call me, baby

Чангюну удаётся прикидываться слепым и никого не замечающим почти целых три часа. А потом он нос к носу сталкивается с Кихёном на лестничном пролёте. Старший вдобавок ещё и не один, а с Хосоком и каким-то солидным шкафоподобным парнем, которого Чангюн, честно говоря, раньше ни разу не видел. Да и не видел бы и дальше, но тот факт, что компанию Кихёна разделяют сразу два альфа-самца, почему-то игнорировать не может. — Выглядит как маленький босс и его телохранители. — лицо Чангюна эмоций не выражает от слова совсем, но в голосе сарказм почти не скрывается. Потом Чангюн замечает за плечом Хосока того самого блондина и невозмутимо добавляет: — Его телохранители и пёсик. — Здороваться со старшими не учили? — анонимный парень внезапно подаёт голос и звучит по меньшей мере как строгий папочка. От него так и веет мужской силой, а галстук пятикурсника и внушительные даже под одеждой мышцы поднимают планку его статусности гораздо выше уровня роста Чангюна, и тот чувствует себя несколько неуютно, глядя на неизвестного парня как-то снизу вверх, и неосознанно выпрямляется, пытаясь выглядеть не менее солидно даже несмотря на разницу в росте. — Хён, не злись, Чани не самый воспитанный ребёнок, но он исправится, я обещаю. — Кихён предупредительно виснет на плече Чангюна и ерошит волосы на его затылке, а Чангюн немного удивлён неожиданной защитой. — А может стоит заняться его воспитанием? — медленно проговаривает «хён» и чуть наклоняется к Чангюну, и Чангюн ответил бы просто не самым приличным жестом, если бы Кихён не вмешался снова: — Сам займусь. — непринуждённо отрезает он и мягко касается груди парня, этим жестом как бы прося отойти, но Чангюн вдруг засекает в себе желание схватить руку светловолосого в свою и запретить ему делать такое с кем-либо вообще. Парень лишь пожимает плечами и вроде бы собирается что-то сказать, но начавшееся на лестнице движение оповещает о скором начале следующего занятия, и потому он на пару с Хосоком вынужден отправиться на свой этаж, а Кихён мягко, но настойчиво разворачивает Чангюна в другую сторону, утягивая за собой вниз по лестнице. — Кто это? — Чангюн слышит свой голос каким-то ворчливым и даже немного удивляется этому, но о причинах старается не думать. — Ревнуешь что ли? — взгляд лисьих глаз не выражает ни одной определённой эмоции, и показать ему свои настоящие мысли — значит проиграть в этой игре. — Ещё чего. Просто интересно. — Чангюн скидывает руку со своего плеча и только скептически хмыкает. Правда ответ не совсем верный: к этому парню действительно ощущается некоторая неприязнь. Может, дело в том, что Чангюн не любит, когда его поучают, а может и в том, что ему просто не понравились направленные на Кихёна взгляды. Но вот Кихёну знать об этом совсем не обязательно. — Сон Хёну, он новенький в группе Хосока. Он перевёлся из сеульского университета, представляешь? Хосок говорит, очень умный. И красавчик, правда? — Кихён хитро щурится и поддевает младшего локтем в бок, а Чангюн накидывает этому Хёну ещё несколько мысленных очков неприязни. — Ну такое. — старается сделать голос максимально незаинтересованным и раздумывает над какой-нибудь колкостью, чтобы ещё больше закрепить эффект, но Кихён неожиданно останавливается и прижимается сбоку, вкрадчиво шепча на ухо: — А ты вообще зачем наверх шёл? У первокурсников нет занятий на пятом этаже. Горячее дыхание опаляет чувствительную кожу, и Чангюн чувствует лёгкую дрожь в коленях, а щекой — ухмылку старшего, но делает усилие над собой и отстраняет его от себя. — Если думаешь, что тебя искал, то даже не мечтай. Нет. — язвит Чангюн и прячет руки в карманы, снова возобновляя движение, но глядя исключительно перед собой. — Просто