Академия "Overwatch"

      Бредя через сплошную белоснежную стену метели, Гэндзи трясся, мечтая просто упасть в снег и сдаться. Закрыть глаза и увидеть сон, который будет в сотню раз лучше этого ужаса. Если кошмары становятся явью, так почему не может случиться наоборот? Как же болит все тело…       На слякоть, которую постепенно заметало сугробом, падали кровавые капли, пропитавшие рубашку. Этот импровизированный бандаж не мог служить вечно. Остановившись, Шимада опустил подбородок, пока в глазах все мутнело. И это определенно был не очередной сбой его визора. Помотав головой, парень взглянул на побледневшую от холода живую руку, едва удерживающую тяжесть автомата. Он ни разу не воспользовался им, даже не знал, получится ли, но все равно продолжал слепо верить в относительную безопасность, имея при себе хоть такое оружие. Сломанной катаной не повоюешь.       А надо ли?       Закашляв, студент прикрыл рот ладонью, боясь быть обнаруженным случайным патрулем. Сейчас, когда весь студенческий городок был объят пламенем, и ночь превратилась в день из-за искр, это было вполне возможно.       Прижавшись к стене, Гэндзи уставился на свои протезы, больше не обремененные сгоревшей обувью и частью штанов. Уродливые куски почерневшего от пламени металла, вгрызающиеся в плоть своими ржавыми клыками. Он не должен был жаловаться, но ледяная корка проникала в его нервы и кости, принося нестерпимую боль. Сколько он еще сможет пройти? Умрет здесь? Среди горящих обломков, забытый, окровавленный и уничтоженный? Не увидев Ангелу и остальных? Не встретившись с…       Вспоминая дьявольскую ухмылку родного брата, парень скривился, набираясь сил на еще один рывок. Осталось пересечь еще пару десятков домов, лестницу и один корпус, тогда… Тогда, возможно, они будут спасены. Директор точно что-нибудь придумает. Он обязан.       Из урагана пепла и снега вышел одинокий силуэт, заметно отличавшийся от остальных наемников «Когтя». Его броня поглощала свет своим матово-черным оттенком, отчего казалось, будто бы часть пламени плавно перетекает в него. Плоский черный шлем, за стеклом которого не было видно лица, пластины на груди и руках, странно-знакомые ножны за спиной… Что здесь, черт возьми, происходит?       Опешив, Гэндзи остановился, судорожно пытаясь поднять автомат. Помогая себе второй рукой, студент произнес: — Уйди с дороги и я тебя не убью. Даю тебе один шанс… Хватит уже смертей на сегодня. Пошел прочь! — то, как уверенно и бесстрашно этот силуэт шел на него, повергло Шимада-младшего в неконтролируемую ярость. Они смеют являться в Академию, убивать учеников, творить только хаос и разрушение, а теперь… Теперь даже не бояться смерти. Черт, черт, черт!!!       Нажав на спусковой крючок, парень обнаружил, что оружие было заблокировано, не давая ему выстрелить. Умно. Очень и очень… Умно.       Выбросив кусок металла прочь, он направил обломанное лезвие на своего врага, готовясь к схватке. Глубоко внутри понимал, что против подготовленного противника у него нет ни единого шанса. Но отступать было нельзя. Только не после всего, что он сделал.       Он успел сделать буквально один шаг, как противник уже оказался за его спиной, сверкнув серебром клинка. Обернувшись, Гэндзи услышал, как на землю падает протез его руки, все еще державший рукоять меча. Не способный двинуться, студент наконец схватился за отрубленную конечность, намертво соединенную когда-то с его настоящей плотью.       Закричав, Шимада упал на колени, треснувшим визором пытаясь найти свою катану, но его враг произнес: — Не смей поднимать ее. — пальцы судорожно хватали снег, но знакомой гарды не ощущали. — Я сказал — не смей поднимать ее.       Стискивая кулак, парень попытался встать, но в его горло вонзилось острие катаны, отражавшей на своей стали его страх и ярость. Пытаясь выдохнуть, Гэндзи оскалился, поддаваясь внезапному порыву самостоятельно налететь на этот меч. Прекратить собственные страдания. Остаться здесь, побежденным, униженным, но свободным. Сейчас или никогда…       Но противник уже убрал катану прочь, отводя клинок. Сев напротив обессилевшего студента, один из солдат «Когтя» потянулся к шлему, с мерзким шипением и паром снимая его. Схватив поникшего от собственной слабости Шимада за стальной подбородок, наемник произнес, хрипя до боли знакомым голосом: — Не нужно тебе туда идти, Гэндзи. Пора отдохнуть, — поднимая неисправный визор на карие глаза и шрам на щеке, парень застыл, не веря искусственным глазам: — Д… Дядя? — грустно смотря на сломленного и уничтоженного племянника, Кенши Шимада выдохнул, почтенно поднимая обломки катаны. Дома вокруг продолжали гореть.

