Академия "Overwatch"

      Ты всегда пытаешься найти виновного. Хочешь найти того, кто может быть причастен ко всем бедам твоей жизни. Ты желаешь, ты стремишься к этому, ты сходишь с ума. Физический объект всегда легче представить. Тебе лучше спится, когда в мозгу появляется конкретный образ твоего врага.       И ты разрываешь себя на части, когда такого человека нет.       Метаешься из угла в угол, словно загнанный дикий зверь. Твои когти остры, а клыки — смертоносны. Но кого кусать, кого рвать? В этой пустой комнате с единственным углом из сожалений лишь ты один. Сам водружаешь стены, смыкающиеся на твоем хребте. — Все будет хорошо. Правда, не переживай. С ней сейчас Амели и Тренер, уж они проследят за нашей маленькой девочкой, — натянуто улыбнувшись, произнесла из темноты раздумий Ангела. Голос, разливаясь по всему телу золотисто-желтым огнем, странно согревал. Пытался найти нить покоя, чтобы дернуть за нее. Но сейчас…       Выдохнув воздух из наполненной груди, Гэндзи смахнул мешающийся волос со лба. Почему он не заметил чего-то подобного раньше? Лена всегда была такая активная и собранная на тренировках… Что случилось? — Ты пытаешься успокоить меня или себя? — усмехнулся парень, вставая с длинной и лакированной скамьи. Девушка, недавно вернувшись из больницы, куда срочно увезли одну из участниц Фестиваля, закрыла глаза. Да, она не знает точного ответа на простой вопрос. Как и всегда. — Ты не обязан выступать сейчас. Лусио может выйти и драться вместо тебя. Никто тебя не осудит, ведь это нормально… — Не биться с земляком? Плевать на это. Мне не нужна победа, не нужен чертов кубок или что там нам выдают. Мне просто нужно стать лучшим. И этот бой — всего лишь очередная ступень, которую я перешагну. Понимаешь? — Циглер, подняв на него взгляд, молилась о том, чтобы не увидеть в лице парня ТОГО САМОГО выражения.       Старалась молчать об этом. Никто из ее соседок даже не представлял, отчего именно спокойная и тихая подруга иногда кричит во сне. Лгала что-то про стресс и приправляла лепет несвязной чепухой из умных слов. Не была уверена, верили ли они ей, но… Расспросы проходили мимо нее.       Но когда голубые, подобно двум швейцарским озерам глаза закрывались, то в голове постоянно всплывал вечер и снег. Холод земли и чувство отчаяния. Охватившая паника того, что произойдет что-то ужасное. Эта едкая и склизкая жижа, охватывая все тело Ангелы, прожевывало и промалывала кости в порошок. Лишь бы кошмары продолжались.       И главным героем этих кошмаров был сам Гэндзи, в изумрудных глазах которого девушка видела жажду крови. Нескрываемую, такую нагую и ничем не прикрытую. Вводящую в ступор и заставляющую сердце остановиться.       Он ХОТЕЛ, чтобы те двое страдали. Мечтал о том, чтобы их крики не были услышаны. Для продолжения своей забавы, которая пришлась ему по душе. Ощущение силы, превосходства над слабым соперником. В Шимада просыпался настоящий зверь, который был почти готов на убийство.       Циглер сама не подозревала, что последним препятствием Гэндзи перед тьмой была она. Именно из-за ее испуганных глаз и трясущихся рук парень не смог перешагнуть ту грань, отделяющую жизнь от смерти. Почему?       Видел в ней самого себя? Не хотел становиться жалким подобием своего старшего Брата, в жилах которого была явно нечеловеческая кровь? Возможно. Или взыграла собственная слабость? Страх того, что обратного пути не будет? Боялся, что сможет убить и того толстяка, давно рассказавшего все, что знал. Опуститься до такой низменной вещи, как убийство… — Гэндзи! — ворвавшийся в подкорку голос, вновь и вновь приводящий его в чувство. Обернувшись на поднявшуюся Ангелу, студент кивнул: — Да? — швейцарка, переминаясь с ноги на ногу, глядела в пыльный от пролетевшего ветерка пол: — Лена… Мы правда не знали, что с ней что-то не так. Не кори себя одного. Правда… Я знаю, что ты не можешь сбросить с себя это чувство вины, тогда… Раздели его со мной, хорошо? — застыв на месте, парень перестал слышать даже безостановочный рев толпы на темнеющем стадионе. Близился вечер, скоро его арена озарится всплеском прожекторов… Какая честь.       