в библиотеку хотел за грамматикой японского.. — Отстаёшь что ли? Голос Кихёна звучит настолько непринуждённо, что Чангюну хочется рассказывать ему о проблемах с успеваемостью в последнюю очередь. Да и сам Кихён, как ни странно, имеет потрясающую успеваемость, судя по словам преподавателей, а Чангюн терпеть не может показывать свои слабости. — Много будешь знать — плохо будешь спать, так что уйми любопытство. — отрезает Чангюн, а Кихён неожиданно останавливается перед дверью на свой этаж: — Ну удачи, Чани-и. Чангюн ловит себя на мысли, что Кихён слишком хорошо смотрится в его рубашке, и мотает головой, торопясь отвернуться. Но натыкается на взгляд блондина и только теперь осознаёт, что он тенью шёл за ними всё это время. — Пройти-то дашь? — интересуется парень и чуть наклоняет голову, чтобы лучше видеть из-под длинной чёлки. — Ты его однокурсник? — выпаливает Чангюн быстрее, чем успевает подумать, но тут же мысленно отвешивает себе подзатыльник: глупый вопрос, если учесть, что у этого парня такой же форменный галстук, как у Кихёна. — Да, а что? — блондин подхватывает почти выпавшую из рук книгу и нетерпеливо поглядывает на дверь за спиной Чангюна, но Чангюн решительно протягивает руку: — Им Чангюн. — Ли Минхёк. Но если хочешь пообщаться, то давай после пар, а? Первокурснички не должны опаздывать на занятия. — блондин хихикает и всё же скрывается за дверью, ускоряя шаг, а Чангюн опять думает о том, что у него странный взгляд. Особенно, если рядом Кихён. *** План задержаться после занятий и спокойно попытаться вникнуть в грамматику японского рушится внезапным голосом откуда-то сверху: — Ты Чангюн? Чангюн вздрагивает и поднимает глаза на остановившегося перед ним высокого парня в чёрной рубашке, своей безразмерностью только сильнее подчёркивающей его худобу. — Да, а что т.. — Тут неправильная форма глагола, — незнакомец указывает в только что написанный Чангюном столбик, уже склонившись над ним и без смущения заглядывая в чужую тетрадь, — и тут. Мда, над этим действительно стоит поработать. Парень снимает с плеча рюкзак и присаживается на подоконник, но, замечая подвисшее состояние брюнета и непонимание на лице, иронично приподнимает бровь: — Ну если ты любишь сидеть на полу, то оставайся там, но я бы предпочёл сесть здесь. — Подожди.. — Чангюн задерживает взгляд на галстуке второкурсника и неуверенно прибавляет. — хён? Ты пытаешься мне.. — Помочь с твоим отсутствием понимания грамматики японского, — заканчивает парень и выглядит каким-то уставшим, но скорее от жизни в целом, чем от чего-то конкретного, — поэтому тащись быстрее сюда со своим учебником, я тут не молодею. — А ты каждому встречному неудачнику в японском помогаешь, хён? — интересуется Чангюн, всё ещё немного удивлённый таким поворотом событий. — Хёнвон. — Что? — Можешь звать просто Хёнвон, — старший забирает тетрадь из рук брюнета и придирчиво окидывает взглядом кривоватые столбики иероглифов, — ты путаешь это с вот этим. А здесь правильнее написать по-другому, — Хёнвон морщится и, не глядя, выуживает откуда-то ручку, делая ровные пометки, — ну и почерк у тебя, Им Чангюн. Ты сам его хоть понимаешь? — Ты ответишь на вопрос? — Чангюн опускает тетрадь, пытаясь поймать взгляд парня, и смущённо кусает щёку — хён ругает беззлобно, но от этого только больше ощущаешь себя непутёвой бестолочью. — На какой? — Че подпирает голову кулаком и терпеливо дожидается, пока младший наконец успокоится и сосредоточится на своей странице. — Ты всем вот так внезапно помогаешь? — упрямо интересуется Чангюн и вдруг припоминает, что где-то частенько видел этого хёна раньше. — Считай, что на сегодня ты — вип. А теперь переставай болтать не по делу и давай просто сделаем