***
Свершилось. Наконец-то Акира дождался свободного времени, прописанного программой. Без каких-либо ухищрений идти на встречу с Шики. Как и говорил Мотоми, Акира направился к старому складу, где в самый первый раз он повстречал Шики. Совершенно не замечая, он прибавил скорость шага, практически позабыв об осторожности, да и не к чему было. Как всегда оранжереи пустовали. Несмотря на приближение зимы, крупные, яркие бутоны цветов молниеносно пронеслись перед глазами. Несомненно искусственно выращенные цветы не для того, чтобы радовать глаз. Теперь юноша это понял и совершенно не удивлялся, почему хоть изредка, хоть одному, не приходило в голову пойти против программы… «Ну что за чушь лезет в голову?» Порывисто выдохнув, парень резко остановился. Грудь взволнованно — или от быстрой ходьбы — часто вздымалась вверх. Оглянувшись по сторонам, он почти что расстроился, что придется вновь ждать, что сейчас казалось просто невыносимым. «Когда я уже наконец удовлетворю свое любопытство? Где же его носит…» А потом он словно вспомнил о холодной рациональности брюнета. Почему-то. Без всякой подсказки он направился к тем самым обтесанным, с облупившейся старой краской воротам. Подойдя ближе, он заметил небольшую щель. Как при первой встрече затаив дыхание, проделав несколько неспешных шагов, обернувшись, чтобы убедиться, что никого в округе нет, проникнуть внутрь. Втиснувшись левым плечом в приоткрытую щель, Акира оказался в полумраке. Пустое помещение пахло сыростью и пылью от многочисленного неиспользуемого никем инвентаря. Спустя секунду, когда глаза привыкли к темноте, он смог заметить высокий движущийся силуэт. Едва слышный шорох ткани. Мужчина переодевался, стоя спиной к Акире. Слишком далеко, чтобы рассмотреть все до мельчайшей подробности, но даже так были видны движения мускулов. Только кости, мышцы и сухожилия — ни унции жира или лишнего веса. Как и подобает бойцу он был великолепен. Потрясенный видом, словно влюбленный художник в чистейший холст, предвкушая величественный образ будущего шедевра. Замерев и почти что не дыша, юноша не сразу заметил давно обернувшегося брюнета. Шики сразу же ощутил, как его рассматривают. Обернувшись, он заметил Акиру, смотрящего и пускающего на него слюни. Вернее, на его тело. Нужно ли упоминать, что ему это понравилось? Неспешной, мягкой поступью хищник крался к невинной, еще ничего не подозревавшей крохотной мышке. Брюнет замер в ярде от него, вальяжно и демонстративно зачесав волосы назад, не отводя своего пленительного, тяжелого взгляда. Неосознанно сглотнув и инстинктивно облизнув пересохшие губы, Акира приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать. Но затем вдруг передумал и не произнес ни слова. — На что ты смотришь? — притворно-недоумевающе прокомментировал брюнет, чуть склоняя голову набок, а после складывая губы в приторно-сладенькую ухмылочку. — К-как будто здесь есть чем любоваться… — на секунду растерявшись, словно невпопад проронил Акира, стыдливо ощущая липкий жар, осевший на лице. В ответ ухмылка стала еще шире. Но, словно блистая хорошими манерами, мужчина проигнорировал желание поиздеваться. Как будто не обращая более внимания, он развернулся, направившись к стоящим в ряд ящикам, к тем, где ранее стоял спиной. На одном из них лежало его оружие. Через секунду юноша тоже пришел в себя и поплелся следом, отмахиваясь от скверных комментариев наcчет собственного поведения. «Это надо же так опозориться… Плевать». — И-извини, если я тебе помешал. Мне показалось, что тебе нужно мне что-то сообщить. К тому же Мотоми намекнул о прогулке к складам, — через секунду от былого неудобства не осталось и намека. Сложно объяснить, но почему-то с Акирой постоянно случались какие-нибудь позорные вещи, а свидетелем этому всегда оказывался брюнет. Спустя время выработался иммунитет. «Если бы я парился всякий раз, когда лажаю перед ним, мой прах точно бы уже развеяли над столом Арбитро». — Он что, велел тебе войти внутрь? «Даже не вопрос… Словно упрекает. Как ему удается оказывать такое влияние? Это что, суперсила какая?» — Нет… Я просто решил, что здесь разговаривать было бы удобнее… — как можно спокойнее проговаривает Акира и нарочно отводит взгляд в сторону, дабы не встречаться с пленительно-кровавым омутом горящих в полумраке глаз. Он никогда всерьез не задумывался о своем таланте читать людей по лицам. И уж тем более не думал, как точно сможет предугадать мысли человека напротив. Когда он повернул голову, разумеется, с самого начала его целью не было встретиться с ним взглядом, а после… После просто стало сложно его оторвать. «Это выражение на твоем лице… Словно могу прочесть крупную, бегущую строку: тебя больше должно беспокоить то, что я могу и буду делать, пользуясь ситуацией». От этой немой угрозы Акиру словно передернуло. Словно короткое замыкание с последующей дрожью в конечностях. По спине словно пробежал холод, но почему-то стало нестерпимо душно. — Если я ошибся, то, пожалуй пойду… — полностью уверенный в своей правоте, юноша все равно готов был сдаться. Привычка Шики. Бесящая, странная привычка ставить свои эгоистические желания превыше всего. Именно это никак не складывалось в голове у парня. Он был загадкой. Неизвестный никому до этого материк. Полный сюрпризов, непредсказуемый. В одно мгновение в нем заключалась и серьезность, и странная юношеская праздность. Он, как никто другой, умел избавиться от всего ненужного и сосредоточиться на деле, что присуще ему по праву командира. Но в тоже время Акира не мог понять, почему сейчас он тянет и играет, словно все это шутки ради. Его непоколебимая уверенность в том, что Шики было что сказать рушилась на глазах лишь от того, что мужчина ставил желание «играть с ним» выше благосостояния сотни человек. И от этого он бесился еще больше. — Что ты мне еще покажешь? — Покажу что? О чем ты? — Я про выражения на твоем лице. Если кому-то пришлось наблюдать то, чего я не видел, хочу увидеть все. Сейчас. — …Что-то я тебя не понимаю… Движение. Настолько быстрое, неуловимое, что невозможно проследить. Намеченный глаз, видящий наперед все боевые комбинации противника, еще ни разу не был настолько обескуражен, когда пропустил целую цепочку последовательных действий. Опешив, Акира попросту упустил из вида, когда брюнет удобно расположился на деревянных коробках, где всего секунду назад был меч. «Когда он успел?» — единственная промелькнувшая мысль в голове, и уже длинные пальцы, словно тиски, врезались в кожу запястья руки. От неожиданного и резкого рывка вперед ничего не оставалось, как выставить ногу, чтобы упереться коленом между широко расставленных ног брюнета. Просто вынужденная мера, чтобы не повалиться навзничь и не уткнуться позорно в чужую грудь. — Так понятнее? «Этот голос… Я точно уже слышал его прежде…» Через десять… Нет, даже через сотню лет он ни за что не смог бы забыть это ощущение дежа-вю. На пару тонов тот снизил голос, почти что до шепота, но его голос был все еще слишком оглушающий для слуха Акиры. Звуки голоса ласкали, как будто он проводил по коже острием лезвия меча, совсем чуть-чуть надавливая, но не причиняя боль. Лишь заставляя предвкушать. Царапая ребром режущего края холодного металла, и все же недостаточно сильно, чтобы кровь пролилась. Тогда словно забываешь сглотнуть, и даже нужен чей-то толчок, чтобы начать дышать. Даже если Акира не