Steven Stern, George Krikes - Soul Of A Man
Сидя в полной тишине, которая словно осязаемое одеяло накрывало с головой, не давая дышать, Ангела мечтала. В такой безвыходной ситуации, которая стремительно настигла ее и пронзила грудь, оставалось делать только это. Пыталась отделить страшные сны от грез, реальность от иллюзии разума, желаемое за действительное. В подобные моменты она жалела, что ее поместили в одиночную палату. Место из четырех стен и окна, лишь изредка ослепляющего весенним солнцем. Золотистые волосы вновь и вновь впитывали весь этот свет, наполняясь былым блеском. Кажется, что горло больше не першило и не создавало никаких неудобств, начиная желать больше и больше еды и воды. Все приходило в относительную норму. Но в норму ли? Повернувшись к одному из краев койки, девушка устало улыбнулась, замечая знакомый до боли гриф. Не была уверена, каким образом соседки умудрились пронести сюда подарок от оставившего их Лусио, но и это было не важно. В их команде каждый желал скорее встретиться с ней вновь, каждый буквально дышал этим, замечая голубые глаза в часы посещений. Они и правда… Ее друзья. Стирая невидимую паутинку с лица, Циглер со скрежетом в зубах потянулась к музыкальному инструменту, до сих пор пахнувшему лаком и деревом. Покрутив увесистую гитару в руках, пациентка бережно положила ее на колени, медленно водя ладонью по струнам. Каждая неровность, каждый отпечаток, каждая вмятина — все было пропитано хулиганским и таким притягательным духом бразильца, мечтающего когда-нибудь научить ее играть. «Я надеюсь, что ты достигнешь своей цели, Лягушонок. Иначе все это было зря» — с грустью подумала блондинка, закрывая глаза. Пыталась вспомнить каждый вечер, когда студент играл ей, критично относясь к собственному пению. Говорил, что лучше будет лицом народа, а не его голосом. Это всегда забавляло швейцарку, так как в подобные моменты его уши краснели, а глотка извлекала из себя прекрасный слог, определенно покорившего тысячи людей. — Дурачок… — пальцы инстинктивно потянулись к натянутым струнам, отрегулированных по просьбе Сатьи. Возможно, стоило отдать ей напоминание о парне, но индианка определенно отказалась бы. Гордость продолжала душить, а душа — скучать. Душа… Разминая трясущиеся конечности, Ангела тяжко выдохнула, откидывая голову к стенке. Существовала ли та самая хваленная душа, о которой постоянно все говорят? Что она из себя представляет, как выглядит, почему никто ее не видел? Может, это не сгусток энергии глубоко внутри, может это не копия человека, не призрак? Может… Это любимые вещи и люди, которые приносят в жизнь хоть какой-то смысл? Тот самый смысл, ради которого она вставала каждое утро, улыбалась теплому солнцу и белоснежному снегу? Ощущала крепкие ладони и широкие плечи? Успокаивающее дыхание и силу, проникающую внутрь? Что же есть душа? Ее душа продолжала сражаться, ведя опасную войну. Ту самую, из которой не будет победителя. Все, что достанется в качестве приза — боль и отчаяние потери, того, чего не вернуть. Стоило ли тогда пытаться? Струны ответили ей приятной мелодией, так неожиданно заплясавшей из гитары. Она не видела своих пальцев, она не знала нот, она не была прирожденным музыкантом, как Лусио. Но ее порывы могли сказать намного больше, чем слова. Именно так ее и учил дос Сантос, всегда присутствующий рядом.Won't somebody tell me, answer if you can I want someone to tell me, what is the soul of a man…
Дыхание сбивалось, а голос дрожал точно так, как и все тело. Ребра ныли от веса ее подарка, грудь впивалась в деки. Все будто бы было не так. Но одновременно… Пальцы продолжали перебирать струны, пока по замерзшим ногам пробежали мурашки. Лусио и правда всегда был с ними, несмотря на расстояния.Won't somebody tell me, answer if you can I want someone to tell me, what is the soul of a man…
