отработка

       Джису просто знает, что что бы Джонхан ни сделал — он крайний. Джонхан проспал — виноват Джису, Джонхан не успел домой до комендантского часа — виноват Джису, Джонхан влюбился в дебильного Чхве Сынчоля — виноват Джису. Потому что — нехрен было со мной до поздней ночи болтать. Потому что — это из-за тебя мне пришлось бежать целый квартал. Потому что — это ты сказал, что Сынчоль довольно симпатичный. Все думают, что Джонхан — милый и невинный, но для Джису — Джонхан просто хуже сатаны, Джонхан — его личная кара за то, что, возможно, убил президента Америки в прошлой жизни или типа того.        Когда Джису в шутку сказал, что Джонхану просто нужно заработать себе отсидку, чтобы целый час сидеть и пялиться на дебильного Чхве Сынчоля, он не думал, что придурошный Джонхан так и сделает. Джису думает, что дебильный Сынчоль отличная пара для придурошного Джонхана.        А когда Сынчоль завербовал себе Джонхана, Джису сразу почувствовал неладное, потому что тот еще и умудрился уговорить Джонхана улизнуть сразу после того, как сонсэнним кинет свою угрозу — не двигаться-не дышать-не моргать, и свалит.        Джонхан удивленно уставился на свои пальцы, которые каким-то образом оказались сплетены с пальцами Сынчоля, и обнаружил себя уже у выхода из класса. Он с мольбой посмотрел на Джису, но тот фыркнул что-то вроде:«так тебе и надо», но Джонхан не уверен, это могло бы быть и:«купи ему шоколада.» — Ты же никуда не торопишься? — Спрашивает Сынчоль, когда они уже выходят из главных дверей школы. — Мне в восемь надо быть дома, — отвечает Юн, потому что как бы там не было, а от отца люлей получить как-то не очень хотелось, он и так отхватит по самое не хочу за отсидку, теперь уже двойную. — Отлично, покажу тебе кое-что, — говорит Сынчоль, подходя к своему мотоциклу и протягивая Джонхану один шлем.        Джонхан думает — мы поедем на этом? Но вопрос свой, конечно же, не озвучивает, принимая шлем из рук Чхве и натягивает его на голову, вообще не уверенный, что делает это правильно. — Куда мы поедем? — Интересуется Джонхан, усаживаясь позади Сынчоля и не зная куда девать свои руки. — Вот так, — Сынчоль тянет его за руки, заставляя обвить свою талию и прижаться к спине, Джонхан отчаянно краснеет, пытаясь проглотить стук своего сердца. — Увидишь. Не бойся, я поведу медленно.        Джонхана трясет еще в тот момент, когда Сынчоль только заводит свой мотоцикл, а когда они выезжают на дорогу, так вообще прошибает холодный пот. Юн думает, если это медленно, то что тогда быстро? Он прижимается ближе к Сынчолю, закрывая глаза, чтобы не видеть размытость мира перед глазами. От Сынчоля пахнет приятно, чем-то свежим и немного тянет запахом бинтов, что совсем неудивительно, учитывая слухи. Джонхан слышал, что недавно Сынчоль подрался с кем-то, но вдаваться в подробности школьных слухов — не его интерес, ему обычно вообще все равно, но когда он слышит имя Сынчоля, фигурирующее в разговоре, то не может не слушать.        Даже с учетом закрытых глаз, Джонхана все равно трясет, от холода и немного от страха, от спины Сынчоля приятно тянет теплом и от этого сердце стучит где-то в глотке и как остановить весь этот шквал чувств — Джонхан понятия не имеет.        Когда Сынчоль сбрасывает скорость, Джонхан все же открывает глаза, замечая, что они уже явно за чертой города. Он знает это место, в детстве отец всегда возил его сюда, чтобы насладиться хорошим видом и немного отдохнуть от городской суеты.        Сынчоль глушит мотор, когда они поднимаются на самую вершину горы и дорога превращается в пыль. Джонхан осторожно снимает шлем, вставая с места и чувствуя, как ноги стали совсем ватными. — Замерз? — Спрашивает Сынчоль, стягивая с себя свою кожанку и отдавая ее Джонхану, который даже начать сопротивляться не успевает, потому что его выдают ледяные пальцы.        Джонхан кутается в черную кожанку, надеясь, что Сынчоль не видел этой моментной слабости, когда он глубоко вдохнул запах парня с ворота куртки. — Я здесь уже был, — говорит Джонхан, оборачиваясь по сторонам, потому что точно помнил, что рядом с высоким деревом вишни должна быть одинокая лавочка. — Сюрприз не удался, — вздыхает Чхве, пряча руки в карманы джинс и Джонхану на секунду кажется, что тот смущается. — Нет, мне нравится, — отвечает Юн, все же взглядом наткнувшись на лавочку, он хватает Сынчоля за предплечье, утягивая в ее сторону. — Я люблю это место.        Джонхан усаживается на лавочку и смотрит на раскинувшийся перед глазами город, кажется, дотронься пальцем и рухнет. В детстве, Джонхан думал, что все человечество выглядит таким хрупким и маленьким с этого ракурса. Сейчас, ему кажется точно так же, только он уже знает, что так и есть на самом деле. — Мой отец очень любил это место раньше, — очень тихо говорит Джонхан, чувствуя какое-то наваждение, он не уверен — слушает ли его Сынчоль, но все равно продолжает: — Он встретил мою маму именно здесь. И, по его словам, это была любовь с первого взгляда, — Джонхан встает с места, поворачиваясь спиной к городу и лицом к Сынчолю, из-за чего края большеватой куртки подхватывает ветер. — Он сказал, что в этот момент, даже если перед ним был весь город, — Джонхан улыбается, — он все равно видел только ее.        Сынчоль замирает, потому что отлично понимает эти слова. Джонхан прекрасен, его улыбка заставляет пугающую пустоту заполниться чем-то теплым и трепетным. Он выглядит красиво в свете одинокого фонаря, ветер развевает его волосы, а кожа как-то по-особенному блестит. Сынчоль забывает, как дышать или моргать. — Я понимаю, — хрипит он, а Джонхан в ответ только смеется, поворачиваясь к городу лицом и смотря на медленно зажигающиеся огни города.