Утро того же дня.
Словно иррациональное число, возведенное в корень, отличилось утро того самого дня. Когда всего через несколько часов им предстоял бой с Благодетелем, незаменимой программой, Акира получил еще одну встряску для нервов. Будто бы из голубых глыб льда соразмерности и гармонии вдруг внезапное стохастическое облако. Быстрая косая тень беспокойства, неопределенности.И лед свинцовеет: вот сейчас все треснет, хлынет в пропасть. Сердце бьется все беспокойнее, все чаще. Иррациональный корень спешит сломать прозрачнейший, прочнейший хрусталь спланированной жизни. Так Акира бы описал свое внутреннее состояние души, когда он узнал, что Шики получил задание и все утро отсутствовал. Алое солнце краешком достигало горизонта, ненавязчиво напоминая о том, что прошла бо́льшая половина дня, но его все еще не было на территории Третьего штаба. Только спустя еще час парень узнал от Тойя, что мужчина наконец вернулся. Время близилось к пяти. По его словам Шики отправился спать. Режим военачальников несколько отличался. В зависимости от задания ему устанавливали иные рамки для отдыха. Больше всего парня тревожило, что им с Шики так и не удалось переговорить, когда собрание кончилось. Той ночью он валился с ног и жертвовать сном больше не мог. Отложив на утро разговор с Шики, он отправился в свой корпус. По пути юноша выслушал массу упреков от своего лучшего друга, в частности предостережения насчет жуткого и язвительного брюнета. На что парень лишь поблагодарил друга за беспокойство и пообещал быть осторожнее. В свете последних событий Акира сильно пересмотрел свое отношение к Кеске. После этого разговора он свалился в свою кровать и проспал вплоть до протяжного подъемного сигнала. С раннего утра он глазами не переставал искать своего командира. Им с Шики нужно было многое обсудить, потому что его партнером был никто иной, как он. После того, как длинные речи Эмы и Мотоми прекратились, последний кратко пояснил, каким образом они будут работать. Все члены собрания, которые остался без плановых инструкций, подразделялись на группы. В каждой подгруппе был командующий. С Шики и Акирой шли Мотоми и еще четыре человека. Мотоми был в качестве навигатора, Шики, несомненно, в качестве командира. Другая группа состояла из Эмы, Гвена, Кеске и Рина: последние были в качестве подстраховки. Они должны были идти следом. Замыкающая группа включала Тойя и Юкихито. Такая планировка должна была обеспечить захват Императора. Первыми и последними выступают особо сильные. Опора всей «упряжки». Их боевая подготовка должна была обеспечить безопасность. В середине шли те, кто более всех владел информацией — мозг всей группы. Он давал распоряжения и предостерегал об опасностях по небольшому передатчику, который использовался для выполнения той или иной операции. Этот способ был заимствован у разведывательной спецгруппы служащих Третьего штаба, дабы наиболее быстро и точно выполнить задачу. Остальные подробности Мотоми обсуждал с Шики. Он должен был передать юноше информацию о месте и времени встречи, но брюнет неожиданно пропал. Юноше совсем не хотелось дергаться от каждого шороха, лежа в кровати. Любой бы предпочел знать все заранее и быть готовым по всем фронтам. Это было основной причиной, почему парень окончательно распрощался со своей кукушечкой. На свой страх и риск после слов Тойя он отправился к Шики. Возможно из-за того, что он и без того нехило рисковал, а может и из-за того, что Шики вернулся уставшим, Акира решился на этот шаг. Вряд ли обессиленный, сонный мужчина представлял ему угрозу. В конце концов Шики тоже человек и ему также нужен отдых, как и любому другому. «Было бы странно, если бы он после одного утомительного задания отправился без отдыха на другое…» Если уж брюнет прогулял тренировку, то юноша просто был обязан взглянуть на этот его «уставший» вид. В этот час они всей группой должны были отправиться на ужин. Акира попросил Юкихито прикрыть его. Парень, разумеется, не обрадовался этой просьбе. И это было не удивительно. Их всеобщие походы, установленные расписанием программы, фиксировались. Расположение камер позволяло вывести на мониторы полную картину каждого подразделения. Все лица в ту же секунду идентифицировались. Когда образовывался провал в ячейке, — отсутствующий служащий — подавался сигнал: «История». Последняя выводилась красным текстом, а также фото с номером, выведенным на жетоне. Таким образом можно было определить, кто не явился в назначенное место. После этого служащим низких рангов поручалось доставить «нарушителя» к его старшему. Последний вершил его судьбу. В личное время можно было передвигаться свободно. Но камеры все равно фиксировали перемещение данного объекта. За исключением некоторых мест, где обзор был ограничен. Например, склад. Таким образом, юноша переложил всю ответственность на Тойя и Шики, понимая, что в случае чего спросят с них. Разумеется, им придется стать на его защиту. Комнаты военачальников были размещены не так далеко от места, где проходило собрание. Это была третья по счету постройка от центрального корпуса. Вторая — смотровая, ныне операционная. Если бы постройка была не разграничена, то представляла бы собой длинное, западное крыло третьего штаба. Но из-за мозаичной планировки все здания здесь представляли собой отдельные, самостоятельные сооружения. В такой час в корпусе военачальников оказалось пусто. Там тоже были небольшие досмотровые пункты с пропускной системой — жетон военачальника. Тойя знал об этом, так что заранее предупредил юношу. Одолжить свой жетон он не смог, так как он первым попадет под раздачу. Это грубое нарушение правил. Зато он смог рассказать, как его обойти. Была одна вещь, которую знал только он и Шики. Этот же метод последний использовал, когда отключал систему, чтобы они вышли через парадный вход. На самом деле юноша до последнего не думал, что у него и правда получится. Тойя объяснял так расплывчато, а в отсутствии визуального представления он счел, что это из области фантастики. «Надавить. Раскрыть… Стоп. До или после этого прикладывать? Ч-е-е-е-рт!» Как заклинание Акира повторял алгоритм действий, но все оказалось куда проще. Ему дали карту, которая использовалась в паре с жетоном. Ему нужно было приложить ее к экрану. Пока она считывалась — он проделал указания Тойя. К его удивлению все обошлось. Магнитная дверь разблокировалась, и он оказался внутри. Внутри помещение ничем не отличалось от общежития. Несколько коридоров, разделяемых широкими пролетами, невысокие потолки с галогенными лампами, а также стены, отделанные тонким, светлым материалом, напоминающим пластик. Единственное отличие — отсутствие покрытия пола. Он был каменный, отчего в помещении было довольно прохладно. Тойя объяснил, как добраться до комнаты Шики. Ему следовало пройти в самый конец коридора. Его левая часть была расширена и включала несколько дверей. Самая крайняя от пролета принадлежала Шики. Глубоко вдохнув, юноша постучал в дверь, перед этим отметив собственный, учащенный пульс. «Спокойно… Это вынужденная мера», — словно обращаясь к своему чувству самосохранения, подумал он. … «Не может же он так крепко спать?» После недолгой паузы Акира повторил стук, на этот раз куда более громко. И вновь повисло молчание. То ли отчаяние, то ли глупая самоуверенность — неизвестно, что подтолкнуло юношу повернуть ручку двери. В тот момент, когда он собирался войти, на его пути оказалось препятствие в виде стены. Высокой, рельефной, обтянутой в черный винил. Акира не сразу сообразил, что стеной оказалась грудь Шики. Комната позади него была также черна, как и его безрукавка, поэтому парень не смог заметить Шики, пока не ткнулся ему носом в шею. Отпрянув, как ошпаренный, он поднял глаза вверх, тут же содрогнувшись. Мужчина был бледный и в дурном расположении духа, по его виду несложно было определить недовольство от прерванного отдыха. — Я… — юноша тут же замолчал, потому что дверь перед ним захлопнулась с короткой фразой: — Убирайся. «Ну что за черт?! Он что, дитя малое? Ясное же дело, что я его не просто так разбудил!» — Открывай! Мне нужно обсудить с тобой сегодняшнюю ночь! … — Да открой ты, черт возьми! Шики! Акира вновь вышел из себя и стукнул носком сапога в дверь. В этот момент дверь открылась, и он, промахнувшись, пнул брюнета в ногу. — Э-э-э, — когда парень понял, что совершил ошибку, и хотел извиниться, мужчина вытянул руку, схватив его за шиворот и, словно нашкодившего котенка, швырнул в комнату. Когда дверь захлопнулась, силуэт Шики растворился во мраке пустынного, холодного помещения. В кромешной тьме юноша не мог определить ни своего положения в пространстве, ни положения оппонента. — Эм-м, ты не открывал, поэтому я… — ожидая, когда включится свет, неуверенно начал Акира. — Большинство людей бы поняли намек, — все тот же леденящий тон. Никаких действий. «Жутко, аж мурашки побежали по спине. Как он здесь ориентируется?» — Не хочешь свет включить? — не выдержав, проговорил парень. — Мне и так неплохо, — по глубине и