Рубикон

— Ты странница. Это не звучало как вопрос. Поборов секундное изумление, я сделала глоток своего кофе, кивая не то ему, не то самой себе. — Ну, прожив тысячу лет, ты и правда должен быть достаточно смышленым, — я действительно выспалась. Несмотря на ночной инцидент, я чувствовала себя более бодрой, чем была уже долгое время. Волшебный сон имеет свои преимущества, видимо. А холодный душ и аромат божественного кофе тем более заставили шестеренки в моей голове вертеться с небывалой силой, игнорируя слегка нервирующее присутствие первородного. Правда к какому-то решению новой, не терпящей отлагательств проблемы, я так и не пришла. Но желание жить было хорошим стимулом, не так ли? — Всего лишь смышленый? — приподняв бровь, уточнил он, также отпивая кофе. Вот уж кто идеально демонстрировал, что ничего особого не произошло. Словно он не забирал вчера мое едва стоящее тело посреди ночи домой. Словно я не билась в каком-то странном припадке на его руках, а потом не кричала о том, что кто-то мертвый почему-то претендует на мое тело. Словно я не проснулась, прижимаясь к его такой восхитительно твердой, широкой и горячей груди. Боже, что с этим миром и его восхитительными мужчинами?! Я совсем немного злорадствовала над тем, что его рубашка все же не была заколдованной, и она может помяться. Было в этом что-то… — Мужчины и их гордость, — я закатила глаза, пряча улыбку за чашкой кофе. — Что-то в этом мире стабильно, независимо от прожитых лет. Тебе придется постараться, чтобы услышать от меня что-то большее, чем смышленый. Пенни за его мысли в тот момент, когда он так щурит глаза и кривит губы в усмешке. — Отец Катерины был странником, она, полагаю, тоже, хотя и не практиковала. Это в самом деле было легко понять. Ничего из того, чего бы ты не знала, к тому же, — слишком проницательный взгляд, но я даже бровью не повела на его непонятные намеки, сосредоточившись на кофе. Начал говорить, так пусть говорит, чего перебивать человека. Да и я все равно не придумала, что ему рассказать, а тут он и сам справляется нормально. Про странников я и правда успела уже подумать, пока была в душе. — Только это не имеет значения, есть ли в крови того, в кого подселяется странник, магия. Ах ты ж умный черт. Я невольно напряглась, слишком поздно заставляя себя расслабиться, чтобы он не заметил этого. — Так может расскажешь кто ты на самом деле, и почему я должен придерживаться наших договоренностей и доверять тебе, помогать тебе? — со всей своей невозмутимостью он закатил рукава рубашки, прежде чем подойти с чашкой допитого кофе к раковине. Первородный вампир, моющий посуду на моей кухне. Насколько плохая идея сфотографировать его в этот момент? — Потому что я все еще сотрудничаю и твое маленькое открытие ничего по сути не меняет? — вопросом на вопрос ответила я, подходя ближе, чтобы передать ему уже свою чашку. Разве можно удержаться? — Но ты продолжай сам, не хочется перебивать, когда у тебя так хорошо получается. Только приподняв бровь, он также молча помыл вторую чашку, пока я едва в ладоши не хлопала от такого чудного зрелища, предпочитая напрочь игнорировать всю серьезность ситуации. Совершенно никуда не торопясь, он насухо вытер руки протянутым полотенцем, прежде чем взглянуть на меня, отчаянно жалеющую, что в доме больше нет грязной посуды. — Сомневаюсь, что ты добровольно заняла это тело. — Был бы у меня выбор, двойник не попал бы в список топ10, очевидно, — подтвердила я, запоздало прикусывая язык. Впрочем, он и так достаточно понял, не дурак же. — Очевидно, — повторил он, — ты добровольно не осталась бы в теле двойника, едва поняв, в чем дело, а значит не знала, что являешься странницей, или не знала, как использовать эти знания. А после, судя по условиям нашей сделки, сентиментально привязалась к этой жизни. Как я понимаю, ты была уверена, что настоящая Елена Гилберт мертва? — Наглоталась таблеток, я видела пустую упаковку рядом с собой, когда очнулась здесь. Это, плюс душещипательные суицидальные записи в ее дневнике. Несколько минут Элайджа что-то сосредоточено обдумывал, глядя на гуляющих соседских детей за окном, а я встала, чтобы заварить чай, пытаясь занять свои руки. Говорить что-то еще, нарушая тишину, я не собиралась. — Я никогда прежде не слышал о пассажирах внутри мертвецов, если ты меня спросишь, — он все еще смотрел в окно, а я стояла перед открытой дверцей шкафа, пытаясь выбрать чай. — Что произошло с тобой, прежде чем ты очнулась здесь? — Черный, зеленый или ромашка? — спросила я, давая себе время, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний. Пожалуй, я выберу ромашку. — Есть малина, лимон, молоко и свежая мята на выбор. — Черный, — почему я не удивлена? Достав все перечисленное, чтобы быть любезной хозяйкой, я щедро добавила к своей ромашке мяты, чтобы наверняка. С умилением отметив, как Майклсон добавил ложку малинового джема в свой чай, я все же вернулась к его вопросу, делая обжигающий глоток. — Я умерла. Хочешь верь, хочешь нет, но я понятия не имею, что произошло дальше и почему я здесь оказалась. Какая-то шутка вселенной, инструкции мне никто не дал. Я была обычным человеком, никакой магии. Просто немного изучала мифы и легенды, кое-что слышала, в том числе о тебе и твоей семье, но не воспринимала это за реальность, пока… Ну, ты понимаешь. Строго говоря, я даже