то, зачем мы здесь, ты такой шумный. — Почему? Хёнвон устало проводит по лицу ладонью и закатывает глаза, мысленно уже пожалев, что согласился на это, и почти поражаясь упрямству этого ребёнка. — Кихён попросил. Теперь всё? Может перейти наконец к.. — В смысле? — Чангюн хватает за плечо и непонимающе щурится, а Хёнвон смотрит на него, как на дурачка. — В самом прямом. Ты не можешь просто успокоиться и воспользоваться халявной возможностью в лице меня? — Прям халявной? — глаза Чангюна от недоверия делаются ещё уже, а странные мысли не дают покоя. И хотя Чангюн понимает, что в его безнадёжной ситуации отказываться от помощи глупо — но тот факт, что об этом позаботился именно Кихён, немного настораживает. — Да. От тебя требуется только разобраться в своих провалах побыстрее, а Кихён уже отработал услугу за тебя. Лицо хёна выглядит настолько серьёзным, что Чангюн внутренне вздрагивает от этого «отработал» и не совсем уверен, хочет ли знать, каким образом, но Хёнвон уже не выдерживает и усмехается: — Да расслабься. Он просто попросил. А ты ревность свою поглубже прячь, а то и Кихён заметит. Чангюн только пренебрежительно фырчит и утыкается взглядом в учебник, уже размещаясь рядом и мысленно отрицая повисшие слова. Хотя нечто подобное на ревность действительно чувствовалось. Только вот с чего бы вдруг? Всё из-за поцелуя, язвит тихонько внутри, но Чангюн строго заставляет этот голосок утихнуть, лишний раз напоминая, что между ним и Кихёном нет ничего. И не будет, потому что такие настойчивые ветреные парни доверия не внушают, и вообще.. — А ты давно знаешь Кихёна? — неожиданно спрашивает Чангюн и с опозданием прикусывает кончик языка. — Как это относится к окончаниям прошедшего времени? — привычка Хёнвона поджимать губы, если что-то начинает раздражать, бросается в глаза почти сразу. Чангюн думает, что зря начал вообще это и собирается было вернуться к своей тетради, но вдруг с мысленным «а вообще пофигу» забивает на то, как сильно это сейчас скажется на репутации игнорщика Ю Кихёна, и задаёт вопрос снова, но уже на неуверенном японском. — Ну достаточно, — вздыхает старший и кладёт учебник на колени, — сколько можно говорить о Кихёне? — Я только начал! — возмущается Чангюн, но Хёнвон уже тычет тонким пальцем в грудь: — За то время, пока я тут с тобой нянчусь, это уже восьмой раз. Чангюн только подвисает в очередной раз и даже не знает, какие эмоции ему сейчас выразить в первую очередь, а Хёнвон принимает его заторможенное молчание по-своему и продолжает тоном уставшего от людей сорокалетнего аджосси: — Что ты, что он, два сапога пара, ей богу. Только и слышно с утра до вечера «Чани то, Чани сё, Чани это, Чани ещё что-нибудь», а теперь и ты туда же. Может, вы уже перестанете выносить мозг всем вокруг и просто потрахаетесь наконец? Сказать, что Чангюн в смятении — это не сказать ничего. Хотя по его каменному лицу с трудом можно поверить в наличие каких-либо сколько-то сильных эмоций — сейчас он на самом деле полностью обезоружен и не знает, что стоит сказать. По правде говоря, внутренне льстит такое поведение Кихёна, но то, что Чангюн ведёт себя абсолютно так же в глазах Хёнвона — ставит в окончательный ступор. — Спасибо за совет, но пользоваться им, пожалуй, я не буду. — холодно отвечает Чангюн, почти успешно маскируя внутренний хаос. — А зря, — пожимает плечами Хёнвон, — потому что это именно то, чего вам не хватает, чтобы перестать страдать какой-то ерундой, я уверен. — Он и без меня прекрасно может справиться с этой нехваткой. — ядовито бросает брюнет и снова чувствует укол не то обиды, не то ещё чего-то: в самом деле, Кихён, при всех его данных и популярности, вряд ли вообще хоть когда-то страдал таким явлением