силе звучания голоса, можно было смело предположить, что мужчина стоял неподвижно, на одном и том же месте. Словно он все видел и просто ожидал, когда его оставят в покое. — Я ничего не вижу! — каждое мгновение тикающее во мраке давило на самообладание. Лишившись одного из анализаторов, Акира не мог определить, где находится, что его окружает и откуда ждать опасности. Сердце от беспокойства забилось чаще. Он никогда прежде не боялся темноты, однако его пугало чудовищное бесстрастие мужчины. От мысли, что тому и вовсе не нужен свет, он приходил в ужас. Словно этот факт противоречил законам природы и веял каким-то могильным холодом, вселяя страх. — Твои проблемы. Говори, что хотел, и проваливай. Я устал. «Отлично. Значит не набросишься, как в прошлый раз». До этих пор Шики еще ни разу не разговаривал с ним таким образом. Открывшийся с такой стороны, мужчина больше походил на мальчишку, недовольного и обиженного. Этот образ очень подходил ему. Было интересно открывать все новые его стороны, отделяя слой за слоем, словно они становились ближе. «Да уж, в прошлый раз мы были так близки, что ближе некуда…» — Хоть дверь приоткрой, не могу говорить таким образом. Приглушенный выдох. Щелчок. Тусклый свет всего одной лампочки слабо осветил помещение. И все же даже от этого желтого мутного света юноша ощутил спокойствие. Оглянувшись, он сильно удивился скромной обстановке комнаты. Вернее все, что называют обстановкой, здесь попросту отсутствовало. Небольшая, пропитанная сыростью, всего в девять татами. Четыре стены, выкрашенные в холодный серый цвет и одинокая лампочка на потолке. Единственное, что здесь было, это несколько одеял, расстеленных поверх футона в самой середине комнаты, и подушка для одного человека. Около нее лежал нихонто. Акира посчитал это очень забавным. На этом весь интерьер заканчивался. Здесь не было даже тумбочки для личных вещей. Но юноша знал, что здесь имеются санузлы. По-видимому, там хранились другие принадлежности, необходимые для личного туалета. Однако Акира ожидал от комнаты военачальника куда большей роскоши. Единственной роскошью здесь было то, что можно жить одному. «Интересно, так у всех? Нет. Вряд ли. Готов поспорить… Все равно, должно быть что-то еще. Даже у нас стоят кровати… А здесь, как в склепе: по крайней мере отсутствие окна и холод, пробирающий до костей». — Ты пришел видом полюбоваться? — скрестив руки на груди, Шики не упустил из вида, как юноша глазел по сторонам. — Да любоваться-то особо нечем… — все еще поражаясь обстановке, задумчиво произнес он. — Разве не все равно, когда здесь стою я? «Равносильно что: «Любуйся мной!» Ну и самооценка же у тебя…» — …Я искал тебя все утро, — проигнорировал вопрос, Акира перешел к делу. — Я понял это, когда ты в десятый раз постучал в дверь. И снова добротная порция сарказма, персонально для юноши. — И ты повел себя не очень гостеприимно…- вспомнив про захлопнувшуюся дверь перед лицом, недовольно буркнул Акира. — В следующий раз куплю придверной коврик, — все тот же яд вместо слов. Тяжелым, пристальным взглядом он уколол Акиру, заставляя содрогнуться от алых языков пламени, лобызающих его со всех сторон. — Не понимаю, отчего ты так спокоен. Нам нужно подготовиться, а ты похоже и не собирался встретиться, — дабы избежать тех жутких ощущений, парень перешел в наступление. — Для чего? Кричалку сочинить? Типа «Ура-ура, вперед вперед, от нас преступник не уйдет?» Или «хей-хей, хоу-хоу, Императора долой!» — Сейчас живот надорву, — недовольный вид парня показал, что он ждет от Шики чуть больше серьезности, чем тот демонстрирует. — Мы уже все обсудили в прошлый раз. «Ох, ну как же! Я что, один не в курсе?» — Кроме того, во сколько и где мы встречаемся? Как будем действовать и где нам встречаться с Мотоми. Может вы уже и успели это обсудить, но как-то мимо меня. Возможно юноша куда больше похож на Шики, чем он думал. По крайней мере он повел себя также, как и брюнет в прошлый раз. Словно ребенок, который не может получить желаемое, злится на мужчину, упрекая, что он не встретился с ним первый. В ответ на маленькую прихоть юноши Шики лишь прошел вглубь комнаты и свалился на футон. Акира неотрывно следил за тем, как мужчина подложил левую руку под голову, оставив подушку правее от него, скрестил ноги и прикрыл глаза. На секунду парень просто растерялся. Мужчина делал вид, что уже спит. Ему даже нечего было ответить на это. Он просто молча стоял у самой дальней стенки, наблюдая за спокойным, умиротворенным лицом. Густые, черные ресницы будто бы бросили тень на лицо, делая его облик более чем просто привлекательным. Мраморно бледная кожа почти что сливалась с цветом его губ. Всего лишь тонкая, прямая линия… Ритм сердца участился, стоило только проследить чуть слышное, размеренное дыхание. Хоть по животу это сложно было сказать, когда он был неподвижен, но, прекратив дышать, на секунду вслушавшись в тишину, Акира услышал совсем чуть-чуть. А может это было вновь в его голове. Когда парень собирался уйти, посчитав, что Шики больше не скажет ничего, тишину разрезал бархатный шелест голоса: — Оставайся здесь. Как проснусь, так и пойдем, — Акира так и замер на том же месте, продвинувшись до этого лишь на шаг. — Что? Погоди, как это? «А вдруг ты проспишь здесь сутки? Да и как вообще остаться… Прямо здесь? С тобой? Вдвоем?» Один вопрос за другим бросали его в жар. Ему действительно было больше по душе эта простая, тихая комната, нежели все снаружи. Хотелось остановить время и просто остаться здесь. Ни о чем не тревожиться. Это было похоже на тот идеальный мир, который звучал в песне. Но… — Все равно ты уже нарушил все правила, придя сюда. Оставайся здесь. В полночь встречаемся у ворот с Мотоми. — Только если ты обещаешь не набрасываться… «Я знаю, что ты устал, и все же… Подстраховаться не помешает». Мужчина слегка кивнул головой и чуть отодвинулся. После этого он повернулся на левый бок, словно освобождая место рядом с собой. Его глаза были по-прежнему прикрыты, и он не мог видеть, насколько был удивлен юноша. «Лечь? Рядом? Я точно псих…» Безмолвно повинуясь, юноша медленно, как можно незаметнее, занял место левее от неподвижной темной фигуры. Он постоянно следил за неизменным лицом брюнета, которое было всего в нескольких дюймах от него. «Не могу поверить, что лежу рядом с тобой. Как такое произошло? Что может заставить человека кардинально изменится? Я — не я вовсе. Не могу поверить, что мне нравится смотреть на тебя вот так. Не могу поверить в то, что мне нравится, как ты смотришь на меня. Твой извечно злой и непристойный оскал так и стоит перед глазами. Сейчас лежу и чувствую, как сердце бьется иначе. Легкая дрожь в коленях, покалывание губ. Сразу в голове всплывают ассоциации, и касания твоего языка резко врезаются в память. Не могу понять, что на душе: какой-то сладкий экстракт восторга с проблеском волнения. Ощущение, словно я не одинок, больше не одинок. Кажется, случись что, и уйду без сожалений, унеся в памяти горсть воспоминаний о тех сладких моментах… Почему я чувствую к тебе подобное? Это любовь? Влечение? Симпатия или просто страсть? Мой невидимый трепет к тебе сменился уважением, а затем и дружбой. Ощущение, будто знал тебя всю жизнь. Даже думать об этом смешно… Сколько я здесь? Где-то три месяца? Всего три каких-то месяца длится наше знакомство, когда Кеске я знаю почти целую вечность. И с этим временем он стал дорог мне. Его любовь ко мне чиста. Я знаю, что он всю жизнь будет моим другом. Но, Шики… Ты другой. Ты подстегиваешь, удивляешь, заставляешь задуматься. Всегда говоришь и делаешь, что хочешь. Как тебе это удается, когда здесь даже мысли у всех одинаковы? Но, несмотря на это, ты не зыбкий. Я испытываю к тебе высокое доверие, знаю, что ты несешь ответственность за свои действия и поступки. Не могу выбросить из головы ту ночь, когда ты пришел за мной, несмотря на то, что совершенно ничего не знал обо мне. Нес ли ты ответственность, как командир? Был ли это удар по твоему самолюбию? А может и то, и другое… Но я все равно пребываю в каком-то странном экстазе. Мною движет какая-та одержимость тобой, словно в тебе — вся моя жизнь. И так каждый раз. Смотрю на тебя — и вновь эмоции захлестывают, пока огромной волной не утянут на самое дно». Все та же картина. Два неподвижно лежащих тела. Если бы глаза брюнета не были бы занавешены черным тюлем ресниц, их глаза непременно встретились бы. Свинцовый, блуждающий взор, неотрывно и задумчиво изучал каждую мелочь, словно только сейчас у него возникла такая возможность. Открой тот глаза — и он не осмелился бы. Только не так, не в открытую. «Сколько минут прошло? Он спит?» Акира непроизвольно поднял руку в воздухе и потянул вперед, пока дрогнувшие пальцы слегка не коснулись смоляной челки. Жесткие и притягательные вороные пряди изящной шелковой лентой скользят между пальцев. Невозможно остановиться и перестать гладить. Зачарованно, словно ребенок, впервые увидевший радугу, маленьким розовым веером пухлых пальцев, ступающих по воздуху, старается ухватиться