Академия "Overwatch"

      Уставившись на знакомое лицо посреди всего этого хаоса и безумия, Гэндзи не мог поверить собственным глазам. Они были испорчены, они были практически уничтожены и заменены громоздким визором, но все же, это действительно был его дядя. Они не виделись несколько лет, а после того, как братья покинули Ханамуру, больше не связывались. Да и сам Содзиро не слишком часто говорил что-либо про своего старшего брата. И все же это был Кенши Шимада, бывший наследник всего Клана и первенец их с Хандзо деда.       Сейчас же, грустно смотря на собственного племянника, мужчина потер жесткую щетину, выдыхая пар изо рта. Казалось, будто бы он нисколько не удивлен подобному состоянию ближайшего родственника, а скорее даже смирился с нечто ужасным и изуродованным. — Я… Я не понимаю… Что ты здесь делаешь? Какого черта тут происходит? И почему на тебе их форма?! — не выдержав, студент наконец прервал тишину. Взглянув на бордовое клеймо на наплечнике черной брони, Шимада-старший помотал головой, отвечая: — Сейчас это действительно так важно, м? Лучше скажи, что именно ты собираешься делать в ТАКОМ состоянии, племянник, — сглатывая кровавый комок в горле, Гэндзи скривился, ощущая острую боль в продырявленном боку: — Я не собираюсь отвечать тебе. Только не тогда, когда ты носишь эту униформу, дядя… Твою мать, ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить?! Что ты здесь делаешь?! Ответь мне! — смотря на все разрушенные вокруг дома, на горы трупов, которые постепенно скрывались под снегом, мужчина прохрипел: — Я знаю, что ты хочешь сделать. Решил выбрать верную смерть, не так ли? Думаешь, что если умрешь в бою, то больше не будет этого мучительного выбора. Я понимаю тебя, Гэндзи. Всем когда-то приходиться его делать, рано или поздно. И зачастую нас буквально толкают к нему, особенно тогда, когда мы ждем этого меньше всего. И для тебя настал такой момент. Но ты решил не выбирать вовсе, да? Поступок не храбреца, а труса, — оскалившись, студент зачерпнул горсть снега, протирая им кровоточащее ранение: — Это лучше, чем якшаться с убийцами и чудовищами. Что с тобой случилось, дядя? Почему ты с НИМИ? — тот, смотря на лезвие своей катаны, увидел мешки под глазами, а также грустную ухмылку: — Я здесь, потому что не стал бежать от выбора. Все довольно просто… — Не став Главой, ты решил бросить Клан и переметнуться к этим уродам? Зависть к младшему брату затмила твой рассудок и ты подумал, что сможешь хоть чего-то добиться, бросив нас всех? Ты должен был защищать моего Отца, а ты предал всю семью! — стиснув рукоять меча, мужчина перебил его: — Следи за своим языком, малец. Ты не знаешь совершенно ничего о своем Отце, Клане и тех жертвах, что нам обоим пришлось принести, чтобы семья была в безопасности… — усмехнувшись, Гэндзи поднял металлическую руку, тряся ей перед его лицом: — Поверь мне, я знаю кое-что о жертвах. И не думаю, что хоть кто-нибудь лишился большего, чем я. И ты смеешь называть меня трусом? Меня? Я горел в огне, дядя. Я умирал, я звал на помощь, но никто не пришел. Никто. Клан бросил меня подыхать в больнице, оборвав все связи. И ты — не исключение, — уставившись в землю, Кенши ответил: — Было множество обстоятельств, которые мешали мне увидеть тебя. Но это не значит, что я отвернулся. Здесь и сейчас я прошу тебя — оставь свою ненависть и живи дальше. Ярость не заполнит пустоту внутри, поверь мне. Она принесет только больше боли… — ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ О БОЛИ?! — не выдержал Гэндзи и швырнул прочь отказавший протез. — КАК ВЫ ВООБЩЕ МОЖЕТЕ ЗАИКАТЬСЯ ПРО НЕЕ?! Не заполнит пустоту, говоришь?! Я скажу тебе, что ее заполнит — голова моего брата, которая больше не будет преследовать меня в кошмарах и наяву! Его кровь на моих руках, которые больше не смогут почувствовать тепло и холод! Он заплатит мне за то, что сделал со мной. Он заплатит…       Видя, как кровь хлестала из его раны, Шимада-старший вздохнул: — Твой отец не хотел повторять ошибок собственного отца. Поэтому он уделял больше времени младшему сыну. Видел в тебе самого себя. Такого же простого, невинного ребенка, который мечтал веселиться, играть и быть самим собой, а не тенью собственного брата. Но Содзиро совершил точно такую же ошибку. Он не смог увидеть, как Хандзо превращается в нечто более ужасное, чем я когда-то. И это стоило тебе всего. Не вини Отца. Не вини никого. Мир просто несправедлив и с ним нельзя… — Бороться? С ним нельзя бороться? — произнес парень, едва сдерживая слезы. Абсолютно все считали его ничтожеством. Перед ними представал лишь несчастный калека, который уже потерял собственную жизнь и в тщетных попытках вернуть ее, губил себя еще больше.       