Академия "Overwatch"

      Спустя еще пару часов и неизвестного количества выпитого напитка, пятерка играющих студенток начала постепенно терять связь с реальностью. Комната становилась все меньше и меньше, а колени начинали трястись в приятном ощущении невесомости. Духота наваливалась на плечи, пока разбушевавшаяся метель царила за свистящей от ветра рамой. И только Циглер осознавала почти чистым рассудком, что на утро их не ждет ничего хорошего… Знала, но ничего не хотела с этим делать. «Когда-нибудь я точно сойду с ума от этих девчонок, но пока… Мне нравится…» — мысли набирали опасный поворот после каждого поглаживания холодной ладонью Амели по голове. Сейчас швейцарка лежала на ее коленях, каждый раз пристально наблюдая за крутящейся бутылкой.       Шепот мягкого ковра, характерный хлопок открывающейся пробки, насыщенные глотки — ритуал повторялся раз за разом, вводя в сладостное неведение. — Мне начинает это заходить, признаюсь честно! — нелепо хихикая, Оливия пыталась отмахнуться от тяжелых кудрей, в которые были вплетены все найденные расчески в комнате. Сатья, развязно похрюкивая от смеха, лежала на полу в виде кокона из одеяла, заметно покраснев. Конечно это была ее идея.       Вместе с уходящим на дно бурбоном также исчезало сосущее чувство страха, правившее балом внутри юной Окстон. Оглушительный смех верных подруг был бравадой ее отваги, которой она была известна еще в Летном Училище. Трясущиеся пальцы стали твердыми и сильными, когда случайно пересекались в золотистых волосах Ангелы с рукой Лакруа. Та вроде была не против приступов нежности, но обида таилась в ее вздымающейся груди. Лена чувствовала это, ощущала как никто в тесной спальне: — Правда или… Чего там у нас… Действие? — впитывающая очередную порцию Коломар залихватски вытерла полные губы: — Да мне уже все равно, подруга! Давай правду-матку руби, чего уж там! Все равно из здесь присутствующих никто ничего не вспомнит через пару часов, — шмыгнув носом, француженка с многозначительным укором смотрела на гостью, но та привыкла не замечать ее ледяных нападений.       Постучав по подбородку, англичанка решила воспользоваться сложившейся ситуацией и погнула линию в нужное русло: — Когда мы были в Бразилии… — повернувшись на Вашвани, затейщица усмотрела только дерганное сопение. — Я частенько видела тебя с Амари… Вы что… Э-э-э…       Взрыв хохота разбудил дремавшую индианку от летаргического сна, пока ее торчащие из тканевого «рулета» ноги не задергались в конвульсии от резкого шума: — Что я пропустила, а? А?! — поправив чужой свитер, Оливия накренилась к кровати, перебирая длинными пальцами: — Фарра довольная горячая и уж точно опытная девчушка, но не-е-е-ет. Сейчас мое сердечко занято более гетеросексуальными чувствами, уж не обессудьте. Но это не значит, что приятные намеки делать нельзя, они мне льстят, — усмехнувшись, блондинка проронила: — Мне бы твою развязность и уверенность, mein Gott… — удивляясь своему пробудившемуся родному языку, девушка прикрыла рот ладонью. Но свесившаяся к ней мексиканка, играя бровями, протянула фальцетом: — А кто заграбастал самого завидного паренька-а-а-а во всей Академи-и-и, мило-о-о-очка? Не думаю, что он клюнул на безбашенность или дерзость, сладенькая ты моя. Поэтому гордись теми прелестями, что в тебе есть от рождения, а не пытайся перенять их от других — это скользкая дорожка, которая ведет прямиком ко мне в лапки, — легонько коснувшись ее носа, гостья довольно сменила положение, выставив ноги на беспомощную Сатью.  — А какая ты была до того, как начала копировать плохие привычки других? — спросила Окстон, с интересом пытаясь выудить хоть что-то про яркую студентку. Разминая горло, она пожала плечами: — Ну, какой-какой… Обычной, возможно? Для кого-то смена масок и есть настоящая личина, — нахмурившись, Ангела пробурчала: — То-есть ты сейчас сама опровергла свои же слова, нет? — закатив глаза, смуглая иностранка произнесла: — Вы лучше следите за своей подружкой, а то она натворить бед может. Если бы я была плохой, то позволила бы этому произойти, но, как видите… — Вашвани, смахивая с себя ногу надоевшей гостьи, случайно задела ею бутыль, давая ей совершить новый оборот.       