробу серьёзным весом. И только когда пелена окончательно спадала с глаз, я поняла: мне в грудь упирается чьё-то колено, из-за которого я толком не могу вздохнуть. – Не дай ему закончить заклинание! – донеслось откуда-то издалека, и только тогда заметно стало, что мужик, прижимавший меня к земле, действительно что-то читает, поспешно и сосредоточенно. Мне вообще ничего не было видно, кроме неба и этого страшно отрешённого лица, на котором двигались только губы, бледные, как у трупа. Зато слышно было, как в отдалении лязгает друг о друга сталь, что-то бьётся об асфальт с большой силой, временами доносили отблески вспышек от произносимых заклинаний. Но только по ним сложно было судить о ходе экзорцистской дуэли, оставалось только молиться. Я выждала несколько секунд, пока орденский заклинатель потеряет бдительность, а потом вывернулась их хватки одним рывком, используя эффект внезапности. Мне даже удалось врезать ему куда-то в район подбородка, и заклинание прервалось сдавленными проклятиями. Мы несколько минут ворочались в грязи, абсолютно молча, ожесточённо пытаясь взять друг над другом верх. Потом он снова меня под себя подмял, порвав уже вторую куртку. На это раз простым коленом на груди дело не ограничилось, вокруг моего горла сжались холодные длинные пальцы, почти перекрывая доступ кислорода, из-за чего я толком даже двигаться не могла. Полыхали ладони и щёки, исцарапанные об острый весенний лёд, да и вдобавок ко всему из носа снова полилась кровь. – Одержимая! Продержись ещё немного, я скоро, – будто сквозь толщу льда. Легко ему говорить. Я сжала в пальцах чужую руку, пытаясь содрать её с моего горла, но хватка неумолимо слабела. Это всё уже больше напоминало беспомощные барахтания утопающего, чем попытки сопротивления. Я уже кончики пальцев перестала чувствовать, когда мы с орденским экзорцистом вдруг встретились глазами. И в тот же самый момент, видимо, его что-то сзади ударило по голове, потому что он завис на полуслове со странным выражением лица, а потом завалился на меня всем своим весом, и я его сразу же спихнула в сторону, выискивая глазами своего ненаглядного. Он стоял совсем рядом, слабо улыбаясь. Рукой придерживал раненное плечо. Плюсы чёрного пальто в том, что на нём не слишком заметна кровь. Майоров свалился рядом со мной, скорее от усталости, чем от полученных травм, и какое-то время мы лежали на мёрзлой весенней земле и молча смотрели друг другу в глаза, пока миру медленно возвращались его звуки: пение каких-то буйных ранних птиц, дальний рёв автомобилей и музыка, хардкор с четырнадцатого этажа. Я ощутила слабое прикосновение пальцев к своей щеке. Заляпаны кровью вперемешку с растаявшим грязным снегом. – Ну прямо греческая трагедия! Сил нет, куда деваться? – звонкий голос Леси отдался в затылке неприятным эхом. Измайленко наступила мне на плечо, и несколько раз провернула каблук под безбожный хруст суставов. Мартовское небо расползлось красными кругами. – С-собака сутулая. Не трогай его! – прохрипела севшим голосом, заметив, что она, продолжая вжимать каблук в ноющее плечо склонилась над Юрой. – Ой, да не бойся ты, руки о вас марать не буду, я по-другому работаю. Тем более, у меня свежий маникюр. Спокойнее, Юра. Будешь рыпаться, я раздавлю ебало твоей девке. Она, морщась, схватила его за подбородок левой, вдохнула дым от сигареты – это была уже вторая с того момента, как всё началось – и поцеловала в губы. Господи, я вьебу этой шмаре, даже если это будет стоить мне сломанной ключицы! Но таких жертв судьба от меня не потребовала. Последний раз вдавив в моё плечо свой сапок, Измайленко убрала ногу, и через мгновение до ушей вновь донёсся этот стрёмный цокот каблуков по асфальту, мокрому от растаявшего снега. Я, борясь со страхом, перевела всё ещё размытый взгляд на Майорова, чтобы обнаружить, что юный экзорцист лежит без сознания. – Баф, как нам привести его в себя? – я тотчас подскочила с земли и зря обратилась за помощью к демону в минуту отчаяния, потому что, по-моему, в таких вопросах они совершенно бесполезные. – Не знаю, кто из нас медик ты или я? – с совершенно не подходящим ситуации кокетством протянул герцог. – Ну похлопай его по щекам там. Что вы, люди, обычно делаете. Можешь тоже попробовать поцеловать, вдруг сработает. Я трясла его за плечи и честно хлопала по щекам: всё тщетно. И, наверное, моя природная ебанутость сыграла роль в купе с тем, что за пару мгновений до этого меня несколько минут душили, но я решила воспользоваться этим дурацким бесовским советом от безысходности. – Приди в