за нее. Но радуга оказалась жестокой. Сильный, болезненный захват чуть выше запястья. Резким движением опрокидывает на живот, заломив руку за поясницу. Коленом раздвигает ноги, другой рукой давит на бедро, почти у под самыми ягодицами. — Ах, черт… Больно! Отпусти, — зашипев от злости, юноша двинул рукой, тут же получая новую порцию боли в суставах плеча. — Был бы это кто-то другой, я бы ее сломал, — в глазах Шики юноша был дикой, загнанной в угол зверушкой, извивающейся в его объятиях. Пепельноволосая макушка часто мельтешила перед глазами, когда он махал свободной рукой и брыкался под ним. Алый взгляд проследил за его вздохами и потирающими руку движениями, когда он отпустил его. Но, несмотря на это, брюнет не изменил своего местоположения. Он всего лишь ослабил хватку и позволил зверьку высвободиться из стальных тисков, сжимающих его запястье. Акира все еще был в прежнем положении, которое ему придал брюнет. Оперевшись о руку, он попытался подняться, но стоило ему лишь пошевелиться, как он отчетливо ощутил мужчину позади себя. — Что ты… — нахмурив брови, парень повернул голову, опасливо поглядывая через левое плечо на брюнета. Его глаза распахнулись еще шире, когда ладонь, до этого находившаяся под его задницей, скользнула ниже по бедру. — Ты же сказал, что устал и хочешь спать! — резким разворотом он заставил мужчину убрать руку. — Ты сам виноват, что соблазнял меня, — но даже после того, как Шики убрал ладонь, он все равно не перестал притеснять юношу. Сначала своим подавляющим взглядом, а после и неспешным движением вперед, заставляющим пятиться ошалелую от возмущения жертву. — Когда это? — светлые брови изогнулись в непонимании, показывая своим видом, что он ни разу не делал ничего подобного. Он почти что подполз к стене, к той, где стоял меч. Больше пятиться было некуда, поэтому ему так и пришлось замереть, прилипнув к ней спиной. — Когда гладил меня, пока я спал, — мужчина был совсем близко. Вытянув руку, он запер мышонка в своеобразной клетке из рук. — Ты не спал! Если все слышал… «Черт. Черт. Черт. Как можно было проснуться всего от одного касания?» Но мужчина ничего не ответил на это. Он уже совершенно потерял интерес к разговору и полностью сосредоточил свое внимание на жертве. Акира не хотел, или не мог, заметить длительный, протяжный взгляд на себе, который шел, скорее, сквозь его. Как бьющие в лицо порывы ветра, больно секущие своими хлыстами кожу. Она краснеет и горит, слегка покалывая, как от множества тоненьких игл. Свинцовое тело словно погружается в какую-то странную субстанцию, и боль отходит на второй план. Теперь начинает гореть не только кожа. Становится по-настоящему жарко. Словно горящие алые угли постепенно прожигают в груди дыру, кислотно разъедая мягкие ткани, и пробираются к органам. А после, даже когда юноша уже не может терпеть и все же отводит взгляд, делая вид, будто бы не замечает раздевающего пленительно-едкого взгляда, пальцы сжимаются на крепком предплечье, стараясь опустить руку и выскользнуть из клетки. Мужчина послушно опускает руку, но вовсе не для того, чтобы выпустить Акиру. Вместо этого он кладет руку между ног, поглаживая длинными пальцами головку члена сквозь белье. «Какого?.. Ты! Ты ж-е-е-е обещал!» Акира таращился на Шики словно на сумасшедшего, который продолжал надавливать на член, поглаживая его. Брюнет очутился совсем близко, так, что юноша не смог избежать возбужденного взгляда, когда мужчина наклонился к его шее, чтобы вновь попробовать ее на вкус. То, как вел себя Шики, было ему уже давно знакомо. Взгляд, блуждающий по его коже из-под полуопущенных ресниц, бледный месяц губ рожками вверх, а также легкие укусы, заставляющие толпы мурашек забегать по коже. Все это всегда приводило к одному и тому же исходу. Положив руку ему на живот, Акира надавил, стараясь отстранить. — Ты… Ты что делаешь? Подожди! Не возбуждайся! — чуть нервный, подрагивающий от тихого гнева голос обратился к мужчине. Но было уже слишком поздно. Он словно и не слышал его. Схватив руку, тот поднес ее к своим губам, а после эротично прошелся между пальцев языком. Влажный, горячий язык касался мягких подушечек, скользил по линии на ладони и тоненькой складке на запястье. Вскоре его сменили прохладные губы, которые продолжили путь. Когда мужчина потянул за руку, заставляя юношу приблизиться, они опустились вновь на шею. Свободная рука проникла под одежду и двинулась выше, вдоль живота. — Ты же обещал! — сквозь зубы, зажмурив глаза, лишь бы не ощущать тепло, растекающееся по телу. Не чувствовать рук, скользящих по коже, распаляющих и освобождающих от одежды. Когда юноша остался в одних штанах, он распахнул глаза и вновь возмутился. — Ты говорил, что не будешь приставать! — на этот раз его слова достигли ушей Шики, и он на секунду перестал шарить по телу, но руки так и не убрал. — Когда? — искренне недоумевающий голос и насмешливо вскинутая бровь. А после он вновь наклоняется, чтобы прикусить покрасневший от легкого трения пальцев сосок. — Ты! — легкий укус, и юноша так и не смог окончить фразу. Шики облизывал и ласкал везде, где только можно. А после его рука добрались до единственного уцелевшего местечка. «Ебануться об сарай! Просто убейте меня! Почему я терплю эти похотливые нападки от этого животного?» Но тут же Акира получает ответ на заданный им вопрос в качестве негромкого, полного возбуждения шепота у робко покрасневшего ушка. — Мышонок… Акира… — тем самым, которым он нашептывал ему всякие пошлости, когда был заведен до предела. — Я же сказал тебе остановиться… — юноша знал, что если не закончить это сейчас, то тот может увлечься настолько, что они пропустят и встречу с Мотоми, и их задание по поимке Императора. Теперь ему нечем было остановить мужчину. Здесь не было ни склада, который был сомнительным местом для подобных игр, ни душ в восточном крыле главного штаба, ни даже их убежище, которое могло попасть под осмотр одного из служащих. Они были в пустой, тускло освещенной комнате, где кроме них никого не было. До отбоя было чуть более трех часов, и столько же до встречи с Мотоми, а по нападкам Шики не сложно определить, что тот не выпустит его из своих рук просто так. — Я слишком возбужден, мышонок. «Он опять это делает! Опять говорит этим своим голосом… В прошлый раз он тоже так поступал! Постоянно говорил о том, какого это — быть внутри меня и что он хочет и будет делать». — Стоп. Нет. Подожди! Подожди! Подожди! Подожди! — когда его штаны потянули вниз и ладонь проникла под резинку белья, Акира вновь запротестовал. Рука двинулась дальше, погладив тазобедренные косточки и достигла ягодиц. Укус в плечо, когда рука сминает упругую половинку и, следующим движением подхватив белье, тянет за собой, вниз по бедрам. — Говоришь «нет», «стой», «хватит», а сам куда больше возбужден, чем обычно, — пошлый низкий голос у уха и острой полоской зубов по нежной коже за ним. Прохладная рука сжимается вдоль возбужденного члена. «Когда я?.. Чеееерт». Закусив губу, Акира смотрел, как его ласкали ладонью, посасывая и прикусывая мочку уха. Периодически Шики отвлекался и возвращался к груди, чтобы поочередно поиграть то с одним, то с другим соском. Прикусывая, облизывая и целуя, он окрасил их в ярко-пурпурный цвет. Юноша полулежал, оперевшись на локти, его дыхание стало частым и прерывистым, отчего было еще более сложно сопротивляться. Он не мог заставить себя отвлечься хоть на минуту от тех касаний и ласк, приятной, дрожащей волной расползающейся по всему его телу. — Скажи мне, что хочешь этого, — бархатный голос, осевший на щеке, под ленивые круговые движения большого пальца по контуру головки члена. Юноша догадался, что он не даст кончить до тех пор, пока не услышит желаемое… Но даже так он верил, что сможет устоять, не уступив зверю. «Опять он за свое…» — Скажи: «я хочу этого». «Держись. Держись. Ты сможешь…» Юноша зажмурил глаза и постарался отвлечься, но не было ни одной посторонней мысли в голове, кроме ласкающих пальцев и губ, скользящих по груди вниз. А после — просто не остается сил, чтобы сдержать щекочущие горло стоны, когда горячий язык скользит вдоль члена. До сих пор юноша не думал, что способен издавать такие громкие звуки. Он мог перекричать даже Рина, с кем было сложно сравниться силой голоса. Он упал на спину, откинув голову назад, до боли вцепившись в плечи брюнета, продолжавшего ласкать его губами. Теперь действительно не оказалось мест, которых он не коснулся языком. Он облизал везде, где только можно было. Оставил цепочку из засосов на внутренней части бедер, укусил за ягодицу, просунув внутрь палец, все-таки добился своего. В беспамятстве от похоти, Акира даже не заметил, как проговорил то, что от него требовали. Даже более того, он повторял это несколько раз без остановки. Это было вовсе не потому что Акира сдался. Просто от удовольствия он больше не смог различать мысли и реальность. Ему казалось, что это все крутилось в его голове и он вовсе не мечется по футону в мольбах и стонах, прося большего. Разумеется, он вряд