***

      Бросив свою колымагу прочь, Джеймисон бежал в сторону Академии, едва не задыхаясь от собственной дранной куртки. Поскользнувшись, он нырнул лицом в сугроб, кашляя и отряхаясь от надоевшего снега. Там, откуда он родом, этот снегопад стал бы событием мирового масштаба, а теперь… Черт, как же он ненавидит зиму!       Потирая заледеневшие ладони, Фокс не сразу заметил, как практически несколько кварталов окраины Лос-Анджелеса были пустыми и до жути тихими. Совсем не такими, какими их запомнил взбалмошный австралиец, приехав на трясущемся автобусе в страну великих возможностей. Ага, как же.       Вытирая пот со лба, он корил себя за чрезмерную подозрительность и маниакальную форму тревожности, но встреча с тем необычным копом и вид множества военной техники испугал его. В прочем, только так он и мог выживать, борясь даже там, где это не требовалось.       Кордон было не так сложно преодолеть, всего лишь капля везения, толика очарования и… И знание мелких проулков, дыр в заборах, хлипких ворот. Все это он познал на собственной шкуре, работая клоуном по вызову, мойщиком автомобилей, одиноким продавцом и грушей для битья. Весь смрад этого города был на его стороне, а он был его частью.       Протирая слипшиеся от недосыпа глаза, Джеймисон недоуменно смотрел на обычные и ничем непримечательные ворота своей Академии, удивленный полным отсутствием чего-то подозрительного или опасного. Кажется, больное сознание вновь сыграло с ним злую шутку, иначе он никак не мог объяснить все больше и больше растущую тревогу где-то внутри живота. Нет, что-то было не так… — Ты просто идиот, хватит уже играть в нелепые игрушки! — Согласен! Вернись уже в машину и поспи! — Замолчите, замолчите! Я знаю, что делаю! — поспорив сам с собой, австралиец прижался к фонарному столбу, борясь с желанием закурить. Кажется, сигареты он оставил в автомобиле. Твою мать!       Неестественно дернув головой, Фокс отмахнулся от самого себя, борясь с неведомым приливом ярости и желание попасть в свой родной студенческий домик. Что-то твердило ему, что он имеет на это полное право, а еще… Приказало присмотреться к странному свечению, примерно над тридцатью метрами от земли. В одном месте, где свет от фонарей странно преломлялся, создавая слегка бирюзовое мерцание, переливающееся в ночном небе.  — Не хочешь пройтись немного? — произнес до ужаса знакомый голос, который уже однажды заставил его копать снег в самом центре Академии. Только не сейчас, только не сейчас… — Какого черта?! Что происходит? Я что, совсем с ума сошел? - Вообще-то, уже давно. Но дело не в этом. Попробуй пройтись до того минивена, который стоит неподалеку. Только аккуратнее, иначе рискуешь лишиться головных болей. Вместе с головой.       Стуча себя по вискам, Джеймисон боролся с дрожью в коленях, но, помолившись, побрел к одинокому автомобилю, который уже почти превратился в сугроб.       Выглянув из-за его бампера, Фокс опешил, стараясь понять, не бредит ли он. Протягивая замерзшие пальцы к странному свечению, студент передумал, мотая головой: — Что это такое? Какая-то прозрачная стена? Твою мать, таблетки, мне нужны таблетки, а не сигареты… — Коснись, — велел голос в его голове, отчего парень безвольно послушался, протянув туда все свое лицо. Легкое покалывание, небольшое сопротивление, словно он проходил через плотный сироп, и…       Картина тут же сменилась на противоположную. То, что раньше казалось обычными воротами Академии, сейчас являлось их жалкой копией, уничтоженной каким-то невиданным взрывом. Разбитая вдребезги кабинка охранника Броука сверкала окровавленной пустотой, а на горизонте не было видно ничего, кроме бесконечной симфонии пожаров, взрывов и криков. Ничего более.       