мог видеть себя так, как видел его Шики. Он все равно знал, что такого выражения, которое отобразилось на его лице, никто никогда не увидит. Как и говорил Шики. Только ему он может показывать их. Только с ним он открывается с диких, чуждых ему самому сторон. Только он лежит в основе всех ощущений, которые испытывает Акира. Когда он стал таким эмоциональным? Как фитиль, пропитанный горючим, вспыхивает, как только поднесут спичку. Злость, стыд, страх — так ярко и четко он ни разу не испытывал ничего подобного. И уж тем более никогда эти чувства не крутили его в своем ритме в унисон. — На-а счет Мотоми… «Игнорируй. Ты не чувствуешь, как он проводит пальцами по твоей ладони. Не видишь, как он смотрит на тебя. Не ощущаешь, как земля уходит из-под ног из-за того, что он тянет на себя… И эта сильная хватка поперек не твоего тела…» — Больше ничего сказать не хочешь? «Как знал, что не стоило вот так врываться сюда… Нужно было на улице ждать. И зачем я только поперся внутрь?» — Я виноват… «Нет. Нет. Нет. Не думай о ней. Забудь уже про эту руку! Даже если она оглаживает твои бедра и проникает под китель, почти что с мясом срывая пуговицы… Он все равно не настолько больной, чтобы сделать это здесь! Нет же?» Взгляд словно по сигналу прошелся по ряду деревянных ящиков, которые хоть и отдаленно, но все равно напомнили узкую, одноместную кровать. Сейчас Шики словно сидел на самом ее краю. Его китель был не застегнут. Все осталось так, как когда он прекратил переодеваться и обернулся к Акире. Черная плотная ткань водолазки облегала его грудь. Пара крестов завораживающе поблескивали при покачивании, когда он делал даже незначительное движение. Все в том же положении продолжал стоять Акира, по-прежнему упершись коленкой о ящик. Даже когда место соприкосновения стало саднить, он не мог убрать ногу, просто потому что Шики не отпускал. И нужно ли упоминать, что юноша не смог бы это сделать еще по ряду причин? «Эта поза… Не могу пошевелиться… Впервые смотрю на него сверху вниз… Хотя нет. Было еще пару раз… Но тогда мне было вовсе не до того, чтобы любоваться видом. Могу видеть его макушку… Волосы по-прежнему зачесаны. Как им удается так лежать? Хочу потрогать… Может парик… Бля, ну что за хрень я несу? Слышал бы Шики… Уж за это бы точно пришлось не раз извиняться… Интересно, если бы мы жили в нормальном мире, где он и я были бы обычными парнями, а не «служащими своей Империи», был бы он популярен? Даже если у него остался бы тот же самый вредный и заносчивый характер? Светлая кожа, прямой нос и необычайно длинные черные ресницы… Девчонкам же такое нравится? И плевать на странный цвет глаз, маниакальный взгляд и садистские замашки… Нет. Если серьезно, я и до этого замечал. Он вроде нежный, но бывают моменты… Как бы это сказать? Как сейчас. Больно, почти что до крови прокусывает нежную кожу внизу живота… Черт. Я даже не заметил холода с мурашками, гуляющих по коже». — Теперь так принято извиняться? «Даже твой голос звучит сексуально и непристойно, чего уже там говорить о каком-то взгляде. Не могу и на полдюйма отодвинуться. Ощущение, словно зажали в тиски. Твои руки все больше позволяют себе, и как мне поступить?» — Я глубоко сожалею, доволен?! — закусив губу, Акира дернулся, делая очередную попытку освободиться. И вновь неудача. Надежно удерживающие объятия едва позволяли дышать. Одна ладонь все время ласкала спину под тонкой хлопковой тканью нательного белья. Длинные пальцы мягко и нежно касались теплой, покрывающейся мурашками при каждом касании кожи. Когда Шики делал вид, что поддерживает разговор, его пальцы словно нечаянно проскальзывали за пояс брюк, чтобы погладить округлые упругие ягодицы. А затем, когда юноша вновь норовил выскользнуть, он возвращал ладонь на прежнее место, как будто ничего и не было. В такие моменты в его темноволосой голове крутилось некое сравнение с беснующимся жеребенком, которого лучше приласкать, чтобы не лягнул. Другая рука была на уровне ног. Именно поэтому юноше не удавалось убрать колено, так как ладонь постоянно поглаживала бедра, часто опускаясь вниз и таким образом еще дальше продвигая ногу парня между своих ног. У юноши все время возникало ощущение, что в следующий раз он не выдержит и точно завалится на него всем телом, но этого не происходило, руки лишь теснее его обнимали. — Уже лучше. «Такое чувство, что он даже особо не задумывается над словами… Как будто они лишь для того, чтобы отвлечь меня, чтобы он смог сотворить свое темное дельце…» Акира сощурил глаза таким образом, как это делал Шики, когда о чем-то допытывал его. «Нет, я конечно могу и ошибаться, но мне кажется, что этим все не закончится. Ему только палец дай — всего сожрет». В этот момент, когда юноша раздумывал, верны ли его догадки, Шики все прояснил всего парой движений. Его пальцы ощутимо надавили в области паха с одной стороны, когда вторая вновь проскользнула на этот раз не только в брюки, но и в нижнее белье между ягодиц. «Не могу как следует сформулировать свою мысль…» — Ты хорошо себя чувствуешь? — глаза расширились даже не от удивления, а скорее от возмущения. Резким, едва заметным движением пепельноволосая макушка завертелась по сторонам, чтобы убедиться, не наблюдает ли кто-нибудь сквозь щель за их откровенным совместным суицидом. — Еще как хорошо. Но неудобство испытывал лишь один из них. Шики даже после оглушающего, полного недовольства голоса не прекратил свои ласкающие-поглаживающие касания. — Я даже еще ничего не сделал, а от тебя уже столько шума, — на этот раз юноша проглотил возмущение вместе с воздухом, едва ли не подавившись им. Причиной стало то, что брюнет поднял голову и посмотрел на него таким выражением… С каким он повторял на ухо какие-нибудь пошлости во время их секса в предыдущие разы. Ни с чем не сравнимое выражение лица: как плещущийся на дне хрустального бокала темно-бургундский цвет вина, глубокий и будоражащий кровь взгляд. Лукавая, игривая «улыбка», которую он показывал Акире всякий раз, когда он был не в силах вымолвить ни слова, захлебываясь стонами. А потом он, будто бы наслаждаясь, прикрывал глаза, продолжая «улыбаться». В такие моменты у юноши было ощущение, что он вот-вот замурлычет, как дикий, огромный кот. «Дождешься здесь… На самом деле мне кажется, что я в прошлые разы слышал, как он рычал. Не знаю, слуховые галлюцинации это или что-то другое, но эти звуки — словно производные стонов. Как ни странно, но это дико возбуждает… Неужели настолько хорошо? Блять. О чем я думаю? Чуть не сказал «нужно послушать в этот раз!» — Ничего не сделал? А это тогда что? — отбросив все посторонние мысли, Акира ухватился за руку Шики, пальцы которой уже вовсю скользили между ягодицами. Стараясь скрыть свое смущение, юноша избегал зрительного контакта, однако если бы он только мог видеть себя глазами брюнета… Его пылающие алым скулы просто терялись на фоне вмиг подскочившей температуры тела. Шальной, возбужденно-опьяневший взгляд был как от нехилой дозы стимуляторов. Разве можно было с таким видом убедить хоть кого-нибудь остановиться? — Моя рука, — сладкий, ласкающий шелест. Как если бы он произнес что-то интимное. В ту же секунду, пока Акира мог лишь впиваться пальцами в чужую руку, Шики потянул за ремень его штанов. Всего пара движений отделяла от того, чтобы Акира остался со спущенными до середины бедра брюками. Юноша не знал, почему ничего