ли поверит этому, даже если Шики запишет его на диктофон. Его голос был чужд и неузнаваем. Пальцы подрагивали от постоянного напряжения, вцепившись в крепкие плечи. Шики мучил его, не позволяя кончать. Но вместе с этим он продолжал проталкивать внутрь его тела пару пальцев и не забывал при этом ласкать губами и языком. Когда он ощущал, что мышонок на пределе, его рука тугим кольцом сжималась у основании члена, заставляя Акиру взвыть от болезненного воздержания. Если бы не рука, он бы кончил по меньшей мере раза три, но даже после того, как он сказал Шики желаемое, тот не прекращал свои терзания. Кожа стала липкой и соленой, Акира это ясно ощутил, когда этот вкус передался ему с поцелуем. Ловкий язык тут же подмял его под собой. Он делал это всякий раз, зная, что Акира не выдержит и начнет бороться с ним, стараясь победить. Этот способ был самым эффективным, чтобы вовлечь юношу в глубокий, страстный поцелуй до жжения в груди от кислородного голодания. А после, когда широко распахнутый рот жадно глотал воздух, мужчина проникал пальцами и ощупывал рот изнутри, но теперь уже ими. Акира уже понял, что этот ритуал приносит Шики неописуемое удовольствие. Потому что он уже был растянут, более того, горячий язык пару раз толкнулся даже туда, но, несмотря на это, он все равно впихнул ему свои пальцы в рот. Мгновение — ощущение каменного стояка у своей задницы, который с каждым разом продолжал увеличиваться в размерах. Вытянув пальцы, мужчина скользнул ими по влажным приоткрытым губам, зацепил припухший от укусов сосок, прошелся мимо ямки пупка и опустился ниже. Но когда юноша был готов принять их, они прошли мимо, лишь слегка надавили на покрасневший вход и остановились на члене брюнета. Пара поспешных быстрых движений руки вдоль возбужденной, горячей плоти. Акира не заметил тогда, как он смотрел на это. С нетерпением, горящими от похоти пьяными глазами, вгрызаясь во влажные покрасневшие от постоянных укусов губы. Его ноги, пальцы и член подрагивали, сердце отбивало сумасшедший ритм, норовя выскочить из груди, он сходил с ума от нетерпения. Поэтому когда Шики развел его ноги шире и одним глубоким толчком проник внутрь, он сразу же кончил. До этого перед проникновением его обычно доводили минимум пару раз до оргазма, именно это помогало ему держаться. Но в этот раз его слишком долго истязали, а когда в него погрузились целиком, жесткие пальцы больше не препятствовали желанию юноши. Теперь руки Шики были заняты другим. Одной он держал его поперек туловища, чтобы Акиру не унесло от сильных, размашистых рывков, вторая разводила ноги, лаская пальцами голень, лодыжки, а затем снова двигалась вверх, пока не достигнет ягодиц, чтобы развести их в стороны и скользнуть глубже. Мужчина останавливался лишь на секунду, чтобы перевернуть юношу на бок. А иногда делал это находясь внутри. Его тяжелая ладонь с силой надавливала на бедро чуть выше сгиба колена, когда он на полном ходу проникал по самое основание. Юноша больше не ощущал этого холода от пола в помещении. Сейчас ему хотелось приникнуть всем телом к нему, потому что его собственное плавилось от жара, которое он получал от глубоких и частых скольжений в нем. — Мышонок, ты чертовски узкий. В подобные моменты Акиру начинало просто трясти. Каждой клеткой тела он ощущал возбуждение брюнета. Он вновь слышал его негромкое рычание и вновь не мог пошевелиться в кольце рук, туго сжимающих его поперек. Огромная, твердая плоть с мокрыми, хлюпающими звуками покидала тело полностью, а затем вновь проникала внутрь. Иногда Акире казалось, что и этого Шики становилось мало. Всякий раз, когда он толкался внутрь, его движения становились все жестче и глубже. Укусы болезненнее, словно он собирался сожрать его по кусочкам до конца полового акта. Он снова не выдерживал и толкался кончиком пальцем, протискиваясь в туго сомкнутое кольцо вокруг пылающего органа. В эти моменты Акира вскрикивал, начиная извиваться в его стискивающей, препятствующей дыханию хватке. Он не знал цель этих действий, хотел ли он причинить боль, сорвало ли ему крышу или же просто было так тесно, что он стал дополнительно растягивать вход. Но Акира все равно препятствовал этим чуждым ему вторжениям просто потому, что место больше не было. Всякий раз, когда он кончал, он ощущал, что его мышцы слегка расслабились и места становилось будто бы немного больше. Но в этот момент Шики вновь заполнял все пространство. Акира боялся предположить, было ли что-то, что его не возбуждало. Ибо сказать это было сложно. Кусая свои губы, он провоцировал брюнета наклониться и слизать кровь или жарко впиться в него своими, раскрывая их пошире своим языком. Проскользнув, он настойчиво закружил, погладил и нажал на его язык. Грудные стоны заставляли его впиваться укусами в шею и плечи, терзать ключицы, не оставляя на них живого места. А частые изгибы в пояснице при проникновении доставляли ему, пожалуй, самое большее удовольствие из всех перечисленных. Поэтому он перемещал руку на спину, сладко целовал и, отведя ногу в сторону, двигался еще резче. После того как Шики кончил во второй раз внутрь, Акира думал, что это наконец прекратится. Сил уже не осталось, и его мертвецки клонило в сон. Между оргазмами почти не было передышки, отчего он устал вдвойне. Но его неожиданно положили на живот, приподняв бедра вверх, и он понял, что еще далеко до конца. Между ягодиц было настолько мокро, что он не мог даже понять, что за мерзкое ощущение сковало его. Это была струйка мутной жидкости, скользящая по мошонке и пачкающая скомканное, и без того мокрое одеяло. Тяжелая ладонь легла на поясницу, надавливая и заставляя прогнуться, припав грудью к одеялу. В эту секунду Акира ощутил, как по дрожащим, широко расставленным ногам заструилась еще влага. Давление становилось сильнее, но Шики не проникал; он словно застыл, любуясь каким-то зрелищем. Акира понял это, когда его пальцы развели ягодицы в стороны, растягивая покрасневшую, опухшую влажную дырочку, которая была переполнена белесой жидкостью. После осознания этого юноша взбесился. Он забрыкался и зашипел, просто потому что голоса не было, стараясь уйти от давящей ладони. Но пальцы удерживали бедра так крепко, что он мог лишь сотрясать воздух. Сил на сопротивление почти что не осталось, зато у Шики их было достаточно. Он наклонился, чтобы укусить за ягодицу, поцеловал копчик, а затем поднялся вверх по пояснице вдоль позвоночника. Его грудь коснулась спины. Бедра вжались в ягодицы, а головка члена вновь уперлась в колечко тугих мышц. Крупной дрожью покрылась спина, когда все еще прохладные губы забродили по лопаткам, коснулись седьмого позвонка. Подбородок уперся в изгиб плеча, горячее дыхание ударило в шею, и юношу вновь затрясло. С опущенными к полу глазами он ощутил «эту улыбку», когда мучительно медленно головка входила внутрь. Наполовину проникнув, он замер, кусая за ухо, и поддался бедрами назад. А затем вновь задвигался мучительно медленно и входя лишь наполовину. Свободная рука сминала ягодицы, а иногда ее пальцы поочередно проникали вместе с головкой члена. Он мучил и себя, и Акиру, который все больше возбуждался от этого, несмотря на усталость и упадок сил. Из-за того, что он проникал не полностью, а затем резко покидал тело, дырочка постепенно открывалась, и Акира вновь ощущал это отвратное чувство струящийся, остывающей влаги. Он вновь дергался и извивался под Шики, который будто бы ловил от этого кайф. Но Акира злился по-настоящему. «Я убью его! Я точно убью его! Черт! Черт!» Его уязвленное самолюбие и гордость можно было отпевать из-за продолжительных издевательств Шики. Тому действительно нравилось зрелище. Ему не было противно, а даже наоборот. Он резко двинулся, проталкивая влажную головку в узкую щель, проникая внутрь и скользя до середины, а затем обратно. И вновь несколько мощных толчков вперед, а затем резкое отстранение. Вытащив член, он лицезрел, как по светлой коже пошло струится его же сперма. — Ублюдок! Я убью тебя, если еще раз кончишь внутрь! — сильный удар локтем в крепкий бок. Даже не глядя Акира смог попасть, так как тот прилип, словно пиявка. Из-за слабости удар был недостаточно сильным и он не мог произвести должный эффект. Брюнет по-прежнему упирался подбородком в изгиб шеи. Его губы ласкали ключицы, бедра плавно двинулись, и он вновь заполнил собой податливое тело. Пламенный орган плавно задвигался внутри до полоски жестких темных волос. Пальцы поигрывали с затвердевшими сосками, но даже это не могло унять уже одичавшего зверька. — Перестань так извиваться. Ощущение как от ролевушки в насильника и жертву, — вибрирующий голос осел на щеке, заставив Акиру замереть. — Да что ты? Твои ощущения не подводят! Ты только и делаешь, что постоянно принуждаешь меня… Но после тихого «хмм», прозвучавшего сквозь ту самую ухмылочку, которую так ненавидел Акира, бедра Шики вновь двинулись вперед, срывая с соблазнительных губ громкий стон и заставив запрокинуть голову назад на плечо брюнета.***
