Академия "Overwatch"

Linkin Park - In the End

— Давай начнем с того, что ты уже знаешь. — горячий чай чуть саднил горло, пока Лена старательно пыталась открыть неподдающуюся конфету. Усмехнувшись, Директор отхлебнул очередной глоток, откидываясь на высокую спинку кресла. — Все же, уговор — есть уговор.       Почесывая голову, девушка будто искала за что зацепиться, проигрывая в голове множество событий и мыслей, так или иначе ведущих лишь к одному: — Ну-у… Я предлагаю начать с самого… Начала? — показав белые зубы, мужчина со шрамом устроился поудобнее, готовясь выполнить свою часть сделки: — Итак… Как ты знаешь, больше тридцати лет назад прогремела война с Омниками, которая, к моему сожалению, унесла множество жизней невинных граждан и… — поставив свою чашку на лакированный стол, Окстон вцепилась карими глазами в лицо нового Командира, явно увиливающего от ответа: — Это не совсем то, что я хотела бы услышать, Директор Моррисон. Расскажите мне ВАШУ историю. Про то, как именно ВЫ пришли к тому, что имеете сейчас. Как смогли победить, как организовали нечто настолько великое, как «Overwatch»…       Вздохнув, Джек засмотрелся на собственное отражение в трясущейся поверхности чая, так любезно предоставленного любопытной особой: — Знаешь, в наше время не многие могут использовать слова «великое» и «Overwatch» в одном предложении. Для всех Организация стала олицетворением корысти, возвышенных амбиций и гордыни, которые могли бы погубить весь существующий мир под своими же руинами… Как бы это не прискорбно звучало, в этом есть какая-то доля правды, — шмыгнув носом от возрастающей температуры в просторном кабинете, Лена возмущенно жевала мармелад: — Но почему? Сколько себя помню, рассказы про ваши героические поступки и операции вселяли столько надежды, столько уважения… Как же… Вы же спасли весь чертов мир от… — Выражения, — поправил ее бывший Профессор, с кроткой ухмылкой замечая стыдливость в ее взгляде: — Да… Простите. Что же произошло? Как можно помогать людям, если в конце концов они все равно обратятся против тебя? В чем тогда смысл?       Набрав в грудь воздуха, Моррисон вспомнил, как на ней висело столько орденов и медалей, что было трудно ходить, не поднимая звона на всю округу. Как он сам был против всего этого показательного пафоса и ненужной атрибутики. Они просто делали свою работу. И это не заслуживало стольких почестей: — Когда грянула война, я не искал никакого смысла. Простой парень из Индианы, недавно пахавший поля и разъезжавший на тракторе просто хотел помочь своей стране, которая в нем нуждалась. Точнее, она требовала подобных мне добровольцев, мечтавших хоть как-то приблизить конец грядущему хаосу и разрухе. Что оставалось делать? Лишь воевать и пытаться, превозмогать себя и стараться стать лучше, сильнее и быстрее. Идти вперед, несмотря на многочисленные потери и смерть большинства друзей. Сама понимаешь, машины не знают усталости, им не ведомы чувства, голод и страх. И все это работало исключительно против нас, изнемогая и приводя в панику каждый раз, когда мы слышали знакомый до жути рев их гусениц и содрогающуюся от шагов землю.       Мы не знали причин восстания железяк и их цели, мы не могли быть уверены в том, что сможем победить постоянно пополняющуюся армию груд металла, будучи простыми смертными. Мы просто слышали приказы и шли вперед, стараясь не погибнуть во время очередной суицидальной вылазки. Тогда я думал, что хороший солдат исполняет приказы, в этом весь смысл… Но когда сам стал их отдавать, то все внутри меня резко поменялось.       