Бафомет хранит секрет

Кофе горчил сильнее обычного. Было ли дело в чашке, или так всегда горчит кофе из автомата – сказать сложно. За всё недолгое время в приютившем нас «Корусе» это была уже вторая. Мысли в голове роились как сонные ленивые мухи, сменяя одна другую. Вот Орден охренеет, когда вместо взбрыкнувших экзорцистов обнаружит в штабе выдранную с мясом стенку и залитый водой линолеум. Ах да, мы ещё холодильник потеряли, наши пельмехи по акции… Эвакуироваться пришлось быстро, пока проснувшиеся от грохота соседи ещё не успели как следует продрать глаза и выползти в подъезд. И уж тем более, надо было успеть до приезда соответствующих служб. «Корус» согласился принять нас временно, по большому блату, обеспеченному Сеней, так удачно подвернувшимся на жизненном пути. Здесь не то, что бы нам были рады, но терпели. По краям просторного коридора стояли растения в кадках, Юра сновал между ними туда-сюда, как тигр в клетке. Бездействие очевидно действовало ему на нервы. – Ты бы прилёг отдохнуть, тут вон и диванчик есть, – я просила его об этом уже в третий раз, помня заветы знахарки, но всё зря. Судя по всему, Майорова нормально вштырило от заговорённой воды из чайника, и юный экзорцист прямо-таки кипел энергией, которая не находила выхода. – Он у нас живучий бес, – лениво протянула Осколкова. – Ты бы лучше о себе побеспокоилась. Я слышала, что целительница тебе сказала, про два дня. Марина успела договорить, прежде чем на неё возымели действие мои дикие пасы руками, но тогда уже было поздно. Юра остановился и положил ладонь на стену. Сердце на какую-то секунду замерло, и я вскочила с дивана, едва не влетев в тот самый злополучный кофейный автомат. Но в голове пусто было, как в чугунном котле. Что я собиралась ему говорить? Что здесь можно вообще сказать? – Два дня? – переспросил, наконец, оборачиваясь, и воздух будто бы загустел, в него вплёлся тихий бесцветный голос, увяз. – Какого хрена ты молчала? – А что бы это изменило? Мы бы штурмом стали брать Главный штаб? Это вчера казалось мне хорошей идеей! А потом ты чуть ласты нахрен не склеил! – Штурмом или не штурмом – какая разница?! У нас нет других вариантов. – Не орите, твари, – простонала Марина, сползая с дивана, – и так башка раскалывается. Как ни странно, это возымело эффект. Юрец медленно выдохнул и прошёлся до противоположной стены, вдоль которой тянулся ряд окон с задёрнутыми на ночь шторками. На стыке апреля и марта светает около шести. За занавески уже начинал пробираться день. Майоров, прилагая явные волевые усилия, успокоился. – Одержимая, соберись. Ты же не тряпка половая. Мы идём в Главный штаб. Сегодня. Сейчас. Экзорцисты дёргано переглянулись. Им не нужно было в подробностях объяснять цель визита, я уже пересказала в общих чертах содержание нашего разговора с Аркашей, пока Майоров валялся в горячке. – Вот только не вскипай сейчас, ладно? Я просто вопрос задам – Алекс поднялся со своего места, но как-то неуверенно и тяжело, опираясь на спинку. Ему со вчерашнего дня не здоровалось. – Как ты это устроить собрался? В ХХС сейчас невозможно незаметно проникнуть. Тем более, за нами даже Капелла гоняется, мы для них, как красная тряпка. – Кстати о Капелле. Самое время задать вопрос. – Юра обернулся спиной подоконнику, и окинул присутствующих цепким неприятным взглядом. – Откуда они вообще узнали, где нас ждать? Что мы именно там появимся? – Намекаешь на то, что кто-то слил? Стой, погоди, об этом ведь знали только... – Так вот и я об этом же. – Может, они засаду так устроили, ну, просто в гипотетическом месте, куда вы могли податься, – Юля пожала плечами, как-то растерянно. – Измайленко не будет торчать в «просто гипотетическом месте». Почему бы ей сразу на квартиру