Академия "Overwatch"

      Духота салона автомобиля не давала вздохнуть полной грудью, чего, собственно, Лусио и не хотел. Забиться в кресло, стараться пропасть, раствориться в пролетающих за стеклом образах…       Руки продолжали дрожать, пальцы судорожно хватались за ремни безопасности, которые навязчиво протянула Сатья. Линдхольм, косясь на него с переднего сидения, помотал головой что-то пробурчав про взросление. — Все обыскались тебя, — стараясь придать своему голос вид типичной нормальности, Вашвани поняла, что актриса из нее не очень.       Едва услышав название компании, в которой и по сей день работали ее родители, девушка не смога прийти в себя полностью, выискивая ответ из самых дальних уголков своего разума. Но тот, постоянно заворачивая в детской наивности и веры во что-то хорошее и правильное в собственных родичах, постоянно ускользал. — Да, обыскались. Готовься к очень «теплому» приему от Профессора Райнхадта, парень, — ухмыльнулся через заснеженную сединой бороду старик.       Дос Сантос, пропуская его слова мимо ушей, ощущал запах горелой плоти до сих пор, даже когда девушка не отпускала его руку. Почему прошлое продолжает затягивать его в свои безграничные пучины, норовя прожевать и выплюнуть, сломанного и никому не нужного. «Если не сможешь справиться со своим прошлым ради себя, подумай о своих друзьях…» — странно искренние слова обычно надменного Шимада не могли выйти у него из головы, внедряясь в лоб раскаленным железом.       Сатья, всматриваясь в профиль парня, что каким-то образом заставил ее усомниться в правильности выбора жизненного пути, вздохнула. Поняла, что отчасти, сама создала его…       Ночной покров не смог пробиться через нарастающие огни большого города, едва машина подъехала к отелю. Затормозив, водитель что-то сказал, но что именно, для двух студентов оказалось лишь пустотой.        Оба, выходя из открытых дверей, понуро и безучастно оказались в большом холле, ведомые только инстинктами и мышечной памятью. Подобно марионеткам, которых вела сама неприглядная жизнь, эти две стороны одной медали могли лишь молчать. Что им оставалось? — Так, сопляки, вон там — банкетный зал. Топайте и набейте желудки. А то вы и так какие-то зеленые. Дос Сантос! Чтобы больше не намыливался никуда, понял? Иначе я запираю тебя на ключ в твоем номере и ты не вылезешь оттуда ближайший месяц! Пошли вон! — указав рукой на просторную арку, из которой доносились оживленные голоса студентов, парень и девушка посмотрели друг на друга. — Если ты не хочешь идти туда, то я могу подняться наверх с тобой, — прошептала Вашвани, касаясь его холодной ладони. Лусио, чуть вздрогнув, сглотнул упругий комок в своем горле, что мешал думать. Сможет ли он выдержать взгляды тех, кто беспокоился о нем? Сильно ли он подвел всех? И что ему сказать… Сейчас столько важного крутилось в глазах, но простые слова не лезли на язык. Единственное, что сейчас пришло в голову, было… — Спасибо, что нашла меня, — чмокнув Сатью в щеку, паренек натянуто улыбнулся, направляясь на голоса. Та, покраснев, коснулась кожи, что горела от поцелуя. Все было бы хорошо, даже слишком, если бы не одно «но». Она отчасти виновата во всем, что произошло с диджеем. О том, что так дается ему болью в голосе, когда он рассказывал об этом на кладбище. Отрывками, непонятными фразами давно ушедших людей. Но девушка поняла, что была первой, с кем он об этом заговорил.       И, также осознавала, что не заслуживает хранить столь важное в себе. Не достойна даже стоять рядом с этим человеком, что пережил настоящий Ад по вине ее компании. Того места, что она унаследует в будущем. — Не за что… — тихо прошептала Вавшани, стирая слезы.       Лусио же, тихо войдя в громкий зал, чуть прикрыл глаза, стараясь пройти как можно незаметнее. Но, едва его нога сделала одинокий шаг вперед, как чуткие уши музыканта уловили одинокий крик Лены: — Вот он где! — не успев среагировать, парень едва не упал на мраморную плитку, устояв благодаря чуду. Англичанка, сжимая его в объятьях, беспричинно смеялась и радовалась, что-то возмущенно бубня в грудь. Парень, потрепав ее по голове, словно маленькую сестричку, поднял взгляд на подошедшую Ангелу.       Блондинка, смотря на него своими голубыми глазами, сжигала примесью осуждения и облегчения, отчего сам Лусио не мог отделаться. — Привет, — коротко прошептал он одними губами, как Циглер также обхватила его широкие плечи, успокаивая собственные слезы: — Ты… Чертов… Дурак… Идиот… Придурок… — утонув носом в ее светлой макушке, диджей кивнул. Будущий врач, сделав шаг назад, осмотрела его с ног до головы, указательным тоном кивая на столы: — Иди и поешь. Сейчас же, — парень, кивнув, исчез среди блюд, думая о том, как именно его нашла Сатья.       Гэндзи же, стоя у колоны в тени, поймал глаза Циглер, что подошла к нему и мялась на месте: — Слушай, если я как-то грубила тебе в последнее время, то… Я не знаю, как к тебе относиться. Сначала ты ведешь себя как полный урод, а потом ты бросаешь все и находишь этого идиота, — девушка, обернувшись на поникшего Лусио, пожала плечами. — Какой ты на самом деле?       Парень, также взглянув на пропавшего диджея, протер изумрудные глаза, зевая и улыбаясь одновременно: — Такой, чтобы уместиться в границы понятия «хороший парень». Получается пока слабовато, но я стараюсь, правда, — девушка, помотав головой, улыбнулась в ответ: — Ты слишком требовательный к себе. Старт довольно неплохой, — произнеся это, блондинка повернулась спиной, обернувшись всего раз.       Шимада, провожая ее взглядом, довольно усмехнулся, успокаивая ноющие культяпки пальцев.