Горлышко остановилось у ног Лакруа, которая спокойно спросила: — И кого спрашивать будете? Здесь теперь и Циглер лежит… — но голос Коломар прервал ее сомнения: — Начинайте хлестать обе, никто вас не заставлял объединяться в одно женское существо, требовавшее внимания. Давайте-давайте… Ай, молодцы! Правда или действие? — поморщившись от алкоголя, девушки переглянулись. Сейчас тела обхватывала приятная лень, которая приказывала выбирать только… — Правду, — выдохнула француженка, понадеявшись на сознание спрашивающей. Зря… — У вас были какие-нибудь неловкие ситуации, связанные с сексом? — ударив себя по лбу, холодная королева прохрипела: — Господи, ну что с тобой не так, а… — возмущенно начиная щекотать индианку в коконе из одеяла, Оливия подняла брови: — Да мы тут все уже ко второму курсу Академии скоро придем, а вы стесняетесь таких вопросов! Вам сколько лет, детсадовцы? Я что, попала в монастырь или в женскую коммуну безбрачия и целомудрия? Если вам будет легче — я свела двух парней вместе и изменила им обоим с ними же. Было довольно смешно, но точно не им, — не сдержавшись, Окстон повела уголком губы. Разумеется, именно подобных историй она и ожидала от хамоватой соседки из домика напротив.       Понюхав мутное стекло горлышка бутылки, Ангела стиснула зубы и через разрастающийся румянец начала: — Ох-хо-хо… Когда я училась в старшей школе, то пару месяцев встречалась с одним парнем… Но потом он пришел к нам в качестве учителя по физике и мне стало немного не по себе… — щелкнув пальцами, Коломар протянула ей сжатый кулак: — Боевая подруга. Клянусь, когда я смотрю на тебя, то прямо вижу этот невинный романчик с ромашками и апельсиновым соком… Но у меня было что-то подобное, поэтому не мне тебя стыдить! — неловко отбивая ее жест, блондинка боялась порицания подружек, но… Конечно, его не последовало: — Видели вы бы свои лица, когда в первый раз встретили Директора Моррисона, — усмехнулась Лакруа, поглаживая соседку по плечам. Вспомнив этот первый день своего прибытия в Академию, студентки засмеялись, смахивая выступившие слезы. — Ага, очень забавный первый день, когда вы выбили стекло у меня в домике… — пробубнела сквозь зубы Коломар, мгновенно об этом забывая. — Ну, а ты что расскажешь, бледненькая ты наша?       Скосившаяся на нее француженка, закатывая глаза от пренебрежения, потянулась подобно черной кошке: — Один раз мой парень чуть не удушил меня во время секса. В оправдание, я сама попросила его это сделать, — присвистнув, мексиканка оценивающе кивала головой: — И вновь не поверишь! Только в моем представлении ты душила парня, а не наоборот, — сжимая пальцы в кулак, Амели задержала дыхание, борясь с возрастающими эмоциями. Лена, повернувшись к ней, улыбнулась: — Не знала, что ты любишь подобное… — Если постараешься, то можешь узнать много чего нового обо мне. Только рискни, — выросшую подобно опухоли тишину прооперировала Вашвани, показавшая темные волосы из-под своего вынужденного убежища: — Когда я в первый раз пыталась сбежать в Академию, не спросив родителей, один из их молоденьких подхалимов мне помешал. И я… Ик… Я… — ее щеки растрепала Оливия, высовывая розовый язык: — Ути, маленькая принцесса подала свой ангельский голосок с коврика, какая прелесть! Ты еще живая там, дорогуша? — пытаясь отмахнуться от нее, опьяневшая девушка отбросила попытки и просто перевернулась на спину, созерцая разводы света на потолке и смиряясь со своей судьбой. «Обещала себе не пить, но тут же нарушила слово, как только ты исчез. Вот так мужчины и ломают женские жизни…» — кажется, мысли ее тоже начинали сворачиваться в тугой узелок, который норовил лопнуть с часу на час.       Постепенно время сходило на нет, как и количество заветного «эликсира правды». И Лена могла только продолжать набираться храбростью, чтобы нырнуть в пучину возможного осуждения и непонимания.       Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо…

***

      Свист затихшей вьюги погибал вместе со своей разбушевавшейся бледной хозяйкой, оставляя крыши домиков в относительном спокойствии. До поры до времени, ведь его час еще определенно настанет. Хоть зима в скором времени должна будет отдать бразды правления в зеленые руки весны, ее маленькие вредные подручные оставались на своем уме.       Так и маленькая англичанка, будто сжимающаяся в размерах при каждом выпитом ее подругами глотке бурбона, хотела провалиться под пол. Пройти сквозь толстый ковер, скрипучие половицы и проводку, оказаться на первом этаже и просто сделать себе чай. Как давно она не пила настоящий английский чай? Нет, сейчас в голове должна быть лишь одна идея. Одна любовь против дружбы двоих. Что же делать? Отступать уже поздно, ведь она с таким горячим сердцем обещала Амели все исправить именно сегодня, именно сейчас!       