Парень стоял на перекрестке двух дорог, определенно различающихся гнетущими всхлипами и холодом глубоко внутри своих путей. Все было так неестественно и безобразно, но почему-то ему это казалось слишком реальным. Все эти тропинки, идущие в разные стороны, подгоняющий ветер, грубыми толчками бьющий в спину. Все бы ничего, если бы вокруг не клубилась беспросветная тьма, мечтавшая оторвать от него кусочек. С безразличием вглядываясь в оставшиеся варианты своего существования, человек без имени устало сделал шаг вперед, протягивая руку к неизвестности. Хотел прекратить все эти разрушающие сознание испытания, бредущие по пятам и затягивающие в трясину бесконечной боли и стыда. Он ни в чем не виноват, так почему же? Почему? — Советую хорошенько подумать, Гэндзи, — произнес знакомый голос, появившийся в тлеющих углях и разгорающийся с каждым новым словом все сильнее и яростнее. Остановившись, заключенный в собственном сознании мужчина провел ладонью по лицу, старательно избавляясь от очередного морока, насланного поврежденным мозгом: — Что? Как ты назвала меня? — появляющийся силуэт, медленно шагающий к нему на своих когтистых лапах, провел черным ногтем по щеке, облизывая кроваво-красные губы: — Что слышал, Гэндзи Шимада. Или ты удивляешься собственному имени? Уверен, что готов идти тем путем? — выдохнув, он повернулся к своему выбору, готовому принять его в любой момент. Не был уверен, что за ним последует, но все его естество тянулось именно туда: — Что будет, если я тебя не послушаюсь? — показав белоснежные клыки, девушка с голубыми глазами пронзительно засмеялась.Won't somebody tell me, answer if you can I want someone to tell me, what is the soul of a man…
Появившаяся напротив особа, также подплывая к нему, вцепилась в ладонь нечеловеческой хваткой, говоря точно таким же голосом: — Поверь мне! Если ты выберешь другой путь, то будешь сожалеть об этом! Ты не сможешь справиться с охваченным разумом злобой и яростью, ты просто сгоришь от них! Не иди туда, останься здесь, со мной! — попятившись вовсе, человек по имени Гэндзи оглянулся. Позади его продолжали ждать крики родных и взгляды, полные презрения и разочарования. Там был только холод воды и жар огня, не способные поделить свою игрушку между собой. Нет, нет! Назад он точно не вернется! Оскалившись, пленник всматривался в две пары голубых глаз, своей глубиной способные являться исключительно… — Ангела? — молчаливо согласившись, две особы скрестили руки на груди, позволяя тому выбрать самостоятельно. Как странно. Неужели у него и правда есть выбор? Хоть сейчас, когда тело готово было взорваться от нависшей тревоги и слабости, он мог решить что-то сам. Ирония, ты очень злая сука.I've traveled different countries, I've traveled in furthest lands I haven't found one to tell me, what is the soul of a man…
Услышав знакомые струны, рвущие этот черный туман на части, Шимада схватился за волосы, не способный решиться. Обе дороги вели в неизвестном направлении, интуиция всегда молчала, а эти девушки… Они были лишь воображениями разыгравшегося разума. Нужно пытаться, нужно лишь не ошибиться. — Второго шанса не будет, дорогой. И поверь, тебе лучше думать быстрее, — дороги назад стали обрушиваться в еще более черную бездну, в которой сверкали золотистые глаза и блестели голодные клыки. Это и есть тот самый Ад? Смахивая пот со своего лба, пропитанный страхом Гэндзи подошел к белоснежной деве, раскинувшей свои объятья еще шире. Неужели все будет так просто? Внешний вид ведь обманчив, так его учили всю свою жизнь. Доверять исключительно себе, надеяться на собственную силу. Но стоило ли прислушиваться к голосам бросившего его Клана?Won't somebody tell me, answer if you can I want someone to tell me, what is the soul of a man…