Глаза жутко слипались, отчего еще больше клонило в сон. Акира лежал на животе, выпрямив руки вдоль тела - в том же положении, в котором его наконец оставили в покое. Его ноги и руки, словно парализованные, совершенно его не слушались. Последний раз окончательно лишил его сил. Мужчина лежал рядом со стороны левой руки. Ему так и не удалось поспать, однако он выглядел куда лучше, чем когда открывал дверь. «Все соки из меня выжал, а теперь лежит весь такой бодренький… Черт тебя дери, трахоупырь!» Проклинать мужчину Акира тоже долго не смог. Даже мысленные осуждения отнимало немало сил. Тишина с размеренным, едва слышным дыханием мужчины звучала, как колыбельная. Но он знал, что времени на сон почти не осталось. К тому же он так устал, что если вырубится, то проспит не менее суток. Час, а то и меньше, никакой погоды не сделают. Чтобы окончательно не провалиться в пленительные, мягкие объятия Морфея, Акира впустил в свою голову целую череду мыслей. Склонив голову на бок, он забегал глазами по потолку, когда взгляд упал на небольшую трещину совсем рядом с той одинокой лампочкой, что освещала комнату. С его губ слетел негромкий вопрос. — Как думаешь, что будет, когда все наладится? Например, завтра или послезавтра… Как насчет того, чтобы выйти за стены штаба и прогуляться? — задумчивый голос, а взгляд - все в ту же трещину. Словно она могла внезапно расшириться и показать ему новый, чудесный мир, о котором он мог только мечтать. «Хочу решить для себя, словно по-другому и быть не может. Может это жалко и по-детски… Но почему-то хочется помечтать, даже если это всего лишь пустые надежды…» — Не могу, у меня покер. А послезавтра — книжный клуб, - Шики лежал с закрытыми глазами, и по нему нельзя было сказать, думал ли он о чем-либо или же просто решил вздремнуть полчасика. Повисла пауза. Юноша перевел взгляд с потолка на лицо Шики, внимательно всматриваясь в эти тонкие черты. Он не понимал, почему тот не хочет хотя бы на минуту поверить в удивительное будущее. Неужели он настолько честен с собой, что не может хотя бы попытаться создать призрачную иллюзию надежды? — Не смотри так. Сам же хотел вместе строить планы на будущее, которого не будет. Я подыграл, потому что во всем вижу только хорошее, - не открывая глаз, мужчина проговорил с холодной насмешкой в голосе. Он знал, что Акира все еще смотрит на него. — Не слишком ты оптимистичен. Хах. Проехали, — Акира помолчал еще минуту, а после громко выдохнул с какой-то обреченной усмешкой. Ему понадобилось собрать остатки сил на то, чтобы подняться. До встречи с Мотоми было около часа. Военачальники должны были вернуться и отправиться по комнатам. Ему хотелось так думать, иначе он вновь нехило рисковал, когда решил для себя, что должен помыться. Его тело было слишком потным и липким. В последний раз Шики послушался и кончил не внутрь, а выплеснул всё на бедро. К тому же он тоже внес немалый вклад в это дело. Теперь его кожу стянуло в нескольких местах. Как ни посмотри, но в таком состоянии идти на задание было невозможным. К тому же он рассчитывал, что теплая вода снимет усталость и к нему хотя бы частично, но вернутся его силы. Сидеть было гораздо тяжелее, нежели стоять. Поэтому Акира медленно поставил ноги и перенес на них тяжесть тела. Осторожно поднявшись, он собрал свои разбросанные по футону вещи. Мужчина открыл глаза как всегда вовремя, словно в нем был встроен датчик движения. В этот самый момент юноша, согнувшись, шатаясь на ногах, старался натянуть на себя штаны. От его пронзительного алого взгляда не утаилось и то, как на лице Акиры отобразилось раздражение с проблеском боли. В глазах же Шики читалось: «Когда раздражается, становится просто забавным, даже слегка стервозным, это так интересно наблюдать за ним». Однако свои мысли он оставил при себе. Если бы он сейчас затронул юношу, то точно бы получил красную карточку для всех последующих разов. Тем временем парень кое-как закончил с одеждой. Правда ему удалось надеть лишь брюки. На этом израсходовался тот крохотный остаток сил. — Как мне добраться до душа? — нехотя сквозь зубы процедил он. Усталый, обессиленный, вспотевший и помятый парень открыл дверь - отправиться в душ, как только укажут путь. В руках он сжимал верхнюю одежду, которую решил надеть лишь после того, как помоется. Вдруг сзади — шорох. — Мне нравится, когда ты думаешь за нас обоих. Это как белый шум. Успокаивает. Шики словно этого и ждал. Он в ту же секунду подорвался с места, будто это не он пару минут назад лежал в полудреме. — Даже не мечтай! Я пойду мыться один! Слышишь, Шики, ОДИН! — юноша бы повторил и в десятый раз, лишь бы его услышали и перестали собираться. Слова парня на него никак не действовали. Он уже все решил для себя. Поправив одежду, мужчина потянулся за нихонто. Акира остолбенел. «Вот зачем тебе он в душе? Детский сад, штаны на лямках… Все игрушки в ванночку соберешь?» Едва ощутимая дистанция пропадает без следа. Мужчина стоял перед ним. — Слишком долго объяснять. Провожу. Такой уж я - не могу никому отказать, — сквозь тусклый сумрак и приоткрытую дверь, впустившую вечернюю прохладу, на кусочках рубинового стекла Акира увидел себя. Он не знал, почему вновь уступал Шики, позволив «провожать» всего лишь до соседней двери. И юноша не утрировал. Оказалось, санузел был куда ближе, чем он мог себе представить. — Вот уж не знаю, как бы я без тебя добрался в такую-то даль, — подрагивающим от злости голосом Акира вцепился в свою одежду до выступивших на руке вен. Шики безмолвно протянул руку над его головой и включил свет. А после всего один его шаг заставил парня, спотыкаясь, почти что ввалиться, превозмогая боль, внутрь комнаты. — Ты сказал, что только проводишь! Я сам могу помыться! — на лбу выступили капли пота, когда, обернувшись опрометью, он запротестовал. Широко распахнутый взгляд испуганно следил за тем, как Шики переступал через порог, прикрывая за собой дверь. «Здравствуйте, мальчики и девочки. Улица Сезам: второй урок. Сегодняшнее слово - "блять". И вечный "бан" на телеканале…» — Твой вид, как у узника концлагеря, говорит об обратном, — брюнет попал в точку, ибо помимо усталости в глазах Акиры отразился еще и страх. Именно такое сравнение подходило лучше всего. Словно истерзанный пытками пленник вновь предстал перед своим мучителем. — По-твоему чья это вина? — подрагивающие губы скривились, а голос сорвался на яростное шипение. Юноша почти что забыл про боль и усталость, которая валила его с ног. Еще секунду - и вот он, готовый наброситься на Шики с кулаками. — Я могу исправить свою ошибку, оказав тебе помощь, - темной тенью хищник надвигался, притесняя жертву. Последняя пятилась назад, не глядя. Она не знала ни расположения стен, ни углов; все, что ее сейчас волновало, это приближающаяся опасность спереди. Она знала: стоит отвлечься лишь на долю секунды - финиш. — Нужно было подумать об этом несколькими часами ранее! — все то же злостное шипение под медленное движение наобум. От пристального, долгого взгляда внутри что-то сжалось. Дыхание замерло. — Я не сразу решился, - Шики внезапно остановился. Юноша знал почему. Всего одна причина, которая преградой возникла у него на пути. Он ощутил это собственной шкурой. Мелкая, холодная кладь плитки фактурно врезалась в кожу. Пути назад не было. Узкая, сырая комнатенка — раздевалка - за стенкой переходила в душевую по меньшей мере с восемью кранами, разделенными перегородками без дверей. Почти такими же, как и в восточном крыле Главштаба. — Н-е–е нужно! Я сам! Слышишь? Сам могу помыться! Идти было некуда, Акира это прекрасно знал. Единственное, на что он был способен, это убедить зверя полакомиться им в другой раз. Быстрый взгляд через плечо — оценить длину кафельной стенки и возможность ее пересечь одним прыжком. «Бляяяять!» Сердце с каждым ударом выхлестывало буйную волну, горячую и вязкую. Напрячь мышцы, позабыв о боли, словно для последнего рывка над пропастью бездны. Но так и не суметь осуществить задуманное и все же провалиться вниз. Словно клочок земли распался под ногами, не оставляя шанса зацепиться. Остается лишь кануть в пропасть без оглядки. Именно это фраза способна описать то, что Акира ощутил, когда мужчина приблизился впритык. Поцелуи как некий древний обряд сметают в душе все, кроме Него. И уже не вспомнить, как давно или недавно они целовались. Словно прошла целая вечность, как они виделись. Крепко стиснув пальцы он скомкал тонкий материал безрукавки, когда крошечная дистанция пропадает на глазах. Оторвавшись словно от изысканного вина с тонким, пьянящим ароматом, Шики погрузился в него своим взглядом, крепко сжав пальцами подбородок и приподняв голову вверх. Акира тоже заглянул ему в глаза. Это длилось всего миг, но этот взгляд полыхал в его мозгу целую вечность. Словно выжженный огненным стальным клеймом. Шики видел в его глазах - в двух капельках голубоватой воды - себя, темного и крохотного, но тем не менее различимого во всех мельчайших подробностях, вплоть до приподнятых уголков губ. Словно глаза эти были двумя чудесными кусочками целестина, в которых он