Подняв культю с отсутствующими пальцами, Шимада прошептал: — Разделить чувство вины, да? Интересно… — вновь вернувшись к реальности, студент покинул раздевалку, полностью свободную от лишних членов команды. Те, узнав о происшествии с Окстон, выбежали на стадион, чтобы всегда быть в курсе. Особенно подорвалась Оливия, до этого не особо общавшаяся с англичанкой. Сказать, что это удивило многих, значило ничего не сказать. Но только не для Фарии…       Поднимаясь все выше и выше, Гэндзи чувствовал нарастающий прохладный ветерок. Неужели даже погода решила дать ему передохнуть? Жаркое марево спадало, уступая легкости туманных и серых туч, нависших над округлым стадионом. Казалось, протяни руку и просто возьми эти неаккуратные кусочки грязной ваты…       Заметив у выхода Лусио, Шимада размял плечи. Не знал, стоит ли ввязываться в разговор. После забега Лены диджей ни на секунду не спускал глаз с остальных членов Академии, боясь повтора странной слабости. Не знал, может ли это быть последствия акклиматизации или нечто другое. Никто не мог сказать ему наверняка. Никто, кроме самой Лены Окстон. — Эй, я могу и правда выступить сегодня. Неужели это так важно? Почему ты хочешь встретиться с японской сборной? — пройдя мимо, Шимада помотал головой, поправив не совсем удобную форму: — Я не обязан отчитываться перед тобой. Таково мое желание. Можешь воспринимать это как прихоть, можешь как гордыню. Но знаю, что именно Я должен драться со своими земляками, — скрестив руки на груди, дос Сантос неслышно фыркнул, чуть громче произнеся сопернику в спину: — Если проиграешь, то можешь не возвращаться, помнишь? — усмехнувшись от своих же слов, сказанных когда-то, Гэндзи махнул ладонью: — Можешь начинать тренироваться к следующему этапу. Это будет быстро. Ведь сегодня я один из тех, кто завершает первый день! Увидимся, — ни разу не обернувшись, черноволосый парень наконец вышел на обширный полигон для спортсменов. Свет, заменивший солнце, на секунду ослепил его чуткое зрение. Ведь он только привык к уютному полумраку раздевалки…       Остальная команда, нежась на первом по их приезду прохладном ветерке, повернулась на появившегося Шимада. Сейчас Тренера не было рядом, но они видели, что ему не нужно его наставление. Это читалось по глазам, готовым побеждать. — Эй, просто покажи все, что можешь, чертов золотой мальчик! ЮХУ! — закричала до сих пор влажная от пота Оливия, занявшая третье место по прыжкам в высоту. Как ни странно, ее опередила именно та скромная девушка из японской команды. Как ее звали? — Просто смотри, — сказал со стиснутыми зубами Шимада, даже не взглянув на Хандзо. Зачем, если заранее знал о презрительном взгляде, не способным принять поражение. Сейчас Шимада-старший, Фария и Саша были единственными, кто возвышался на первых местах в своих категориях. Даже Бригитта, уступив пару метров в метании ядра чернокожему сопернику, гневалась на себя. Ничего, если они с Лусио победят в смешанных боях, то смогут сравниться с нигерийской командой. А там — как пойдет…       Ринг был посыпан едва заметным слоем пыли или песка. Шимада не был уверен, произошло это случайно или намеренно. Все равно. Противник проглотит и это.       Снимая верхнюю часть формы, парень больше не обращал внимания на восторженные взгляды других девушек. Они не были важны. Ни одна из них. Сам не понял, когда так сильно отстранился от своего же прошлого. И не знал, нравилось ли ему это…       На его ладони надели пару боевых перчаток с логотипом их Академии. Материал, плотно прилегая к коже, почти не раздражал. Одна из волонтеров, протянув ему капу, увидела лишь молчаливый отказ от нее.       Стукнувшись костяшками, Шимада взмахнул руками, заводя толпу все больше. Не мог видеть их лиц, но знал, что они слетятся на зрелище. Как это мерзко… — Ладно, просто выходи быстрее. Давай-давай… — ожидая своего соперника в противоположном углу, Гэндзи снял мешающуюся обувь прочь. Резким движением швырнув ее в сторону, парень растянулся. Главное не переносить весь вес на правую руку. Боль будет дикая, может, он даже отключится. Но про это сам студент решил не говорить никому из своей команды. Спасибо Братцу за подарок…       Но сейчас это не так важно. Даже со своей правой рукой он сможет победить. Весь этот путь, все эти тренировки, все соперничество с Лусио вели именно к этому моменту. Капля пота, медленно сползая по виску, затерялась на скуле. Давай.       Он мог с легкостью заменить отсутствующие пальцы с помощью самых дорогих протезов. После сотен расспросов о том, что произошло, разумеется. Но даже так… Это означало бы слабость. Сможет справиться и самостоятельно, ведь Гэндзи Шимада — это он сам, а не абстрактное понятие о Клане. Дистанцироваться от него, пытаться просто жить собственной жизнью, не быть зависимым от Семьи. Разве это так сложно?       