не произнес, хоть и видел, как неспешными движениями длинные, аристократические пальцы вытягивали ремешок из узких петлиц на поясе. Возможно это было все из-за того же вида, с которым Шики производил все свои манипуляции, то, как он тянул на себя ремень, наматывая его на свою кисть, а затем еще и сильный рывок, заставляющий окончательно провалиться в то маленькое, уютное местечко, выделенное ему — между ног Шики. Мужчина делал все молча, но у Акиры возникло чувство, будто бы они ведут какую-то необычную беседу. Вроде того, что было до этого. Он по-прежнему оказывал легкое сопротивление, а Шики по-прежнему не останавливался. Даже в тот миг, когда брюнет вдруг развернул его спиной к себе, Акира не смог вырваться. И вовсе не из-за недостатка сил и подгибающихся колен, а просто потому, что нежная, ласкающая хватка на его талии притягивала к себе, заставляя тесно вжиматься в твердый, настойчиво упирающийся в зад орган. Твердые, теплые губы ласкали нежное местечко за ухом, легко и ненавязчиво втягивая в рот мочку покрасневшего ушка. До этого Акира еще ни разу не испытывал на себе столько нежности разом. В предыдущие разы она как будто граничила с жестокими, властными касаниями. Но сейчас… Сейчас он даже держал совершенно иначе, и это оказалось не менее эффективным — Акира так и не выбрался. Он мог бы ответить на грубость, жестокость, принуждение. Но перед нежностью оказался бессильным. Возможно, если бы Шики повел себя так с самого начала, он не был бы так растерян. Но сейчас Акира было просто морально не готов. «Да что с ним такое? Слишком уж в стиле Лона Чейни. Как будто совершенно другой человек. Не могу понять его. Как можно быть таким разным?» Возможно, Шики нашел верный подход. А может он и вовсе его не искал, а преследовал лишь свои личные цели. Но на Акиру это подействовало. Он перестал сопротивляться, замерев в одном и том же положении, словно ожидая чего-то. Как будто его могут в любой момент опрокинуть на пол и забить ногами. «Ну и мысли. Со мной что-то не так. Кто же о таком думает в подобные моменты?» — Агх! — болезненный укус в дрогнувшее, уже обнаженное плечо. «Как чувствовал… И когда он только успел?» Юноша чуть опустил голову, отмечая, что чужие руки уже освободили его от остатков верхней одежды. Длинные, прохладные пальцы ласкали кожу, не упустив ни одного участка: надавливали, поглаживали и сжимали. Словно стараясь запомнить или заново выучить каждый изгиб наизусть. По груди, большим пальцем надавливая и потирая соски, а затем опускаются вниз, словно широкой, гибкой, акварельной кистью по полотну живота. И в конечном счете остановиться на жестких завитках у основания члена. Ладонью руки пройтись вверх-вниз, оглаживая выступившие вены на пульсирующем, подрагивающем органе. Если сравнивать с предыдущими разами, Акире хватило бы пару минут, чтобы закончить. Однако в этот раз было все иначе. Давящий сзади член мешал сосредоточиться на ласкающих движениях прохладной руки. «Ощущения отличаются. Я хочу кончить, но не могу. Что за черт?» Словно прочитав мысли, Шики протискивает другую руку между плотно сжимающихся ягодиц к его паху. — Ха-а-агх! С-с-той! — Акира лишь прогнулся в спине, практически уместив свой пепельноволосый затылок на чужом плече. Но даже ощущений от проникновения и движений пальцев было все равно недостаточно. Шики неустанно оказывал внимание его телу. Касаясь всех самых чувствительных точек, заставляя покрываться крупной дрожью и вздрагивать в каких-то мазохистских, сладких конвульсиях. И даже когда он смог кончить, выгнувшись так, будто треснуло несколько позвонков, его телу все равно было недостаточно. Будто бы Шики уже выдрессировал его странной, маниакальной замашкой кончать несколько раз к ряду. От липкого ощущения было невозможно спрятаться. Грудь, спина, низ живота и бедра — все покрылось соленой влагой. Юноша никак не мог понять, как Шики мог продолжать облизывать, кусать и целовать его потного. Когда сам, пожалуй, он был довольно брезглив, если вспомнить те перчатки, которые он зачастую надевал во время упражнений или похода в главный штаб. И хоть рукопожатия здесь были не так распространены, именно в эти моменты больше всего возникает контакта с другими служащими. Вроде придать верное положение или стойку низшему по рангу. Взять за руку, чтобы вывести ствол нарезного карабина на линию огня, и прочие различные вещи. До этого Акира считал его брезгливым к таким вещам, однако сейчас по нему было сложно сказать что-то или упрекнуть в чем-то. Он пачкал губы кровью, когда прокусывал слишком сильно, а затем проводил по ним языком для того, чтобы слизать совершенно с обезумившим взглядом. В такие моменты Акира даже забывал дышать и вспоминал об этом, лишь когда кровавый омут пропадал из вида для очередного поцелуя-укуса. Когда потребность в кислороде стала слишком уж невыносимой, сердце стало вырываться, а легкие нещадно жечь, Акира широко открыл рот, вдыхая полной грудью и следом же ощущая пару соленных пальцев у себя во рту. Мотнув головой и сцепив острые зубы покрепче, Акира толкнул затылком в плечо, словно в знак протеста. — Не поздновато ты спохватился, когда уже всем видом показал, что не можешь удовлетвориться используя лишь пальцы? Как ни глянь, но Акире нечего было ответить на это. Он даже сам не заметил того, как ослабил давление челюстей и позволил блуждать пальцами у себя во рту. Как угорь они кружили вокруг языка, поддевая и надавливая на него. Ласкали щеки, имитировали движения плоти. Юноша наотрез отказался признавать, что ему это нравилось. Он делал вид, словно это было необходимо и ему пришлось согласиться, но никак не ради удовольствия. Он еще не совсем принял то, что стало входить в привычку, но уже не мог отказывать так яростно. Шики все время удавалось уболтать его. То ли страстными, будоражащими кровь поцелуями, собственническими укусами или же мягкими, нежными касаниями рук. Но даже под вопросом жизни или смерти он не признался бы ни себе, ни кому-то еще. Его одновременно бесило и нравилось то, как Шики тянул сладкий миг, словно испытывая себя на прочность. Он не знал, насколько брюнет был одержим непристойным и сексуально неудовлетворенным видом разгоряченного тела в его руках. По его мнению, это того стоит: всякий раз терпеть и ждать, чтобы увидеть подобное. Пальцы вновь двинулись внутрь, растягивая и увлажняя вход. Шики нарочно избегал той самой точки, чтобы подготовить Акиру, а не просто поиздеваться над ним. Но его длинные пальцы вместе с отменной памятью, которая точно, до мельчайшей подробности помнила все ее «координаты», все время ее задевали. Когда уже три пальца вошли на половину, Акира непроизвольно двинулся им навстречу, вжавшись в грудь Шики. Прерывистое дыхание с рвущимися гортанными стонами, сердце — все на миг замерло. Спиной он ощутил, как бешено колотится сердце. В тот момент он еще не мог определить, чей стук отбивает такой сумасшедший ритм. Если Шики, то почему его грудная клетка тоже ходит в унисон? Но стоит только слегка отстраниться, как ритм становится тише, но не меняет своей траектории. В тот момент он понял, что оба стука на одном ладу. Было в этом что-то пугающее, странное и одновременно завораживающее. Особенно когда он не замечал за брюнетом таких очевидных признаков жизни. Он раньше уже слышал этот стук. Но чтобы так отчетливо, соразмерно со своим — впервые. Это