Хочешь, я вознесу тебя на трон? В моих силах положить всё Зазеркалье к твоим ногам… Ты разве не хочешь вернуть свою корону? Я помогу тебе, ведь людоеды всегда в моих нитях, но за всё есть своя плата — ты не должен оборачиваться на зеркала, иначе, потеряешь всё.
Тонированный автомобиль останавливается у ворот, ожидая получить доступ и въехать во двор. Ожидание занимает три минуты и машина плавно въезжает в территорию скрытую за высокими неприступными стенами. Чимин останавливается у главного входа, поднимая взгляд на большое здание, напоминавший коттедж, в другие дни двор был забит элитными авто, но сегодня почти пустовал, он впервые видел такое тусклое опустошение, к чему ещё способствовало серое небо. Постоянную охрану заменили. Их прибавилось вдвое — людей в чёрных плащах. Он смирно подчиняется, пока его тщательно обыскивают, каждый миллиметр тела — персона слишком важная, чтобы допускать любых посторонних людей, тем более, из «той» стороны. Встреча должна пройти абсолютно засекречено, в нейтральной территории и с глазу на глаз, без посторонних людей. Было одно условие — Пак Чимин должен был заявиться абсолютно один, риски были слишком велики. Она пройдёт в закрытом казино, сегодня он забронирован от лица инкогнито, впрочем, здесь это было не редкостью. Постояльцы заведения — влиятельные люди с разных сфер, как и главы государств, люди как-либо замешанные либо в политике, либо с «той» стороной. А как правило, политика и преступность идут нога в ногу. Его в окружении «людей в плащах», больше напоминавших обескровленных манекенов, проводят в дальний зал на втором этаже. Шаги глухо стучат по пустому длинному коридору, любое действие Змеи, взгляд и дыхание тщательно прослеживались и достигла задняя мысль о собственной рекомендации себе — не делать резких движений. Они настигают ту самую дверь, он понимает это по «плащам» у самой двери, стороживших свою важную персону. Прежде, чем впустить следует повторный обыск и только тогда, перед ним открывают двери после короткого щелчка. Змея медленно поднимает глаза, при свете бра кажущихся жёлтыми, в них отражается миниатюрная фигурка, стоящая спиной к нему. Он внимательно наблюдает за ней, как за целью, оказавшейся в его ловушке и теперь он будет ползти вокруг мишени, чтобы поглотить. Человек впереди медленно поворачивает голову, так ему видно аккуратное лицо, едва освещённое оранжевым светом, кажется, что закатным. Её руки уложены за спину в горделивой и властной позе, она становится лицом к лицу и оказывается поймана в запутанные сети Змеи навсегда, лишь раз попав под его взор, откуда не выбирался ни один человек. Теперь Пак Чимин знает всё про Джейн Ким, ведь всё написано у неё на лице. Она смотрит прямо в глаза и никуда кроме, чуть щурится при тусклом свете. Губы растягиваются в дружелюбной маленькой улыбке, но глаза не изменились ни на йоту. Чимин в предвкушении событий, которые произойдут после этой встречи, как только он выйдет за порог казино. Он уже чует запах масштабных изменений, после новой шахматной фигуры. И это фигура — ферзь. — Рада встречи, Пак Чимин, — протягивает руку для рукопожатия, чтобы начать это закрытое заседание. Чимин переводит взгляд за спину и видит их третьего участника тайного собрания. — Что ж, теперь, когда все в сборе, не пора ли нам начать? — пожимает протянутую руку, получая достаточно крепкое рукопожатие и уверенный кивок. Из спины Джейн Ким выползают блёклый дым, напоминавший туман, когда Джин закурил. Когда зажигалка кратковременно осветила его лицо, Чимин успел увидеть. Довольно странная комбинация собралась впервые с глазу на глаз, без посредников. Мин Джин — самопровозглашённый глава первой семьи, «лженаследник», бывший неофициальный член клана Фениксов. Пак Чимин — глава третьей семьи, одной из единственной уцелевшей из пяти, как и член клана, основавшей организованную преступность в стране. И Джейн Ким — премьер-министр Южной Кореи. — Господа, нам предстоит обсудить слишком многое, не будем понапрасну терять время. Если вы не возражаете, джентльмены? За всё время утомительного для Джина собрания, наглухо закрытое пространство наполнилось густым дымом, что он проваливался в нём, иногда исчезая, теряя на секунду суть событий, проскальзывавшие сквозь него как туман на рассвете. Сквозь сигаретную дымку улавливает выражение лиц говорящих персон, иногда посматривавшие на него. Он им нужен. Ведь у него два самых главных козыря, не осознавая, Джин снова стал важной деталькой в механизме власти. Пачка