***
Захлопывая за ней дверцу машины, Гэндзи размял плечи, пока огненное солнце Калифорнии оставляло следы на его бледной коже. Смахнув черный локон волос со лба, парень произнес: — До чего надоедливая девка… Медленно проходя в не зашнурованных кроссовках на лестницу, японец потянулся, ощущая теплый ветерок на шее. Кажется, грядет отличный день… — А ЭТА что здесь делает? — нахмурив брови, спросил он, едва зайдя в обеденный зал. Там, благородно и эстетично протирая губы салфеткой, сидела Амели, поправляя чуть взъерошенные волосы. Хандзо, орудуя вилкой, сидел неподалеку, подняв голову на восклицающего младшего брата: — Где твои манеры, Гэндзи? Или мне попросить тебя войти заново? — то, каким тоном он произнес эти довольно обычные слова, заставило Лакруа улыбнуться, медленно отправляя в свой рот фруктовый салат. Черноволосый парень, поправив помятую футболку на себе, недовольно хрустнул шеей, садясь на другом конце стола. Только его пятая точка коснулась мягкой обивки кресла, будущий Глава догнал его словами: — Девушка ждет извинений. Амели, скользнув глазами сначала на Старшего, а потом и на Младшего, решила промолчать. Первокурсник, уставившись в скатерть, сжал вилку в своих пальцах: — Я не помню, чтобы приглашал ее. С чего мне… — Потому что ее приглашал Я, — отрезал мужчина, запивая бокалом воды. Этот тон… С тех пор, как Брат узнал, что станет Главой Шимада, этот голос преследовал Гэндзи по пятам. Власть и Сила. Страх и Уважение. Вот чем был пропитан их Дом, в котором не было места такому, как ОН. Любящему лишь свободу и себя, совершенно не заботящегося о других. Да и к чему ему это нужно? Оставалось надеяться, что Старший Брат, став Лидером, не выгонит его из Семьи. Хотя… Встав со своего места, парень бросил вилку на стол, махая рукой: — Приятного аппетита. Что-то расхотелось есть… — Я не закончил, — сжав кулаки, младший Шимада повернулся к нему, фальшиво улыбаясь: — Прости, Брат, но все же, ты не наш Отец. Бывайте, — не дав Хандзо закончить, первокурсник вышел из зала, сжигаемый изнутри злобой и гневом. Никто не смел так с ним говорить. Брат… Да как он смеет… Даже если он будущий Глава, то это не значит… Черт, черт, черт!!! Надев на себя черную рубаху без рукавов, студент захлопнул дверцу гардеробной, сжимая и разжимая кулак. Все в этом мире раздражает. Все, что не может принести ему удовольствия — бесполезно. Какого быть ВТОРЫМ сыном в самом влиятельном Клане Японии? Никак, черт вас подери! Просто никак… Сжимая скулы до хруста в зубах, Гэндзи вонзил ключи зажигания в свою красную Бентли, нажимая на дисплей, чтобы убрать ограничивающую его крышу. Нужно больше свободы, больше ветра на коже. Полное сцепление с дорогой… Машина, будто являясь полным воплощением воли своего хозяина, яростно взревела, оставляя заметный черный след на дороге и едкое облако в воздухе. Зачем они с Братом приехали в Америку? Хороший вопрос, на который он не мог ответить никому, кроме самого себя. Но даже с таким собеседником, как ОН, Гэндзи не хотел откровенничать лишний раз. Не привязываться даже к самому себе. Хоть свое эго — неотъемлемая часть его характера. Входя в очередной крутой поворот, Шимада огибал сигналящие автомобили, высовывая средний палец каждый раз, когда ему хотелось. Плевать. Пусть плетутся в хвосте, пока он за рулем — здесь правит скорость и чувство постоянной опасности. Только так чувствуешь себя живым. Так и… Когда заносишь в себя очередную порцию отменного виски в каком-нибудь баре, высматривая девушку на ночь. А если повезет, даже на две… Но эта чертова ДВЕРЬ постоянно всплывала перед глазами, едва он утопал в сладости жизни. Ничто не могло выветрить ее из головы, ни один алкоголь или самая красивая задница. Все сводилось к одному. Не стать их Отцом. Не стать Хандзо. Быть самим собой, просто Гэндзи. Не важно, Шимада или нет. Это ведь просто фамилия, которая приносит ему деньги для его приключений, ничего больше. Для Старшего же она была всем. Может, даже больше, чем всем. Пролетев на красный, парень ускорился, прикусывая губу. Сейчас ему нужно отвлечься. Срочно, пока образ двери в их доме ушел с глаз долой… Едва не снося красно-белый шлагбаум, Шимада поднял кучу пыли, въезжая на территорию Академии. Охранник, чуть не слетев со стула в своей коморке, яростно сжал кулаки, едва ключи упали на стол: — Смотри, не потеряй, — словно сжалившись, произнес