Почему противник так медлит?       Хрустнув шейным суставом, студент вздохнул, оборачиваясь на судей. Те, кивнув, хотели было пойти узнавать, что произошло, но…       Оскалившись белоснежными зубами, Гэндзи произнес: — Ну наконец-то, — высокий японец, проверяя перчатки, вышел на белесый ринг, припорошенный песком. Пальцы врага чуть тряслись, но не от страха. Нескрываемое чувство агрессии, охватывая иноземного студента, дало трещину и высвободилось в полной мере.       Занеся золотистые волосы чуть назад, противник сделал уверенный шаг на ринг. По его открытому торсу прошли мурашки, отвечая зову прохладного ветерка. Одинокая татуировка лотоса на плече, словно распустилась. Вставая в защитную стойку, парень поднял заполненные ненавистью глаза.       Сам Гэндзи, не ожидая такого наплыва эмоций от своего соперника, удивленно развел руки: — Не стоит воспринимать все это так серьезно. Просто атакуй! — услышав слова Шимада, спортсмен стиснул зубы, пока его дыхание сбилось. Что происходит? — Не так серьезно, да? Хорошо, ублюдок Шимада. Я не оставлю от тебя живого места с самыми несерьезными намерениями… — подняв брови, ученик Академии даже не смог услышать заветного гонга, вещавшего о начале раунда.       Почему этот паренек смотрит на него так же, как и он когда-то на самого себя в зеркале? Он знал его? Нет, они точно ни разу не виделись. Тогда почему? Ярость и боль одолевали соперника, поражая тело, будто яд. Даже в воздухе ощущалось это напряжение в мышцах, когда один из японской сборной вышел вперед. — Эй, подожди, Хандзо! Не так быстро, ну-у-у! — жалостливо протянул маленький мальчик, едва поспевая за старшим Братом. Будущий Наследник, шикнув на него, кивком подбородка позвал юного Гэндзи за собой.       Сейчас, когда в Японии цвела сакура, висел сладостный аромат розовой вишни, распространяющийся по всей округе при помощи холодного ветра. И закат, полностью соответствующий настроению прихотливого деревца, вторил лепесткам в своем великолепии.       Тем временем, двое шаловливых ребятишек, с осторожностью пробираясь в конференц-зал своего Отца, оглядывались по сторонам. Не хватало еще, чтобы няньки Гэндзи объявили тревогу и стали искать младшего сына Господина. — Тс-с-с! Говори шепотом, ладно? Давай, там должно быть интересно. Неужели тебе не хочется узнать, как Отец ведет дела? — с явным и почти видимым огоньком в глазах произнес Хандзо. Мальчик, пожимая плечами дернул его за просторный рукав: — Папа сказал, чтобы никто не входил туда, когда он говорит с кем-то! Если это по поводу работы, проход туда закрыт. Ну, братик, послушай меня! — замечая, как тот ловко забрался по стволу дерева наверх, к самым высоким ветвям, Гэндзи опустил голову. Старший, замечая грустные глаза своего Брата даже в этой темноте, вздохнул.       Чуть свесившись, мальчик протянул ему ладонь. Та, проборожденная не проходящими мозолями и шрамами, плотно легла в руку второго сына Содзиро.       Помогая забраться повыше, Наследник аккуратно и почти бесшумно прыгнул на ближайшую крышу, зацепившись пальцами за выступы в черепице. Посмотрев на сомневающегося в таком прыжке Гэндзи, Хандзо вновь протянул ему руку, улыбнувшись: — Я тебя поймаю. Обещаю, — младший брат, неуверенно, на трясущихся ногах, выдохнул.       Сейчас, когда они на четвереньках пробирались по чердаку их Имения, старший брат произнес: — Сказал же, что поймаю. Чего сразу нюни распускать? Давай, а то ничего интересного не увидим, — Гэндзи, испугавшись такого затяжного прыжка, стер слезы с покрасневших щек. Вся эта затея казалась чем-то слишком рискованным. Тем, за что Папа их точно не похвалит… Но перечить Хандзо он не мог. Ведь это его будущий Господин, значит, его надо учиться слушаться. — Куда нам теперь? — прошептал мальчик, стирая с волос собравшуюся паутину. Ползущий впереди брат, указав на небольшое углубление впереди, остановился. Давая Гэндзи проползти вперед, чтобы тоже увидеть все в мельчайших подробностях, Старший Шимада приоткрыл крышку люка, замечая сидящего в кресле Отца.       