***

      Сатья, не находя себе место в своих душевных противоречиях, еле-еле нашла себе место в зале, сев рядом с Лусио и Амели. Холодная француженка, покосившись на ее кислую мину, провела вилкой в тарелке небольшую борозду, сказав: — Тяжелый день, Вашвани? — та, скрипнув зубами, взяла в пальцы холодный стакан с соком, отпивая от него ровно половину: — Не лучше, чем обычно, Лакруа.       Обменявшись любезностями, две подруги вернулись к ужину. Диджей же, тускло наполняя свой желудок, посмотрел на индианку, вспоминая ее взгляд, когда рассказал все свое прошлое. — Прости, не стоило все вываливать на тебя. Просто забудь, ладно? — прошептал он, как девушка схватила его за локоть, норовя сказать что-то важное, но… — Ты меня прости, просто… Я была шокирована тем, что ты решился на рассказ. Спасибо большое, я очень это ценю, — отвернувшись от его глаз, Вашвани уставилась в тарелку, забывая даже о том, что вилки с ложками лежали в разных количествах левой и правой руки. — Завтра на тренировку ровно в семь. Не опаздывай, — произнес севший напротив Гэндзи, указывая острием ножа на Лусио. Парень, хмуро прожевав салат, произнес: — Разве теперь не ты в основной команде? — усмехнувшись, Шимада хрустнул шеей: — Старик всем дает второй шанс, так что ты уже исчерпал свой. Не явишься еще раз — пеняй на себя. Или, если намерен и дальше пропадать незнамо где, то хотя бы следи за соперниками… — девушка в очках, сев неподалеку, помахала студентам из Америки рукой, довольно накладывая в тарелку лапшу. — Что они здесь делают? — сухо спросила Амели, косясь на Лену. Та, умиляясь с новоприбывшей китаянки, пожала плечами, отправляя пюре в рот: — Вроде как они расположились здесь же, просто на другом этаже. Расписание тренировок уже составлено, так что мы не пересечемся с ними. Да и с японской сборной вроде как отношения более дружелюбные, чем с остальными, — Ангела, запивая еду апельсиновым соком, спросила: — Почему? — Гэндзи, усмехнувшись, выпятил грудь: — Просто у японцев есть харизма, да и дружить мы умеем… — Окстон, покосившись на него, шмыгнула носом, хмыкнув: — Ну-ну.       Лусио, поднимаясь на лифте, стоял рядом с Сатьей, избегающей его взгляда. Думая, что это была целиком его вина, парень поднял руку, касаясь ее спины: — Если я все же испугал тебя всеми этими байками из прошлого, то пойми, что это было уже давно. Правда. Теперь все по другому… — обманывая самого себя, диджей выдохнул.       Вашвани же, обхватив свой локоть, помотала головой, натужно улыбаясь: — Не волнуйся, сколько раз тебе повторять. Все хорошо… Просто сегодня был очень тяжелый день, сам понимаешь. И я… Вымоталась. И тебе тоже нужно бы отдохнуть. Все же, перед Райнхардтом стоять и отчитываться не мне, — дос Сантос, улавливая в надрывном голосе девушки фальшь, не стал упрекать ее в этом. Кто он такой, чтобы судить ее за ложь?       Открывшиеся двери явили им двоим их этаж, где дороги должны были разойтись всего на одну ночь. Но почему же это так тяжело? Что стало тем самым моментом, когда расставание стало невыносимым? Ответа никто не знал. Да и старался ли найти его? — Если ты вдруг подумаешь о ночной прогулке, то возьми меня с собой, хорошо? Я проснусь почти моментально. Только не исчезай больше, хорошо? — улыбнулась Вашвани, смотря ему в ноги. Парень, взглянув на открытую комнату девушки, откуда выглядывала Ангела, улыбнулся, целуя ее в лоб: — Я буду иметь ввиду, — кивнув, диджей направился к своей двери, стараясь не оборачиваться. Знал, что за спиной будут только сгорающие люди и крики маленьких детей.        Сатья же, закрываясь, уперлась спиной в стену, плавно съезжая по ней вниз. Циглер, недоуменно косясь на странную индианку, спросила: — Все хорошо? — отмахнувшись от назойливого голоса швейцарки, девушка закрыла лицо руками, прошептав: — Разве что-то может быть хорошо?