мог застыть и сохраниться навеки. Обращенное сейчас к нему лицо было молочным минералом, из которого исходило мягкое теплое свечение, как от свечи, мерцающей в полумраке. Она успокаивала своим удивительно нежным светом. Игривые лучики замерцали в капельках вина, когда холодная ладонь заставила юношу вздрогнуть от прикосновения к его коже. Парень совсем забыл, что стоял по пояс обнаженный, и то, что его верхняя одежда упала на пол, чего он даже не заметил из-за чужих ласкающих губ. И даже то, что он минуту назад яростно протестовал… Все это оказалось сейчас таким незначительным, когда винный, хмельной взгляд заскользил по двум острым розовым завязям - соскам. А вслед за ним и твердые, прохладные губы с контрастным почерком теплого языка. Глаза прикрылись, а затылок уперся в стену - как по сигналу. Сердце торопливым гулом колотилось в груди, и юноша запустил ладонь в смоляные пряди волос, когда Шики ласкал кожу, склонившись над ним и зажав у стены. Скорее холодной воды-логики. Чтобы понять причину своих действий, когда ее отголоски расплываются в воздухе неуловимым белым паром. Они так и стояли у той же стены, совершенно забыв, зачем они туда пришли и какова была их цель. Опьяненный вновь, юноша уже не пыхтел от злобы и не сотрясал воздух. Теперь он сам тянулся за новым поцелуем. А когда пленительный, алый бархат устремлялся к нему, он отодвигал ресницы, пропуская его внутрь. Если бы юноше пришлось сравнивать мужчину с насекомым, он выбрал бы пчелу. По крайней мере, его поцелуи точно подходили под это определение. В них был и мед, и жало. Усладиться бы, да больно… От сравнения Акира не заметил, как восторженно - и, вероятно, глупо - заулыбался. Одурманенный взгляд вверх, перед ним сразу же предстают две тонкие резкие линии по углам губ и поднятые вверх. Ужас был в том, что он понимал, что это может привести к «смерти», но все равно потянулся к ним. Он хотел их губами, руками, грудью, каждым миллиметром, даже если это включает боль и муки. Их губы вновь соединились. Слепо, жарко, страстно. Юноша не заметил, откуда возникло ощущение, словно он плывет. Однако он просто незримо брел под натиском чужого тела. Шики вел его на ощупь: его глаза были закрыты, но он словно помнил каждый острый угол стен, чтобы Акира не напоролся на него. И вскоре вместо кафельной кладки парень ощутил плотную, шершавую стенку перегородки одной из кабинок, в которой они оказались. Шики отстранил меч в сторону, не отрываясь от губ Акиры. Это нужно было, чтобы вода на него не попала, когда на ощупь он определил кран и включил воду. Прохладные брызги воды били контрастом по разгоряченной коже. — П-подожди, одежда, — голос прозвучал надломленно, словно каждое слово приносило боль. Он смотрел в его зрачки, перебегая с одного на другой, и в каждом из них видел себя, заключенного в алой крови радужных темниц. Внутренний метроном замер, когда он лихорадочно, подрагивающими от возбуждения или волнения пальцами, принялся задирать черную ткань безрукавки. Он не мог оторваться от него взглядом, словно опасался, что Шики передумает, отстранит его руки и повернет лицом к стене. Юноша не знал, с чем были связаны подобные мысли: с тем, что они ни разу не занимались с ним сексом без одежды, или с тем, что Шики подозрительно молчал, позволяя ему потянуть за полы безрукавки вверх. По-детски синее небо - такой цвет приобрел некогда стальной взгляд, когда он посмотрел перед собой. Его глаза забегали по мраморной бледной коже в темно-бордовых росчерках. Он не увидел другое небо, одетое в темно-красные лучи. Он лишь ощутил боль, запечатленную на этом теле, в нем самом — как в настроенном на одну длину волны радиоприемнике. Ответная дрожь с болью, под медленными, аккуратно и нежно касающимися пальцами вдоль выпуклой, кривой линии шва. Не успели пальцы Акиры коснуться кожи, как их сжимает чужая ладонь. Подняв голову и взметнув взгляд, юноша заметил, как задумчиво смотрит в его лицо Шики. А после, словно отыскав в нем то, что ему было нужно, приобретает обычное выражение лица, но будто бы еще более язвительное, нежели раньше. Акира все еще видел перед глазами сеть из множества старых шрамов, даже когда его веки сомкнулись и он откинул голову, подставив лицо под редкие, мелкие капли воды, срывающихся сверху. Шики быстро избавил его от штанов, отправив их вслед за безрукавкой, перевешенную через перегородку, чтобы не намочить, и вновь погрузил в сладкий плен своих острых поцелуев. Голова была опустошенна, и все же одна мысль в ней крутилась. Всего один вопрос: «как он получил их?» Но даже если бы он проговорил это вслух, Шики бы не ответил. Акира кожей ощущал, как тот испытывал отвращение, когда тонкие пальцы вновь коснулись одного из них под ключицей. Юноше хотелось сильнее прикоснуться, проследить цепочку выпуклых стежков вплоть до ребер. «Как я не замечал раньше? Даже его руки покрыты тонкой сетью белых полос, как от порезов». Несколько были особо свежими, около локтя. Акира ощутил это, когда прошелся по чужой руке подушечками пальцев. Он двинулся выше — к плечам и шее. Шики это не нравилось, поэтому он без предупреждения просунул в него палец, заставив сморщиться от странной тупой боли. После их предыдущего секса прошло не так много времени. Акира был все еще податлив и его тело сильнее раскрывалось от каждого касания, укуса и поцелуя. Поэтому когда, проникнув, палец стал надавливать на мягкие стенки, а острая полоска зубов провела по мочке уха, зажав ее между зубами, Акира покрылся крупной дрожью. Прижавшись к Шики, то ли от желания уйти от чужеродного вторжения - уже двух пальцев, - то ли из-за трепета сердца от соприкосновения с прохладной кожей, с той, с которой он соприкасался впервые, Акира почувствовал, что его вновь бросило в жар. Он словно горел в огне, который нельзя было унять душем или чужим телом. И только сладкие импульсы, исходящие из одной точки, рассеявшиеся по телу, помогали отвлечься. — Повернись, — низкий, ласкающий кожу голос прозвучал над ухом. Но даже тогда, когда Акира развернулся к нему спиной, он ощутил сильную разницу между этим и предыдущим разом. Ощущения были в несколько раз ярче, сильнее. Его лопатки коснулись обнаженной груди, а не плотной черной ткани. Даже если он не мог видеть и трогать его тело, он все еще его чувствовал, убеждаясь, что это не в его голове и Шики действительно прижимается к нему своим телом. Кожа к коже. От этих мыслей у него закружилась голова. Пряно и сладко, словно от высокоградусного напитка. — Все еще туго. Оближи, — и вновь легкий укус за краешек ушка. Пара пальцев толкнулась в чуть приоткрытый рот. Юноша знал, что, даже если он откажется, брюнет так или иначе получит свое. Поэтому он послушно разжал челюсти и впустил пальцы внутрь. Уже привычно они проникли в полость рта и нажали на язык. Обвели и зажали его с обеих сторон. Вместе с этим он двинул бедрами так, словно нарочно вызывал ассоциацию, проводил аналогию, имитируя движения в нем. Акира ощущал, как между ягодиц двигалась возбужденная плоть, как ее головка надавливала и терлась о вход, как неосознанно он вжался задницей навстречу. Было унизительно. Настолько, что не передать словами. Когда ты делаешь что-то интуитивно, не отдавая себе отчета… А затем вдруг понимаешь, какую ошибку ты совершил. Что ты - это не ты, и в здравом уме так никогда бы не поступил. Но то, что сделано, уже сделано. Юноша не знал, как низко он мог еще пасть, ведомый одной лишь похотью. Он не понимал, как Шики удавалось разжечь в нем уже угасшее пламя. Как он сумел добиться того, чтобы его желали настолько, что поступились своими принципами и идеалами. Невероятно. Настолько, что даже не верится. Но факт оставался фактом. Как и то, что выскользнувшие пальцы потерли набухшие соски и заскользили вниз. Одной рукой он развел ягодицы, пальцы другой подставил к входу. Он даже не прикладывал особых усилий. Лишь слегка надавил - и пальцы уже были внутри. Он двинул ими лишь на две фаланги, но даже это движение сорвало с губ громкий стон. Все из-за того, как они двигались. Одновременно мягко и резко. Так умел только он. Акира знал это. Даже если бы ему пришлось самоудовлетворяться и он прибегнул бы к «черному входу», то не смог бы повторить этого. Он точно не нашел бы так скоро то самое место, которое пальцы Шики знали лучше, чем хозяин знал собственное тело. И точно не смог бы, потирая его, проговаривать вслух всякие эротические словечки, которые лишь распаляли его еще больше. Губы ласкали изгиб шеи, плечо, перемещались на позвоночник. Острый ряд зубов проводил по коже, царапая лопатки. Шики заново покрывал кожу яркими, горящими отметинами, которые и так были повсюду. Следы от поцелуев и укусов так тесно переплетались, что уже было не ясно, где больнее, а где приятнее. Когда к двум пальцам добавился еще один, Акира прогнулся в пояснице, отчего они вошли в него еще более стремительно, тут же сорвавшись на новый поток стонов. — Сколько бы я не брал тебя, в тебе еще так тесно. Я возбуждаюсь еще больше от того, как плотно ты обхватываешь