черноволосый. Мужчина, крошки от бутерброда которого остались на груди униформы, хотел что-то сказать, но студент уже ушел прочь, нехотя зевая от скуки. Сегодня, когда он понял, что пришло время заглянуть за эту дверь, страх и ярость просыпались в и без того импульсивном Шимада все более ярче и смертоноснее. Настолько, что внутреннее спокойствие вот-вот могло рухнуть, да еще и эта чертова учеба… Драть ее… — О, только тебя не хватало, — прохрипел он, замечая идущую навстречу Ангелу. К его сожалению, на ее лице больше не было той гримасы досады и разочарованности, а сияла… Улыбка? Какого черта эта девчонка так быстро меняется в настроении? Как может так легко забыть все обиды и просто улыбаться вот так вот?! Не зная почему, но Циглер начинала раздражать его с каждым днем все сильнее и сильнее. Наивная дурочка, стремящаяся за своей мечтой. Как же это по-детски глупо… — Доброе, — пренебрежительно махнул Гэндзи, а та, подняв на него заспанные глаза, тут же приняла маску безэмоциональности. «Ага, то есть для всего Мира у тебя есть радость, а для меня чуть не найдется? Что ты себе позволяешь…» — пройдя мимо, Шимада обернулся, разводя руками: — Эй, как ночная подготовка? — но, не заметив и капли внимания, тут же развернулся, чуть не столкнувшись лбами с Лусио. — Неплохо, — ответил он за блондинку, остановившуюся неподалеку. Гэндзи, вновь повернувшись на швейцарку, заметил нелепую толстовку на ее плечах. Улыбнувшись, черноволосый пожал плечами, говоря: — А-а-а-а… Ты у нас, видимо, покровитель всех девушек на курсе, да? Как там тебя звать? — диджей, опустив голову, усмехнулся, поднимая руку к нему. Атака? Как сломать его запястье, чтобы было достаточно больно? Или провести резкую ответную в переносицу? Из-за крови тот не сможет ничего понять, как уже будет лежать на земле со сломанными ребрами. Или… Приготовившийся к нападению Шимада, повсюду видевший врагов, застыл на месте, когда темнокожий студент похлопал его по плечу, говоря: — Надеюсь, ты поймешь, что тебя так гложет, друг, — и после этих слов он вернулся к блондинке, скрываясь за поворотом корпуса. Да что он может вообще знать о нем? Как в его маленькой голове может родиться хоть малейшая мысль о том, кто он такой и что его ждет? Что ждет их всех? Просто несчастные люди… Ограниченные и такие слабые. — Привет, Солнце, — улыбнулся он Лене, только вышедшей из домика. Девушка, удивленно посмотрев сначала на часы, а потом на парня, подняла брови: — Что-то ты… Сегодня рано, — поклонившись ей, Шимада предложил ладонь, притягивая и целую в щеку: — Просто хотелось увидеть тебя побыстрее. Не серчай, просто всю ночь думал о том, правильно ли я поступил вчера, — стараясь вспомнить, что было после девятого бокала, Гэндзи вновь улыбнулся. Окстон, поправляя лямку рюкзака, уставилась вперед, говоря: — Все хорошо, правда. Вот только я волнуюсь за Ангелу, ведь она не пришла ночевать. Я караулила ее, но так и не нашла. Черт, надеюсь… — Все хорошо. Я только что встретил ее с Лусио. И она была явно довольна чем-то, — чуть толкая девушку в ребра острым локтем Гэндзи внимательно следил за ее лицом. Прочитать момент, так, чтобы подловить малейшую зацепку и… — Правда? Она… Как ты понял это? — пожав плечами, юный Шимада произнес: — Она улыбалась и явно замечталась о чем-то, пока не встретила меня и не натянула кислую мину. Но я ее не виню. Правда, надо бы мне извиниться за вчерашнее, а то я повел себя как идиот… — Лена, услышав новости про свою соседку, чуть приподняла губу. Вот оно. — Я рада, что с ней все порядке. Надеюсь, что она сегодня сможет поговорить со мной. И я извинюсь за нас обоих, идет? — со скрываемым облегчением парень кивнул, сдерживая свои грязные мысли насчет красоты этой англичанки.***
