Академия "Overwatch"

      Довольно сложно подтянуться хотя бы пару десятков раз, если на тебя все косятся ТАКИМИ глазами. Словно ты прокаженный, потерявший все свои способности, из-за которых тебе и позволили быть здесь.       Как и сказал Гэндзи, Тренер всем давал второй шанс, и попытка Лусио была исчерпана. Теперь ему оставалось лишь усердно работать и пытаться догнать остальных. Благо, его физические данные позволили ему это сделать почти сразу же.       Еще один длинный и затяжной подход… Просто поднять свое тело на турнике кажется сущим пустяком. Как же иначе? — Всегда удивлялась, как простой парень из трущоб может быть таким сильным, — улыбнулась Сатья, прогуливаясь с ним по многолюдному рынку, пестрившему своими красками и специями.        Выросший здесь, посмотрев на нее, лишь пожал плечами, недоуменно осматривая лежащую на прилавке рыбу: — Как мне кажется, здесь особо нечему удивляться. Не обижайся, но тебе, выращенной словно в теплице, своими дряблыми ручками вряд ли удастся что-то украсть или подраться с кем-нибудь, — Вашвани, ущипнув его за локоть, осмотрела свои плечи, хмыкая: — Чем тебе не нравятся мои руки? Эта, почти атласная кожа, между прочим, повидала не один десяток салонов! — закатив глаза, Лусио показал ей свои татуировки: — А вот эти — не одну иголку с краской. Будем меряться достопримечательностями? — замечая под рисунками на теле только шрамы и незаживающие раны, девушка снова потупила взгляд, приглушая чувством вины все посторонние звуки.       Стыд и страх потери мгновенно брали над ней верх, едва речь заходила о прошлом дос Сантоса. Точнее о той части, где компания ее родителей уничтожает его дом. Почему она так боится? Неужели не доверяет ему? Не думает, что парень простит ее? Сомневается в том, что Лусио не винит индианку? Но почему она сама считает себя виноватой?!       Штанга с несколькими блинами дается нелегко. Слишком нелегко. Что с ним происходит? Пальцы едва сжимают гриф, моментально белея от несоизмеримой нагрузки. Но ведь это тот же вес, что он поднимал до приезда домой…       Рыская между бесконечными рядами, подобно хищнику на охоте, Лусио пытался что-то отыскать. Сатья, бредущая за ним по пятам, пыталась успеть за быстрыми шагами парня, филигранно и играючи бороздившего потоки людей. — Простите, извините… Дайте-ка пройти… — только и доносилось со стороны ее сопровождающего и гида одновременно, пока девушка едва не потерялась в толпе возмущающихся прохожих. — Эм-м-м… Лусио. Лусио? Эй… — протягивая ладонь в пустоту, юная студентка в первые ощутила страх собственной потери, когда плечи покупателей сомкнулись перед ней непреодолимой стеной. Что она вообще забыла в этом клоповнике? Как могла Сатья Вашвани, наследница одной из крупнейших… Не важно. — Иди-ка сюда… — крикнул Лягушонок и спасительная ладонь, наполненная шрамами и татуировками, прорвалась через десятки тел. Индианка, судорожно и пугливо хватаясь за нее, старалась подтянуться, как сам Лусио вытянул ее к себе. — С… Спасибо. Ты просто взял и оставил меня там, — недовольно, почти на издыхании, прохрипела девушка, но дос Сантос улыбнулся. Давно она не видела его настоящей улыбки… — Господи, тебя и правда боязно оставлять на открытом пространстве. Как ты находишь дорогу в Академии? — та, подняв подбородок, пробубнела: — По тропинке иду и никуда не сворачиваю, маленький ты оборванец. Не смейся надо мной, в подобных местах я бываю нечасто, — бразилец, продолжая идти вперед, сверился со своими часами, утвердительно кивая головой: — Отлично, мы даже как успеваем… — Куда ты меня вообще тащишь? — поправив довольно просторные красно-золотистые шаровары, Сатья не забывала выглядеть эстетически-красиво, продолжая выделяться богатством и статностью. Лусио, с насмешкой косясь на все эти вышитые узоры и бижутерию, щеголял в свободных спортивных штанах, блестящих разве что подвеской в виде улыбающегося хот-дога. — Просто хотелось бы ненадолго забыться. Разве это честно, что я оказался дома, а ты — нет? — подняв брови, индианка устремилась дальше.       