К своему прискорбию, но в тайне удовлетворяющей меня мысли, я был слишком хорош в качестве живой силы, живущей только ради уничтожения. Мой батальон пережил столько битв, столько высадок, столько миссий, которые должны были закончиться плачевно… Глубоко внутри себя простой парень из Индианы мечтал, чтобы его заметили и оценили заслуги перед родиной, перед всем миром. Тогда меня еще волновали похвалы, одобрение, признание, драть его… — посмотрев на внимательно слушавшую особу, Джек осекся, снова видя себя простым рядовым в грязной казарме. Сколько лет уже прошло с того момента, когда все было так легко? Убиваешь — живешь. Если нет… Исход известен печальным опытом миллионов солдат до тебя. — Много вы потеряли? — глухо спросила Окстон, больше не прикасаясь к остывающему напитку. Устало улыбнувшись, мужчина с седеющими волосами кивнул, принимая это как должное: — Да. Даже слишком много. Но, как оказалось, война может не только разрушать, но и создавать что-то человеческое, что-то, что машины никогда бы не смогли понять. На этой войне я встретил стольких людей, стольких талантливых, умных, ярких и просто смешных личностей, что смерть хоть ненадолго отодвинулась на второй план. Теперь я знал не только свой полк, своих братьев по оружию, но и иностранцев. Людей, что раньше воевали против нас, но отныне страдающих по тем же причинам. Не сказал бы, что все разделяли мою точку зрения насчет такого тесного общение с теми, кто когда-то мечтал завоевать нас, но… Разве тогда это было так важно? Неужели люди не были готовы наступить на горло своим предрассудкам и объединиться для достижения всеми желаемого мира? — улыбнувшись, англичанка водила пальцем по подлокотникам, вспоминая собственный первый день в новом доме. Это было… Странно и так необычно для нее. Но теперь все изменилось: — Поэтому вы сделали Академию такой… Свободной? Интернациональной? Не ставящей происхождение человека на первый план, а выводя его личные качества? Именно поэтому я нашла стольких друзей здесь, буквально в двух шагах? Если бы я тогда была под ваши командованием, сэр, то уверяю… Я была бы исключительно на вашей стороне! — засмеявшись, Директор благодарно кивнул, протягивая руку к дальнему ящику стола: — Спасибо тебе, правда. Почему-то сейчас я не сомневаюсь в этом, — улыбнувшись, студентка заметила пыльную фоторамку, использовавшуюся отныне в исключительных случаях. Прогресс, как он есть.       С толикой грусти всматриваясь во все эти лица, в пожелтевшую от времени бумагу, в такое болезненное воспоминание, Моррисон продолжил: — Справедливости ради стоит отметить, что не все были настолько слепы от собственных убеждений. Повторюсь — я встретил ОЧЕНЬ много отличных людей, которых с честью могу назвать своими… Друзьями, — протянув ей снимок, он с легкой дрожью стиснул кулак, начиная массировать ноющий шрам.       Вгрызаясь в нечто ценное и очень важное для своего собеседника, Окстон с интересом разглядывала каждого человека, смутно начиная припоминать в их чертах нечто знакомое: — Этот здоровяк позади вас всех… Со шрамом на глазу, это… — кивнув, Джек поднялся со своего места, указывая пальцем на каждую запечатленную личность: — Именно. Это уважаемый, я надеюсь, тобой тренер, который даже сейчас продолжает тягать целые автомобили своей недюжинной силой прирожденного крестоносца, — засмеявшись, Лена с нескрываемой завистью пожала плечами: — Господи, его волосы… Они просто идеальные, чтоб меня, — присоединившись к ее хохоту, старый вояка уселся на край стола, продолжая подтверждать ее догадки.       