Тот, поправляя свое неизменное кимоно татуированной рукой, выслушивал какого-то мужчину. Многочисленная охрана, стоявшая вокруг, была похожа на настоящих истуканов, пугая одним видом. — И что ты можешь сказать в свое оправдание, Киоко? — усталым голосом сказал Глава Клана, закрывая глаза. Его собеседник, сглатывая комок в горле, судорожно шевелил пальцами, пытаясь что-то сказать. Сам Гэндзи узнал в этом движении неуверенность и страх. Сам частенько так отчитывался перед Папой и нянями. — Я… Я… Все исправлю, только дайте возможность. Я понимаю, что вы имеете все права мне не доверять, Господин, но… Уверяю… — Содзиро, приоткрыв один глаз, повел ладонью. От этого мимолетного жеста Киоко замолчал, не смея перечить: — Ты прав. Я не доверяю тебе. Ты пытался заслужить мое доверие все эти годы, но один неосторожный шаг и вот ты уже здесь. Стараешься оправдать себя, словно нашкодивший ребенок. Печально… Все это — печально, дорогой друг. Какой пример ты подашь своему сыну? Какой — жене? Ведь я не так давно видел их на приеме в своем доме, — размеренный и одновременно доминирующий тон Главы больше не выходил из головы юного Гэндзи. Даже когда Отец смеялся вместе с ним, когда водил их с Хандзо по многочисленным музеям… Все это казалось лишь какой-то маской, ничем иным. — Пойдем, Брат… Мне это не нравится, — мальчик стал недовольно дергать Наследника за волосы, пытаясь привлечь к себе внимание. Но тот, отмахнувшись, всем телом и душой был уже там, в зале. Впитывал все это, как губка. Ощущал, насколько большая власть будет у него в руках. И осталось совсем чуть-чуть, как вместо Содзиро на это месте будет сидеть Он. Говорить и приказывать таким же голосом, внушать страх одними только глазами. Именно поэтому Отец был его кумиром. Настоящей иконой, что не угаснет в сознании спустя столько лет. — Прошу… Я больше не подведу Вас, мой Господин, весь мой Клан не подведет Вас… Клянусь, клянусь! — вздохнув, Шимада поднялся со своего кресла, отозвавшегося мягкой кожей. Охрана, не услышав ни единого приказа, расступилась прочь, давая Хозяину больше пространства.       Киоко, упав на колени, опустил голову в пол, затрясшись еще сильнее. Капля пота, ринувшись на пол, сменилась на одинокую слезу, смешавшуюся с ворсом ковра. Боясь даже лицезреть Главу Клана, мужчина громко дышал, борясь со своим участившимся сердцебиением. Знал, что законы есть законы. И никто не был исключением для наказания.       А в Семье Шимада наказание было лишь одно… — Как ты можешь говорить от лица своей Семьи? Своего Клана? Ты ведь не можешь соблюсти верность даже самому себе. Но… Только из-за того, что я уважал дружественный Клан все эти годы, за то, что я не могу оставить твою жену без мужа, а сына — без отца… Я прощаю тебя, Киоко Намаята. И поэтому — вытяни свою правую руку вперед, — услышав это, мужчина едва смог сдержать слез, благодарно падая в ноги Господина: — Благодарю Вас! Боже, храни всю Вашу семью! Спасибо! Спасибо… — Гэндзи, видя, как тот с чувством дикого облегчения протягивает свою руку вперед, сглотнул слюну. Неужели их Клан настолько жесток? Нет, Отец не сделает это, нет! — Иди с миром, Киоко. Я освобождаю тебя от наказания, — сделав шаг назад, Содзиро мгновенно вытащил свою катану из ножен, отсекая правую конечность. Мужчина, стиснув зубы, завопил так сильно, что уши юного Шимада заложило.       Вытерев кровь с клинка о платок, Господин кивнул охране, произнеся: — Срочно обработать его ранение. Потом — проследить, что он добрался домой. Выполнять, — те, помогая Киоко встать, открыли двери, исчезая из угла обзора. А гость, продолжая шептать слова благодарности, продолжал кланяться, теряя сознание от бессилия. — Почему Отец простил его? Предателей нужно наказывать только смертью! Черт, — недовольный таким исходом Хандзо, повернувшись назад, не увидел там своего Брата. Гэндзи, спрыгивая прочь, унесся к себе в комнату, рыдая и испугавшись собственного Отца.       Ты всегда хочешь найти виновного во всех своих бедах. Бредешь по плато из мести, надеясь встретить такого человека. Огонь ярости поддерживает в тебе жизнь, позволяет ногам устремиться вперед. И, когда ты находишь свою цель, это будет прыжок в пустоту.       Потому что вся твоя жизнь закончиться на этом. — Ты, — удивленно открыл глаза Гэндзи, когда его голова дернулась от сокрушительного прямого удара в лицо.        Золотоволосый противник, наступая все активнее, сжал кулаки: — Из-за тебя… Все это из-за вашего чертового Клана, проклятый Шимада! — сблизившись, парень совершил целую серию быстрых уколов в живот.