мои пальцы, — и вновь очередной комментарий, пьянящий, хриплый и вульгарный, как и немногозначное движение бедрами. Спиной Акира ясно ощутил подтверждение этих слов. «Опять стал больше. Что за черт…» Шики даже не прикоснулся к нему снизу, а он был уже заведен до предела. А от того, как скользили в нем пальцы, как он разводил их в стороны, растягивая кольцо мышц, и вновь надавливал на стенку, посылая сладкий импульс в клетки, Акира готов был кончить. Вот скользящая ладонь по низу живота старательно и нарочно обходит возбужденный орган и движется вверх. Массирует затвердевший остро торчащий сосок. Нежно вырисовывает круги подушечками пальцев, мягко надавливает и прокручивает из стороны в сторону. Болезненный укус под линией роста волос в унисон с резким, глубоким толчком во всю длину пальцев. И уже жидкая от множества оргазмов до этого, мутная сперма пачкает стенку перегородки. С подрагивающих губ срывается тихий всхлип, когда Шики вынимает пальцы, сразу же подставляя пылающий орган к раскрасневшейся, сжимающейся дырочке. — Расслабься, мышонок, — ловкий язык проходится по ушной раковине, а затем наступает черед зубов, которые тут же зажимают мочку. Укус, а после, обхватив губами, начинает посасывать. Акира чувствовал, как пропитывается запахом брюнета, как вновь возбуждается от того, как его обнимают рукой поперек туловища, теснее прижимая к своей груди. И от того то, как внезапно и плавно он погружается в его тело. Сначала головка, вошедшая лишь наполовину. В момент, когда юноша расслабился под чередой нежных, покрывающих шею, плечи, щеки, поцелуев - вновь движение бедер. Головка входит полностью, а после он скользит внутрь до тех пор, пока Акира не врежется ягодицами в него. Казалось, что еще самую малость - и он дошел бы до живота. По крайней мере у Акиры были подобные ощущения. От чувства заполненности он вновь непроизвольно сжался К слову все, что с ним происходило, было непроизвольным и Шики это нравилось. Несомненно. Он подолгу наблюдал, как скулы стыдливо пылали от пошлых звуков, наполнивших комнату. Как маленький, острый язычок появлялся, чтобы пройтись по пересохшим губам, и они приоткрывались, издавая сладкие, сексуальные звуки. Как он выгибался, насаживаясь на член добровольно, спиной вжимаясь в его грудь. Когда Шики наклонялся и начинал покусывать его соленые от пота плечи, он вздрагивал всем телом и сжимался еще сильнее. Тогда брюнет вытягивал руку, чтобы надавить на поясницу, заставляя прильнуть грудью к стенке, оттопырив задницу и подставив ее под очередной глубокий толчок. Наклонившись, он покрывал цепочкой поцелуев чуть выступающие позвонки. Двигался по ним вниз, отстраняя бедра так, чтобы внутри осталась лишь головка члена. — А-а-а-агх! И вновь новым рывком вглубь во всю длину. Его ладонь соскальзывала по груди Акиры вниз, чтобы пройтись по внутренней стороне бедра, лаская нежную, покрывшуюся мурашками кожу. Коротко стриженные ногти мимолетно касались мошонки, а во время особенно резких и сильных рывков он и вовсе сжимал ее, оттягивая и массируя яички под градом толчков. В другие моменты он двигался совсем жестко, не позволяя дышать как следует. Тогда Акира срывался на сиплый крик, задыхаясь, требуя сбавить ход. Правда эти требования больше походили на мольбы. Настойчиво и стремительно погружаясь, словно желая поглотить… Жар его дыхания ласкал кожу, отзываясь покалыванием в конечностях. Иной раз юноша боялся свалиться на пол от того, как широко брюнет разводил ему ноги. Но Шики бы этого не допустил. Его хватка была слишком крепкой, как если бы он держал самое ценное в своей жизни. Казалось, ему все было мало. Недостаточно просто удерживать. Он мог раздавить своим натиском, смести его с лица земли своим хлынувшим потоком собственнических чувств. Это была одержимость. Акира льнул к нему, оставляя на его прохладной коже часть своего жара. Согревал и дарил тепло его извечно холодному телу. В исступлении откидывал голову назад, сомкнув подрагивающие веки, упершись затылком в крепкое плечо. И всякий раз норовил прикоснуться к себе, что тут же пресекал Шики. Он сцеплял его запястья своей ладонью и поднимал вверх, зажав у самого верха перегородки. Юноша вытянулся, как струна, оттопырив зад для следующей безудержной череды толчков, ливнем обрушившейся на него. — А-а-ах! Громкий голос эхом отражался от стен. — Х-а-а-а… — А-а-мм-н-нгх. Всхлипы и громкие шлепки живота об ягодицы оглушали настолько, что уши закладывало. Акира еще отчетливее ощутил, как остервенело рвется из груди сердце. Если бы секс не был бы таким приятным, от него точно можно было бы заработать инфаркт. Было невозможно представить, что в тот момент происходило с его телом. Сумасшедший пульс и адский дефицит кислорода просто от того, что сильный поток глубоких, мощных движений в нем не давал вдохнуть полной грудью, заставлял давиться стонами и криками. Даже когда он старался уйти от них, прижимаясь к раскаленной от их жара стене, Шики наваливался сзади, зажав его между стеной и своим телом. От частых толчков налитый кровью член терся о твердую поверхность стены, доводя юношу до оргазма. Содрогаясь и сжимаясь всем телом, Акира издает полукрик, который тут же глушат чужие губы. Проглатывая его, Шики ощутил легкую вибрацию и дрожь в теле, словно она прошла через тело Акиры к нему. Тугие мягкие стенки плотно обхватывали его пульсирующий член, втягивая в себя еще глубже. Это приносило ни с чем несравнимое удовольствие. Несколько резких, размашистых движений - и с глухим рычанием он выстреливает несколько обжигающих внутренности струй внутрь мягкого, все еще содрогающегося тела. Юношу вновь прошило серебряной спицей, сквозь поясницу и живот дрожащей волной бьющей в грудь. Это был самый долгий оргазм, который он испытывал, поэтому он медленно приходил в себя, отреагировав лишь приглушенным стоном. Но вскоре он смог ощутить, что член внутри него был все еще твердым: Шики намеревался продолжить. — Подожди… Я больше не могу… - сползая по стене, Акира был готов распластаться по полу, лишь бы его больше не трогали. Шики подхватил его, не позволяя упасть. Юноша видел, что тот был все еще возбужден. Но у него совсем не осталось сил даже на существенный отпор. — Тогда сделай это ртом, - мужчина, не дожидаясь, стал надавливать на плечо парня, заставляя опуститься на пол. Слабость в конечностях и с силой давящая ладонь заставили подчиниться. Его глаза широко распахнулись, когда головка члена уткнулась в губы. — П-п-по... - он хотел отвернуть голову в сторону, чтобы продолжить фразу, но Шики с некой грубостью развернул ее, крепко удерживая за подбородок. — Выбирай. Либо так, либо мы продолжаем, - опасно вкрадчивый голос как намек на то, что иного варианта не будет. «Не то и не другое… Устроит, говнюк?» — К тому же вряд ли мне захочется идти на задание в таком состоянии, - острый, пронизывающий взгляд под поглаживающие движения пальцев по подбородку и щекам. Акира был вне себя от ярости, но в его голове постоянно всплывал тот момент, когда Шики касался его ртом снизу. Он ясно и отчетливо запомнил эти ощущения. Было настолько приятно, что ему на долю секунды захотелось узнать, смог бы он довести Шики до такого же состояния, как он доводил его, лаская языком. — Как низко… Это шантаж, знаешь ли… - от собственных мыслей скулы вновь окрасились в пунцовый. Он не мог поверить в то, что собирался сделать. — Ничего подобного. Просто предложил тебе пути решения проблемы, - Шики уже знал, что Акира согласился, хоть он и держал оппозицию в виде сомкнутых губ. Мужчина чуть двинул бедрами, касаясь его плотно сжатой розовой линии, после чего большой палец сильно надавил на подбородок, принуждая открыть рот и пустить его внутрь. Юноша все еще сомневался, но Шики принял решение за него. Спустя секунду он толкнулся вновь, но маленький ротик парня смог принять его лишь на половину. Мужчина не ждал многого от Акиры и вряд ли бы он смог кончить от его неумелых, вялых движений языка. Но это было не таким и важным, как то, какой вид перед ним раскрывался. Как подрагивали сомкнутые пушистые ресницы, как он давился и хмурил брови от того, что не мог уловить ритм Шики. Мужчина положил руку на его затылок и пропустил несколько влажных прядок сквозь длинные пальцы. Ненавязчиво он помог юноше с ритмом, подстраивая его под себя. Акира неумело двигал ртом, задевая плоть зубами, при этом работал куда чаще губами и реже языком. Шики подумывал несколько раз насадить его на член и протолкнуться к глотке, заставить сжать ею, но он прекрасно знал, что это вызовет рвотный рефлекс, тем более у новичка. Так или иначе, он все равно по-своему насладился процессом. И все-таки он не удержался… Пока юноша делал свое дело, он чуть наклонился, дотягиваясь до чуть оттопыренной попки. В следующую секунду широко распахнутый рот тут же заполняется плотью, когда три пальца резко проникают внутрь. - Кхагх! — вцепившись пальцами в бедра, сжавшись, юноша старался отстраниться от тяжелой, давящей на затылок ладони. Акира никогда не думал, что нечто подобное