под рукой мнётся. Но одно изменилось — Джин больше не ребёнок. Пак Чимин хочет равновесия, вернуть винтики на свои положенные места, избавив систему от неисправности по имени Фэн Роза Ли. Каким-то образом ему удавалось противостоять ей всё это время, в добавок получив контроль над остальными семьями ниже, ведя их как слепых котят на войну, дрессируя по своему вкусу. Теперь, Джин понимает почему ему это удавалось так легко, ведь на его стороне была сама премьер-министр страны. А выгода премьер-министра в клановых войнах… — Вашим делом заинтересовались ЦРУ. Такой политический ход с моей стороны обернётся огромным успехом, остаётся лишь ваше содействие и добросовестность выполнения условий нашего договора. Всё предельно просто — Фэн Розалия, глава китайских триад, представляет угрозу для национальной безопасности. И моё содействие… — Не стоит гнуть столь заезженный спектакль. Здесь мы говорим на чистоту, разве нет? Какой бы у вас не был сговор с ЦРУ, госпожа премьер-министр, но цель очевидна. Триады главные конкуренты в продаже наркотиков в Америке, которые перекрывают кислород их местной мафии. Они лишь хотят устранить конкуренцию в пользу своих, но Фэн приезжает и съедает самый большой кусок, завозя новые китайские синтетические наркотики тоннами, которые появляются слишком часто, им даже не успевают дать категорию и наименования. Именно она занесла эпидемию «соли» в Бостон и Вашингтон, что ЦРУ восприняли как угрозу для страны, но скрывая тем самым свои истинные мотивы. Ведь «соль» непростой наркотик, он разрушает нервную систему, краткосрочно доведя до слабоумия, без возможности реабилитации. Фэн поступила умно, завезя его — доступная цена, а эффект всего на ничего, он получил массовое распространение среди детей, иначе говоря — будущего Америки. А теперь она решила отхватить себе Корею и им ничего не осталось, как вступить в союз с нами, местной мафией, зная наш процесс войны с ней. Здесь останутся в плюсе обе стороны, умный ход. Ну, а ваша прямая выгода с этой заварушки — пост президента, в чём они посодействуют. Она не выдаёт своего скрываемого восхищения — слишком гордая. Чимин просёк всё через минуту после прихода. Джейн Ким была наслышана о его выдающихся способностях в сфере поведенческой психологии, здесь стоит бояться только Пак Чимина, он намного опасней Розалии. Если бы он захотел, то мог бы представлять огромную опасность не только для азиатского континента, с его умом он мог бы взобраться выше всех, если бы захотел. Премьер-министр знает всё его досье, но этого катастрофически мало по сравнению с тем, какое неизгладимое впечатление он оставляет после минутного общения с ним лицом к лицу. Ей следует опасаться его намного сильней, чем стоило бы. — Впечатляет, так вот каков глава третьей семьи в деле, или честней будет «Змей»? — Джейн Ким усмехается, не сводя зрительного контакта с Пака, чувствуя себя уязвимой, но не поверженной. Чимин думает, что она искусный симулятор, инициирующая свою «слабость», чтобы ослабить бдительность противника, используя его же эго. Но с ним так не сработает. Чимин прикрывает глаза и вслушивается в звуки — мятая картонка шуршит под пальцами, шелест дыма из-под сухих губ, как и слышит взгляд глаз на себе. Они необычные: концентрированные, как тёмная материя в сжатом виде, следует лишь допустить мизерный доступ кислорода и коллапс — взрыв возьмёт под себя всё. Эта сжатость насторожит любого и отпугнёт при близком рассмотрении. Джин выстроил перед собой серьёзный барьер, мощную железобетонную стену, замуровав собственный труп. И Чимин видит этот скелет сквозь стену, детские кости заживо замурованные глубоко в стену, оставляя на фасад только убийцу. Он видит это. Джин убивал не раз, не два и не три, он может скрыть эти трупы поверх своего, но не скроет от глаз Змеи. Чимин видит глаза человека, убившего по меньшей мере десяток человек, чтобы глаза были достаточно уверенной густоты крови. Мин Джин, как и его фамилия немного… — А я вам нужен, как главный болтик? — подаёт наконец голос Джин. Даже его голос изменился и не напоминал прежний, который помнил Пак. Жёлтые глаза незаметно блестят под горящим светом и замечают на себе тяжёлый взгляд, вычищавший ему кости, медленно соскребая молочную пыль. — Но у моего информатора есть своя цена.***