Облизав сухие губы, пациентка надеялась, что у нее не отберут столь дорогой инструмент. Нет, если попытаются, то она вцепится в него зубами, будет пускать в ход ногти, лишь бы не лишиться единственного собеседника, единственной вещи, связывающей ее с предыдущей жизнью, не знающей такой печали. Хрустнув пальцами, она решительно продолжила, набираясь смелости все больше и больше. Точно также, как и стоявший на перепутье Шимада, пошедший к теплому свету. Сознание, продолжая разрушаться, не могло больше его догнать, а это значит только одно… — Победа? — неосознанно произнес мужчина, улавливая возрастающую с каждым шагом тишину. Остановившись, он впился изумрудными глазами в брошенную деву из пламени, готовящуюся принять свою участь в пасти несокрушимой неизвестности. Будто бы сама того хотела… Но эта гитара. Где он мог ее слышать? Почему этот голос был таким знакомым, но отличался от путников двух дорог? Был настоящим? Был полон надежды? Но что же тогда…I read the bible often, I trie to read it right As far as I can understand, a man is more than his mind…
Больше не закрывая глаза, пациентка уставилась в противоположную стену, желая увидеть все старания своей связи. Проникнуть к нему в палату, в его сознание, в его мысли. Помочь выбрать нужный путь, не заставляя идти на бесконечные страдания, нет. Даже она не могла помочь ему. Но попытки бросать нельзя. Нельзя! Ее голос разносился все громче и громче, пока другие палаты прислушивались к возникшему из ниоткуда пению. Все застыло, словно желая подхватить ее настрой, ее энергию, ее дух. Перенести его туда, где тот больше всего был нужен. К месту, где сражалась ее душа.When Christ stood in the temple, the people all stood amazed He was teaching lawyers and doctors, how to raise a man from the grave
Набирая в грудь воздуха, Шимада повернул к себе эту девицу в белоснежных одеждах, задавая мучивший его вопрос: — Вот так просто? Банальный выбор между добром и злом? Я что, похож на того, кто пересмотрел кучу глупых фильмов и выбрал ангелочка вместо дьяволенка? Что мне нужно выбрать на самом деле, отвечай! Не существует абсолютного света и тьмы, так почему ты думаешь, что достойна проводить меня по этой дороге? Кто ты такая?! Улыбнувшись, дева посмотрела на свою противоположность, которая заметно оживилась, мгновенно появляясь неподалеку: — Ты правда настолько глупый? — спросила одна из проводников, замечая, как Гэндзи сходит с троп и идет между ними, доверяя только играющей гитаре и песне, доносившейся из непроглядной тьмы: — Возможно. Но я не достоин такого выбора. Так что… — две пары рук, схватив его, ощерились клыками, готовясь разорвать мужчину на части: — ТЫ КАЖЕТСЯ НЕ ПОНЯЛ, ШИМАДА! В ТВОЕМ ВЫБОРЕ НЕТ ДОБРА И СВЕТА! ЛИШЬ СТРАДАНИЯ И БОЛЬ! И ЕСЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ, ТО ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ! Запустив когти в его грудь, они мгновенно избавились от ребер, желая сожрать бьющееся от страха сердце. Замолчав, пленник старался сражаться, продолжая ползти к ведущем его струнам. Вот оно. Вот он тот единственный путь, которого он заслуживает. То место, где его душа сможет посмотреть на него голубыми глазами и… Помочь… Ему… Стиснувший зубы Брэд, всего пару месяцев назад решившийся на безвыходную операцию, не мог смотреть на остановившееся приборы. Тонкая линия сердцебиения, подобно ровному плато, издавала такой ненавистный ему писк. Сколько еще раз он услышит его, сколько раз будет вот так смотреть на бледного человека, проигравшего последний бой? Смахнув волосы со лба, он записал что-то в своем планшете, подходя ближе к койке с пациентом: — Я сам сообщу девчушке о нем. Наберите мне Моррисона, пора оформлять. Время смерти примерно… — ледяная рука, впиваясь в его горло, чуть не задушила испугавшегося доктора, пока лишенный нижней челюсти Гэндзи истошно кричал, теряя самообладание от хлынувшей вновь боли. Весь этот огонь, эта острая сталь клинка, эти чертовы глаза… ЭТИ ЧЕРТОВЫ КАРИЕ ГЛАЗА ХАНДЗО!!! Этот нечеловеческий крик, разлетаясь быстрее ветра по всему этажу, наконец достиг и Ангелы, прервавшей последний аккорд в песне. Не способная найти себе места, она сжала гриф до посинения пальцев, рыдая одновременно от радости и боли. Его страдания вновь начались.I need someone, please answer if you can I want someone to tell me… What is… The soul… Of a man