***

      Лусио Коррея дос Сантос, открывая комнату, услышал одинокий писк за спиной. Повернувшись на источник резанувшего слух звука, диджей увидел стоявшего у дверного проема Гэндзи. Высокий парень, кивнув ему, произнес: — Полегчало? — пожав плечами, бразилец сделал шаг вперед: — С чего вдруг такая забота? — Шимада, покрутив глазами, взглянул в другой конец коридора, туда, где уже направлялись в страну сновидений две девушки. — Просто хочется знать, что Ангеле и ее подруге не стоит ожидать новых закидонов, — опустив голову, дос Сантос горько усмехнулся: — Разберись в себе, Шимада. Только потом лезь в голову другим. Или тебе не были понятны мои слова сегодня вечером? — тот, также сделав шаг к нему на встречу, сверкнул зелеными зрачками: — Предельно ясны. Надеюсь, что сеансы наших разговоров ограничатся отелем и спорт-залом, беглец. Проиграем Фестиваль из-за тебя — можешь не возвращаться в Академию… — Почему ты так смотришь на меня, Гэндзи? — внезапно спросил Лусио, сжимая и разжимая татуированный кулак.       Недоуменно склонив голову к плечу, парень сказал: — О чем ты? — Каждый раз, как только ты косишься на меня, то меняешься в лице. Делаешь вот такие вот виноватые глаза. Будто видишь не меня, а отражение собственных ошибок. У тебя тоже есть проблемы с прошлым, не так ли? Тогда почему ты пытаешься исправить что-то во мне? Как только сделаешь что-то не ради самолюбия и достижения желанного, тогда и перестанешь видеть во мне всего-лишь зеркало, — бросив эти слова ему в лицо, дос Сантос закрыл дверь, оставляя Гэндзи в одиночестве и тишине.       Парень, скрипя зубами, сжал кулак, запирая двери так оглушительно громко, что даже Профессор Райнхардт недовольно повернулся во сне на другой бок.       Лена Окстон, слыша весь разговор за дверью, сжимала рот ладонью, надеясь, что оба не услышат ее дыхание. — Мне кажется, что это не твое дело, — сказала Амели, растягиваясь на кровати, словно кошка. Англичанка, фыркая, плюхнулась в соседнюю койку, вспоминая про пульсирующий аппарат, запрятанный глубоко в недрах сумки.       Похоже, что не только у тех двоих есть проблемы с прошлым… — Возможно… — вздохнула девушка, как Лакруа виновато отвернулась к стенке.