Сдерживая крик, австралиец посмотрел на десятки бронемашин, припаркованных у стен. Там, наблюдая за чем-то или кем-то, развернули настоящий полевой пункт, сверкая мониторами и небольшими антеннами. В самом центре всего этого кошмара парил странный шар, испускающий электрические импульсы прямиком в воздух, создавая необъятный купол, поглощавший весь шум и искажавший пространство.       Несколько солдат в странной броне охраняли его, держа наготове тяжелые автоматы, еще с десяток ожидали приказов, слушаясь кого-то по рации, передавая приказания между друг другом.       Собираясь позвонить в полицию, Фокс понял, что его телефон остался в машине. Да и его потерянный рассудок сам понимал, что вряд ли все было так уж просто. Эта странная штука, которая крутилась без четкой орбиты и траектории, определенно не дала бы ему сделать хоть один звонок. Сглатывая комок в горле, Джеймисон направился назад, но с этой стороны купол был тверд и непроницаем.       Понимая, что сам загнал себя в ловушку, парень завопил, сдерживая вырывающееся от паники сердце. Что же делать, что же делать…       Взрыв ярко-голубого света в одной из мастерских привел его в чувство. Это было знакомое устройство. И он знал, кто именно мог сейчас находиться в столь позднее время не в кровати. — Сатья, какого черта ты творишь… А что я творю? Твою мать, ей нужно помочь! Но что я могу… Твою мать, решайся уже! Она напугана, одна, в окружении пламени и криков, а ты стоишь здесь, в безопасности… Давай, Фокс, давай! — Напомнить тебе, как она нас отшила в прошлый раз? — Да уж, жизнь тебя ничему не учит! Идиот!       Стуча по голове, он старался примириться хотя бы со своим демонами, прежде чем лезть в логово к чужим. Сейчас нельзя было идти на поводу у обычных эмоций, нужно все конкретно продумать и решить… — Ты так пытаешься завоевать ее? Спасти, прискакать, как принц на белом коне? — Прям на белом? Он ничего в жизни белого не видел, только серое или грязное… — Замолчите… — прошептал он, дергая себя за волосы. Все было таким простым и одновременно сложным.       Вашвани сказала ему, что он должен перестать любить себя самого и не пытаться заменить чувства обычными вещами. Что она могла бы посмотреть на него, если бы ей не было все равно. Все равно… Конечно, ведь он уродливый, трусливый, никчемный сын фермера, который ничего не знает о настоящей жизни. Действительно, они в разных мирах, но… — Да что ТЫ знаешь о жизни, Сатья, — прохрипел он, усмехаясь. К нему пришло озарение того, чего ради он уничтожал себя эти полгода. Как спокойно мог вылететь из Академии из-за прогулов, как ненавидел себя еще больше, драя очередной унитаз в грязной забегаловке. Все было так просто…       «Директор что-то скрывает. Сатья что-то скрывает. Окстон что-то скрывает. Эти ребята тоже, но сейчас они явно пришли за чем-то, что скрывает эта компашка… А если кто-то узнает об этом первый, то все это прекратиться, не так ли? И единственная, кто мне может хоть что-нибудь объяснить, это…» — очередная голубая вспышка озарила Восточное Крыло мастерских. — Спаси ее, — прошептал сам себе австралиец. — Но она никогда нас не полюбит… — Я с ним согласен! К черту все, лучше просто отсидеться и…       Замолчав, Фокс уселся на снег, находя лишь коробок спичек у себя в кармане. Как он оттуда не вылетел, оставалось загадкой. Выдыхая пар изо рта, студент закрыл уставшие глаза, вспоминая многочисленные звезды у них на ферме. Там все было иначе. Все было совсем иначе.       Только огонь вокруг был тот же. И взрывы. И крики умирающих людей, которые стали ему страшной и угрюмой колыбельной, ничем иным. Все повторялось из раза в раз. Голоса не смолкали, даже когда он старался уснуть. Все было как на ладони.  — Плевать, — только и прошептал Джеймисон, ринувшись в Академию.