отработка

       Хотелось продлить их маленькую прогулку на длинную вечность, чтобы всегда чувствовать тепло чужой спины, в контрасте с прохладным ветром.        Юн кутается в кожанку Сынчоля, которую так и не вернул, даже когда согревается полностью, держа в руках кружку горячего шоколада. Отец смотрит с осуждением, потому что он опоздал на целых полчаса, но улыбка у Джонхана такая, что тот просто не может ничего противопоставить.        Отец у Джонхана строгий, потому что сам Джонхан такой же смешливый и простодушный как его мать. Он может смеяться с совсем не смешного, шутить в самые неподходящие моменты и поднимать настроение своей легкостью восприятия мира. В этом его красота. — Ну, рассказывай, — говорит ему отец, как только Джонхан прекращает нюхать ворот чужой куртки. — Это не то, чем кажется, — оправдывается Джонхан, но увидев тепло глаз напротив, расслабляется. — Ну, или то. — Это тот самый Сынчоль был, да? — Да… ты видел его? Красивый, да? Боже, я почти мертв. Как думаешь, я ему нравлюсь? Он возил меня на тот холм, помнишь? Мы ездили туда в детстве, ты там еще маму встретил. А еще у меня вторая отсидка завтра, потому что мы ушли раньше, но это ведь ничего? Я был так взволнован, думаю, я сказал много лишнего, я же всегда много говорю... о боже. Я правда много говорю, да? — Тараторит Джонхан, взмахивая руками и меняясь в лице в каждом предложении. — Успокойся, — смеется мужчина. — Он красивый. И да, ты как твоя мать, тараторишь, словно сейчас конец света и это последняя история, которую надо рассказать за пару секунд.        Джонхан еще долго говорит, пытаясь в словах передать все свои чувства, что выходит не очень хорошо, но он все равно продолжает, сбиваясь на полуслове, переходя от одной темы к другой.        А позже, Джонхан и вовсе не может уснуть, думая о Сынчоле.        На утро, кажется, словно недосып только прибавил ему энергии. Он с шумом носится по дому, на ходу завтракая и пытаясь вспомнить — какие учебники нужно брать с собой в школу. — Тут твой Сынчоль приехал, — говорит отец, когда Джонхан с одной ногой в джинсе и полусъеденным тостом во рту, пытается запихнуть в портфель тетради. — Я приглашу его на завтрак. — Нет! Не смей, — не успевает крикнуть Джонхан, как слышит, что отец кричит Сынчолю, приглашая зайти в дом.        Юн кое-как доскакивает на своей одной ноге до двери, с грохотом захлопывая ее и падая на пол. Он недовольно стонет, поднимаясь и нормально одеваясь. Он делает вид, что просто жует тост, выходя из своей комнаты, как ни в чем не бывало. — Ты в порядке? Я слышал шум, — спрашивает отец, а заметив, что Сынчоль не смотрит, подмигивает Джонхану, мол, ничего себе, какой красавчик. — Ага, просто уронил джинсы, — оправдывается Юн, улыбаясь и, как только Сынчоль здоровается с ним, отворачиваясь к еде, Джонхан хмурит брови, шевеля губами, как бы ругая отца. — Звучало ужасно, — замечает Чхве. — Ага, я был в них, — машет ему рукой Джонхан, садясь за стол. — Неужели, ты нормально позавтракаешь, а не будешь бегать по дому с едой в руках, — хмыкает отец Джонхана. — Я всегда нормально завтракаю, просто ты не видишь, — показывает ему язык сын, смотря на яичницу в своей тарелке, выдает что-то вроде:«ууу, яйки», принимаясь за завтрак, от чего Сынчоль едва сдерживает свой смех.        Джонхан очень забавный, всегда себе на уме, что довольно проблематично, особенно, для Джису. Сынчоль даже как-то жалеть того начинает, что ли. Не то, чтобы Джонхан прямо кара с небес, но если постарается, то отлично сойдет за эту самую кару. — Я ухожу, — говорит мужчина. — Только стол мой не трогайте. — Честное слово, — выдыхает Джонхан. — Ты хуже своей жены! Ребенок! — Веселись, малыш Джонханни, и не опаздывай сегодня, а то украдут тебя, что я делать буду? — Тянет тот, поцеловав сына в лоб и быстро скрываясь в прихожей, а после и слышится хлопок двери.        Сынчоль смотрит на Джонхана, правда пытаясь сдержать свой смех, но когда их взгляды сталкиваются, оба начинают смеяться, словно в последний раз в жизни. — Я думал твой отец прямо строгий… — замечает Сынчоль. — А он просто душка. — Строгий и тиранистый — разные вещи, — отвечает Джонхан. — Он любит меня и заботится обо мне, поэтому и есть некоторые запреты, но это не значит, что меня запирают дома и не разрешают говорить с людьми. И вообще, ты ему понравился. — Это хорошо… — как-то неопределенно тянет Сынчоль. — Кстати! Ты не вернул мне мою кожанку. — Губу закатай, — фыркает Юн, показывая язык, и на показ отворачивается. — Не верну.