не пойти, в место самое реальное? – Резонно, – кофе на дне чашки кончился, и я смяла её в кулаке, прежде чем кинуть в мусорку. – Но ведь тогда получается, что стукнул кто-то из нас. – И меня даже одолевают смутные догадки на этот счётт, – Майоров сощурился, и от его взгляда мурашки вгрызлись в кожу на затылке и под лопатками. – Что, попёрли из Капеллы, да? Загустевший воздух словно мешали ложкой в большом чугунном котле, и он медленно начинал вскипать. – Сеня не мог, он всё время со мной был с тех пор, – на его защиту встала Майоровская сестрёнка, буквально ограждая от брата. – Если он всё время с тобой был, тогда кто же всё-таки это сделал? Хочешь сказать кто-то из наших? – Почему это не мог быть вообще Аркаша? – Сеня увлёк свою даму сердца в сторону, чтобы мужественно принять на себя весь Майоровский гнев. – Потому что это ему не выгодно! – А ты прям знаешь, что на уме у этого припизднутого деда! – злобно огрызнулся экзорцист. – А может это вообще ты? Все в курсе, что у тебя с Лурье были свои... договорённости. – Очень логичная хуйня, особенно учитывая, что я там чуть не сдох! – Хватит! Вы заебали! – Марина пинком сбросила на пол табурет, и тот с грохотом ударился о плитку, и гулкий звук тут же подхватило эхо. – Это очень серьёзное обвинение, и чтобы выдвигать такое, нужно иметь не только догадки, Юра. Но, с другой стороны, вас очевидно кто-то слил, и я очень не хочу верить, что это кто-то из тех, кого я считаю семьёй. И если мы сейчас собираемся какой-то план продумывать и осуществлять, то Семён точно не сможет при этом присутствовать и участвовать, даже несмотря на расплывчатость обвинений. Из соображений здравого смысла. – Да пошли вы! – экзорцист, окончательно выбешенный, скрылся за одной из дверей в конце коридора. Юля проводила его подавленным, слегка раздражённым взглядом, и до белизны закусила губу. Но Осколкова привела здравые доводы и спорить с ней никто не решался. – А теперь вернёмся к тому, с чего мы начинали. Нас в Штабе в бараний рог скрутят раньше, чем мы их в жопу послать успеем. Как ты это решать планируешь? – А может… Может вы притворитесь будто пришли с повинной? – ко мне вдруг пришла безумная идея, но что уж тут поделаешь, когда с тобой за пару недель происходит больше, чем за всю жизнь, остаются только такие идеи. – Ну типа бес попутал, вот пришли сдать одержимую в руки правосудия? – Это особо погоды не сделает, – отмела предложение Осколкова. – Для того, чтобы пересчитать, сколько мы статей нарушили с тех пор, уже не хватит пальцев обеих рук. Нас просто так не отпустят. – Отлично! Отлично, это ровно то, что нам и надо! – Алекс с загоревшимися глазами хлопнул себя по коленка и под недоверчивые взгляды экзорцистов объяснил. – Обрядовую нужно ещё подготовить, значит, одержимую поведут сначала в карцер, и нас тоже. Раз мы сами пришли сдаваться, охраны не будет сильной. Карцер в восточном крыле, а там лифтов нет, только лестница. И лестница эта… – Идёт как раз через покои Адели, – дополнил Юрец, восхищая тем, как они понимают друг друга с полуслова. – Пусть так, но что мы сделаем на руках с маленькой ведьмой на руках на хрен знает каком этаже под землёй? – этот пункт озадачил уже меня. – Пока выбираться будем, он нахрен весь орден на подмогу созовут. – Не успеют, – тряхнул головой Майоров. – Эта хрень, которую мы с тобой ушатали, разнесла им пол штаба, там буквально через пару коридоров они наверняка уже строительные леса поставили, чтобы восстановить. По ним вскарабкаемся до минус второго, а там… там мы уже им и стенку расхуячим. Юля в это время договориться с Аркашей, чтоб он нас подстраховал на выходе. Всё, дальше только к старейшинам на совет. – Хорошо, – Марина медленно, как древнее