Поднимаясь на ноги, Гэндзи с ненавистью к дяде, к семье, к Хандзо и к самому себе побрел дальше, сжимая в пальцах обломок катаны. Кенши, смотря ему вслед, надел шлем, испуская плотный пар: — Ты умрешь там, племянник. И после смерти ты не сможешь ничего изменить. Поверь мне, — шатаясь, Шимада помотал головой, говоря: — Ты сделал свой выбор, дядя. А я сделал свой, — мужчина догнал его: — Они явились к нам несколько лет назад. Предложили помощь, но твой Отец был упрям и не смог согласиться на их условия. Хотел сохранить Клан в мире и спокойствии, но не видел, как тот умирает у него на глазах. Я не мог перечить своему Господину, поэтому молчал. Стоял там и молчал. Но глубоко в душе понимал, что это наш единственный шанс на выживание… — Клан и так был обречен, еще до смерти Отца. Невозможно быть великим, скрываясь в тени. И невозможно стать уважаемым через страх и боль. Это просто тупик, из которого нет выхода. Времена Шимада прошли, дядя. Ты пытаешься спасти призрак, воспоминание. Я же пытаюсь спасти дорогих мне людей. Живых, настоящих людей. Я хочу спасти себя. Уйди с дороги. — дорогу ему преградило длинное лезвие катаны, блеснувшее в сумерках и искрах горящего пламени. — Прошу тебя. Я не хочу уничтожать последние теплые воспоминания о тебе. Просто дай мне пройти…       Кенши, подкидывая клинок в воздух, развернул его рукоятью к племяннику, говоря: — Не мне делать за тебя выбор, Гэндзи. Времена, когда ты был ребенком, уже давно прошли. Какой бы выбор ты не сделал, я постараюсь поддержать тебя, но не рассчитывай на многое. Прости меня, — смотря на высокого и сильного дядю, парень стиснул зубы. Они — полные противоположности. Как когда-то были Содзиро и Кенши. Как он и Хандзо. Но сейчас, когда мир стремительно меняется, выживет только сильнейший. И только сильнейший сделает сложнейший выбор.       Беря его катану в единственную руку, Гэндзи кивнул, но Кенши Шимада уже исчез, испарившись в очередном завывании ветра.

***

      Профессор Амари, пробираясь по длинному коридору, услышала какой-то протяжный звук, который доносился из дальнего кабинета. Хрустнув шеей, женщина направилась туда, сливаясь с тенями и двигаясь почти бесшумно.       Найдя нужную дверь, Ана осторожно открыла ее мягким толчком пальцев, держа наготове небольшое лезвие. Было темно, свет виднелся только из поднимающегося пламени студенческого городка, но она резко остановилась, застывая на месте. Слишком уж знакомым был этот звук дрожащего спускового крючка.       Приглядываясь к дальнему углу своим единственным глазом, бывший солдат опешила, борясь с противоречивым чувством. Ей не было страшно, слишком уж свежи были воспоминания о прошедшей давным-давно войне, но то, что она увидела, поразило женщину до глубины души. — Прошу, успокойся. Это Профессор Амари, ты меня слышишь? Дыши ровно, полной грудью. Ты не ранена, Ангела? — держа ослабшими руками увесистый пистолет, Циглер ерзала на месте, не веря собственным ушам. Сейчас, когда страх продолжал сковывать все ее тело, нельзя было доверять чувствам. Нельзя… — Не подходите… Я выстрелю! Я клянусь, я выстрелю… — Ана, поднимая руки над головой, медленными шажками направлялась к ней, говоря размеренным тоном: — Все хорошо. Это я, Ана Амари. Мать Фарии, ее-то ты помнишь, не так ли? Это я посоветовала тебе заняться собой, чтобы ты отвлеклась от собственного горя и пришла в норму. То же самое прошу сделать тебя и сейчас. Опусти этот пистолет и дай мне подойти, — ломающимся голосом швейцарка прошептала: — Я больше не знаю, что может прятаться в темноте… Прошу, просто уйдите… Найдите телефон и позвоните в полицию, они обязаны нам помочь… Это наш план, простой план… Я должна его выполнить. Просто позвонить в полицию, — подойдя вплотную, Ана заметила избитую девушку, которая едва могла видеть ее заплывающими от синяков глазами. Мельком осмотрев все остальное ее тело, опытный полевой врач не смогла обнаружить чего-то смертельного. Но дело было вовсе не во внешних ранах… — Милая, я понимаю, что ты хочешь помочь. И я хочу того же. Поэтому опусти этот пистолет и дай мне помочь сначала тебе, хорошо? — видя, как та поднимает на нее взгляд, Амари кивнула, опуская руки.       