не солгала. — Ты знала о проекте Августин из той жизни? — Записи Грейсона Гилберта действительно дополнили картину, но да, — кивнула я, откусывая маффин, целую упаковку которых купил, видимо, Джон. Лапочка. Кстати о дорогом папочке. Я пододвинула ближе к Элайдже тарелку с кексиками и подошла к телефону. Ночью он разрядился, и со всей этой напряженностью было не до того, чтобы проверить звонки. А Джон уже должен был встретиться со Слейтером, нехорошо заставлять его опять нервничать, игнорируя. Прочитав сообщение, я глубоко вздохнула, чувствуя, как задергался глаз. Десять, девять, восемь… Прочитала еще раз. Он еще и картинку прислал. Пять, четыре, три… Вообще не помогают все эти техники со счетом про себя. — Ты убил Слейтера, — прозвучало немного обижено, но, возможно так оно и было. Элайджа обернулся, вскинув брови, а я так и продолжала смотреть на мертвое тело вампира, с которым хотела подружиться. Парень знал за какие ниточки в паутине дергать, когда тебе что-то надо, это было бы полезное знакомство. Лекси расстроится, она его знала. — Я был не единственным, кто перехватил новости о двойнике, щедро распространившиеся на рынке информации с подачи Розы-Марии и умелого руководства Слейтера. — Не говори, что думаешь, что твой брат еще ничего не знает! — я фыркнула на подобную нелепость. Мята и ромашка не помогли. В какой момент я действительно начала терять даже иллюзию контроля над происходящим? Элайджа отставил чашку, вполоборота поворачиваясь ко мне с таким взглядом, что я мгновенно почувствовала себя маленькой глупой девочкой. Черта с два я ему это покажу. Не только мужчины могут похвастаться своей гордостью. — Разумеется я так не считаю. Но вдобавок к Никлаусу, чей приход, полагаю, мы оба также не хотим ускорять, нет необходимости в том, чтобы город наводнили стаи оборотней и безумных вампиров, желающих снять с себя мифическое проклятье солнца и луны. Не говоря уже о ведьмах, что оценили бы источник силы в виде крови двойника. Не стоит забывать о множестве врагов моего брата, которые с истинным наслаждением разорвут на части последнюю надежду моего брата снять проклятье. — Штраф, забыли про Слейтера, — развивать тему своей глупости я не хотела, поэтому я заткнула свой рот вкуснейшим маффином и отправила Джону сообщение, чтобы купил еще. — На чем мы остановились? Опять же, пенни за его мысли. Это тысяча лет накладывает отпечаток или можно пройти ускоренный курс этих фантастических драматичных пауз? — Полагаю, мы вернулись к началу, где я должен хотя бы узнать имя девушки, с которой заключил сделку. Разве можно улыбаться шире, чем я сейчас? Прогнав мысль о том, не ошибся ли он, так легко подтвердив действительность их предыдущей договоренности, Элайджа не сдержал короткой ответной улыбки на подобный энтузиазм девушки. Он не был слепцом, чтобы не замечать, как испугана и напряжена она была до сих пор, но признавал себя достаточно воспитанным и терпеливым в данном случае, чтобы играть в игру, где он делает вид, что не замечает этого, а она, что ничего не понимает. В отличие от брата, Элайджа всегда считал, что в большинстве случаев сотрудничество более плодотворно, чем основанное на угрозах принуждение. Несмотря на обоснованные комментарии Никлауса о том, что его попытки добровольного сотрудничества в какой-то момент все же заканчиваются кровавыми угрозами, старший Майклсон все еще предпочитал этот путь. Поэтому, вовсе не утратив настороженность и недоверие, он предпочел отложить множество более деловых вопросов, сосредоточившись на том, чтобы узнать человека, с которым ему предстоит иметь дело. В конце концов, она, видимо, единственная, кто даст ему ответы на эти вопросы. Разгадать ее хитрые планы, которые, наверняка, каждую минуту строятся и перестраиваются в этой милой головке, он сможет и потом. — Все еще Елена, на самом деле, что очень удобно, — на секунду она показалась почти застенчивой, но тут же смыла этот образ, приседая в нарочито неуклюжем реверансе. — Елена Майская, мистер Майклсон. Она едва заметно, будь он обычным человеком, споткнулась на собственной фамилии, что больше любых длинных речей показало, насколько она успела отвыкнуть от нее. Оставить в прошлом. Вероятно, он был первым, кому она назвала ее. — Россия? — только и спросил он вслух. — Десять очков Слизерину! — воскликнула она на чистом русском, уже в который раз подталкивая к нему корзинку с угощениями. — Возьми кексик, я же знаю, что ты хочешь. Честное пионерское, я никому не расскажу! — Сколько тебе лет на самом деле? — признаться, это действительно интересовало его в этих слишком понимающих для семнадцатилетней девочки глазах. Когда его перестало слишком поражать то, что она действительно осмелилась бросить в него свой недоеденный маффин? — Как можно спрашивать такие вещи у приличных девушек, мистер Майклсон?! — в очень правдоподобном возмущении вскрикнула она, но образ сломал прозвучавший следом смех. — Как хорошо, что рядом нет ни одной такой. Маловато, чтобы застать пионерское движение, если тебе интересно, но достаточно, чтобы понимать весь ужас того, чтобы вновь стать несовершеннолетней. Мне было 29, когда моя машина слетела с моста прямо в воду. И все же он думал, что она старше, но это лишь делает честь ее уму. — Что ж, полагаю, пора внести коррективы в наши планы, в связи с открывшимися возможностями.

