***
Намджун, уже лёжа в своей постели, задумался, долгожданный сон к нему всё никак не шёл, хотя целый день он только и ждал этого момента. Не хочется признавать, что дело в словах этого поганца. Чонгук — была как слегка напряжённая тема между ними. И Намджун отчасти винил себя в сложившейся ситуации. Младший стал постоянно у него заниматься, и это пошло ему на пользу. Так он стал уверенней в себе и крепче в комплекции. Время от времени Намджун и сам занимался у него. Джин обожал Чонгука и подражал ему во всём, что бы он ни делал, даже говорил в детстве, что хочет стать таким же, как Чонгук. Всё продолжалось до того момента, пока ему не исполнилось тринадцать. Чонгук часто заходил к ним в гости и много времени проводил с ребёнком, пока Намджун не возвращался с работы, чтобы тому не было одиноко. Тогда, после празднования тринадцатилетия, Чонгук остался у них. И Джин застал их в спальне в самом неподходящем моменте, что и послужило толком ко всему бреду, который сейчас происходил. Это безусловно шокировало его и оставило свой след. Обида от непонятного чувства предательства от самых близких людей — ведь ему казалось, что он всё знал про них и теперь это представление разрушилось. Джин не мог принять этого и это сильно сказалось на его половом созревании, что породило проблемы с девушками. Каждый раз, когда момент был близок к тесному общению, перед глазами стояла та самая сцена. Кое-что поменялось в отношении Джина к Намджуну. Благодаря тому дню, он стал иначе на него смотреть. Намджун упорно делал вид, что не замечает ничего странного в поведении. Позже Джин, пересилив себя, всё-таки расспросил о подобных отношениях, чтобы разобраться со своим отношением к этому. Во время разговора вновь вспоминалась та пикантная сцена: силуэт двух обнажённых тел, а больше всего впечатался в память образ Намджуна, с изящно сложенным телом. И в этот момент его окатило желание ещё раз увидеть этот момент, вместе с вспыхнувшим красным лицом и парой мокрых снов. После и начались эти странные отношения с многими недомолвками, вместе с играми «Вывести из себя Ким Намджуна». К пятнадцати годам Джин уже знал, что никогда не сможет быть с женщиной. И Намджун прекрасно знал это, но не знал, как реагировать на это известие и внимание к своей персоне. Чонгук остался некой болевой точкой на его совести, куда часто нажимал неуравновешенный подросток. Младший продолжил заниматься в зале и теперь выбешивал их обоих, всячески напоминая о злополучном дне, хоть они и давно расстались.Игры
10 февраля 2018 г. в 21:22
В камере душно и противно, в воздухе висит микс из запахов пота и, кажется, мочи. Нестерпимо хочется в туалет, но от мысли справить нужду перед всеми этими людьми, заставляет скривиться в гримасе отвращения. Хочется поскорей домой, завалиться лицом в подушку, принять горячий душ, а всё, что сейчас ему остаётся — лицезреть рожу своего сокамерника напротив, облизывающего своим мерзотным взглядом. Приходится максимально снизить уровень эмоций на лице и вести себя так, чтобы это попадало под определения "благородное безразличие". Свалить бы отсюда побыстрей и забыть как страшный сон, но кое-кто задерживается, и находиться в такой колоритной компании из пьянчуг, дебоширов и мелких гангстеров, — не лучшее окончание выходных.
— Ким Сокджин, на выход. За тебя внесли залог, — раздается глухой голос охранника, и он облегчённо, даже уставши, выдыхает, вставая со скамьи.
— И года не прошло! — недовольно бурчит до выхода из камеры, радуясь, что наконец-то свалит из этой дыры.
— Буду скучать, сладкий! — кричит ему вслед тот самый бугай. Сокджин на это лишь показывает средний палец, за что ему пошло присвистнули вслед, а охранник начинает грубо толкать в сторону выхода.
— Да иду я, граблю убрал! — отмахивает от себя мясистую руку, продолжая «обмен любезностями» с тем самым охранником почти до дверей.
— Ты хоть знаешь, чей я сын? Да я тебя своим псам скормлю! — не унимался подросток, комментируя каждый толчок в спину, привлекая всеобщее внимание. Ему просто захотелось высказать на ком-то своё недовольство положением, в котором оказался.
Но перед ним стоит совсем не тот, кого он ожидал увидеть. Сокджин закатывает глаза и всё же идёт к нему навстречу, уже ожидая нравоучений по поводу своего поведения. Джиён лишь устало мерит взглядом. Под его глазами залегли глубокие тени усталости, и он говорит одними глазами, как он уже сыт им по горло, выгребая его из очередного дерьма.
