***
Райнхардт, недовольно смотря на стоявшего перед ним Шимада-младшего, скрестил руки на груди: — И? Что ты хочешь мне сказать? — парень, чья правая ладонь была перебинтована, сжал зубы, стараясь казаться намного больше, чем он был. Перед таким гигантом, как Тренер, не было чего-то настолько сложного. — Я смогу выступить от лица Академии. Я не могу сойти с дистанции сейчас. Поймите, я могу сражаться! — Вильгельм, хмыкая, потирал бородку, пока его единственный видящий глаз впился в Бригитту. Девушка, стоя у стены, перебирала списки команды, сказав: — У нас укомплектован состав. Но на смешанных два участника. Дос Сантос и Шимада. Думаю, можно взять его с собой… — Ты ручаешься за то, что не опозоришь нашу Академию? — навис огромный преподаватель над студентом, что шагнул ему навстречу: — Хотите проверить? — заметив зеленый огонек в его изумрудных глазах, Райнхардт выждал пару мгновений, отходя. — Ладно, Шимада. Можешь увязаться за нами, но смотри… Если ты выступишь не на сто процентов, то я… — Увидите сто пятьдесят, — усмехнулся Гэндзи, сжимая ноющие обрубки пальцев. Линдхольм, улыбаясь, кивнула Вильгельму, что-то написав на обычной бумаге: — В курсе, когда мы отчаливаем? Если не сдашь экзамены в Академии, то автоматом пролетаешь. Советую тебе сейчас готовиться и к ним тоже, — кивнув на все ее слова, парень подхватил увесистый рюкзак, направляясь к выходу. Но его тут же остановил голос Тренера, разнесшийся по всему пустому залу: — Эй, парень! Стоит спрашивать, что случилось? — Шимада, повернувшись к нему, повел губой вверх, мотая головой: — Я уже во всем разобрался. Спасибо… Бригитта, оставшись со Стариком, подошла к другу, вздыхая: — Мне поговорить с Хандзо? — Райнхардт, скрипнув суставами, пробасил: — Нет. Это их личное дело, не стоит вмешиваться. Лучше иди на занятия, а то Джек на меня опять всех собак спустит… Э-э-ээ… Директор Моррисон и Профессор Линдхольм, я имел ввиду, — поправившись, бывший солдат ушел к снарядам, с легкостью пуха кидая их в одну кучу.***
Окстон, потягиваясь в направление уходящего прочь за главный корпус солнца, издала странный звук умирающего кита, пока снежинка упала ей на веснушчатый нос. Смахнув сию красоту, девушка размяла затекшую от писания ладонь, поглядывая на Корпус мед подготовки. С минуту на минуту оттуда должны были выйти ее друзья, что самые первые в этом году сдавали экзамены. Как там Ангела и Лусио? — Будешь стоять здесь или пойдешь домой? — спросила ее Лакруа, проходя мимо. Лена, поправив сумку через плечо, кивнула: — Подожду кое-кого. Не забудь, ты готовишь сегодня! — сдержанно выдохнув, ледяная девушка хрустнула шеей: — Не удивляйся, если найдешь в еде мой ноготь, Окстон… — Да я знаю, что ты любя! Не куксись, Амели, — улыбнулась англичанка, посылая воздушный поцелуй, выдыхая пар изо рта. Томная иностранка, повернувшись спиной, направилась по тропинке в их скромную обитель, надеясь, что Вашвани еще была на занятиях. Хоть пару минут в тишине… Так прошло еще двадцать минут, когда территория Академии полностью скрылась под темнотой зимнего вечера. Огни фонарей, через который были протянуты флажки, засыпанные небольшим слоем снега, разлились теплым светом. Дыша на замерзающие ладони, Лена подобно ястребу наблюдала за выходом из корпуса, надеясь наконец увидеть знакомых. Кивая проходящим мимо одногруппникам, она улыбалась, трясясь от холода. Почему именно сегодня она чувствовала что-то неладное. Словно