странное открытие, хлюпающие звуки и ласковый, искушающий шепот каких-то пошлостей у уха — все это привело к тому, что он опять кончил. Акира был уже готов закончить и на этом, но говорить об этом Шики он не осмелился. Даже для него было слишком эгоистично, зная, что тот не кончил еще ни разу. Эти мысли окончательно выбили его из колеи. «Дожили… Забочусь о нем, как если бы мы и правда были партнерами». Но его милосердное чувство справедливости тут же угасло. Как выяснилось, Шики не нуждался ни в чьей заботе и вовсе не собирался спрашивать разрешения или же давать даже передышку между оргазмами. Потому что спустя секунду после того, как Акира только что кончил, мужчина чуть приподнялся. Раздался шорох одежды под длительный, оглушающий на фоне дыхания звук открывающейся молнии. Акира даже и слово не успел вымолвить, как Шики поднялся вместе с ним и уложил его полубоком на ящики. Серые глаза ошалело распахнулись, когда под ладонями оказалась пыльная, неотесанная деревянная поверхность. «Бля, спасибо, что не на пол! А то крысы бы арендную плату запросили за номер-люкс…» — П-подожди… Не сейчас, давай немного передохнем? — когда чужое тело стало нависать, притесняя Акиру все больше, заставляя полностью лечь на доски, он выставил руку, стараясь остановить брюнета нажатием на грудь. Но с таким же успехом он мог опрокинуть двадцатишеститонный танк Туре. Перехватив ладонь, Шики намотал на его запястье ремень, вытащенный из его же брюк. Под недоумевающий стальной взгляд он потянул за него, увлекая вместе с ремнем и руку за голову. Акира даже не знал, за что тому удалось зацепить его другой конец. Он лишь видел, как Шики потянулся вперед, к его левому плечу, а затем вниз — к полу. А после, когда выпрямился, Акира уже не мог дотянуться хотя бы до своей груди. — Какого хера? Что ты… — не успев договорить, юноша внезапно замолчал. Всему виной поцелуй, который заткнул его. Не сказать, что это так уж ему не нравилось… Просто то, как это делал он, было заманчивым. Шики делал так, что то, что раньше считалось недопустимым, было весьма приемлемым. Все было иначе. Тем более его вторая рука все еще была свободна. «В крайнем случае, если пойдет что-то не так, я смогу врезать ему хотя бы одной рукой… Ну конечно. Тешь себя… Блять». Настойчивые губы, касания язык, легкие укусы умело подчиняли себе. Акира не мог найти ни одной уважительной причины, чтобы оттолкнуть или не позволить поцелуям продолжаться. Язык искусно кружил вокруг его языка. Надавливая и поддевая кончиком, он заставлял «поиграть с ним», и когда уже Акира все-таки принял вызов, им пришлось устроить маленькую борьбу, чтобы подмять под себя другого. Акира старался так, словно от этого решалась его позиция в сексе, словно если бы он победил, то Шики позволил бы себя… «Блять. Блять. Блять. Как же так?» Из-за того, что отвлекся, или же потому, что даже мышцы языка Шики более развиты, Акира вновь уступил ему. В тот момент, когда побежденный язычок Акиры послушно лежал под поглаживающими, словно успокаивающими касаниями, Шики пододвинулся еще ближе. От неожиданности юноша вздрогнул всем телом. Его ресницы метнулись вверх, когда он ясно ощутил надавливания твердой, обжигающей своим жаром плоти на влажный, подрагивающий вход. — Нельзя? — от низкого, хриплого голоса, раздавшегося над ухом, юноша вновь задрожал. «Что за черт…» В голове никак не укладывалось столько противоречий. Как можно исковеркать просьбу таким жутким образом? Даже несмотря на то, что смысл заключался в разрешении, это было произнесено, словно он говорил: «Я знаю, что ты хочешь меня». Словно Акира был тем, кто должен спрашивать. Когда он подумал, что его фантазия разыгралась, на мгновение он встретился с глазами Шики, которые подтвердили его догадку. «Просьбой здесь и не пахнет…» Крепкие бедра двинулись, усилив давление. Головка могла проникнуть в любую минуту, но этого нарочно не происходило. Он терся, с каждым разом надавливая сильнее, но все равно не проникая. Его глаза были полуприкрыты, наполовину занавесив черной бахромой плещущийся в них ад. Уголки губ по-прежнему приподняты в той же самой самодовольно-лукавой манере. Настойчивые движения бедер, острые зубы, скользящие по влажному, вздрагивающему телу. Легкий укус в чувствительный комок на груди, а затем любовно обволакивающий поцелуй, заглушающий агонию от ланцетных зубцов. Все это лишь подтверждало то, что он знал, что делать. Каждый жест, каждое слово достигало своей цели. Он вновь заставил желать себя. — Давай… Помедленнее… — сдавшись, Акира прикрыл глаза, чтобы не видеть своего позора. У него вновь встал всего лишь от низкого голоса, пары укусов и виртуозных движений бедер, несмотря на то что несколько минут назад он хотел, чтобы его оставили в покое. «Это не я… Почему я хочу его? Это желание… Оно полностью подчинено его безграничной жадности, заставляя и меня желать большего. Как же злит… Злит потому, что даже себе соврать не могу!» — А-а-ах!!! Ха-а-а-г-хн… — Акира откинул голову, больно ударяясь затылком о твердую поверхность, лаская слух Шики своим громким, протяжным стоном. «Стоит только дать зеленый свет, как тут же заполняет собой. Настолько резко, что кажется воздух разом покинул легкие. Сразу же начинает двигаться, но гораздо плавнее, чем вошел. Видимо, мои слова — все же не пустой звук…» Словно его сглазили, Шики неожиданно начал набирать обороты. Его «помедленнее» продержалось не более минуты, а затем — вновь сильный толчок, заставляющий проехаться спиной по длинному ряду ящиков. — А-а-ах, с-стой! Козлина! У меня занозы в спине! «Похоже, сказал вслух. Плевать! Это правда». Если бы Акира мог знать, что Шики считал его милым, когда он ему хамил. В его хладнокровном и расчетливом мире никогда не было ничего подобного. Поэтому все происходящее для него в новинку. Ощущения, которые Акира дарил своим податливым, разгоряченным телом; то, как он сжимал его, заставляя сердце биться чаще, настолько часто, что оно может пробить стальную защиту, возведенную им самим; то, как он отрывался спиной от ящика, чтобы поддаться вперед, навстречу новому, размашистому движению — все это вызывало странные чувства, которые были ему непонятны. Он наблюдал за тем, как Акира хмурит брови и прикусывает губы от каждого рывка. Как дергает рукой, которая надежно удерживает запястье все в том же положении. В этот момент Шики было действительно интересно: что же он хотел сделать. Он наблюдал за тем, как стыдливо прикрывались веки, когда характерные влажные и скрипучие звуки становились громче, чем их дыхание, и за тем, как он поворачивает голову к правому плечу, когда брюнет обдает жаром его маленькое покрасневшее ушко. Кусая краешек раковины уха, произносит сексуально-низким, хриплым голосом: — Раздвинь шире, мышонок, — от этого Акиру просто начинало трясти. То ли от злости, то ли от чего-то другого… Но он все равно выполнял, зная, что Шики в любом случае добьется своего. В другие моменты, в самый эпический момент, когда движения становились все чаще и грубее, Акира почти что срывался на крики, но даже тогда он не мог заглушить бархатный баритон звучания у уха своего имени. Ласковый, сравнимый с признанием в любви шепот много чего говорил. Это были пошлые комментария, вроде: «в тебе так приятно» или «я так долго растягивал тебя, но ты все равно потрясающе узкий», «тебе нравится, когда я заполняю тебя целиком?» И