Yes, captain.

— Хэй, Пак! — эта фамилия входит в пятерку самых распространенных в Корее, однако Джихун почему-то уверен на все сто, что громкое обращение через все кафе адресовано именно ему. Принимать и верить в это, конечно, не хочется, но знакомый голос и та самая американская интонация говорят сами за себя, и сомнений у старшего не остается совсем. — Сэм, тише ты! Люди же смотрят! — парень шикает на нерадивого друга, что подходит ближе к столику и вальяжно усаживается на деревянный стул, а затем обреченно вздыхает и улыбается, — когда ты уже привыкнешь, тут так не принято. Смотри, все внимание к нам привлек.       И правда, со всех сторон на шумную парочку косятся люди, тихо перешептываясь между собой и над чем-то хихикая. Пак не особо любит повышенное внимание к своей скромной персоне, предпочитая оставаться в тени и делать свои дела тихо. Однако Сэмюэль другого поля ягода. Вечно веселый, вечно шумный и вечно энергичный. Джихун еще ни разу не видел Кима в плохом расположении духа. Может на него так влияла Канада, а может он уже родился таким. — Да ладно тебе, зануда, давай лучше съедим чего-нибудь вкусного, а потом пойдем в парк выпрашивать у красоток номера телефонов, или пойдем в ночной клуб, или посмотрим фильм на улице через большой экран, я слышал в каком-то киноте– — Так, тайм-аут, бро, я не успеваю, — резко переходя на английский, Хун успешно останавливает непрерывный поток слов со стороны Муэля, а затем облегченно выдыхает. Ну что за парень, — если ты не забыл, я работаю, — приподняв табличку с именем, что была пристегнута к карману, Пак показывает ее Сэму, а потом поднимается из-за стола, — давай на выходных. В субботу я полностью свободен. — Ох, чувак, ждать еще четыре дня, — иногда Муэль кажется абсолютным ребенком. Сейчас, например, — давай сегодня поужинаем вместе? — Проводить время за ужином со мной – идея такое себе, ты же сам знаешь. — Мне не нужно, чтобы ты обсуждал со мной вкус еды. Мне нужна твоя компания, брат, — смеется Сэм, а Джихун в это время чуть ли не плачет, ибо, (спасибо господи за этого человека, что является самым ценным подарком и самым жестоким наказанием в одно и то же время). — Ладно, договорились. Но сейчас мне правда нужно идти, обед подходит к концу, — Пак берет стакан кофе с уже таким привычным на нем «Park» черным маркером и, попрощавшись с другом, направляется в свой кабинет. Клиника парня находится прямо над кофейней, а потому спускаться туда на обед и проводить время с друзьями никакого труда не составляет.       Уже на своем рабочем месте Хун поправляет волосы и одежду, внимательно проходится критичным взглядом по предметам на столе и поправляет лампу, чтобы та стояла абсолютно идеально. Сегодня у него всего два пациента, а потому можно было расслабиться и не нагружать себя излишней писаниной.       Кан Даниэль. Двадцать два года, место рождения: Пусан. Жалуется на бессонницу, апатию, перемены в настроении и упадок сил в течение целого месяца.       Выход из это–       Мысли психолога резко прерывает распахнувшаяся дверь и шагнувший внутрь капец. Широкоплечий и ужасно измученный, кстати.       Пока Хун старательно успокаивает вмиг участившееся сердцебиение, наглый мужчина проходит внутрь и удобно располагается в кресле напротив, что-то там бормоча себе под нос. Джихун берет себя в руки и успокаивается достаточно быстро и эффективно, профессионал как-никак, а затем поправляет часы на левой руке, обращаюсь к своему пациенту: — А ты все такой же бесцеремонный, Кан Даниэль, — заявляет Пак, специально медленно произнося имя мужчины напротив, как бы пробуя его на языке.       По распахнутым, но все еще узким глазам Кана Джихун быстро соображает, что тот тоже в шоке, но Пак — доктор, в конце концов, так что быстро собирает всю свою профессиональность и спокойствие в кулак и сжимает их посильнее, а затем выдавливает из себя новое предложение: — Что Вас беспокоит? — браво, доктор Пак, пиздец, как профессионально. Ты из какого фильма вылез, актер недоделанный? — Пак, — выдыхает Ниэль, а Хун про себя перекатывает мысли о том, что Кан, каким-то мистическим образом, отстал в развитии за месяц. — Джихун, — заканчивает за него доктор и снова старается расслабленно улыбнуться, чтобы два глаза напротив ни в коем случае не просекли, что Хуну тоже тяжело оставаться спокойным. А проблема в том, что последний месяц Пак только и делает, что просыпается посреди ночи со сбитым дыханием и не двузначным бугорком под резинкой брендовых боксеров. Виной сего безобразия Пак считает этот глубокий взгляд темно-карих завораживающих глаз, под одним из которых младший замечает в тот день маленькую родинку, расслабленно изогнутых в улыбке пухловатых губ и гребанных плеч. О эти плечи не раз завладевали сознанием Хуна прямо посреди рабочего дня или между их с Сэмом длинных бессмысленных разговоров обо всем на свете, и уносили его в другую вселенную, где мысли типа хочу их потрогать и хочу посмотреть как он отжимается бьются на мечах в блестящих доспехах и с круглыми щитами. Да, Джихуну тоже нужен психолог. — Джихун, — выдыхает Даниэль, а затем опускает голову и смотрит в пол, будто провинившийся ребенок. Пак, честно сказать, немного не догоняет что вызвало такую непонятную реакцию, однако когда старший через секунду поднимает на него взгляд полный счастья и какого-то неподдельного восторга, Джихун вообще выпадает. — Ты окей? — аккуратно спрашивает психолог, поправляя на носу