***

Обсуждение планов по спасению моей жизни может вдохновлять. А еще отмеченная мною смекалка Майклсона восхищала. Не хочу воевать с первородными, если каждый из них с такой легкостью строит заговоры. Хотя к чему эта неопределенность, учитывая будущие события в Новом Орлеане, они все чертовы злые гении. Я почти завидую. Ладно, конечно я завидую. — Я в кабинете, Джон, — крикнула я, услышав, как открылась дверь внизу. Джереми не хотел даже приближаться к спальне родителей или кабинету своего отца, но у меня не было никаких сентиментальных проблем, чтобы обосноваться в нем. Особенно с учетом необходимости разгребать все эти бумаги. С недвижимостью, которую Гилберты сдают в аренду, все не так сложно, но дела клиники заставляют голову кипеть. Можно было по примеру Джона сбросить все на управляющих, в целом, я так и сделаю, но мне все еще нужно научиться понимать, когда меня решат надуть. В перспективе, очень полезная информация. Совсем не помогает уговорить себя пробираться через эти дебри. — Слейтер мертв, — еще раз зачем-то повторил Джон, когда я зачаровано уставилась на заветный пакет в его руках. — Кажется, тебя это не слишком беспокоит. — Это сделал Элайджа, — объяснила я, забирая у него пакет. Круассаны. О, ты лучший, папуля. — Скажем так, он привел весомые аргументы и постарался загладить вину парой идей для моего выживания. Например, идея разобраться с генами странника и переселить меня на время ритуала. Недостаток — как уже отмечал Элайджа, он никогда не слышал, чтобы странник вселялся в труп. А я думаю о будущем. И если Майклсон принял мои сомнения за привязанность к этой жизни, что, будем честными, тоже имеет место, то я рассматривала ситуацию глобальнее. Хочется жить в мире, где Никлаус Майклсон не совсем поедет кукушкой. Я достаточно амбициозна, чтобы отбросить вариант жить серой мышкой, не интересующейся таинственным миром, на который у меня есть несколько чит-кодов. Проще говоря, исключения из уравнения двойника раньше времени принесет нежелательные последствия для мира, в котором я надеюсь обосноваться. Но разобраться в себе я совсем не против. Фантастика, если он поймет, как я сюда попала, чем мне это грозит и как избавиться от бывшей постоялицы. Надеюсь, я не зря ему доверяю. Был еще один запасной вариант, подброшенный уже мною. Канонный вариант, так сказать. Я не хочу обменять себя на Джона, мужик мне нравится, но разве обязательно родительская жертва и все такое? Тем более, от моего понимания далеки тонкости, где важна кровь, а где душа. Элайджа казался как минимум любопытен, чтобы больше узнать обо всем этом. И, может я себя переоцениваю, но я кажусь ему такой же полезной в перспективе. Пусть я не рассказала ему ничего кроме того, что я не настоящая Елена и понятия не имею, как это произошло, но он не дурак, чтобы не заметить, что я знаю больше, чем говорю. Мы, вроде как, признаем взаимную выгоду в зарожденном партнерстве. А еще я классная, само собой. — Ты уверена? — я услышала вздох поражения? — Пошли выпьем кофе, мой дорогой родственник, — будем честными, я с превеликой радостью отбросила от себя документы. Если Элайджа прав в том, что алкоголь и вампирская кровь, подобно наркотику, ослабляют мой контроль над телом, позволяя другой Елене прорваться, то, с тяжелым сердцем, придется перейти на кофейную диету. Все отвратнее и отвратнее.