Даже самая легкая пробежка по залу отдается жаром и иголками в легких. Почему он так ослаб? Почему тело перестает подчиняться ему? Разве этого он хотел, вступая в команду? Ослабить ее? — Кстати, могу посоветовать здесь самые лучшие овощи и фрукты. Вон у того бородатого дядьки, который пузом напоминает контрабас… Вот зараза, он даже не постарел, — подойдя к продавцу, что жарко спорил с каким-то неотступным покупателем, Лусио постучал по прилавку несколько раз, привлекая внимание.       Бородач, повернувшись на зов, широко открыл рот и глаза, отгоняя надоевшего придиру: — Малыш Лулу? Ты что ли? Нет, серьезно, это ты? — парень, что-то вспоминая, схватил Сатью за локоть и прошептал: — Ой-ой… — мужчина, выхватив нож, что совсем не был предназначен для резки фруктов, ринулся на него, причитая что-то на португальском: — Как ты посмел возвращаться сюда, после того, как своровал столько всего у меня, ты, маленький хрыч! Думаешь, я забыл, как ты шмыгал здесь?! А ну, вернись, прохвост, если хочешь украсть чего-нибудь еще, то я мигом… — но, увидев с ним сияющую красотой и грацией Сатью, возмущенный продавец притих, краснея с каждым шагом. Опуская нож в мягкое дерево, Бородач услышал Лусио: — Успокойся Барит, я ничего у тебя не крал уже почти десять лет. Сколько можно уже вспоминать? — улыбаясь, дос Сантос вышел вперед, возвышаясь почти на голову.       Темнокожий и коренастый мужчина, оценив размеры его плеч и грудной клетки, покачал головой, бубня: — Да чтоб вас всех побрал… Даже долбанные воришки вырастают и прихватывают себе самых красивых девушек… — Вашвани, хмыкнув, взмахнула почти шелковыми волосами, что сегодня решила распустить: — Вообще-то… — Окажи милость, докажи барышне, что мои слова про лучшие фрукты на западном побережье — не просто содрогание воздуха, Барит, — прервал ее Лусио, что-то при этом прошептав.       Почесывая густую и жесткую бороду, продавец закатил глаза, поворачиваясь к ним спиной. Сатья, заметив у него на открытой лопатке знакомый символ, коснулась пальцами плеча спутника. Парень, поежившись, сказал: — Чего пугаешь? — Вашвани, удовлетворенная своей исключительной памятью, показала на идеально-ровный круг, в центре которого была одинокая точка: — Я сразу запомнила эту татуировку у тебя. Самая красивая, как по мне. Что она обозначает? И почему у него есть такая же? — нахмурившись, дос Сантос одернул рукав, мотая головой: — Не надо показывать ее в таких местах, хорошо? Как-нибудь я тебе расскажу… О, только посмотри, какая сочная маракуйа, а? Барит, у тебя что, новый поставщик? — мужчина, почесывая коричневый фартук, помахал острием ножа, сказав что-то про «заткни пасть».       Сатья, смахнув одной ладонью набежавший на лоб пот, старалась продохнуть в этом нескончаемом празднестве жизни и движения.       Сотни различных цветов в одеждах, столько яркости и свободы. Столько того, чего она не видела ни на одном балу или званном ужине. Там царила только тишина, здесь — нескончаемый танец всего и вся. Кажется, девушка стала понимать, почему Лусио вырос именно таким.       Сама фигура, сам силуэт и сам образ этого парня вобрал в себе самое лучшее, что было в этом и подобных местах. Кипящая жизнь, рушившая оковы апатии. Но понимала, что единственные цепи, которые держали его от полной силы, были выкованы ей самой…       Увернуться от удара Шимада и пойти в атаку. Увидеть его медленные и читаемые движения, так кардинально отличающиеся от танца. Он выполняет их схематически, почти идеально, но в этом вся пробле…       Упасть от одиночного и вполне предсказуемого удара в голову. Не понимать доли секунды, где верх, а где низ. Это что, свет ламп бьется в глаза? Почему не заблокировал? Почему не отразил и не победил? Всего лишь тренировка, да…       Поднимаясь все выше и выше по склону, огибая тонкие улочки и мощенные мелкой плиткой дорожки, пара студентов говорили о своем, старательно избегая событий прошлых дней.       Сейчас Рио-де-Жанейро располагало только к теплоте и к прекрасным видам, открывающихся с крыш сотен уютных домиков, украшенных гирляндами и бумажными флажками. — Здесь что, постоянно что-то празднуют? — удивленно спросила Сатья, пока небольшой пакет в руках дос Сантоса ударил его по коленке. Парень, повернувшись к ней, ухмыльнулся, косясь на оранжевый горизонт. Пляж, походящий на настоящий полумесяц, устремился в зеркальную воду, в которой виднелись десятки кораблей.       