скопившаяся туча выжала под ней все свои соки… — Ну наконец-то! — засмеялась она, подбегая к спускающимся по лестнице Ангеле и Лусио. Те, дернувшись от прыгнувшей на них студентки, с облегчением выдохнули. Окстон, заводясь, словно мотор, ожидала рассказа, но блондинка только вздохнула, обрушиваясь ей на острое плечо. Окстон, вопросительно смотря на дос Сантоса, услышала его усмехающийся голос: — Не переживай за нее. Как оказалось, Ангела Циглер сегодня была лучше всех потоков на меде. Так что, похоже, сегодня девочка спит спокойно… — та, чуть приподнимаясь из объятий Окстон, прохрипела уставшим голосом: — У нас скоро следующий экзамен… Какой отдых, Лусио? — англичанка и бразилец, засмеявшись, стали спускаться по обледенелой лестнице, держась за руки. Выслушивая разговоры друзей о первом экзамене, Лена смеялась, увернувшись от активного жестикулирования диджея. Ангела же, мотая головой, жевала кончики золотистых волос, выглядывающих из-под шапки. Остановившись у развилки, ведущей в женскую часть домиков и в мужскую, те заметили Сатью, стоявшую под фонарем. Крутя в варежках снежок, пытаясь придать ему форму идеальной сферы, индианка взглянула на парня. Тот, покраснев, почесал длинные дредды, смеясь: — Ну-у-у… Если тебя это утешит, то мой балл — восемьдесят восемь, симметричнее некуда… — Вашвани, выдыхая, подошла к трем студентам, косясь на полумертвую Циглер: — Я жду и твоего ответа вообще-то, — выжидающе сказала смуглая девушка, как блондинка сглотнула слюну: — Девяносто семь… — придирчивая соседка, опустив уголки губ, оценивающе похлопала ее по плечу, говоря: — Хвала Шиве, я смогу поспать нормально хотя бы одну ночь, не слыша как ты перелистываешь страницы… — Лена, засмеявшись, подтолкнула Лусио к Сатье, обхватывая Циглер под руку. — Ну-у-у… Вы можете пойти, поговорить, пока Джимми не пришел домой, да, Ангела? А мы приготовим чего-нибудь вкусного… Амели приготовит, — швейцарка, осмотрев сначала на диджея, а потом на Сатью, заметила на щеках обоих нездоровый румянец. От мороза? Она так не думала. — А-а-а-а-а! Да, Фокс пока спорит насчет своей оценки с Профессором Амари, так что думаю, вы спокойно поговорите и обсудите все тонкости сегодняшнего экзамена, чтобы найти оптимальный… — Лена, ткнув ее локтем в ребро, прошептала на ухо: — Переигрываешь, Ангелоче-е-е-к… Вашвани, в глазах которой горел настоящий огонь ярости Гильгамеша, кивнула, смотря на Лусио: — Лене ты уже все рассказал, да? Я тоже хотела бы услышать, — парень, почесав нос, засунул руки в карманы, улыбаясь: — Только обещай, что не уснешь на полпути, — индианка, уходя с ним вдвоем, едко обернулась на соседок, приказывая им замолчать одним движением ладони. Девушки, смеясь, направились было к домику, как их прервал голос: — Лена, подожди, — обернувшись на дерево, под темными и пустыми кронами которого стоял Гэндзи, подруги застыли на месте. Циглер, не рассказав никому о том вечере, чтобы лишний раз не волновать друзей, всмотрелась в этого парня. Того, кто использовал людей как перчатки, меняя девушек, как вздумается. Тот, кто… Шимада, выйдя на свет фонаря, держал правую ладонь в кармане черного пальто, смотря зелеными глазами на девушек. Едва увидев взгляд Наследника Клана, Ангела замолчала. Его лицо было бледнее обычного, но то, как он смотрел на Лену… Что-то изменилось. — Гэндзи, господи, где ты пропадал?! Почему не брал трубку, не читал сообщения?! Знаешь, как я