каждый раз Акира сгорал от стыда, желая, чтобы брюнет уже наконец заткнулся. Но он вряд ли мог догадаться, что это был один из способов самоконтроля, иначе, сосредоточившись на ощущениях, в полнейшей тишине, он просто мог слететь с катушек и разорвать внутренности к чертям. Хоть мужчина и двигался плавно, его мощные толчки могли попросту навредить мягким тканям, плотно обхватывающим его. И несмотря на то, что он был слегка груб и своеволен, он ощущал, когда Акире было действительно больно. В те моменты он словно замедлял ход, меняя угол или позу. Это было легко определить, когда стоны сменялись грудными, болезненными криками, сжатыми до боли пальцами рук и интуитивное желание «уйти» от рывков. В такие моменты Шики переставал быть эгоистом, стараясь сдержать свой натиск. На самом деле юноша удивлялся тому, как такой самовлюбленный и заносчивый тип может оказаться таким внимательным. Он словно ощущал те моменты, когда Акира начинал испытывать дискомфорт, даже если он никак не показывал это. Первый раз юноша почти не обратил внимания, но заметил, когда кожу руки стало натирать от того, что они с Шики проехались не с малым размахом по деревянной поверхности, а место крепления ремня было гораздо ниже. Из-за трения вся кожа покраснела и стала щипать. Это ощущение было едва заметным на фоне того удовольствия, которое он испытывал, и все же через секунду после того, как он заметил это — Шики едва уловимо, не прекращая движений, сорвал ремень с крепления. В другом случае была все та же израненная спина, о которой уже говорил юноша. Когда темп ускорился и Шики почти что навалился на него, чтобы изрядно насладиться вкусом кожи, спина покрылась многочисленными уколами. Но уже спустя мгновение чужая ладонь скользнула под поясницу, отрывая от грубой поверхности, приподнимая за бедра и усаживая на себя.***
— Ты что, шутишь? — охрипшим, подрагивающим голосом возразил юноша, инстинктивно стараясь отползти, когда чужая ладонь вновь легла на его бедро. — Я и так остановился в прошлый раз, когда ты вырубился. Разве мне не полагается награда? — без тени усталости, скромности или иных манер проговорил мужчина серьезным голосом. Его пальцы практически проскользнули во влажный, покрасневший вход, когда ослабленная хватка с подрагивающими пальцами остановила его на полпути. — Чт… Охренеть просто… Какая нафиг награда? За что? За то, что ты не затрахал меня в бессознании, как похотливое животное? Как вообще можно продолжать, пока человек не вырубится? — несмотря на то, что голос сел, возмущенные нотки в нем били бодростью. По мнению Шики, это был явный признак того, что можно продолжать. Ему бы пришлось остановиться, если бы Акира не смог говорить и не смог бы пошевелить и пальцем… Однако, даже если бы тот просто шевельнул ногами, пожалуй, ему бы показалось, что тот его сам совращает. — Я не расположен к такому, однако, если будем постоянно пользоваться этим приемом, могу передумать… — как ни посмотри, но ему совершенно не хотелось отпускать мягкое, теплое, сексуальное тело из-под себя. Неизвестно, когда ему удастся поймать его в следующий раз… А эта «чертова система» только все портит… — Ты — озабоченная и помешанная на сексе скотина! «Поверить не могу… Не прошло и десяти минут, как он получил то, что хотел. Но он вновь это делает! Снова царапает зубами бедро, кусает и давит в меня своим… Черт… Личное время уже давно закончилось, как мы будем выкручиваться? А ведь он даже не рассказал о Мотоми!» Акира был просто измотан. Не зная, как утихомирить зверя, он придумывал разные тактики, боясь пошевелиться, чтобы тот не решил, что можно продолжать. Если бы ему пришлось еще после этого упражняться, он точно бы самолично отправился на профилактику. — Наше время на исходе… Огромное чудо, что сюда никто не пришел, к тому же ты так и не передал слова Мотоми! — стараясь отвлечь мужчину, Акира незаметно стал отползать. Ужасная слабость в ногах мешала просто встать, одеться и свалить. Он знал, что Шики окажется быстрее. Поэтому, как бы унизительно не было, он просто старался не делать резких движений, чтобы не спровоцировать красноглазого змея развернуть свои многочисленные, черные чешуйчатые кольца. «В его глазах ни тени улыбки, когда он улыбается. Лишь губами». «Иди сюда» — безмолвно манит пальцем Шики. «Нет уж…» — Я не повторяю дважды, — Бесцветный, вкрадчивый голос. Становится жутко от мысли, что может произойти, если пренебречь этим, что Акира невольно замирает, не делая попыток отползти еще дальше. Его тяжелый, свинцовый взгляд исподлобья буравит кровавый. — Дьявол собственной персоной… — О чем ты там бормочешь, черт возьми? «Черным по белому вижу его недовольство. Щурит глаза, словно раздумывая, как сожрать. От одной мысли в дрожь бросает… И какого черта я терплю это? Нужно скорее придумать, как успокоить его». — Шики, ты уже похоже забыл цель этой встречи. Придется искать Кеске или просить Мотоми сообщить мне все лично… «Может упоминание этих двоих остудит тебя? Вот оно! То еще зрелище. Выдыхаешь с раздражением и отстраняешься». — Прекращай говорить этим дурацким тоном. «Не сразу понял, что ты имел в виду… Но спустя секунду улавливаю, когда ты начинаешь лениво застегивать ширинку. Видимо тебя задело то, что он был нарочно провоцирующим. Не сложно догадаться, что я это говорил нарочно, тем более ты все равно рассказал бы. А может ты просто чувствуешь, что тебе нагло запретили? Как попрошайничающему ребенку запретить сладость. Словно на фразу «Мы не можем здесь оставаться и продолжать» отвечает: «Почему нет? Объясни». Но в силу своего ужасного характера не можешь просто так сдаться и начинаешь угрожать: «Не скажешь причину, подойду и возьму. Без разрешения». Вот, что я ощущаю от той фразы про мой тон. Замечаю под бряканье бляшки ремня твой недовольный вид. Что-то с чем-то. Не передать словами». Акира так и зависает, глядя на то, как Шики приводит себя в порядок. Поправив одежду, он переводит свой взгляд на юношу. «Все еще в ярости». Но вдруг что-то меняется. Его тонкие, сложенные в линию губы начинает искажаться в усмешке, когда он, отставив руку назад, вальяжно опирается на нее. Теперь его итак опасное расположение духа становится еще более пугающим. Именно это заставляет юношу прийти в себя. Акира совершенно не замечал за собой, как начинает засматриваться или балдеть от вида брюнета. Однако Шики замечал не раз. Нужно ли повторяться, насколько ему это нравилось? Возможно, эта одна из немногих вещей, которая способна вернуть ему хорошее настроение. — Строишь из себя недотрогу, Акира и при этом продолжаешь соблазнять. «От былой ярости — ни следа. Никогда бы не подумал, что у тебя есть такая черта характера…» — Опять ты за свое? Что сказал Мотоми? — Да ничего особенного этот старик не сказал. Послезавтра, около часа прийти к заднему входу РЭБ*. — Всего-то? Ты нарочно тянул с этим? — сощурив глаза, злобно зашипел Акира. «Всего короткая фраза, а столько мучений!» — А ты чего ожидал? Думаешь за полминуты в кабинете он мне еще кратко эпос Гомера пересказал? «В своем репертуаре…» Смирившись, под тяжелый вздох юноша принялся одеваться. Несколько раз он ловил себя на мысли, что Шики тот еще говнюк. «Словно специально следит за каждым движением и гадко ухмыляется, а ведь это по его вине я двигаюсь, как беременная утка!» Но, так или иначе, Шики все равно насладился видом.12:45 — Ночь сбора.