Кажется, что эта сторона Рио была совершенной противоположностью суши, рвущей душу любого лентяя и угрюмого поселенца, вгрызаясь клыками постоянного пламени.       Водная же гладь манила своей безмятежностью и медлительностью, словно время и правда было не властно над голубизной пучины…       А они все продолжали подниматься все выше и выше, смеясь и вспоминая тот день, когда впервые увидели друг друга.       Подбородок касался пола, пока пот с трясущихся рук слетал настоящим дождем, отвлекая и маня к перекуру. Сейчас отжимание было непосильной задачей, ведь грудь щемило от боли. Но почему он ей так доволен?  — Ты косвенно назвала меня «плебеем», — засмеялся Лусио, толкая ее острым плечом. Сатья, покраснев, дотронулась до подбородка, открывая полные губы: — Я не это имела ввиду, правда! Ну, или это, я, честно говоря, уже и не помню… — дос Сантос, поглядывая на индианку, увидел в ней то, что не заметил тогда, полгода назад.       В ее глазах читалась то самое недовольство своим собственным мозговым багажом и тем, отчего так просто не избавишься — золотистой заносчивости, взросшей в ней с самого детства. И это было то, что сама Вашвани не могла искоренить, как бы не старалась. — Ну, буду откровенным, я сам не был очень учтивым. Хотел указать на твои «белые ручки», но оплошал, понимая, с кем имею дело, — девушка, повернувшись к нему, ушла в набежавший тенек от продолговатой крыши: — А с кем ты имеешь дело? — пожав плечами, Лусио сказал: — Сейчас это уже не так важно, знаешь ли. Потому что время меняет нас, хотим мы того или нет. Остается надеяться, что в лучшую сторону, — улыбнувшись, Сатья опустила голову, вспоминая, как на нее смотрели все одногруппники. Эти взгляды со стороны, то, что она была во всем лучше их… Как только приедет, то будет стараться еще больше! Плевать, как отреагирует остальные, никто не может ограничить ее потенциал! — По твоему, я изменилась в лучшую сторону или в худшую? — спросила индианка, завернув в очередной проулок. Лусио, выискивая глазами нужную дверь, произнес: — Способность оставаться столь продолжительное время с обычным бедняком считается за улучшение? — Вашвани, припадая головой к его плечу, ответила: — Если бы ты был обычным бедняком, глупый…       Шимада, хлопая его по плечу, произнес ускользающим голосом: — В порядке? — парень, учащенно моргая, посмотрел куда-то на трибуны. Выдыхая, диджей кивнул, попытавшись подняться, бразилец увидел руку Гэндзи. — Не смотри на меня такими глазами, идиот. Просто вставай и старайся лучше, мать твою. Не отвлекайся! — вскочив с его помощью на ноги, дос Сантос кивнул, сжимая кулаки. — Кажется, мы пришли, — улыбнувшись, Лусио подошел к двери вместе с Сатьей. Девушка, недоуменно оборачиваясь, пыталась понять, чем именно эта дверь отличалась от сотен других. — Ты уверен? — утвердительно кивая, парень постучал три раза, также, как и сегодня у прилавка продавца.       Секунду спустя ему открыла низенькая пожилая дама, чьи мочки уха слишком опасно тряслись при приближении других людей. — Oi, senhora! Parece que não estou aqui há muito tempo, certo? Eu preciso de algo, — индианка, не понимая ни слова, протянула ладонь за вошедшим на порог Лусио, внезапно осознавая, что все это время ходила с ним за руку.       Краснея намного ярче своего наряда, Сатья попятилась, видя, как высокий парень садится на одно колено, чтобы обнять смеющуюся старуху. Повернувшись к своей спутнице, дос Сантос прошептал: — Я скоро. — Почему Лусио в последние дни какой-то растерянный? Сати, не знаешь, в чем дело? — заинтересованно спросила Лена, останавливаясь, чтобы перевести дух. Индианка, сглотнув слюну, пожала плечами: — Почему ты спрашиваешь меня?       Спустя пару минут диджей вышел на духоту снова, ощущая при это самый теплый ветерок на своей коже. Вашвани же, ожидающе поднимая ладони, спросила: — Дай угадаю — очередная загадочная личность, которая никак не должна быть узнана мной? — засмеявшись, Лусио указал пальцем наверх, почти к самому высокому домику: — Нам туда. А, ее зовут Набакха, это просто старая знакомая, не больше. Не заморачивайся и не пытайся найти заговор там, где его нет. Я не из масонов, правда, — заулюлюкав, дос Сантос пошел вперед. Спутница, сжимая одинокую ладонь, поняла, что теперь ей не хватает этого.