чудовище, восстающее из подземных глубин, поднялась с дивана. – Ты же понимаешь, что это вопрос везения. Весь этот план – это один большой вопрос везения. И если хоть что-то пойдёт не так, то всё пойдёт не так. – Я это понимаю, – серьёзно кивнул Майоров. – Но это меня не останавливает. *** На дне карманов нашлись только перчатки без пальцев, и все руки насквозь промёрзли на ветру, так что я их почти чувствовать перестала. Улицы стояли пустые ещё, будто вымерли. Метро только-только начинало работать, поезда ходили с большими интервалами и в основном полнились сонными лицами тех, кто возвращается с ночной. Когда добрались се были на взводе, много молчали. Юра старался своих эмоций перед другими не показывать, только если злость. А злости в нём было много. Мы спрятались за кучей стройматериалов, что уже само собой наталкивало на мысль: Майоров прав и в здании штаба полным ходом идёт ремонт. Ещё раз повторяли и обговаривали детали плана, но часть слов просто не доходила, так и растворяясь воздухом, потому что в голове постоянный навязчивый белый шум, и сквозь этот шум до меня не долетали уже едкие реплики герцога, или он сам молчал. Сердце тоже работало как-то с перебоями, периодически прихватывало весьма ощутимо. Но если начну жаловаться на это сейчас, только хуже сделаю. – Вроде всё порешали, – решительно и резко вздохнул Саша, как будто резал невидимую ниточку. – Это самоубийственно, конечно, но давайте попробуем. – Давайте не будем, – вдруг вырвалось у меня. – Это того не стоит. Колени дрожали, и держаться на ногах от этого было невозможно. – Уже поздно давать заднюю, – скучным голосом протянула Марина, заводя глаза, как будто ей экзамен на права предстоял, а не без пяти минут госпереворот. – Довольно рефлексий, пошли уже. – Нет, не поздно. Для вас ещё не поздно всё исправить, если не вернуться в Орден, так хоть свалить в какой-нибудь Краснодар и жить спокойно. Какого хрена надо обязательно в самое пекло лезть?! А если кто-то из вас… да вы же здесь вообще не при чём, как мне с этим прикажешь… Мою запальчивую тираду, плавно перетекающую в бессвязный набор слов, прервала хлёсткая пощёчина, от которой даже в глазах на миг потемнело. – Мы здесь, потому что этот идиот здесь, – Марина порывисто кивнула на Майорова, морщась и потирая ладонь. – И потому что мы своих не бросаем. Где та Алёна, которая обещала дать всем пизды даже в одиночку? Которая боролась за себя, а не разводила сопли? Что-то не узнаю. Что эта за трусливая девчонка, которая готова слиться в первых рядах, поджав хвост? Та мрачная уверенность, с которой она говорила, и блескучий азарт в глазах вселяли в уголок сознания что-то необъяснимо тёплое, но щека огнём горела от пощёчины, и душу в один миг захлестнули и стыд, и горечь, и лютая жгучая злоба, до трясучки. Нервная дрожь ушла, осталось только желание крови. По кривой самодовольной усмешке Осколковой я поняла: она этого и хотела. – Теперь пошли. *** – Я слышал, ты преставился, – это был кто-то из Капеллы, парень, сидевший тогда на ужине рядом с Сеней. – Неправильно слышал, – осклабился в ответ Майоров. В Ордене незваных гостей уже ждали. Вернее, как и предсказывала Осколкова, были максимально готовы к их появлению, и приняли нас уже с порога. В звёздный план входило нарядить всех кроме меня в Орденскую форму, что действительно порядком сбивало с толку штабных экзорцистов. – Как вы вообще посмели прикоснуться к ней?! – видимо, оставленный за главного, продолжать лютовать на наши бесчинства. – Вы убили ваших же товарищей, хладнокровно и жестоко! А потом… – Это я сделал, – мрачно уточнил Юра, но на него не обратили никакого внимания, продолжив вдохновенно вещать дальше. Этот аттракцион самолюбования продолжался уже порядком