Рубикон

Гет
NC-17
В процессе
3078
автор
Borland30 бета
Размер:
планируется Макси, написано 232 страницы, 46 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
3078 Нравится 1050 Отзывы 1403 В сборник Скачать

Элайджа

Настройки текста
Вот уже скоро век, как единственное, что занимает мысли Элайджи — это семья. Впрочем, к чему обманываться, на протяжении всей его долгой жизни именно семья всегда была самым важным для мужчины. Всегда и навечно, да… Вот только не так давно, относительно тысячи лет его скитаний по миру, кое-что изменилось. Никлаус. Веками он защищал брата, поддерживал, был на его стороне несмотря ни на что. Был, пока тот в очередной раз не доказал, что лишен пути спасения. Наивный дурак, поверил в письма от Ребекки, поверил, что брат наконец позволил ей быть счастливой. Стоило догадаться, что Никлаус никогда бы не допустил, чтобы сестра любила кого-то помимо него. Его патологический страх остаться одному всегда казался Элайдже еще одним аргументом в пользу того, почему он должен продолжать бороться за душу брата. И так было до тех пор, пока он не узнал, что сестра не наслаждается интрижкой с этим мальчишкой Стефаном, а, как и их брат Кол, который, впрочем заслужено, провел значительную часть своей жизни с кинжалом в груди, покинула Чикаго запертой в гробу. Он пытался договориться, убедить. Но Никлаус сам сделал его своим врагом. Не нуждающийся в кислороде Элайджа тем не менее глубоко вдохнул свежий воздух, так приятный от близости реки. Если сосредоточиться на нем, как на пении птиц, на шелесте листьев, то запах человеческой крови, биение сотни сердец, становятся практически незаметными. Он не испытывал трудностей с контролем, словно какой-то несмышленый новообращенный, но наслаждаться красотой природы казалось предпочтительней, чем наблюдать за иногда невероятно глупыми в своих поступках и словах людьми. Элайджа не относился к ним, как к стаду, по примеру Никлауса или Кола, пусть и не разделял переменное восхищение и ярую, неприкрытую зависть сестры к обычным людям. Они его забавляли, реже вызывали интерес, случалось, что даже заставляли испытывать глубокое уважение. Но самое главное, иногда, вот так вот, созерцая, они помогали не забывать что-то очень важное, что-то… Что они не так сильно и отличаются? Что он, его братья и сестра тоже когда-то были такими, почти такими же, безумно счастливыми, безнадежно влюбленными, воспринимающими пустяки за трагедию? Почти такими же. Нет, и тогда они были другими. Но все же было время, когда в них было намного больше света и тепла, человечности. И Элайджа каждый день не уставал доказывать, что все это где-то в них, что они не монстры, какими их считает отец, что Никлаус… Когда-то он верил, что брат заслуживает второго шанса, как и третьего, четвертого. Бесконечное количество шансов. Возможно и сейчас где-то глубоко он все еще… Нет, он сделал свой выбор. Вашингтон в это время нравился Элайдже, и ему почти удавалось отвлекать себя от нерадостных мыслей, что он вновь ничего не добился, вновь не приблизился к достижению цели. Он знает врагов Никлауса, готовых к сотрудничеству, он знает его союзников и прислужников, способных легко подчиниться ему, когда-то главному соратнику, правой руке, брату. Но все это никак не поможет. Будь у него белый дуб… Что бы он сделал? Множество голосов, сливающихся в монотонный гул, стало раздражать, вот только… Голос. Один голос, такой знакомый, но в то же время… Нет, не может быть. Он подавил усмешку, когда девушка на берегу, мило беседующая с официанткой, обернулась, скользнула взглядом по водной глади, массе туристов и, наконец, остановилась на нем. Глаза расширились от узнавания и страха. Лицо окаменело, а тело враз утратило способность двигаться. Пять сотен лет, ну здравствуй… — Катерина.