— И недели не прошло с последнего раза, Джин. В машину, — голос совсем бесцветный и сонный, на часах четыре утра.
— Да-да. Ты бы ещё через два дня приехал, просидеть пять часов на железной тюремной скамье — неудобно и жестоко. Давай пропустим вступление и перейдём к сути. Он знает? — по пути в машину спрашивает Сокджин, проверяя свой выданный телефон, на ходу прочитывая новую пачку сообщений от друзей, с головой уходя в общий чат, осведомить всех, что его, наконец, выпустили.
— Ещё нет, но узнает. Через час он должен прилететь из Кобе. И завтра наверняка тебя навестит.
Сокджин лишь хмыкает и заваливается на заднее сиденье автомобиля, просматривая свежие видюшки в сети с тусовки, в которой был до всего этого. Джиён ещё долго нудил, но он пропускает всё мимо ушей — ему не привыкать. Но в глазах стоит реакция Намджуна на эту очередную выходку. Он лишь надеялся, что ему будет хотя бы не настолько похуй, чтобы он чувствовал себя полным идиотом. Старший всегда давит на него своим авторитетом и даже если он хохлился перед ним, то выглядел всего лишь жалким придурком. Сокджину и правда не хотелось его разочаровывать, но эти желания никак не совпадают с реальностью. Он уже привык, что у Намджуна всегда совещания, встречи и светские мероприятия, в длинном списке его важных дел Сокджин висит на самом конце, пытается хвататься за рвущиеся уголки бумаги. И ему совсем чуточку хочется быть как в детстве, чтобы его похлопали по спинке и просто поговорили. Но на все его попытки завести непринуждённую беседу, слышит: «У тебя закончились деньги?». И да, детство всё ещё в играет в одном месте с дефицитом внимания, хоть ему уже семнадцать. А Намджуну никогда не было дела до него.
По пути домой Сокджин долго уговаривает Джиёна притормозить на заправке или у комбини, аргументируя тем, что сейчас спустит в штаны. Когда всё-таки высаживают, он, не медля, бежит внутрь (ему дали две минуты). Сокджин на выходе из комбини покупает сигареты и немного притормаживает при взгляде на них в своей руке, бережно проводя пальцами по буквам логотипа.
Когда они уже заезжали на территорию дома, Сокджин удивлённо уставился на припаркованный черный «Бентли». Зайдя в дом, он застает Намджуна у барной стойки. Выглядел Намджун таким же как тогда, когда впервые забрал его к себе, но более уставшим.
— Я думал, в это время дети уже спят с мишками в обнимку, — голос у уставшего Намджуна низкий, с хрипотцой, а взгляд темней, то ли его хмелит. Проходится глазами по помятому внешнему виду подростка и вздыхает.
— Я думал, ты приедешь к завтрашнему вечеру.
Намджун теперь понимает, что дико избаловал его. Точней, оставил без присмотра при полной вседозволенности, и вот к чему это привело. У Джина вечные вечеринки где-то у друзей, он постоянный посетитель всех модных клубов города, пьяные выходки, которые зачастую рождают проблемы с законом, и курением наркотических средств. Он был просто неуправляем, пугать его закрытым пансионатом уже не прокатывает. Джин растрачивает его деньги, мелькает в прессе, зачастую подрабатывает моделью, скорей, для хобби или удовлетворения своего самолюбия, может, получая от этого свою дозу внимания. И из-за его медийности Намджуну приходит шквал критики за воспитание.
С недавних пор он осознал, что Джин стал совсем большим, когда он и правда стал слишком большим, для его представления ребёнка. Из отстающего по физическому развитию мальчика он вымахал почти ростом с него и стал шире в плечах. А ещё, когда он начал носить чокер и появился этот взгляд, говорящий собой, как хорошо он осведомлён о своей привлекательности, пользуясь ей в корыстных целях. Но на него это не действует, потому что для него он всё ещё тот самый зашуганный малявка, путающийся под ногами и подбирающий соплишки. Но Намджун признавал, что из него вырос красивый юноша, но каждый раз это вызывает в нём смешанные чувства из-за страшной схожестью с матерью. С возрастом, когда пропала его застенчивость, характер переменился и от Тэхёна не осталось практически ничего в нём.
— Иди спать, утром в школу, — потирая уставшие глаза. Всё, чего ему хотелось сейчас — уснуть на пять часов, а потом его ждёт привычный режим дня.
— Хочу пропустить денёк, я буду себя неважно чувствовать.
— Может, пить надо меньше? — на что Джин скептично приподнял одну бровь, красноречиво смотря на его бокал в руке.