как «недотрах». — Если всё дело в том, что ты думаешь, что он спит со всеми подряд, то ты ошибаешься, — Хёнвон перелистывает страницу с неподходящим под ситуацию скучающим видом, — я, конечно, не могу знать точно, но мне всегда казалось, что ему интереснее сам процесс «добиться кого-либо», чем отношения или секс, так что партнёров у него было гораздо меньше, чем ты себе напридумывал. — Спасибо за информацию. — мрачно усмехается Чангюн и на этот раз на самом деле чувствует подступающую обиду: уж лучше бы менял парней как чупа-чупсы, чем такое «коллекционерство достижений». Казалось бы, в словах нет ничего такого, но почему-то Чангюн чувствует себя крайне паршиво и жалеет, что вообще поднял эту тему. Потому что теперь ощущает себя не больше, чем очередной целью, которую выбросят, как только добьются. Хёнвон же сам к продолжению разговора не стремится — гораздо больше заинтересован в том, чтобы быстрее уйти домой, — а потому следующие полчаса проходят в почти полном молчании, за исключением коротких замечаний к почерку или ошибкам. Чангюн вздрагивает от вибрации мобильника где-то рядом с собой и судорожно ищет его, но вдруг понимает, что звонит телефон Хёнвона. — Ты своего отца называешь «папочкой»? — с недоумением интересуется он, скользнув взглядом по экрану и передавая мобильник хозяину, и думает, что это довольно забавно. Но Хёнвон серьёзно смотрит в глаза, поднося трубку к уху, и совершенно спокойно произносит: — Привет, хён. Чангюн слышит голос Хосока на другом конце и прячет взгляд в своём рюкзаке, быстро собирая разложенные вокруг вещи и больше из-за того, что смущение от всей ситуации ощущается почти физически. — Спасибо за помощь, а теперь мне пора. — коротко бросает Чангюн и слезает на пол. Хёнвон только кивает и едва сдерживает улыбку, замечая сконфуженность младшего и прекрасно понимая её причины. Чангюн чувствует взгляд в спину, пока не скрывается за поворотом, но не оборачивается. На самом деле, он был бы не против поразбираться в непонятном языке страны восходящего солнца ещё немного, но справиться с неловкостью оказалось труднее, да и не стоит мешать — наверняка скоро туда придёт Хосок. А где Хосок — там вполне может оказаться и Кихён. *** Обычно с понедельника люди пытаются менять жизнь. Чангюн же с понедельника решает менять все свои тактики и переходит от показательного игнорирования к скрытному наблюдению, хотя на провокации Кихёна по-прежнему не отвечает и старается держаться на расстоянии. Но не на слишком большом. «Поздравляю, Чангюн, ты уже окончательно поехал кукухой.» — корит сам себя Чангюн, в очередной раз садясь за столик неподалёку от того, за которым любит расположиться Кихён и его компания. Причина этих метаний ясна, как солнце за окном ранним утром: чем больше времени проходит рядом с Кихёном, тем сильнее Чангюн себя не понимает. Тянет к нему однозначно и уже нехило, но каждый раз, когда Чангюн уже готов смириться со своим поражением, в голове звучит это хёнвоново «..ему интереснее сам процесс «добиться кого-либо», чем отношения..», и всё вынужденно возвращается к начальной точке раз за разом. Почему он вообще повёлся на этого пепельноволосого обольстителя? Доподлинно неизвестно, ведь с самого начала и сам догадывался о его ветрености. Но почему-то повёлся, а теперь образ парня с пепельными волосами не желает отпускать. Чангюн сидит рядом с Кихёном на всех совместных дополнительных, позволяет разделять с собой свободное время, иногда даже ходить вместе до дома, но не позволяет лишнего. Хотя мысленно давно признался, что этого самого «лишнего» как раз очень хочет, но признаваться в этом Кихёну намерен в самую последнюю очередь. А потому просто позволяет быть рядом, а если