Зарыдав, Ангела уронила пистолет себе на колени, содрогаясь всем телом. Осторожно вынимая оружие из ее пальцев, женщина поставила тот на предохранитель, убирая подальше: — Что здесь произошло? Кто тебя ранил, можешь рассказать? — дрожа от прикосновений Профессора, Циглер подняла подбородок, глотая слова и слезы: — Это был не человек… Это было чудовище. Ужасное, темное, мертвое. Нет-нет-нет… Найти телефон и сообщить в полицию. Мне нужно держаться плана… — стирая кровь с ее лица, Ана хмурила брови, мотая головой: — Ты большая молодец, что смогла добраться до сюда. Поверь, это дорогого стоит. Умница. Не переживай, ты в безопасности. О каком плане идет речь, расскажешь? — девушка, выдыхая кровавую слюну из разбитой губы, прошептала: — Мобильные не работают… Дойти до сюда. Найти стационарный и позвонить… Вызвать помощь… — горько усмехнувшись, профессор Амари коснулась ее подбородка: — Это тебе Фарра сказала, дорогая? — кивнув, швейцарка смахнула слипшиеся волосы со лба, судорожно пытаясь дышать через сломанный нос: — Прошу, помогите мне добраться до телефона. Прошу вас… — улыбаясь, Ана помогла ей подняться, медленно сопровождая до выхода: — Конечно. Не переживай, я сама найду его. Но сейчас тебе нужно передохнуть и набраться сил. Давай я проведу тебя в одно безопасное место, в котором мы обсудим наши дальнейшие планы, хорошо? — слыша в старческом голосе фальшивые нотки, Ангела повернулась к женщине: — Что? Какое еще безопасное место? Мне нужно… Найти телефон и… — поглаживая ее по спине, бывший солдат продолжала кивать, успокаивая взбудораженную шоком девушку: — Знаю-знаю. Я все сделаю, на этом твоя роль в этом плане закончена, не переживай. Я знаю, где можно его достать, так что сейчас мы направимся на нулевой этаж и уже там решим, как тебе помочь, договорились? — Нет… Там, снаружи, еще куча людей, которые нуждаются в помощи… Не нужно тратить на меня время… Прошу… — спускаясь по лестнице, они оказались у плотных гермоворот, которые скрывались под основным зданием. Недоумевающе оглядываясь, Циглер пыталась понять, что здесь происходит, но Ана провела ладонью по небольшой панели и эти двери отворились, запуская их внутрь.       Там, вздрогнув, уже ждали с десяток студентов, разбежавшихся по разным углам, подобно загнанным крысам. Нельзя было их винить… — Вот, здесь ты будешь в безопасности. Если хочешь помочь, то сиди тихо и не пытайся казаться героем, договорились? Мне нужно идти, поэтому… — остановившись у самого входа, швейцарка повернулась к профессору, наконец осознав: — Здесь… Здесь ведь нет никакого телефона… Да? — стискивая руку в кулак, Амари произнесла: — Заходи внутрь, дорогая. Это приказ, — стирая кровь с губы, девушка горько усмехнулась, понимая, какой сладкой была ложь этих двух Амари: — Фарра направила меня в убежище, а не на помощь… Она знала, что я пойду с ней… Она знала… И вы это знали, не так ли? — скрипя зубами, женщина выдохнула: — Мы все действуем согласно установленному протоколу. Фария его тоже знала. И тебя она знала не хуже. Поэтому прошу тебя, не дай тому времени, что я потратила на поиски выживших, пропадать зря, пока мы здесь спорим. Зайди. Внутрь, — продолжая слышать в ушах крики умирающих друзей, которые молили о помощи, все те взрывы, голоса Гэндзи, Лены, Сатьи и Амели, Циглер сплюнула ошметок своей десны, говоря: — Я… Могу помочь… Вы это знаете… — вынимая из кармана один из шприцов, Ана помотала головой: — Не вынуждай меня использовать их. Там ты ничем не поможешь. Я не хочу, чтобы моя лучшая ученица погибла, сломя голову несясь лечить раненых и облегчая страдания нежильцам. Ты должна жить, понимаешь? Я не возьму на себя такую ответственность. Заходи внутрь, — новый, более мощный взрыв сотряс потолок, отчего женщина слегка опешила. Ангела, воспользовавшись секундной заминкой, ринулась прочь, скрываясь в темноте. В ее спину только доносились крики досады и разочарования, которые сейчас были не важны. Сейчас важнее было помочь людям. Точно так, как делали ее родители.       И точно так, как проклятый монстр не ожидал от нее.