— Пойду в сад, подышу перед сном. Протрезвею, — делая акцент на последнем слове, обходя его и идя на выход в задний двор.
Когда он убедился, что помимо него в саду никого нет, то достает новенькую пачку сигарет и блаженно закуривает. Высвободившись из кроссовок, забирается на диванчик.
— Сколько раз тебе говорил — не кури дома, — Сокджин подскакивает на месте, выронив из рук сигарету, оборачиваясь на голос. Намджун присаживается рядом с ним и отбирает пачку сигарет. И физически не может удержать издевательского смешка, — Ты серьёзно?
Намджун владеет крупной табачной компанией, одним из лидирующих брендов сигарет. И похоже на то, что его маленький Джин пытается убиться его же руками, что смешно на самом деле. Но все знают, что этот бизнес всего лишь один из легальных прикрытий его семьи. Криминальный мир столицы знает, кто заправляет всем, и знает, кто использует все лазейки в законе, а если что, то закон для них эти лазейки предоставит. И это причина, по которой Джину всё легко сходит с рук, потому что никто не хочет проблем. Намджун был младшим сыном и не особо лез во всю эту кашу, занимаясь, в основном, лишь легальным бизнесом семьи — такой уклад устраивал его вполне. Для Джина были все двери открыты — только тыкни он пальчиком, чем часто злоупотреблял. Для него уже готово место в престижном университете, как и блестящее будущее, какое он себе только пожелает. Актер или певец? По щелчку пальца. Прокурор или судья? Ему быстро простелят дорожку. Джин может прожить на деньги семьи всю жизнь, совершенно не брезгуя тем, как же эти деньги добываются.
— В следующий раз оставлю в обезьяннике на две недели, для профилактики твоих мозгов.
— Эй, алло, ты меня видел? Это будет профилактика не мозгов, а моей… кхм, души.
— Ещё одна выходка, и я сдам тебя в бордель брата, — Джин смотрит на него и не очень понимает: шутит он или нет. Ну, Намджун, конечно, достаточно отбитый для такого, но всё же он откидывает такую мысль. В это время он внимательно смотрит на него, и Джину вновь хочется поёжится, как в детстве. От него всё ещё мороз по коже.
— С каких это пор ты занялся воспитанием, папочка? — Отчего старший сморщился. И Джин пододвигается ближе и садится на колени, Намджун и не шелохнулся, поднимая на этого ребёнка скептичный взгляд.
Джин звал его папой только тогда, когда хотел вывести из себя или когда нужно кого-то подкупить, пользуясь его именем. А пошлое "папочка" шёл на амбразуру в особенно вредные дни. В остальном их отношения не были похожи на отца и сына, даже братскими было сложно назвать. Это был как странный квест, где один пытается вывести из себя другого, а второй отращивает свой дзен.
— Какого чёрта? — выражение лица у него и правда уставшее, у него нет никаких сил сейчас играть в эти дурацкие игры.
— Может, мне захотелось посидеть у тебя на коленях, как в семь лет, помнишь? — сам он обезоруживающе улыбается и чуть наклоняет голову, следя за реакцией.
— Ещё секунда, и я заморожу твою карту.
Джин недовольно надувает губы, но не спешит вставать, со смешинками в глазах смотря ему прямо в глаза и отсчитывая секунды до того, как Намджуна прорвёт и он не прибьёт его. Это как играть в одной клетке с тигром — не знаешь, когда притаившийся зверь не вгрызётся тебе в глотку до смерти. И он рисково поддаётся вперёд, не сводя взгляд, замечая, как складка между бровей Намджуна отчётливей. Джин укладывает свою руку ему на плечо, всего лишь простое прикосновение, но оно странно ощущалось во всей этой обстановке, что ему самому стало неловко. Когда холодные руки опустились к ему на талию, Джин еле заметно выдохнул, за что хотел закопаться под землю, только дайте лопату. Намджун крепко подхватывает его и усаживает обратно на диван. Когда он уже уходил, не может удержаться, что не посмотреть на него, ухмыляясь от растерянного вида. Джин был ещё совсем ребёнком, хоть и очень испорченным.
— Не засиживайся допоздна, — взяв конфискованные сигареты, направляется обратно в дом. Но его успевает окликнуть Джин.
— Завтра хочу наведаться к Чонгуку. Давненько не был в его зале, не присоединишься? — наблюдает, как старший останавливается и замолкает на некоторое время, прежде чем ответить ему. Джину просто хотелось сказать это, вызвать в нём хоть что-то, воспользовавшись этой подлой тактикой.
— Как-нибудь позже. Нет времени. Передавай привет от меня.