переживала? — Окстон, направившись к нему, обернулась на швейцарку. Студентка, повернувшись на парня, услышала его спокойный, размеренный голос: — Не будешь против, если мы серьезно поговорим? Думаю, ты догадываешься, о чем именно, — блондинка, открыв рот от удивления, выдохнула. Это был не тот Гэндзи Шимада, что сидел напротив камина всего пару дней назад. Выглядел так, словно… Что-то уродливое в нем исчезло. — Зато я не понимаю, — пробубнила англичанка, чувствуя себя лишней. Будущий врач, смотря в его изумрудные глаза, почти не моргала. Пыталась понять. — Разумеется. Лена, ждем тебя в восемь, хорошо? — не успела та ответить, как Ангела скрылась за начинающимся студенческим городком. Вздохнув, парень из страны восходящего солнца подошел к девушке, обнимая ту. Окстон, чувствуя его горячие губы на своей макушке, слегка отстранилась, улыбаясь тому: — Не заставляй меня нервничать, окей? — Шимада, сжав скулы, отвернулся в сторону Главного корпуса Академии. — Тогда… Это будет в последний раз, — схватив ее ладонь, высокий студент направился к немногочисленным скамейкам, большинство из которых пустовали. Никому сейчас не хотелось выходить на прохладу начинавшейся зимы. — О чем ты хотел поговорить? — спросила девушка, залезая на спинку скамейки. Шимада-младший, остановившись напротив нее, загородил силуэтом фонарь, скрывая ту в своей тени: — Я не знаю, как именно начать, если честно. Я делал это много-много раз, но сейчас… Сейчас мне в первый раз так тяжело… — Лена, видя легкий холодок в его глазах, едва ушла Циглер, опустила плечи. — Неужели… Ну, хотя, видимо, к этому и правда шло, — Гэндзи, подняв на нее острый подбородок, стиснул зубы: — Прости, прости меня, правда… Я и правда виноват. Виноват… — культи пальцев, взревев болью, все равно отошли на второй план. Сейчас горечь была глубоко внутри. Натужно улыбнувшись, англичанка вытерла тонкую линию слезы, всхлипывая: — Я сама дура. Знала ведь о тебе. Слышал о том, как ты относишься к девушкам. Думала, что стану исключением и… — замолчав, девушка подперла голову коленками. Шимада, нервно смахивая снег с черных волос, замотал головой, так быстро, что согрелся: — Нет, нет и нет! Ты здесь не причем. Тогда, в сентябре, когда я увидел тебя… Я и правда думал, что ты станешь отличным пополнением коллекции, трофей, ничего больше! Но когда увидел тебя на Вечере встречи, что-то во мне завопило о том, что я не прав! Чертовски не прав, Лена! Потому что ты не была просто куклой в оболочке, как большинство девушек! Ты интересная, веселая, всегда можешь найти что-то, что приободрит любого… — Тогда почему мы расстаемся, Гэндзи? — спросила Окстон, поднимая карие глаза на него. Парень, замолчав, потупил голову. — Потому что я точно не могу быть достоин такого солнечного луча, как ты. Даже Лена Окстон не сможет вытащить меня из кучи проблем, которые я создал себе сам. Понимаешь, что я не хочу впутывать тебя в ту часть моей жизни, что живет во мне? Та, что угрожает всему тому хорошему, что есть в тебе? Англичанка, сжав сумку, понимала, что у каждого из них были свои секреты. То, что они не могли рассказать друг другу. Скелеты в шкафу, которые никогда не откроются каждому… — Я не могу винить тебя за это. Правда, не мне тебя судить… Просто хочу знать кое-что. Неужели за все это время ты совсем ничего не чувствовал ко мне? — парень, сев рядом, прямо на снег скамьи, протянул к ней правую перебинтованную ладонь. — Ты