себя, хренова спящая красавица, – процедила сквозь сжатую челюсть и прижалась к его губам. Насколько хватило дыхания. Потом отстранилась с всё ещё закрытыми глазами, потому что это последнее, что у меня было. Не хотелось отнимать у себя надежду. – Фигасе ты горячая, – пробормотали мне куда-то в щёку. – Ну и кто теперь бесполезный? – ехидно осведомился герцог. – Ладно, беру свои слова назад, – счастливо вздохнула я, повиснув у Майорова на шее. Но желудок скрутил болезненный спазм, и я тотчас оттолкнула его от себя, отворачиваясь, сжимаясь над самой землёй и борясь с приступом тошноты. – Неужели я настолько отвратительный? – коротко хохотнул Юрец. – Заткнись, твою мать, – просипела я, едва поборола приступ. – Какого дьявола ты чуть не сдох? И… что теперь будет? Гоша был так шокирован, когда узнал, что ты меня чуть не… Что он на это скажет? Когда узнает, что мы здесь натворили… Наверное зря я спрашиваю, потому что у Майорова вряд ли есть ответы, и даже если есть, он точно не обязан мне их озвучивать. – Ничего он не скажет, – вздохнул Юрец, поднимаясь, отряхиваясь от снега. – Я делал это и раньше: неудачный экзорцизм, отверженные… Я уже по локоть, просто до этого не задумывался. Договорив, Майоров замолчал с удивлённым видом, а потом снова начал оседать на землю. Да вашу мамашу, когда-нибудь кончатся эти испытания? Я кое-как подняла его, закинув руку себе на плечо. Но он был тушей не из лёгких, хоть и пытался стоять сам. Но его знатно шатало, и это только осложняло мне всю задачу. – Какого чёрта? Тебя ещё куда-то ранили? Серьёзно? – у меня почему-то получалось только шёпотом, на большее дыхания не хватало. – Понятия не имею, – с трудом отозвался экзорцист. Я поймала попутку. Рядом тормознул старый жигулёнок, настолько грязный, что об его истинном цвете приходилось только догадываться. – Отец, до Загорьевского проезда подбросишь? – спросила, просовываясь в окно. – Залезайте, – сочувствующе кивнул дед, видимо, приняв нас за перебравших студентиков после вписки. Салон был насквозь прокурен, что для Майорова в его нынешнем состоянии было вообще не круто, но выбирать не приходилось. Я выкрутила ручку до упора, пока стекло на заднем сидении не опустилось настолько, насколько это вообще возможно. Возникший сквозняк продул салон насквозь и быстро вынес душный табачный запах. – Простудитесь ведь, – с какой-то странной интонацией вздохнул Бафомет. – Лучше простуда, чем если его астматический приступ снова ёбнет, – раздражённо отмахнулась я. – И ты серьёзно возвращаешь его на квартиру? Туда, где вас будут в первую очередь искать? – Просто мне больше некуда. – сквозь зубы отчеканила я, – не можешь помочь, так хоть на нервы не действуй. Всю дорогу Майоров был в сознании, но бледный, сам на себя не похож. С тяжёлым прерывистым дыханием и мутными расфокусированными глазами. – Мы сцепились с Капеллой. Где Гоша? – я с порога сгрузила его в руки Осколковой, а сама осела на пол, потому что больное плечо решительно больше не выдерживало такой ноши. – Съебал куда-то минут пятнадцать назад. В самый подходящий, блять, момент, – сплюнула она, видно, прекрасно ухватив нить ситуации. Хорошо, что долго объяснять не пришлось. Услышав новость, мы с Майоровым мрачно переглянулись. Стоит ли задаваться вопросом. – Что-то не удивительно, – прокряхтел Юрец, падая ничком на кровать. Марина стянула с него разорванную окровавленную футболку, и тогда нам открылось пробирающее до мурашек зрелище. Почти на всю спину экзорциста расползалась чёрная печать с уродливыми завитками. В местах, где она касалась кожи, вздувались вены и явственно проступали красные капиллярные сетки. – Что за нахрен? – обескураженно пробормотала Осколкова. – Это порча, – в дверном проёме появился Сеня с куском булки в руке. – Измайленко страшно боится за свою задницу, напрямую с противником никогда не сходится. Изживает его каждый раз вот так, исподтишка. – Надо в скорую звонить, – спохватилась я. – Скорая такое не лечит, – мрачно осадила Осколкова, поднимаясь. – Я за Тимофеем. – Ты что задума… Это может быть опасно, – в коридор вслежд за ней выскочил Алекс. – Да? – злобно фыркнула она, накидывая ветровку. – У тебя другие варианты есть? Она сожрёт его уже к вечеру, если продолжим сложа руки сидеть. – Марина! Если я могу чем-то… – Просто будь с ним, – устало выдохнула Осколкова прежде, чем уйти. – На созвоне, – и выскочила за дверь. Я глубоко втянула воздух, сжимая кулаки так, что посинели костяшки. Хренова Измайленко. В следующий раз, когда мы встретимся, я порежу эту суку на луи вьютон.