Кихён делит общество кого-то другого — всё равно неизменно оказывается где-то неподалёку просто потому что и неумолимо тонет в лисьих глазах, хотя и пытается всё ещё с гордым видом барахтаться. Чангюн уже серьёзно раздумывает над тем, чтобы сходить к какой-нибудь бабке-гадалке и узнать, не использует ли Ю Кихён какую-нибудь магию приворотов, но от этих мыслей его отвлекает внезапное возмущённое хосоково: — Ну раз ты своего парня притащил, то и мне можно! Чангюн давится воздухом в демо-версии и надеется, что у него слуховые галлюцинации — косится на столик старших, но натыкается взглядом на сидящего рядом с Кихёном как всегда невозмутимого Хёну. — Во-первых, я тебе уже объяснил, что хён так и не нашёл подходящей квартиры, а ты представь, как мы сэкономим, если будем платить на троих? — Кихён вытаскивает ярко-оранжевый чупа-чупс изо рта и с убедительным лицом качает им в воздухе. В голове Чангюна так и бьётся это «в смысле, своего парня..?», и, судя по насмешливому лицу Чжухона напротив, этот вопрос высвечивается на лбу едва ли не капсом, но Кихён на три столика вправо будто читает мысли и добавляет: — А во-вторых, он не мой парень. Хёну выглядит слишком спокойным для объекта обсуждения, Чангюн — слишком сбитым с толку, а Кихён только хитро улыбается и подпирает подбородок рукой: — А мой парень сидит вон за тем столом и думает, что я не чувствую этих многозначительных взглядов. Кихён косится в сторону младших и кокетливо машет рукой, а Чангюн давится соком и не может сдержать судорожного кашля. — Мне кажется, ты его ошарашил. — философски заключает Хёну, наблюдая за попытками Чжухона постучать брюнету по спине, а Кихён по-прежнему загадочно улыбается, снова пряча карамельку за щекой: — Это от счастья. И краем уха вслушивается в то, как Хосок расписывает «мелкому солнышку» по телефону, что он с этого дня может переезжать в их с Кихёном квартиру и «нет, Кихён не против, он сам жильцов тащит и, видимо, планирует открыть своё общежитие». Когда Чангюну наконец удаётся протолкнуть воздух в лёгкие и прийти в себя, Чжухон хлопает его по плечу и с трудом сдерживает хихиканье, предлагая уже подниматься на свой этаж, но неожиданно замирает, глядя куда-то за плечо друга. Чангюн подмечает промелькнувшую на внезапно посерьёзневшем лице тень и тихонько недоумевает от резкой перемены настроения — Чжухон совсем не из тех, кто подвержен подобному. — Хён? — Чангюн щёлкает пальцами перед его лицом, заставляя вернуться в реальность. — А..? Ничего. Пойдём. Чжухон закидывает сумку на плечо, но снова украдкой бросает взгляд куда-то вбок. И в этот раз Чангюну удаётся проследить за ним: по другую сторону от Кихёна уже возникла блондинистая макушка Минхёка. — Ты чего это? — Чангюн хватает старшего за руку, хитро щурясь из-под чёлки, но Чжухон только мотает головой почти отстранённо: — Да ничего. Пойдём, сказал же. Лестница — уже устоявшееся место для попыток каверзных вопросов, но Чжухон упорно не желает раскалываться, на все хитрые вопросы отвечая лишь «ничего», «тебе показалось» и «да отстань». Чангюн всё же и вправду вынужден отстать, потому что приходится расходиться на повороте в разные стороны. Но решает оставить допросы на вечер, когда парень уж точно никуда не сможет деться. Но до этого Чангюн внезапно и твёрдо решает во что бы то ни стало поговорить с Кихёном о мыслях, которые уже нет сил скрывать или держать в себе (ну и заодно выяснить, как давно Чангюн получил статус бойфренда), а потому на ходу пишет сообщение, прежде, чем скрыться за дверью в свою аудиторию:

Вы: поговорим после пар? Жду у главного выхода. Но не бери с собой свою свиту, будь так добр.

А контакт в телефонной книге так и не переименован с этого «Любимый хён».