Приметив выделяющуюся среди всех этих мужчин девушку, своей красотой соперничавшей с размерами снайперской винтовки, англичанка ахнула, разглядев татуировку на одном из пока целых глаз: — Эта девушка… Профессор Амари? Фарра слишком похожа на нее, чтобы возникали хоть какие-то сомнения. Она просто… Вау, — скрестив руки на груди, Директор не мог не согласиться, отмечая свой застенчивый взгляд на фотографии: — Именно. Сколько было споров касательно того, стоит ли растрачивать такую красоту на ужаснейшую бойню, но… Она могла за себя постоять. Если честно, то даже слишком хорошо могла. Лучше взгляни на парня рядом с ней, который с ирокезом и молотом в руке. Уверен, что тут ты не угадаешь так сразу, — задыхаясь от жара, исходящего даже с пожухшего снимка, студентка могла только ахнуть, отмечая яростный взгляд и татуировку шестерни на широком плече. Но сомнений быть не могло, этот красавчик действительно… — Линдхольм, — поежившись от нынешнего ворчуна, не способного чинить что-то хотя бы пару минут, англичанка не могла не оценить этого истинного шведа, оставшегося в прошлом.       Тут же найдя молодого Джека Моррисона, сверкающего армейскими жетонами на мощной груди, Лена заметила рядом с ним незнакомца, пока еще покрытого тайной и явно не присутствующего в составе преподавателей. Он был нарочито серьезным, даже на такой веселой фотографии держался слишком спокойно и явно не спешил показывать хоть какое-то облегчение в кругу товарищей. Почему он… — Кто это? — даже не смотря на помявшуюся бумагу, Директор тут же понял, о ком шла речь. Тот самый человек, из-за которого этот артефакт давно забытого прошлого хранился глубоко в столе, приминая собой только самые необходимые документы. Нависшая тишина между ними не могла нарушиться даже учащенным дыханием мужчины, отвернувшегося голубыми глазами к окну. Туда, где снег полностью сошел на нет, отдавая права зелени и свежести. Совсем точно так, как это было в Швейцарии.       Поправив серебро волос, Моррисон нервно застучал пальцем по колену, говоря отрывисто и нечетко: — Это… Габриэль. Мой старый друг. Один из первых, кого я встретил в той войне. Он родился неподалеку — в центре Лос-Анджелеса, но точного адреса никогда не называл. Он вообще мало что нам говорил про себя, решая оставить прошлое в прошлом и идти дальше. Я не мог спорить с его личным выбором и с этой позицией, так как я сам старался следовать такому же принципу. Возможно, именно поэтому мы стали лучшими друзьями, служили под одним крылом и прошли столько всего вместе. Больше, чем кто-либо в старой гвардии… Но времена шли, а война и не желала заканчиваться. Люди были разобщены, они были сломлены и обессилены. В них не было той искры единства, что связывала меня с остальными. И поэтому я решил действовать наверняка, в первые в жизни наплевав на все правила и приказы. Именно тогда я понял, что хороший солдат не тот, кто слепо им повинуется, а тот, кто может найти в себе силы подняться и дать отпор врагу, кем бы он ни был. И с той силой, что была нам доступна с моим другом… Мы создали небольшой отряд, членов которых ты видишь перед собой. Собрали всех с одной-единственной целью — отвоевать наш мир и вернуть людям их родину. Мы хотели быть солдатами, мы хотели быть той линией обороны, что внимательно следит за угрозой. Теми, кто превысит любые человеческие возможности. Так мы и стали «Overwatch».       Чувствуя холодок, пробежавший по ее спине, девушка старалась не дышать, боясь прервать своего рассказчика. Прервать то, ради чего она тренировалась и испытывала себя, рискуя остаться вне времени и пространства. Конец был близок. — Наш своевольный отряд заметили в правительстве, отмечая идеальное исполнение всех задач и достижение тех высот, что были не доступны остальным армиям. Мы стали легендой, мы стали слухом, который поднимал солдат каждое утро и заставлял стараться еще усерднее, воевать еще яростнее. Все почему-то хотели равняться на нас, хотя мы того и не заслуживали… Так мы стали обрастать поддержкой одной страны за другой, становясь не людьми, что нарушили приказ, а героями, ведущих всех за собой. Мы стали расти, мы стали множиться. И так наш отряд незаметно перерос в целую миротворческую организацию, оставив за собой право носить старое имя. Мы… Мы наконец закончили эту бесконечную войну.       