пятнадцати минут, а Лурье ещё до сих пор не появилась, что наталкивало на ободряющую мысль: бати нет в здании. – И теперь приходите сюда, надев её, и хотите сказать, что это всё произошло случайно?! – бля, их учили в одной театральной академии с Измайленко, я такой эксперссии даже в мелодрамах по «Первому» не видела. И ведь не сбежишь, мрачный фигуры обступили плотным кольцом без просветов, даже в туалет не отпросишься. – Бафомет попутал, – едва слышно хрюкнул под нос Саня, и к великому облегчению это осталось не услышанным. – У нас к вашему отделению уже давно бо-о-ольшие вопросы. То с «Корусом» спутаетесь, то с Отверженными и этим… Василиском. Потом бесноватую покрываете, – парень очень напоминал консьержку, которая ухватилась за данный ей крохотный островок власти и теперь изгаляется, как хочет, наслаждаясь каждой его секундой. Слушать было откровенно тошно и мерзко, в добавок ко всему у меня начинала снова болеть голова. – Ты что, решил убить нас своей убогой болтовнёй, мудила? Шоу-то какое-то будет, нет? – Шоу ждёшь? – он прервал свою бесконечную пламенную тираду и сощурился, что может быть, это вышло слегка опрометчиво, а потом одним точным ударом выбил пол у меня из-под ног и сразу прижал хвост подошвой к мраморной плитке, заставляя ощутить фонтан, от которого глаза в самом прямом смысле полезли на лоб. – Ай-й, хуемразь, – взвыла я, от космических ощущений не отфильтровав нецензурщину, – меня и так радикулит замучил. Краем глаза заметила, как Майоров дёрнулся, но Марина остановила его одним взглядом. – В темницу их, – скомандовал кошмар Станиславского, разворачиваясь спиной. – Их всех. И ждём дальнейших указаний. – Скажите ему, что он из Кузьминок, а не из Голливудского блокбастера, – пробубнил вслед Саша. Круг сомкнулся плотнее, и от него отделилась пара силуэтов, чтобы, так сказать, обезвредить опасных преступников по всей строгости. – Вас что, технике бондажа учил сам китайский император? – восхищённо глядя на то, как лихо и отточено мужик навязывает узлы вокруг моих запястий. – Да весь экзорцизм – это, по сути, один сплошной БДСМ, – шутканул где-то за моей спиной Майоров. Мне стоило обратить внимание на его слова о том, что в восточной части подземелья лифтов нет. Нас повели по безобразно узким лестницам, которые пахли сыростью и грибком. В глазах всё ещё троилось от боли, и очень сильно хотелось ругаться матом. Вдобавок ко всему, мой конвоир – а каждому выделили личного – постоянно сыпал даунскими вопросами: – Чё, одержимая, да? По стенам лазаешь? А зелёной жидкостью блюёшь? – На тебя сблюю, если ты так хочешь. – А на иностранных языках орёшь матом? – Пока нет, но сейчас, кажется, начну. Кем надо быть, чтобы приходить в восторг от дебильных сказок из интернетов. Насмотрятся «Изгоняющих дьявола» и дрочат на зелёную жижу. Вопросов с течением времени стало так много, что они слились с белым шумом в башке, и больше я особо не вслушивалась. Постепенно начали узнаваться некоторые коридоры, арки. Мы были здесь, когда наносили тот самый единственный визит маленькой затворнице. Юра начал выразительно кашлять, изображая что из-за никуда негодного подземного микроклимата у него разыгралась хроническая болячка. Я обернулась на него, и одного взгляда через плечо было достаточно, чтобы понять: пора. – Топай, Эмили Роуз, – меня тут же грубо пихнули в бочину. – Нехрен вертеться. А то времени по потолку побегать не останется. Ты же бегаешь по потолку? – Как-то раз один экзорцист задавал много тупых вопросов… – я злобно скрипнула зубами, – и у него отвалилась жопа. Остановилась и резко опустилась вниз. Меня попытались схватить за плечи, чтобы поднять, но этого не вышло. Любознательный экзорцист взвыл от удара затылком в