«По синеватой, чуть прочерченной прожекторным освещением щита, ступаю по тонкой пунктирной линии. Чуть более четырех часов минуло после сигнала об отбое. Весь Третий штаб затих. Впервые выбираюсь посреди ночи из «казармы». Если вспомнить, то в прошлый раз меня встретил Шики… Мягко говоря, я тогда не на шутку испугался, когда он бесшумно подкрался ко мне. Слабые, тянущиеся голубоватой тушью по лестнице блики света. Замираю. В прошлый раз нам оказывали поддержку, отключив камеры видеонаблюдения. Сейчас вся территория штаба под наблюдением и слабым прожекторным освещением. Замираю около стены. Почти у самого выхода стараюсь определить слепую зону. Вдруг замечаю: по короткой входной лестнице медленно скользит вверх тощая серая тень. Шагов почти не слышно, и я вижу даже сквозь полуприкрытую дверь — это ты. На губах — невольно прилипшая улыбка. Как пестрый пластырь. Стоишь, ожидая меня. Этот жест дает уверенности. Как необычно для меня верить кому-то без оглядки, вручая в его руки судьбу. Но я уверен. Если ты смело стоишь, значит — путь чист. Слабый писк двери. Нараспашку — и вниз по лестнице».***
После выхода из корпуса для размещения служащих приходится пройти не более полмили. Обогнуть штаб, и со стороны площади с протяженностью в сто ярдов размещены отделы связи и РЭБ — точно такие же пункты, как и в Главном штабе. Вернее, такими были, пока они не переехали в главный корпус. Здесь те же специализированные отделы, занимающиеся беспилотной техникой, а также архивными данными. Сейчас половина из них пустуют. Некоторые закреплены за военачальниками как личные кабинеты. Акира часто проходил мимо по пути к складам, но ни разу не бывал внутри. «Интересно, почему они решили отказаться от того места, где встречались ранее, и перенесли сборы сюда? Неужели стало рискованно появляться среди складов… Надеюсь этот риск возник не из-за нас с Шики…» Стоит подойти ближе, как перед двумя мужчинами предстает невысокий тоненький силуэт. Коротко машет, словно предлагая следовать за ним. Легкая, пружинистая поступь — и при ближайшей дистанции несложно рассмотреть светлую макушку и огромные голубые глаза. Крадется так опасливо, как можно незаметнее, чтобы не попасть в поле зрения камер. Оба парней — за ним. Вернее, только один из них старался следовать по следам Рина. Второй держался в стороне и не терял своей независимости. И тем не менее не ставил их в затруднение. Когда все трое преодолели сложную дистанцию и остановились у входа в небольшую каменную постройку, голубоглазый юноша развернулся и ярко заулыбался. — Как два пальца! Старик меня отправил к вам навстречу, потому что я самый ловкий, — откровенно похвастался парень. — Это зовется бесполезной информацией. Избавь мои органы слуха от этого. «Твое самолюбие сильно пострадает, если ты будешь вежлив хоть иногда?» После короткой фразы Шики прошел между Рином и Акирой, первым проходя внутрь. Обиженный парень хотел что-то возразить, но брюнет уже скрылся из вида, и ему пришлось побежать вслед. Тусклый, мерцающий свет длинного коридора с редкими, настенными светильниками (видимо специально включенными для собрания) и немая тишина, прерываемая глухим тактом трех пар ног. Акире вспомнился какой-то сюжет фильмов Хичкока или Дэвида Линча. По крайней мере обстановка была еще той. — Он даже не знает, куда идти! Почему я должен идти за ним? — полушепотом буркнул Рин, когда им с Акирой удалось догнать Шики. —Он все слышит, Рин, — в полумраке юноша взглянул вперед, на идущего перед ним мужчину, а затем с легкой улыбкой на парня слева от него. — Здесь всего один коридор, сложновато будет не туда свернуть, — не поворачивая головы, холодно прокомментировал брюнет. Разумеется, Рин и Акира знали, что для Шики эти места известнее, чем для них. Он скорее всего застал то время, когда все еще не переехали в главный штаб. Однако как он собирается отыскать нужную комнату? Ведь Рина для того и направили, чтобы не приходилось дергать все дверные ручки. Но и на этот вопрос Шики с легкостью ответил: — По шуму и свету. Если уж они свет во всем коридоре поврубали. — У него что, проблемы? Ниже его достоинства идти за мной или что? — на этот раз Рин потянулся к самому уху Акиры. Юноша неохотно наклонился, подставляя ухо под тихий шепот. Горячее дыхание ударило скорее в щеку, чем в ухо. Но и этого хватило, чтобы смутить парня. Особенно на фоне прошлых событий… — Не парься, — чтобы закрыть тему, проронил Акира. Как брюнет и говорил, в самом конце коридора перед ними предстала дверь, сделанная из странного, плотного материала и выкрашенная в коричневый цвет. Она была почти такой же, как и все другие, с той лишь разницей, что она была чуть приоткрытой. Сквозь небольшую щель просачивался тонкий пунктир света. Когда мужчина вытянул руку и потянул за ручку двери, ржавые петли издали протяжный визг, а изнутри послышался легкий шорох. Переступив порог, — Акира шел последним — юноша остановился там же, где и Шики. Его свинцовый взгляд прошелся по просторному помещению. По меркам всего здания комната была просто огромной. Если сравнивать ее с чем-то, то она походила на лекционную аудиторию. Парень сразу подумал об архиве. Возможно, когда-то здесь было нечто подобное. Может эту комнату специально очистили для этой встречи, а может, когда все перевезли, здесь и вовсе ничего не осталось. Сейчас здесь почти что ничего не было. Небольшое количество старого хлама у стен в дальнем конце и прямоугольный низкий стол, рядом с которым стоял всего один человек. — Ну что ж. Это собрание еще более впечатляюще, чем предыдущее, — первым высказался Шики. Время, которое они потратили на путь, занимало около получаса. Таким образом, уже давно перевалило за час, однако комната была почти что пустой. — Ты такой придирчивый! Мы первые, потому что нам легче всех сюда добраться. Не забывай, что не все здесь военачальники! И им нужно думать об осторожности! — оглушающий звон тоненького голоса Рина заставил Мотоми и Акиру снисходительно улыбнуться. Они оба вполне понимали юношеский максимализм. Но все же он чересчур впадал в крайность, принимая слова Шики близко к сердцу. — Раньше думать надо было. Это трата моего времени, — но мужчина словно нарочно провоцировал блондина. Чтобы все не зашло далеко и собрание все же состоялось, Мотоми оттащил Рина со словами: — Нужно поговорить. Акира, в свою очередь, отвлек Шики. — Хочу посмотреть, что там за вещи. Пойдешь со мной? — взглядом указав в конец помещения, проговорил юноша. Было неизвестно, сколько времени понадобится, чтобы все смогли собраться, и делать было особо нечего, поэтому он и правда хотел оглядеться. — Куча мусора, — всего пара холодных слов, слетевших с тонких губ, заставила парня коротко хохотнуть. — Говоришь, как старик. Пошли. Все равно нечем заняться. Когда парень пошел в конец комнаты, ухватив за руку и Шики, Мотоми с Рином переглянулись. Они были