Видя возрастающую у Моррисона ярость, девушка боялась открыть рот, чтобы как обычно все не испортить. Только не сейчас, только не в данный момент: — А… Что же произошло дальше? Почему все так перевернулось с ног на голову? — протирая глаза, Директор фальшиво улыбнулся, смотря прямо на нее: — Люди очень быстро забывают былые заслуги, перекрывая их совершенными ошибками. «Overwatch» не мог быть идеальным во всем. Он включал слишком много людей из разных стран, что имели свою точку зрения на сложившуюся ситуацию. Также незаметно, как мы превратились из кучки вояк в организацию, мы не заметили, как стали управлять тем, что клялись просто защищать. Мир больше не был нашей задачей, он стал нашей целью, нашей собственностью. Кто-то поддерживал эту вскочившую власть в наших руках, кто-то поддержал его, кто-то следующий поддержал их. Мы стали разрываться от противоречий и того, что простые граждане теряли веру в абсолютного защитника в нашем лице. Теперь они видели новую угрозу, которая могла обрушиться на них также внезапно, как и машины пару лет назад… И я не могу винить их. Глубоко в душе я и сам боялся всей этой ответственности, которую готовились отдать мне в руки… — удивившись, Окстон чуть не подскочила к нему, понимая, кто именно перед ней стоял и просто пил чай, рассказывая про военные байки. — Этого не может быть… Вы ведь… — скромно кивнув, Джек вернулся в свое кресло, грузно выдыхая пыль былой войны: — Да. Я должен был стать Лидером всей организации. Занять ту должность, к которой не стремился и которую не просил. И многим это не понравилось, в особенности… — мимолетно поддавшись слабости, Моррисон скривился от грусти и тоски, охвативших сердце. — Даже мой лучший друг, которого я так любил. Годы идут, Лена, и люди также могут измениться. Так изменился и я. Также изменился и Габриэль. Между нами возник спор о будущем всей организации, о том, куда именно мы должны идти. Я не мог подвергать мир риску быть захваченным под купол строго контроля, как того хотел он. Габриэль же… Мы повздорили и это привело к к краху всего того, что мы создавали совместным трудом. «Overwatch» прогнил изнутри, рассыпаясь от противоречий и собственной силы. Всех тех ошибок, которых от нас будто бы и ждали. Именно так… С легкой руки нас заклеймили преступниками, выпустив множество приказов о прекращении нашей деятельности. Мне потребовалось очень много лет, чтобы очистить свое имя и постараться построить что-то новое. Что-то, что не будет подвержено наивными мечтами о мире и то, что не сгинет в небытие, закопав себя в могилу. Как оказалось, за детьми — будущее.       Стискивая рамку в побелевших пальцах, студентка вернула ее владельцу, спросив лишь: — Что случилось с вашим другом? — вновь коснувшись шрама, Директор ответил: — Он погиб. Большего я не знаю.       Поднимаясь со своего места, бывший кадет потянулась за рюкзаком, хранившим в себе пульсирующий стабилизатор. Вещицу, что прокляла ее на всю оставшуюся жизнь, но ту же вещицу, что позволила ей узнать много нового. Увидеть мир с точки зрения проигравших… — Чрезмерные амбиции сведут в могилу… Надеюсь, что я все сделаю правильно, Директор Моррисон, — улыбнувшись, тот спрятал проклятую фотографию обратно, кивая: — Я уверен в этом, Лена. Кому как не вам, молодым, учиться на ошибках стариков, как я? — направляясь к выходу, молчаливая англичанка остановилась, будто бы собираясь что-то сказать, но страх и собственная нерешимость все же взяли верх: — Доброго вечера, сэр, — утопая в собственном прошлом, от которого так старательно пытался отгородить будущее, мужчина сказал: — И тебе. Спасибо, что дала мне высказаться. Передавай «привет» своим подругам.       Выдохнув, Окстон пошла обратно в свой домик, погруженная во множество размышлений.