Джину душно и дышать нечем. Шею сдавливает скользкая петля, он чувствует едва заметные чешуйки на коже, скользящие вдоль шеи, медленно перекрывая кислород. В помещении нет воздуха, как и жизни, она только что улетучилась с последним вздохом пойманной овечки. Разбивание капель слишком громкое, как отсчёт тающего времени, пальцы скрипят от засохшей крови. Цветы под ногами — истоптанные мякиши. Запах роз сливается с запахом крови и он перестаёт их разделять, оно ему и не нужно. Ему лишь нужна была связь… Остриё иглы плавно проникает под нежную кожу и плоть вновь собирается по кускам в единое целое. Под ногтями корка крови, а в тёмных кругах залегла скорбь. Петля и клацанье ножниц. Джин падает на колени и с упоением смотрит на стеклянные блёклые глаза, всматриваясь в лицо так похожее на собственное. — Тебе легче? — тихий голос поглощают белые стены, а дыхание исчезает в этом пространстве, поглощённым под пустой океан, иссушённый, но он в нём тонет. Падает рядом и скрепляет руки в замок, чтобы почувствовать, что-то отдалённо напоминающее связь, но с чем? Джин ещё не до конца понял, но стремится понять. Он не знает сколько прошло времени, опомнившись лишь тогда, когда видит знакомое лицо перед собой, ассоциировавшееся с копьём судьбы. Но ведь копье теперь в его руках, удобно устроилось в его руке и с острым концом, готовым изрезать само красное небо. Хосок останавливается перед ним в двух шагах, скептично осматриваясь на странную картину — Джина сидевшего на полу, омывавшегося в этом небе и присвоившего его цвет, руки сцеплены с №707, которая выглядела иначе. Красивое лицо теперь украшала отвратительная дыра, которую пытались собрать вновь, склеить, как осколки сломанной вазы. — Я хотел исправить… Я хотел спасти их. Хосок оглядывается на подвешенных девушек, струйки крови стекали по белым стенам, а на полу разбросано множество роз, запачканных алым. Здесь впервые за много лет не мерещатся хлопки ресниц и взгляды отовсюду — всё здесь замерло и обрело покой. — Я хотел… — поднимает пустые глаза и ищет подтверждения своим словам. — Верно. Я поступил так, как надо… правильно. Так лучше… — опускает глаза к своих рукам и вздрагивает от громкого дребезга маленькой капли. Она падает так медленно, разбиваясь о его окровавленную руку, все ещё сжимавший случайно оторванный клок волос. — Почему? Почему я всё ещё способен скорбеть, Хосок? — поднимает вновь глаза, с которых текли слёзы омывавшие лицо от крови, но они не могли отмыть ничего внутри него. Они были настолько пустыми и сухими, от них было отвратительней. Хосок смотрит на опустошённые глаза и ему на секунду кажется, что он увидел Белую ворону, всего на мгновение нашёл его отражение в этих мёртвых глазах. Джин просыпается от знакомого аромата, пробиравшегося к нему сквозь сон. Веки медленно раскрываются и он оказывается поглощён рассветным небом, тело ощущается таким измождённым от сна, готовое провалится в мягкую постель и расплавиться. Голова тяжёлая и неощутимая одновременно, вместе с тем пустая, как пластмассовый пузырёк. Взгляд натыкается на вакидзаси, подвешенный на стене, а под ним — принцесса воронов. Она смотрит прямо на него, с пустой улыбкой и прохладным взглядом, в этих глазах ребёнок мешается с взрослым, принятие с отрицанием и болезненная наполненность с пустотой. Джин закрывает глаза и видит её в этой спальне, как она просыпалась и бродила по комнате, стояла у окна, смотря вдаль, в сад, где писал этюды Мин Юнги. На потолке остались дыры от пуль, на стене остались порезы лезвий. При взгляде на дверь чувствовалось удушье, смотря на многочисленные царапины от ногтей, копившие в себе многие годы. Осторожно прикасается к ним, чтобы почувствовать их под кожей и слышит в голове глухие стуки. В ящике туалетного столика он находит несколько фотографий с исцарапанными лицами, похоже на семейное фото, где единственные различимые лица — брат с сестрой. Он находит ещё несколько совместных фотографий своих настоящих родителей, где Джису сидит на стуле в роскошном платье, а позади стоит Юнги, прислонив руку на плечо сестры. Оба выглядели серыми картонными фигурами. Рядом с кроватью он находит благовонья, они напоминали ему о его жизни в Японии, которые так любил… Он выбегает с спальни босым, ощущая холод особняка, замедлив шаг только на ступеньках. Как он и думал, в главной зале он находит Шохея, сидевшего в одиночестве за чашкой горячего чая, пар от него танцевал вокруг его лица, освещённого пасмурным утром. Джин знает, что он наверняка уже поймал его присутствие и выжидает. — От тебя пахнет благовониями, что я прислал тебе в подарок, — делает глоток и облизывает губы, ставя недопитую чашечку на кофейный столик. Его мягкий голос