***

      Усевшись возле небольшой водонапорной вышки, Лусио вновь зашуршал пакетом. Сатья, остановившись рядом, смотрела на уходящее Солнце, хмыкнув: — Кажется, ни одна наша встреча не обойдется без заката, — улыбнувшись, дос Сантос вынул бананы и помидоры, потянувшись к карману: — Ну, мы вроде поняли друг друга. Солнечный свет — это наш общий бзик. И да, я не всегда на прогулку таскаю нож, — Вашвани, недоуменно наблюдая за тем, как парень подходит к огромному крану, из которого потихоньку капала чистая вода, моет в ней фрукты и овощи, мгновенно нарезая их себе в ладонь. — Я даже не удивлена. Что ты делаешь? — вынув из самого дна небольшой сумки, что он нес с собой с самого начала дня, две небольшие деревянные чаши, диджей помотал головой: — Выглядит не очень романтично, но добавь пару баллов за старание, хорошо? — высыпав помидоры и бананы в чашки, Лусио высунул язык, пытаясь вспомнить нужный рецепт. Сатья, косясь на его попытки, подняла одну бровь, пожимая плечами: — Вот теперь ты начинаешь меня пугать, правда… — Прости, сейчас я немного не в своей тарелке… Не совсем я повар и кулинар, так что… Как-то так, — вытащив небольшой сверток, что он приобрел у старушки, Лусио приоткрыл его. Легкий ветерок, подловив аромат красноватого порошка, донес его до носа индианки.        Нахмурившись, девушка принюхалась, понимая наконец, что пытался сотворить этот дурачок. — Это же… — дос Сантос, закашляв от необычности пряности, добавил щепотку в импровизированный салат, тщательно размешивая ножиком. — Я не спец в ваших приправах и блюдах, так как сам обычно перебиваюсь чем-то попроще, но… Надеюсь, хотя бы нотки уловлю, — Вашвани, ощущая аромат масала — индийской приправы, что можно было достать лишь в нескольких магазинах ее родины, открыла рот, смахивая черные волосы со лба: — Лусио, ты…       Пару минут и небольшой пикник был готов. Чашки, разложившись в руках своих владельцев, были готовы отдать еду в желудки, пока двое студентов сидели на небольшом возвышении.        Волны уже поднялись, разрушая иллюзию спокойствия, пока Сатья наигранно-придирчиво принюхивалась к приготовленному национальному салату. Лусио, теребя свои жесткие волосы, махнул рукой: — Слушай, я могу съесть твою порцию, так что не надо драматизировать. На вид может быть не очень, но я просто хотел, чтобы ты хоть не надолго вернулась… — попробовав этот салат, приготовленный из купленных на базаре фруктов и овощей, порезанных на горе обычным парнем, что каким-то чудом раздобыл приправу ее Страны… Девушка поняла, что ничего вкуснее она не пробовала. Пускай бананы немного горчили, а помидоры с ними слиплись. Пускай… Сейчас этот ураган чувств, что нахлынули в ее разум за все годы бесконечного лицемерия и глупости богатства, подтолкнул вперед, решая за девушку.       Разве бесконечные ужины, надменные лица магнатов, напыщенные и расфуфыренные модели и лизоблюды-слуги могли заменить ВОТ ЭТО? — Знаешь, сейчас я в первые поняла, как не хочу возвращаться домой, Лусио Коррея дос Сантос, — произнесла Вашвани, поворачиваясь к нему. Парень, проглотив очередную порцию, виновато поднял руки: — Если это из-за салата, то в следующий раз я постараюсь… Сатья, приблизившись к нему, поцеловала разболтавшегося диджея в губы, чувствуя жар его тела. Лусио, закрывая глаза, прошептал: — Знаешь… Думаю в лучшую сторону. Определенно в лучшую… — улыбнувшись, эти двое отложили чашки, утопая в долгожданных объятьях друг друга.       Да, сейчас каждый подход, каждый блин и каждый удар были намного сложнее. Возможно ему следовало выкинуть из головы образ, хоть ненадолго сменивший бесконечный пожар и крики. Хотелось, чтобы эта слабость никогда не уходила из его тела.       Определенно…       Посмотрев на трибуны, Лусио Коррея дос Сантос увидел Сатью Вашвани, что улыбалась каждый раз, когда он преодолевал себя на тренировке.