стала самой главной отправной точкой к тому человеку, каким я хочу стать. Только ты показала мне, что можно найти что-то хорошее даже в самый темный день. И я люблю тебя за это. Всегда буду любить, как никогда. И буду завидовать каждому, кто увидит это в тебе. И буду ненавидеть тех, кто не оценит. Но знай одно. Для меня ты — это по настоящему первая девушка, — погладив ее по щеке, Гэндзи увидел короткую улыбку. — Знаешь, это и правда довольно больно. Но видя тебя, как ты наконец нашел свой путь, я не могу грустить. Прости за то, что не стала для тебя ТОЙ самой, — поцеловав его в щеку, Окстон сошла со скамьи. — Мы сможем быть друзьями? Я пойму, если ты не захочешь меня видеть, — прохрипел Шимада, всматриваясь в ее лицо. Фигура и длинные ноги ушли, остался только голос. Неужели это и есть чувствовать что-то не искусственное? Лена, посмотрев на черное небо, с которого валил настоящий снегопад, закрыла глаза, в которых не было слез: — Думаешь, мы сможем остаться друзьями? — парень, протирая лицо забинтованной ладонью, произнес: — Я бы не хотел терять такого человека, как ты. Если мы не можем быть вместе как парень и девушка, попробуем как друг и подруга? — продолжая чувствовать снег на своей коже, девушка выдохнула пар изо рта: — Мне будет тяжело видеть каждый раз, как ты вновь будешь встречаться с кем-то, буду честной, — Шимада, встав, подошел к ней, накрывая волосы капюшоном: — Подобного больше не будет. Я обещаю, — поклонившись в знак своих слов, парень услышал вопрос: — Это все из-за Ангелы? — оцепенев, студент вытер нос: — С чего ты решила? Окстон, идя с ним в сторону своего домика, понурила голос: — Потому что я могу заметить разницу в том, как ты смотрел на нее несколько месяцев назад и как сейчас. Я отходчивая, но не слепая. Выдыхая кольцо пара изо рта, Гэндзи оглядел приближающуюся точку назначения. Остановившись, студент взглянул на окно, в котором горел свет. — Я не знаю. Не знаю, что со мной происходит сейчас, Лена. Все сложно… — девушка, оглядываясь на заделанное окно противоположного домика, застегивала и расстегивала молнию на своей куртке: — Только прошу тебя, постарайся не обидеть ее, хорошо? — Шимада, проведя тыльной стороной ладони по ее щеке, прошептал: — Прости меня за все. Прости… — она, обхватив ворот его пальто, поцеловала того в щеку, смахивая последнюю слезу: — Можешь расценивать это как знак нашей дружбы. Приятно познакомиться, Гэндзи Шимада, — видя ее уходящий силуэт, парень остался один в снегопаде, пока дверь домика раскрылась, запустив хозяйку внутрь. Ангела, обняв Лену, посмотрела на уходящего прочь Гэндзи. Выбежав на улицу, чувствуя мороз на коже, она догнала его, схватив за правый рукав: — Что ты делаешь?! — парень, ненароком вытащив усеченную ладонь на мороз, повернулся к блондинке. — О чем ты? — спросил Шимада. Та, разведя руки в стороны, крикнула, но так, чтобы ее не услышал домик: — Решил сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой? Думаешь, что бросив Лену ты стал лучше в чьих-то глазах? Не думай так, понятно? Она изначально была твоей игрушкой… — Да, когда-то была. Но не сейчас. Не сейчас… — кивнув швейцарке, студент направился домой, как Циглер с ужасом произнесла: — Что у тебя с рукой?! Не сбавляя шаг, Гэндзи размотал бинты, выкидывая их прочь. Те, заплясав по ветру, исчезли в ночном небе. Не оборачиваясь, парень произнес: — Всего лишь плата за то, чтобы избавиться от всех цепей.