***

      Пытаясь добраться до своего домика, Сатья Вашвани видела только горящий Ад перед собой, не способная принять тот уровень разрушения и хаоса, что творился вокруг. Все было уничтожено подчистую. Каждый метр земли горел и полыхал, превращаясь в хрустящее стекло. Странные бугорки, похожие на человеческие тела покрывались снегом, но даже через него были видны застывшие в ужасе гримасы смерти. Это было безумие в чистом его проявлении.       Неспособная дышать, девушка стискивая свое странное изобретение, надеясь хоть как-то выбраться из всей этой заварушки живой. Этот прибор обязательно ее выручит. Поможет спасти соседок и остальных, нужно только найти их и…       Она услышала шаги за своей спиной слишком поздно, чтобы успеть повернуться и использовать смертельный свет против очередного солдата. Получив прикладом по затылку, девушка упала в сугроб, видя только очередной труп со стеклянными глазами. Она выглядела не лучше… — Не двигаться! Покажи лицо! — боясь пошевелиться, Вашвани взглянула на свое отражение в бордовом шлеме, пугаясь собственного вида. Покрытая застывшей коркой чужой крови, с обезумевшим взглядом, но тянувшейся улыбкой непонимания. Организм не успевал реагировать на столь резкие изменения. Не понимал, что чувствовать. Но сейчас эта прозрачная стена из эмоций дала трещину, из которой полился мерзкий и скользкий страх.       Поднимая дуло на индианку, солдат потянулся за сканером, но Сатья рискнула и бросилась к своему изобретению, получив пулю в бедро. Закричав, девушка вновь упала, дергаясь и рыча, когда ее схватили за длинные волосы: — Будешь дергаться — пристрелю на месте, ясно тебе? Не посмотрю, кто ты и какое место занимаешь в списке… — оглушительный рев на парковке Академии застал его врасплох, отчего мужчина обернулся, пытаясь выяснить причину столь громкого и незапланированного взрыва.       Вашвани не успела даже удивленно вскрикнуть, как из темноты ночи, охваченной огнем, появился Фокс, набросившийся на наемника. Судорожно колотя его по шлему, парень получил удар в живот, после чего был отправлен на землю. Как только разъяренный солдат поднял автомат, его верхняя половина была снесена голубым свечением, устремившемуся в темное небо.       Пытаясь вдохнуть полной грудью, девушка посмотрела на лежащего Джеймисона, дрожащего от адреналина и страха одновременно. Медленно поднимаясь на колени, парень подошел к ней, испуганно стирая чужую кровь с ее лица: — Ты не ранена, а? — продолжая не верить в его существование, индианка коснулась изобретения, но как только заметила глупую ухмылку и слезливые глаза, тут же успокоилась: — Как ты… Что ты здесь делаешь? — смахивая потные волосы со своего лица, студент горько усмехнулся, кивая в сторону горящей парковки: — Да вот, решил немного прогуляться на ночь глядя, а что? — сглатывая слюну, Сатья спросила: — Это ты устроил? — коротко кивнув, явно запыхавшийся австралиец протянул ей свою руку, говоря: — Я нашел в своем домике трупак с заблокированной гранатой. Пришлось немного повозиться, прежде чем понять, как ее включить. Не так элегантно, как у тебя, но все же установил таймер на эту малышку и кинул под машину. Не уверен, но кажется, что кто-то домой сегодня пойдет пешком… Да, наш с Гэндзи домик тоже взорвали, но я успел выбраться. — он потер окровавленную руку. — Не иди туда, там не осталось ничего, кроме пепла и дыма. Если хочешь найти соседок, то пошли со мной.       Недоуменно смотря на уверенного Фокса, который еще никогда не был к ней так близко, девушка спросила: — Куда?       Усмехнувшись, Джеймисон постучал по своему виску, помогая ей подняться: — Если скажу, то ты не поверишь.