слегка озадачены тем, как себя вел Акира, а более того, как повел Шики. Сложно было представить кого-то иного, кто смог бы так подшутить над мрачным военачальником, да еще и потащить его куда-то в скверном расположении духа и против воли. — Мне ведь сейчас не показалось? Нет. Это точно не глюки. У него к Акире совершенно другое отношение, правда же? — чуть слышно пробубнил голубоглазый парень, все еще следя за Шики, который молча стоял позади Акиры, рассматривающего что-то с неподдельным интересом. «Нет, не показалось. Я уже давно это заметил…» — подумал шатен, но совершенно противоположное произнес в слух. — Нормальное отношение. Они вместе тренируются и выполняют задания. Чего ты еще ждешь? — так же тихо произнес Мотоми. — Не. Что-то здесь есть, готов поспорить на почку, — Кончиками зубов прикусывая коротенький ноготок большого пальца, ответил Рин. Мотоми уже видел тот интерес, который возник у юнца, поэтому понял, что спорить здесь бесполезно. Выдохнув, он облокотился о стол и стал о чем-то размышлять.***
«Я считаю пульс, но удары утопают в густой, зыбкой, розовой пелене. Или скорее алой. Да. Именно этот цвет мне отчего-то стал по душе. Послушно стоишь за моей спиной, пока я делаю вид, что рассматриваю что-то. Ты прав: это и правда мусор. Почему ты всегда оказываешься правым? В тот раз, когда говорил, что я глазею, совращая тебя. Думаю, я это действительно делал. Неосознанно. Но все же делал. Твои слова никогда не бывают пустым звуком. Каждое слово имеет свой особый смысл. Может именно это меня так притягивает? Шумные люди, болтающие обо всем на свете, не фильтрующие свою речь, всегда раздражали и утомляли меня. Именно этим мы с тобой похожи. Ты совсем не знаешь меня настоящего. С первой нашей встречи я чувствовал перед тобой некий трепет… Как чувствует себя щенок перед взрослой собакой. Или, скорее, как волк, бегущий вторым в стае, ощущает трепет и уважение перед своим вожаком. Он знает: стоит поднажать, чтобы выйти за пределы дозволенного и бежать наравне — получишь острые, клацающие зубы в паре дюймов от глотки. Еще одна такая попытка — и теплая, горячая кровь окропит шерсть, а твоей тощей тушкой ненадолго полакомится стая в этой суровой замерзшей пустыне. Пожалуй, нечто подобное и я испытываю к тебе. Наверное это единственная причина, почему я не могу быть с тобой тем, кем являлся до этого. Всю холодность, отстраненность и незаинтересованность я променял на яркий, бурлящий поток эмоций. Интересно, стану ли я когда-нибудь прежним? Или рядом с тобой я всегда буду ощущать этот брызжущий фонтан из собранных, тонких нитей чувств». Акира лениво рассматривал старые пыльные обломки разных предметов, продолжая думать о своем. Но через минуту он замер как от удара током. Привычное постукивание мыслей перебивает нечто неожиданное, никак не соответствующее действительности. Словно яркая клякса среди черных, аккуратно выведенных букв на белоснежном листе. Приглушенное, напевное звучание где-то внизу. Шаг в сторону — звук громче. Среди обломков дисков, дубовых рам картин, осколков стекол и стопок макулатуры лежал небольшой CD-проигрыватель с выпавшими, запыленными кнопками. Этот негромкий, мелодичный звук ударов по струнам, глубокого, чувственного голоса проникал в самое сердце, наполняя его чем-то теплым. Мужчина напевал о чем-то прекрасном, приятном и добром. О каком-то новом, чудесном мире, в котором будет место каждому — стоит только захотеть. Даже не зная перевод, Акира ясно ощутил это. Ему показалась мелодия очень знакомой, но он никак не мог ее вспомнить. — Somewhere Over The Rainbow**, — произнес низкий, размеренный голос позади парня. — Мне кажется, я ее уже где-то слышал… — тихо, чтобы не заглушить песню, проговорил юноша. Он словно очарованный смотрел на небольшой прямоугольный предмет, как на нечто невероятное. «Как же давно я не слышал музыки… Словно с дикого, далекого прошлого в современный мир… Почему так грустно?» — Разумеется, слышал. Она была популярна не только в Европе. Даже стала символом Американских войск во время Второй Мировой войны. Когда песня закончилась, проигрыватель громко щелкнул и прекратил работать. Акира с неким разочарованием посмотрел на него в последний раз, а затем повернулся к Шики. — Есть что-нибудь, чего ты не знаешь? Почти улыбнувшись. Просто чтобы скрыть, что сердце рвалось на части. Ком в горле, как подступившие слезы: стереть бы — да все равно прольются. Неизвестно, понял ли Шики, что ощутил юноша. Но он больше не заговаривал, как-то странно посматривая на парня, который не знал, куда себя деть. Акира поспешно обернулся, к своему удивлению замечая, что помещение уже наполовину заполнилась множеством людей, которые по-прежнему продолжали прибывать.***
— Ощущение, что здесь подают бесплатный суп и все бродяги города столпились за ним, — презрительный, мрачный, адски раздраженный голос прозвучал возле Акиры. — Враг моего врага — мой друг. Помнишь? «То же самое я говорил тебе, когда раскрылся перед тобой… Не будь таким бездушным. Все они объединились против общего зла». — Еще не хватало, чтобы ты меня сравнивал с этой кучкой отбросов. Не путай мое согласие с тем, что я не сжег это место вместе с этими зеваками. Полумесяц сложенных губ чуть дрогнул. Юноша хотел что-то сказать, как вдруг понял: несмотря на свои слова, он терпеливо ждал, хоть это и не в его характере. Он вовсе не бесчувственный. Он меняется, превращается в человека, способного на благородство».***
Собрание состоялось ровно в половину второго. По сравнению с предыдущим, было несколько отличий; Во-первых, Мотоми сдержал слово. На этот раз явилась сильная половина. Те, кто может и будет сражаться. Это были служащие разных рангов. Большинство из них, также, как и предыдущих, Акира никогда не видел прежде. Некоторые были совсем зеленные. Парень уже знал этот взгляд… Растерянный, озирающийся во все стороны, словно убеждаясь, что это не проверка и его не постигнет участь зомбированных. «Только что вступили». Некоторые были старше и внушали доверие. Здесь были представители всех трех штабов. Так сказать, «хорошая половина» каждого из них. Было необычным, что среди своей группы Акира почти никого не встретил. Когда явились Тойя и Юкихито и собрание началось, парень насчитал всего четверо. Включая его самого и Шики. «Выходит, только Тойя с Шики оказались вменяемыми… Хотя с первого взгляда эти двое оказались наиболее опасными. Вот уж не думал, что именно они будут нам помогать». Во-вторых, Эма почти молчала. Что уже было огромным отличием. Говорил в основном Мотоми, а она просто присутствовала или что-то дополняла. Помещение было заполнено чуть более, чем наполовину, возможно из-за того, что все сгруппировались в небольшой круг в несколько рядов. Мотоми повторял то, о чем говорилось на прошлом сборе для тех, кто отсутствовал. Также он упомянул о Шики и Акире, которые решились на