забавные очки с круглыми стеклами и в ответ тоже улыбается Даниэлю. Видимо, не он один существовал этот месяц в постоянных страданиях и неизвестности. Что-то было в этом мужчине, что для Хуна, как для психолога (и не только, конечно же, но признать это младший готов только в часа три ночи, когда член в белье болезненно ноет и не дает спать спокойно) очень интересно, так что решение о том, чтобы назначить внезапно свалившемуся на голову счастью еще пару продуктивных сеансов, было приято. — Окей-окей, — отвечает Кан, не переставая рассматривать лицо младшего, будто не до конца доверяя своим глазам, — Док, когда у тебя рабочий день заканчивается? — Всегда по-разному, — тут же отвечает младший, поправляя рукава полосатой рубашки аккуратными пальцами, — а что? — Хотел позвать кое-куда. Тут недалеко, да и мне, кажется, резко стало лучше, — ответа ждать Ниэль не хотел. Вдруг у Пака уже есть планы или еще что? Вспоминая все свою жизнь, Кан всегда подстраивался под кого-то, делал то, что хотели его пары, прислушивался, жертвовал последними кусочками свободного времени, а что теперь? Теперь ему захотелось побыть эгоистом, хотя бы один единственный раз.       Так что, не долго думая, Даниэль подрывается с места и, схватив ничего не понимающего врача за руку, тащит к выходу и прямо перед дверьми стягивает с Хуна белый халат. И вот, снова джинсы. Но на этот раз белые, бежевые классические кроссовки и такого же цвета рубашка в белую полоску. Сам не зная почему, Кан в последнее время обращает внимание только на полосатую одежду. На нем и сейчас была черно-белая полосатая толстовка и черные джинсы с белой обувью, которые очень даже неплохо сидели на теле старшего. Это Хун заметил еще в самом начале их неожиданной встречи.       Джихун хочет что-то возразить, остановить, помешать, но рука у Кана такая теплая и невозможно... уютная? такая, что выпускать не хотелось даже под дулом заряженного пистолета. И Джихун не выпускал, но и сжимать сильнее не спешил, все же мужчина хоть и был объектом его постоянных мыслей, а оставался незнакомцем, так что пока полного доверия у младшего не вызывал. — И куда ты меня тащишь, позволь поинтересоваться? — подает, наконец, голос Хун, после того, как налету еле успевает объяснить удивленной медсестре о том, что его пациенту внезапно понадобилась прогулка на свежем воздухе. — К реке. Она тут совсем близко, — довольно отзывается мужчина и вдруг замедляется, как будто вспоминая, наконец, что не у всех такие же длинные ноги, как у него самого, и что не все ходят также быстро. Самому Кану ходить так просто необходимо из-за неимения достаточного количества свободного времени, — ты же не против? — Ну, вообще-то у меня еще один человек на три записан, так что времени у нас в обрез. И, Бога ради, отпусти мою руку, это выглядит ужасно странно! На нас косятся, — и правда, со всех сторон на их скромный дует было направлено нездоровое количество глаз, которое, если быть до конца честным, в основном, было на Кан Даниэле.       Ну, он высокий, стройный и красивый. Одевается хорошо, пахнет, наверное, тоже. Так почему бы и не поглазеть на привлекательного мужчину, идущего, на удивление, с самым обычным и неприметным мной, про себя думал Хун. — А нам какая разница? — невозмутимо пожимает плечами Ниэль, продолжая уверенно приближаться к реке. На таком расстоянии уже можно было разглядеть темно-синюю речную гладь, кучу туристов и небольших фургончиков с напитками, мороженым и сладкой ватой. Хотелось бы Даниэлю попробовать их вкус, — и не волнуйся, я верну тебя вовремя. — Странный ты, Кан. Обычно люди зовут в кафе или кофейни, чтобы угостить чем-нибудь вкусным, а ты на реку позвал. У тебя точно не все дома, не зря ко мне пришел, — лукаво улыбаясь, заявляет младший, а затем снова подмигивает и шагает дальше, а Ниэль не может. Он видел уже это подмигивание раньше, так что не думал, что это так заденет его снова. К счастью, на этот раз ему не нужно столько времени, чтобы прийти в себя — он быстро берет себя в руки и немедленно сравнивается с младшим, идя уже вровень. — А ты у нас, значит, классный психолог? — Да, повезло устроиться в неплохую больницу. А ты у нас по профессии..? — Вообще-то, я никому не говорил об этом так скоро после знакомства, но тебе, думаю, можно сказать. Я работ—       Речь старшего прерывает внезапный звонок. На экране высвечивается номер телефона единственного друга, так что Кан уже заведомо прощается со своим одобренным отпуском. — Да, хен? — отвечает Ниэль, после того, как жестом просит у Хуна минуту. Разговор выдается коротким, но четким, и в итоге мужчина понимает, что «подменить некому», «там вчерашние выпускники» и «отдохнешь потом.» И делать, к сожалению, нечего. Кан убирает телефон в карман и снова смотрит на доктора, — Хун, такое дело, мне срочно надо бежать. Я еще приду в твою больницу, просто подожди немного, ладно? Я клянусь, я приду! Не пропадай, — очень искренне просит Ниэль и тут же, погладив ладонью хуново плечо на прощанье, срывается с места, набирая на телефоне чей-то номер.       Пак просто смотрит ему вслед и никак не может среагировать. Он не успевает даже попрощаться, ибо... ибо слишком неожиданно? Только что они лениво прохаживались по аллее у реки и никуда не спешили, а сейчас старший убегает так, будто от этого зависит его жизнь. Ну, ничего, думает Джихун, у всех бывают неотложные дела. Парень кивает сам себе и, надув губы, медленно шагает обратно в офис.