Когда учебный день наконец был закончен, Гэндзи медленно шел по небольшой тропинке, обнимая девушку за талию. Лена, улыбаясь, что-то говорила ему и он, как обычно, кивал, отпуская шутки и пытаясь казаться заинтересованным. Но вечер близился, как и его ответственность. Почему он должен все это делать? Почему обязан подавлять в себе чувство собственного Я? «- Твои мысли должны быть подобны воде, а рука — стали. Ты не испугаешься ответственности, ты сможешь выбраться из кромки зла используя лишь свой ум и находчивость. Тогда ты поймешь, что значит быть настоящим Шимада. Мальчик, едва слушая своего Отца, наблюдал за исчезновением розового солнца за гору Фудзи, погружаясь в нечто прекрасное. Долой все мысли о Клане, долой все то, что тяготи его к земле. Ведь там, впереди, есть только чистое небо, которое зовет юного Гэндзи к себе. И он не может ему отказать… -…хоть ты и не сможешь говорить от имени всего Клана, как твой Брат, ты должен быть не менее образован и хитер, как человек, так и Глава. Никто не знает, какая именно тебе уготована судьба, сын мой. — Но всем известна участь Хандзо, не так ли? Разве это честно? Разве то, что он старше меня делает его особенным? Делает его Главой? Разве Дядя не старше тебя, Папа? Разве не ему должен был достаться Трон? Почему же сейчас всем наплевать на меня? Почему…» Тогда их Старик только улыбнулся. С легкой примесью горечи и тяжести бремени, что выпало на него и всю семью… Вновь представ перед домом, но теперь уже освещенным только в цвета фонарей и ламп внутри многочисленных окон, Гэндзи пытался унять дрожь. Он не обязан этого делать, не обязан слушать наставления Отца и Брата. Он — Гэндзи и никто дру… — Ты слишком долго, — кивнул ему Хандзо, едва парень переступил порог их совместного обиталища. Поняв, что ничего не может сделать с этим холодеющим взглядом, младший брат пожал плечами. — Все же, это мой долг, как члена Клана Шимада, разве не так? — коротко спросил студент. Мужчина, погладив бородку, положил ему руку на плечо, говоря: — Я рад, что ты понимаешь это. Сейчас Семье нужна помощь, поэтому мы сами вызвались в Америку. Не думаешь ли ты струсить? Предать веру Отца и Клана в нас? В меня? — чувствуя некую досаду в его голосе, Гэндзи вновь увидел перед собой Старшего Брата, который прикрыл его тогда, когда он сам разбил вазу. Видел мальчика, придумывающего различные забавы, пока у них не было тренировок и обучения. Видел юношу, который помогал ему в трудную минуту, едва тот попросит помощи. Он стал серьезнее, но ведь на нем такая ответственность. Честь — превыше всего. Для Хандзо — тем более. Видел… Видел перед собой мужчину, чьи леденящие душу нотки в голосе пробирали до дрожи. Теперь между ними огромная пропасть. Он рожден для того, чтобы стать Главой. Гэндзи рожден, чтобы стать вторым. Во всем и всегда. Такова судьба… Подходя к двери, на которую обратила внимание Амели, покинувшая дом не так давно, два Брата открыли ее, спускаясь все ниже и ниже, ощущая на коже прохладу темного погреба. Когда-то здесь хранили изысканное вино… Эта широкая спина, идущая впереди. Гордо и целеустремленно устремившаяся к своей мечте. Стать лучшим. Стать лучшим Главой, стать лучшим во всем. Как же это было глупо. Нельзя стать чем-то большим, чем просто человек. И как эта чертова Циглер умудрялась так быстро сменить свой гнев на улыбку? На чертову улыбку, скользящую между лопаток своей белизной… «Что?» — подумал про себя Шимада, вновь видя перед собой золотоволосую девушку. У нее тоже была мечта. Совсем как у его родного брата. Она хотела стать лучше. Но почему же они настолько разные? Почему… Хандзо, плавно включив свет одним касанием пальца, стал развязывать галстук, спрашивая у пустоты: — Как ты? Надеюсь, сегодня будешь стараться лучше. Иначе еды опять не получишь. Юный Гэндзи, отразив удар Отца деревянным мечом, аккуратно шагнул вперед, устремляя острие в голову, но, заметив через щели в шлеме глаза родителя, опешил. Мужчина, перехватив его руку, угодил коленом в живот, отталкивая сына подальше: — Что такое? Почему ты остановился? — спросил он, садясь рядом. Юный Шимада, снимая броню, сплюнул на пол, говоря: — Я… Я… Почему я должен это делать… Почему должен причинять людям боль? В тот же вечер Хандзо едва не сломал Отцу два пальца на руке, пытаясь победить в кендо. Тогда Папа отнесся к этому с похвалой. Чего не сказать о самом Гэндзи… Вся эта боль… Почему он должен… Ведь он не мог причинить боль даже соседским мальчишкам, кинувшим в него камень. Дрался с удовольствием, но чтобы… — Ты ведь хочешь домой? К жене и сыну? Как его звали, Торренс? — выхватив из кармана брюк нож-бабочку, младший Шимада прокрутил ее в руке, вонзив лезвие в колено привязанному к стулу мужчине. Тот, истекая кровью из многочисленных ран и порезов, закричал, мыча через кляп. Вот она, истинная сторона Шимада. Во плоти… Только кровь и крики. Только сталь и… Яростный рев внутри каждого из Наследников, так явно схожий с огненными раскатами Драконов.