очень рискованный шаг — проникновение в главштаб. Громко и четко он отметил помощь Тойя и Юки, а также членов системы безопасности и наблюдения, которые оказывали им всяческую поддержку. Шатен говорил тезисно. По существу. Выделяя основные директивы и способы их достижения. Больше всего внимания уделялось тому, что удалось разузнать Шики. После того, как Мотоми все сообщил Эме, она незамедлительно организовала еще одну операцию. На этот раз Тойя и Юкихито доставили скаченный файл, а вернее тот самый, который просматривал Шики. Тщательно изучив его, Эма заключила, что они должны немедленно приступать к основной части их плана — захват Императора. Согласно полученной информации, на их пути может возникнуть проблема посущественнее, чем капля и программа. К последним двум они готовились больше полугода. Никто не знал, с чем они могли столкнуться на этот раз. Поэтому так важно было приступать к захвату как можно быстрее. — Сейчас мы вооружены знанием и силой. Мы знаем, как устроена программа и как ее вывести из строя. Также мы знаем, что для того, чтобы остановить хаос, нужно уничтожить каплю, что, в свою очередь, возможно при уничтожении Императора, — после того, как Мотоми озвучил свою часть, в центре круга выступила женщина. «Уничтожении? Разве Мотоми не говорил, что мы убедим его принять нашу сторону и остановить Арбитро?» Юноша чуть заметно заскользил взглядом по лицам перед собой, словно рассматривая в них нотки удивления. У него возникло ощущение, словно для всех, кроме него, уничтожить — синоним приобщить. Он решил спросить об этом позже, когда останутся те, с кем он более или менее знаком. Между этим Эма продолжала: — А теперь наше знание стало еще более полным. Мы знаем расположение Императора. — Она сделала небольшую паузу, убеждаясь, что все ее ясно расслышали. — Благодаря нашим союзникам, — пристальный взгляд на Акиру и Шики, — нам удалось исключить особо труднодоступные точки. Остальные было куда проще проверить. Это знание дает нам право действовать. У нас также есть сила. Посмотрите внимательно друг на друга. Здесь присутствуют мужчины и женщины разных отделов независимо от иерархичности. Это лишнее доказательство того, что мы все тщательно спланировали. Вы, друзья, трудились каждый день, чтобы добыть, передать, запомнить или утаить необходимую информацию. Благодаря вам мы можем дать отпор. Поэтому призываю всех собраться и нанести решающий, последний удар. У нас есть для этого все необходимое. Единственное, что остается — вера и помощь друг другу. Каждому из вас будет дана инструкция, — голос женщины-оратора зазвучал надрывно. Но она не уступила свой пост, продолжив отдавать распоряжения. Когда речь зашла об инструкциях, в руках мужчины позади Эмы зашуршали печатные листы. Гвен на пару с Рином и Мотоми принялись раздавать их. Некоторым бумажки не достались. В этот узкий круг входили почти все знакомые Акиры. Мотоми, Кеске, Эма с Гвеном, Рин, Шики, Тойя и Юкихито. Помимо них было еще несколько, которых Акира не знал. После Эмы вновь выступил Мотоми. Он говорил о правках, которые были внесены в инструкцию. — Этот план был разработан, когда мы выяснили, как остановить программу. Вы — наша опора и окажете нам поддержку, а также освобождение всех зомбированных от жуткого сна, внушаемого программой. Другие возьмут на себя часть охраны и будут нас прекрывать. Мы возьмем на себя Императора. Только нашей слаженной работой мы станем механизмом, положившим конец этому ночному кошмару.***
Не более часа длился общий сбор. Плюс еще двадцать минут на то, чтобы разойтись. Как и в прошлые разы, Гвен курировал, распределяя по группам. Рин и Кеске следили за тем, чтобы у каждого оказалась инструкция, не вызывающая никаких вопросов. Мотоми о чем-то переговаривал с Эмой. «Значит, сутки… Ровно через сутки решится все». Когда в помещении оказалось всего семеро, Акира подошел к Мотоми. — Я догадываюсь, о чем ты хочешь спросить… — сходу произнес мужчина, взъерошив шевелюру на голове. — Видишь ли, есть вещи, о которых ты не знаешь. Я расскажу тебе о них, но немного позднее. Эма считает, что Император представляет опасность сам по себе. Поэтому она сказала об уничтожении. Но, пойми одно, это все еще не точно. Мы будем действовать по ситуации. Не волнуйся. Даже после этого Акира не успокоился. Но донимать шатена не стал. Ему жутко хотелось свалиться в кровать. Времени на сон едва оставалось, поэтому без лишних разговоров юноша бросил мимолетный взгляд на Шики, собираясь уйти. Акира заметил, как Шики разговаривал с Тойя и Юкихито. Ему хотелось подойти ближе, но путь перегородил Кеске. Единственное, что он расслышал перед тем, как шатен потянул его к выходу, было восклицание Юкихито о неожиданном сюрпризе, когда они впервые услышали о том, что Шики оказался неверным. «Если подумать, то Шики практически до сих пор не знал об участии этих двоих. Но по его каменному виду этого и не скажешь». — Акира! Кеске! — спустя минуту, когда пара друзей исчезла из вида, а за ними и Тойя с Юкихито, блондин словно спохватился о чем-то. Его голос был просто оглушающим, но все равно не мог достигнуть ушей друзей. Вместо них здесь оказался Шики: — Ты что, не видишь, что они ушли? Для чего тебе глаза? Блондин от неожиданности чуть не подпрыгнул, когда его светлую макушку окатили ледяной водой презрения. — Ну и ну, чего ты бесишься? Раздор в раю? Любимый променял на более любезного и милого? — язвительный острый язычок Рина никак не мог оставаться за зубами. Он усугублял и без того паршивое настроение брюнета. Именно это, а не что-то еще, стало причиной того, что мужчина ловким движением стиснул щеки блондина. Добротная порция силы пообещала оставить темные продолговатые синяки на месте стальных пальцев, больно стискивающих челюсти. Рин от испуга замер, все еще не соображая от давящей, тупой боли. — Не беси меня, мусор, — вкрадчивым, леденящим кровь голосом проговорил мужчина, заставляя юношу запрокинуть голову вверх. От такого грубого рывка бедный Рин за малым не сломал себе шею. Ему пришлось стать на носочки, чтобы сильная хватка была чуть более терпимой. — Поскольку говорить ты не можешь, взгляни на меня с ужасом — и это будет означать согласие, — даже если бы мужчина не сказал так, голубые, широко распахнутые глаза все равно уже успели отразить необузданный, первобытный страх слабого перед сильным. После этого Шики отпустил его. Но даже это он сделал таким образом, что Рин едва смог удержаться на ногах. Если бы не стена, за которую он смог ухватиться, ему точно пришлось бы встретиться с полом. В полусогнутом состоянии, под длинной, светлой челкой пылало два синих блюдца, наполненных страхом и бессильным гневом. _____________________________________________________________________________ *Радиоэлектронная борьба. **Thomas Newman — Somewhere Over The Rainbow. Классическая песня-баллада, написанная в 1939 году.