***

Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что эта девушка не Катерина. Куда как дольше он осмысливал тот факт, что она — человек. Еще один двойник, это казалось невозможным, но, тем не менее, ошибки быть не могло. Она притягивала взгляд. О, этот неповторимый шарм, это пламя в глазах, все это он помнил слишком хорошо. Но было что-то еще, что, как и Татью или Катерину, отличало ее от других двойников. Что-то, что крылось в том, как она с высоко поднятой головой выступала перед залом полным людей, упорно скрывая, что знает о его присутствии. В том, как она беззаботно болтала со своей тетей и лавировала с бокалом шампанского среди гостей, одаривая каждого ослепительной, хотя и натянутой, улыбкой и парой метких замечаний, постоянно одергивая себя, чтобы не обернуться в его сторону. Или в том, как сама повела его прочь от гостей, сильнее стискивая бокал хрупкими пальцами, чтобы скрыть дрожь в руках. — Катерина, — Элайдже хотелось увидеть ее реакцию, и она не подвела. — Хотите показаться глупее, чем вы есть? — звучало до смеха вызывающе, но за бравадой он угадывал тщательно скрываемое отчаяние. Он подал ей руку, помогая подняться на сцену, и только слегка улыбнулся, получив очередное подтверждение своей правоте, когда она вздрогнула, стоило их пальцам соприкоснуться. Впрочем, стоило отдать девушке должное, руку она отняла ни мгновением раньше или позже положенного. — Хотел еще раз убедиться, что тебя не удивляет это обращение, Елена. Она старательно демонстрировала беспечность и увлеченность светской беседой, блуждая из стороны в сторону, словно прогуливаясь бродвеем. Он бы даже поверил в ее полнейшую открытость и расслабленность, не избегай она подолгу смотреть на него и не выверяй каждое произнесенное слово. О, этот сосредоточенный с лукавой искоркой взгляд из-под опущенных ресниц, тягучесть сладкой речи, подрагивающие пальцы, спрятанные в складках юбки и слегка, почти незаметно, прикушенная губа в мгновенье растерянности и потери контроля. Как это было знакомо… Он бы посчитал, что Катерина вновь дурачит его, если бы не гулко бьющееся сердце. Вдох-выдох, и снова потеря контроля, снова, мгновеньем замерев, учащается ритм. — Вы не первый, кто обращает на меня внимание, благодаря необычайному сходству с этой вампиршей, — капля яда появилась в голосе, вызывая усмешку при выразительной паузе. Он принял правила игры и сделал вид, что не замечает недомолвок, иносказаний, принимая ее слова. — Правда они звали ее Кэтрин. — Мне она больше известна, как Катерина Петрова, — попытка расположить к доверительной беседе и еще одна не пропущенная деталь: ни капли заинтересованности, искры любопытства в глазах, ожидаемых им после часов наблюдений. У нее пытливый ум, но он получает лишь сухой кивок, словно в благодарность за переданный недостающий кусочек мозаики. — И чем же она вам насолила? — ах, вот и вопросы. Он лишь вопросительно вздернул бровь в ответ, словно не совсем понимая, что ее интересует. — К какой категории относитесь вы? Обманутый возлюбленный, жаждущий мести враг или все сразу? Наконец она отпустила контроль над собой. Элайджа с трудом сдержал смешок, когда она слегка побледнела, пожалев о сказанном, и в волнительном ожидании уставилась на него, боясь реакции. — Я, как и все, предпочту думать, что мой случай особенный, — он подошел ближе, предлагая помочь спуститься, когда она остановилась на краю сцены. Но вместо того, чтобы сойти, Елена вновь удивила противоречием демонстрируемой благовоспитанности, подобрав полы юбки и резво сев на край сцены. Посмотрев на то, как она еще и ногами заболтала, он только усмехнулся, делая шаг назад, и представился, достаточно позабавленный ее уважительным обращением с почти удачно сокрытой издевкой. Она отсалютовала бокалом, допивая оставшееся шампанское, разумно рассудив, что ей нет необходимости представляться. — У вас, Элайджа, случайно не найдется, чего выпить? Он бы тоже сейчас не отказался от бурбона, как и пожелал бы, чтобы она выпила и расслабилась чуть больше, поэтому совершенно искренне развел руками, показывая, что раздосадован не меньше нее. Впрочем, он почему-то был уверен, что она не позволила бы себе полностью утратить контроль, чтобы сказать больше, чем хочет, хотя… — Перестаньте смотреть на меня так! — вот и явные признаки нервозности, пусть он и рассчитывал, что продержится она меньше. — Прости? Как «так»? — Никлаус всегда говорил, что играть нужно до конца. — Словно я диковинная игрушка, забавная кукла на выставке, клоун из цирка, могу долго продолжать этот ассоциативный ряд, — слова лились потоком, — не ждите, кролика из шляпы не достану — у меня и шляпы-то нет. Она забавляла. Несмотря ни на что, он совсем иначе представлял их разговор с глазу на глаз. Вероятнее всего, он произошел бы уже где-то вне города, когда она очнулась бы после неудачной попытки сбежать. Примерно так. Вот только Елена не пыталась сбежать, вынуждая пересмотреть свои планы. — Прошу прощения, если обидел тебя. Просто это не совсем то, чего я ожидал. — И чего же вы ожидали? — ах, если бы она ответила честно, но стоит ли об этом мечтать? — Там, у реки, — он приблизился вплотную, вынуждая ее занервничать сильнее.