может заставить его заплакать. Разумеется, слезы лишь капельками заблестели в уголках глаз, а не хлынули сплошным ручьем, и все же от этого было не легче. Он вновь ощутил, как пальцы покинули его тело, а вместе с ними вытекло и остывшее семя брюнета. «Урод! Он что, нарочно это делает?» Шики убрал ладонь, позволяя парню отстраниться. Хмурый и недовольный юноша прошелся тыльной стороной руки по губам. Мокрыми, яростно блестящими глазами он таращился на него, готовый наброситься и впиться в глотку. — Я говорил тебе, но ты снова это сделал! — почти что срываясь на крик, возмутился он. — Мы же в душе. Сейчас вымою тебя, - крепкая хватка на предплечье, чтобы поднять парня с пола и вновь прижать к себе, обхватив поперек талии. — Нет уж! — обеими руками вцепившись в чужую руку, Акира тщетно старался выскользнуть из крепких объятий. И, тем не менее, как бы он не сопротивлялся, желая раствориться в клубах пара, мужчина все же исполнил обещанное. Правда по большей части он лапал его под видимостью мытья. Особенно много внимания он уделил соскам, которые, видимо, сильно запачкались, пока юноша вжимался в стенку. После увлекся членом, доведя юношу еще пару раз до оргазма. И в конечном счете остановился на заднице. Здесь Акира брыкался, как жеребенок. И все же брюнет «вымыл» его изнутри и даже отполировал. К слову, если до этого между ног вход был слегка припухшим , то сейчас Акира ощущал, словно в нем все еще что-то находилось. Это что-то было гигантским и ощущалось даже тогда, когда он ковылял, прихрамывая, к выходу из душа, в тихой ярости ненавидя весь мир, наотрез отказавшись от очередной помощи зверя.***
— В следующий раз, когда придешь, используй пароль, — неожиданно проговорил Шики, когда он прикрепил свой меч на пояс перед самым выходом из комнаты. — Какой еще пароль? — на секунду юноша всерьез задумался об этом, посчитав, что Шики о чем-то предостерегает его. — «Разврат» или «Хочу секса», причем пароль не принимается, если будет произнесено не эротичным, полным возбуждения голосом, - мужчина говорил так, словно и сам верил в это. Будто бы он был серьезен на этот счет. — Ты!.. — и вновь парню не было что ответить. Даже если он осыпет его всеми ругательствами мира, это вряд ли сможет передать всю гамму недовольства и злости на брюнета. Он взвинтился от одного лишь упоминания о сексе. Но более всего его бесило то, что даже после этого Шики был все еще голоден. Шики вышел первым. Обычно, когда они выдвигались куда-то вдвоем, мужчина не ждал его. Зная это, Акира задержался, чтобы поправить одежду. Он отвлекся на минуту, чтобы слегка расстегнуть рубашку, которая причиняла невыносимую боль, натирая припухшие от «ласк» соски. Не нужно пояснять, по какой причине он не проверил это ранее… В тот раз он мечтал окутаться всеми тряпками мира, чтобы он в жизнь не добрался до него… Перед его глазами вновь всплыл образ торса Шики. Он был таким уставшим и злым, что не смог расспросить его, когда тот одевался после их совместного «купания». Он знал, что очень легко может загрузиться на этот счет, если всерьез начнет раздумывать. Однако сейчас было неподходящее время. Всего через несколько минут они встретятся с Мотоми и отправятся на важнейшую миссию. Это послужило решающим фактором отказаться от нахлынувших размышлений. Акира хотел заглянуть, чтобы проверить, все ли настолько печально, как по ощущениям, но стоило только подумать об этом, как Шики вновь появился в двери. — Ты конечно можешь еще здесь постоять, но «мамочка» будет ругаться, — опершись о дверной косяк плечом, надменно прокомментировал мужчина. «Почему ты здесь, когда должен был пойти вперед? Я бы догнал тебя через секунду!» — У тебя что, встроен датчик моего движения? Только я останавливаюсь на секунду и у тебя лампочка загорается? — резко отдернув руки, как только зазвучал голос, Акира злобно зыркнул на брюнета. — Желтая — если интервал между нами превышает ярд. Красная — дрочишь, думая обо мне, и зеленая — когда ходишь голышом. К слову, красная так часто горит, что приходится менять пару раз в месяц, — самодовольный, характерный лишь ему змеиный прищур только подстегивал юношу. — А я все ждал, когда же будет твое ехидное замечание! — закатив глаза, юноша даже не стал заострять внимание на очередном извращенном бреде. — Как жестоко, когда я так мил с тобой, - пластырь-ухмылочка. По-прежнему у дверей. — Это ты называешь «мил»? — оставив напрасные попытки заглянуть под рубашку, Акира выдохнул, опасливо направившись к двери. «Загляну – накинется со словами «ты меня соблазнил»…Черт, мне кажется я поссать стану и он скажет, что я его совращал…» Парня аж передернуло от представления нависнувшего тенью брюнета над ним. Свинцовое тело вновь потяжелело, как это было, когда он приближался. Было пугающим то, как быстро разрасталась его фобия секса с Шики, но более всего поражало то, как она бесследно исчезала, когда он лишь бегло касался его или просто говорил. Лицо заметно побледнело, на лбу выступила испарина, и его вновь залихорадило от мысли, что если он узнает об этом, то не остановится, даже если его труп окоченеет. — Ты так съежился, что... - мужчина сделал паузу, нарочно изображая задумчивость. — В голову лезут лишь сексуальные метафоры, - закончил он. Видя состояние парня, мужчина просто не мог не прокомментировать. Он наблюдал сверху вниз в какой-то маниакальной и пристальной манере за тем, как тот весь напрягся, протискиваясь между ним в узкий проход. Он ни разу не поднял взгляд вверх, словно опасался сталкиваться с алой бездной чужих глаз. Лишь его приглушенный голос прошуршал: «Ты озабоченный», когда брюнет уже был позади и лишь молча таращился ему в спину. Шики несколько минут продолжал стоять на месте, неотрывно следя за медленно удаляющимся юношей. А затем, щелкнув языком, он будто что-то решил и решительно двинулся вперед. Размашистые шаги очень скоро сократили дистанцию и даже более того. Обогнав юношу, который в прежней манере плелся, только уже сзади, Шики бросил ему короткое «живее, мамочка ждет». — Прекрати уже называть Мотоми так. От этого только жутко. Акире ничего не оставалось, как послушаться мужчину и прибавить ход. Однако у него все же были причины для прежнего темпа. Когда он ускорил шаг, в его поясницу кольнуло с десяток спиц. Боль отдавалась не только сзади, но и спереди. От каждого нового шага. В не себя от злости, скрепя сердце, Акира зашагал быстрее. Он смог не только сравняться с Шики, но даже слегка обогнать его. Однако это было вовсе не юношеской шалостью. Он злился на свое проклятое тело. На то, что уступил Шики вновь и, разумеется, на самого мужчину. «Чертов маньяк! Затрахал чуть ли не до смерти!» Мельчайшими кусочками в голове складывалась мозаика в душевой, когда Шики, прижав его к стене, орудовал пальцами, избавляя от «следов» своего пребывания, высказывая похабные подробности своих действий. «Чеееерт!» Подстегнутый постыдными воспоминаниями, всплывшими в памяти, гнев пуще забурлил в крови. Это продолжалось до тех пор, пока они не покинули корпус военачальников и не оказались на улице. На небе вышла луна, тьма была непроницаемой: ни намека на серебряный простор. Им осталось пересечь площадь, чтобы очутиться в назначенном месте. Мраморно-алое свечение косо падало с тыльной стороны, когда они обогнули корпус и отправились вдоль стен, ловко и умело избегая небольших светящихся красным камер видеонаблюдения. Спустя десять минут они достигли точки назначения. Мотоми и еще четверо терпеливо ждали их прибытия. Когда слегка взволнованный взгляд шатена встретился со стальным, уставшим, и бодрым — алым, он тут же понял причину опоздания. Губы сложились в тонкую извилистую линию, а ладонь взъерошила волосы, когда под его пристальным взглядом Акира отвел взгляд, делая вид, что не понял причину его веселья. Шики бросил что-то вроде «убери эту глупую улыбку», и все семеро отправились в путь. На этот раз они шли другим путем. По темному асфальтному покрытию скользили вытянутые и косые тени. Шики шел первым. Он первым оценивал обстановку и передавал ее следующим двум: Мотоми и Акире. Остальные прикрывали их тыл. Быстрый, сосредоточенный взгляд друг на друга. Безмолвный знак согласия - и вот они идут под какими-то каменными арками, где звуки шагов ударялись о сырые своды. Поржавевшая дверь в заборе, а за ней - пустырь-памятник Третьей мировой. Из земли - голые каменные ребра, желтые, оскаленные челюсти стен полуразрушенных, утративших свое применение зданий. В прошлый раз юноша даже не видел их, так как они шли совершенно с другого входа. Здесь был небольшой участок территории, который вскоре должен был быть застроен новым складом для хранения провизии. Раньше это была часть полигона, когда был всего один штаб. Именно поэтому здесь не было ни прожекторных ламп, ни камер. Они пробирались слепо, на ощупь, поглядывая словно со дна сквозь мутную толщу воды. Уверенно и смело шел лишь командир группы, остальные же, проваливались в ямы, спотыкались о камни до тех пор, пока не оказались у подземного входа.