Живот совершал резкое пике каждый раз, когда горлышко указывало на нее. Она не ожидала подобного вопроса от своих наивных подруг, но часто расспрашивала об этом их самих, стараясь найти поддержку в чужих ответах. И подобно тонувшему кораблю ее уверенность разбивалась об айсберг смеха и хохота.       Над ней тоже будут смеяться? Тоже будут принимать все за нелепицу или того хуже — просто прекратят общаться? Посчитают странной, не такой, как все? Будут ли относиться как прежде, или же грузные стены предрассудков отделят ее от дорогих соседок?       Ударяя себя по щекам за такие мысли о верных друзьях, Лена сглотнула слюну. Нужно решаться до тех пор, пока на донышке еще сверкает мутная жидкость. Иначе смелость покинет ее навсегда, возможно, как и Лакруа. Это ведь так просто… Открыть рот и сказать… Просто сказать, что… Они с ней… Просто…       Трясущиеся пальцы встретились с бледными ногтями Ангелы, что поднялась с колен француженки и улыбнулась во все свои белоснежные зубы: — Сатья! — открывая глаза, индианка старательно пыталась привыкнуть к казавшемуся ей яркому свету, заливавшему оранжевым золотом душную комнату: — Да-да, это я! Меня зовут Сатья Вашвани и я… — непонимающая ничего Оливия с разрисованным фломастером лицом обратилась к швейцарке: — Золотце, мой совет — сейчас эту особу лучше не кантовать! А то ваш коврик… Ну-у-у… Ему не поздоровится… Вот что! — помотав подбородком, Циглер спросила: — На сколько сильно нужно мотнуть бутылку, чтобы она попала на Лену? — неловко протягивая свою руку к сосуду, гений до мозга и костей чуть не упала на стекло, раскручивая почти опустевший снаряд: — Я все-е-е… Ой… — закрывая глаза, та прислонилась щекой к полу и уехала в страну сновидений на огромном синеватом слоне.       Начавшая эту игру Окстон, поднимая карие глаза на блондинку, услышала уже до боли знакомый вопрос: — Правда или действие, Лена? Пронзительные голубые глаза, раня больнее самого острого ножа и приятно разгонявшие кровь по телу, явно были причиной влюбленности Гэндзи Шимада. Спортсменка не могла его винить, ведь это и правда… Был настоящий Ангел во плоти: — Правда, — слова обрушились на комнату подобно разбушевавшейся лавине, снегом уничтожавшей все живое. Но этот хаос был приятен. Он очищал и мог стать для нее чем-то… Освежающим?       Обхватывая ладони двух подруг, швейцарка спросила: — Ты затеяла все это только для того, чтобы рассказать нам, что любишь Амели? — дрогнувшая и опешившая Лакруа была предметом удивления Коломар, не ожидавшей увидеть соратницу с подобными эмоциями. «Что творится в этом домике, а… Эти девчонки… Они могут все испортить…» — старательно делая ошарашенный вид, мексиканка впитывала все, подобно губка: — Да, — коротко ответила Лена, выпрямляя спину. Как же она ошибалась в своих соседках… Нет, подругах. Как же слепы были ее глаза, когда не видели ничего, кроме насмешек и тянувшихся улыбок. Как глухи были ее уши, боящиеся услышать слова отвращения или оскорблений.       И как же глупа была она сама, раз допустила хоть единую мысль, что они не поймут ее… — Амели, — ледяная королева, облизывая обветрившиеся губы, кивнула: — Да? — Циглер, смеясь, посмотрела ей прямо в глаза: — Правда или действие? — сглатывая слюну, томная особа была застигнута врасплох. И это было приятно: — Действие… — Поцелуй ее. Прямо сейчас. Мы можем отвернуться, если вам это мешает… — англичанка чуть не упала, когда Лакруа соединила с ней свое дыхание. Сдавливая пальцы, норовя их сломать, студентка прохрипела: — Ну и что теперь делать будем? — Окстон, сдерживая почему-то нахлынувшие слезы, помотала головой: — Наверное… Извиняться перед ними? — кивнув, Ангела скрестила руки на груди, осуждающе сверкая глазами: — Обиднее всего узнавать это сейчас, когда мы почти все пьяные и не соображаем… А так — не беспокойтесь, Сатья была готова к чему-то подобному. Ну, почти… — повернувшись к дрожавшей подруге, троица соседок молчаливо переглянулась и ринулась вместе с ней вниз, старательно завязывая мешающиеся волосы в тугой пучок.       Оставшаяся одна Оливия, допивая последние глотки бурбона, вытянула руки наверх, разминая спину и горячую голову: — Страсти понеслись галопом, — после чего запрыгала на первый этаж, чтобы помогать умывать гениальную индианку.       День только начинался.