– Ты узнала меня, ты знала, кто я, и ты боялась. — Я догадливая. А уж чутье на проблемы с недавних пор выработала невероятное. — И что же твое чутье, — что-то крылось в ее словах, что-то большее, чем виделось на первый взгляд, — когда-то помогало тебе? Выражение ее лица было весьма красноречиво. — Во всяком случае, я все еще жива. Но тут есть доля везения, — она наклонилась ближе, показывая, что близость вампира не доставляет ей дискомфорт, шепча, словно великую тайну доверяя. Ее волосы пахли вербеной, как интересно. — Твои близкие уехали, а ты осталась. Почему не сбежала с ними? И почему ты теперь не боишься меня? — ее страх действительно исчез. Возможно слабые отголоски, но совсем не то, что ожидалось. А вот то, что она не пожелала рисковать другими людьми, причем не только близкими… Это могло бы значительно все облегчить, будь он наивным дураком, чтобы не ожидать подвоха. Ему почти осточертели эти попытки наладить добровольное сотрудничество. Вот только вербена наверняка и в крови, а не только в ее духах и кулоне. Кулон их матери, как интересно. Ребекка очень огорчится, когда очнется и узнает, что ее любимый кулон носит другая. Елена Гилберт, казалось, не могла заинтересовать еще сильнее. — А в побеге был какой-то смысл? — не глупа. — Кроме как позабавить вас, разумеется. Вы довольно быстро нашли меня. Бежать от неизбежного? Катерина делает это вот уже пять сотен лет, наивно полагая, что он или Никлаус верят в ее смерть. Все эти годы, помимо ее личных вызывающих уважение качеств, Катерину спасало то, что никто из них по-настоящему не пытался ее отыскать. Возможно первое столетие гнев Никлауса и был столь велик, что ее спасало лишь невероятное везение и хитрый ум, но после… Иногда она была слишком наивна. Но признаться, поиски Елены заняли бы немного больше, не будь та любезная официантка такой внимательной к туристам и не люби она столь сильно собирать сплетни. А необходимость тратить время на ее преследование однозначно не улучшила бы его настроения. Он терпелив, но его братья и сестра и так ждут слишком долго. Однако ее прямолинейность впечатляет. — Уверяю, это бы меня не позабавило. — Тем более, — кажется, он вновь задел ее, не скрыв веселье в голосе. — К тому же, с чего вы взяли, что я вас не боюсь? Он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться и не зааплодировать, фантастическая девушка. — Ты не перестаешь меня удивлять, Елена, — Элайджа просмаковал ее имя, задумавшись, как объяснить, насколько сильно она разнообразила его будни. — Ты говоришь, что боишься меня, но сидишь здесь, с гордо поднятой головой и смело смотришь мне в глаза, зная, что я в одно мгновенье могу вырвать твое сердце. Меня это восхищает. Вот только не могу понять: ты настолько храбрая или настолько глупая? — В жизни бы не назвала себя храброй, — и вновь поражающая открытость. Дар к манипулированию людьми передается у двойников вместе с внешностью и волшебной кровью. — Просто не думаю, что вы станете убивать меня. Элайджа отстранился и, убрав бокал, сел рядом. — Почему ты так думаешь? — поправляя манжеты, он избавил ее от своего пристального внимания, дав возможность собраться с мыслями. Кто знает, так ли храбра она, но глупой он бы ее точно не рискнул назвать. — Может, прозвучит наивно, но вы не похожи на кровожадного психа, убивающего незнакомую девушку. Пусть она и полная копия одной пятисотлетней сучки, с которой у вас «особый случай». Да и, будь вы маньяком, вряд ли мы бы сейчас сидели и так мило беседовали. Переосмыслив ее слова, мужчина пришел к единственному возможному выводу. — Значит, я вызываю доверие? — удивление в голосе он и не пытался скрыть. — Не перекручивайте, — она закатила глаза, отрицая, но он не ошибся. Она доверяет ему. Не в полной мере, но все же. Почему? — Я только сказала, что рассчитываю распрощаться с вами, будучи живой. Ему было жаль, что придется так рано прервать их беседу, но до новой встречи пройдет не так много времени. Узнав, что она человек, Элайджа действительно хотел просто забрать ее, но… Девушка решила иначе. Мистик Фоллс, какова ирония. — Еще увидимся, Елена, — сказал он и исчез прежде, чем учитель девушки успел его заметить. Уже на улице, прислушиваясь к слабо различимому сквозь общий шум голосу, он, не сдержавшись, фыркнул. Словно она могла надеяться на что-то иное, ну надо же.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.