переносицу, но долго громкие звуки производить не смог, потому что тут же получил ещё и по яйцам. Я спихнула его вниз с лестницы для надёжности, а то неизвестно, когда оклемается. К этом времени Юра уже своего «напарника» уработал, но ему повезло меньше: разбили губу. – Ножик достань. – Хреново они тебя обыскали, – прыснула я в кулак, доставая засапожный кинжал из левого берца и вскрывая ювелирно намотанный узлы. Всё делали быстро, хоть руки от волнения и дрожали. Едва освободившись, Юра тут же подскочил к маленькой двери за каменным сводом и принялся тарабанить так, что эхо расходилось по стенам, как будто работал чугунный пресс. Но были явно не в той ситуации, когда можно позволить себе хорошие манеры. Осколкова с Сашей задержались, разбираясь с внушительным хвостом из эскорта, что к нам приставили. Появились как раз, когда заспанная ведьма с налипшими на щёку волосами открыла дверь: – Я сейчас кому-то по голове постучу… – невнятно пообещала она, но увидев гостей, резко поменялась в лице. – Юра?! Запыхавшийся, отирающий рукавом разбитую губу, он выдал только одно слово: – Наружу! – О, я очень хочу в наружу! – восторженно выдохнула ведьма и выскочила в коридор, схватив с собой только невнятного цвета жёлтую куртку, которая под летнюю прохладу куда больше подходила, чем под суровый апрель. Тот незначительный факт, что всё происходящее несколько нелегально, Адели не нужно было объяснять, она и сама превосходно ухватила суть. И судя по блеску в глазах, так ей нравилось гораздо больше. – Если многоглазая дичь распетушила им крыло для гостей, это значит в конце коридора направо, а потом ещё раз направо, – рассудил Майоров и оказался прав. В том месте, где по его плану полагалось повернуть последний раз, коридор буквально обрывался, там зияла прореха в несколько этажей, и вдоль неровно обломанный стен действительно стояли такие же неровные строительные леса, тянувшиеся вверх этажа на три, и на первый взгляд держались на честном слове. – Я вам что, ядрёный мать, паркурщик?! – пронеслось в голове, но припираться было некогда, здешние своды вертели на детородном шумоизоляцию, до нас уже доносился шум преследования: топот, отрывистые звуки отдаваемых приказов. Не знаю, кто монтировал, но эти твари шатались от каждого шага, а на стыках подозрительно скрипели. Была вероятность, что их вообще ещё не успели закрепить до конца. Но экзорцистов это нимало не смущало. Судя по тому с какой ловкостью и сноровкой, они карабкались по дрожащим балкам, было понятно: они это уже делали. Может, даже не один раз. Я одна тут, как старый дед с отдышкой, не успела нюхнуть пороха суровой орденской жизни. Два этажа дались с трудом, а когда перелезали на третий, я вообще чуть было не сорвалась. Ободрала живот и левую ладонь, выучила пару новых ругательств. Одно от Марины, второе от висевших на хвосте преследователей. Отплёвываясь пылью и тяжело дыша, мы буквально выпали на пол минус-третьего этажа, растекаться лужей было некогда и нельзя, попыталась собрать себя в кучу, но едва поняла, что не получается, только сильнее запаниковала. Сердце заходилось, и я буквально чувствовала, как оно рвётся из груди на последнем издыхании, болело на каждом вздохе. Пальцы не слушались. – Прости меня, – едва успела выдохнуть, Юра поймал меня, но удержать на ногах не смог, и мы оба медленно осели на пол. – Держись, ну, – приговаривал Майоров, хотя и сам выглядел не сильно лучше. – Тут осталось-то немного совсем, у нас всё получится. – Боюсь, что нет, – как-то печально вздохнул Саша над нашими головами. – Ничего не получится. – Почему? – Потому что… Потому что это я вас сдал. Из тёмных углов полуразрушенного этажа, от мрачных тяжёлых стен подземелья на свет выступили тени.