расползается эхом по особняку, отлетает от высоких стен и впитывается обратно. — Я привёз тебе ещё несколько подарков, — спускается прищуром по длинной шее, очерчивая каждый изгиб гибкого тела до самых ступней. — Тренировки пошли тебе на пользу, Син-и. — Не называй меня никогда этим именем, — падает рядом и укладывает голову к нему на колени, закурив сигареты с кармана пиджака Шохея, где у него всегда лежала сигаретница. Дуновение прохладного утреннего ветра прикасается к его обнаженному телу, пуская волну мурашек и озноб, но никотин быстро расслабляет и смывает перед собой дымкой лицо Шохея сверху. Так хорошо. Так легче. Так правильно. Ему нужна скала за спиной, для прибоя чёрной воды. Прикрывает глаза и вдыхает глубокую затяжку, слыша мягкий шёпот в ухо: — Не смотри в зеркала… Пальцы приглаживают его волосы, словно смывая ненужные мысли, вынося их наружу и стряхивая пыль сомнений. — Что ты почувствовал, когда убил впервые? — окурок тонет в остывающем чае. — Ужас. Его шаги преследуют меня по сей день, иногда я оборачиваюсь, ведь знаю, что он следует по пятам, — большая ладонь давит на грудь Джина, будто желая пройти сквозь грудную клетку и отравить изнутри, но Джин думает, что рука утонет в пепле. — Я помню его глаза, словно это было вчера. — Что он сказал перед смертью? — рука медленно очерчивает ключицы и останавливается на шее. Джин смотрит в глаза Шохею, чьё лицо теперь так близко, что он может ощутить его мерное дыхание на своих губах. Глаза Таоко впервые такие сфокусированные и манящие, словно рука дьявола, тянущего тебя в бездну, а уши заглатывает ангельский хор, но Джин крепко сжимает в ответ эту когтистую руку. Дыхание Шохея отравляет, но он с упоением это испивает до дна, прикрывая глаза от сладости зла. Джин чувствует так ясно, но голова в тумане — Шохей эквивалент настоящего зла. По телу мелкая дрожь, моросит как летний дождь, только набирающий обороты. Чувствует, как тело становится липким и отвратительно неуютным до холода. Пальцы сильней смыкаются, оставляя красные полосы от впившихся ногтей, голова кружится от нехватки кислорода и томительного напряжения. — «Пожалуйста, остановись, я не скажу ей», — на мгновение его глаза были готовы утонуть, сломленные брови глубже сводили морщины. — Хочешь знать, как он выглядел? — мягкая улыбка и давление на шею слабеет, как и его лицо преображается постепенно в прежнее. Джин привстаёт, чтобы обнять его, зная, что это самое необходимое сейчас, нужнее, чем… Он знает намного больше о Таоко Шохее, чем хотел бы. О его мерзкой стороне и отвратительной душе, но, кто клеймил это ужасным? Джин ему не судья, как и все остальные, ему остаётся только принять этого человека со всем его багажом, как и он принимает его в ответ. Может, так лучше для обоих. Шохей зарывается носом ему в шею, впиваясь пальцами в спину, оставляя полосы. Это правда, что Джин вызывает скрытое желание причинить ему боль и даже Таоко не может это отрицать, но старается отвергать минутное желание причинить физическую боль. — Всё в порядке, ты можешь это сделать. Так… будет даже лучше. Тишина длилась достаточно, когда он поделился этим. — Его лицо было таким невинным и чистым, он был ошарашен, но постепенно всё перестало напоминать игру и его светлое личико исказилось ужасом. Он боялся меня, даже до… Боялся. А я хотел только сберечь его, как самое ценное, что есть у меня, но слишком поздно осознал, что всё уже не так. Всё шло не так. И я убил его. Я остановился только тогда, когда его тело обмякло и увидел свои руки все в крови от его царапин. Я не знаю, чего я хотел тогда и хотел ли вовсе… Но… Возможно… я осознавал подсознательно, какую ошибку совершил и продолжаю совершать, поэтому… Я… решил исправить эту ошибку таким образом. Джин не знает, что за чувство им одолевает, но он так проникся этой историей, что ощутил на себе этот ужас осознания совершенного, когда уже невозможно ничего изменить, как не пытайся и не молись — ничего не изменить. Это останется валуном на спине до конца жизни, такое не исправить, у такого нет права просить прощения, когда-либо быть омытым. Такое не прощают, но можно сделать единственное возможное — принять этот чёрный отпечаток души. Таоко вздрагивает от нежного прикосновения, пальцы Джина погружаются в чёрные смолы и разглаживают все переживания, легко касаясь кожи головы. Ему немного дышится легче, стоять с валуном за спиной уже не так тяжело, когда про него знает не он один. Хочется лишь бесконечно шептать «прости», но внезапное желание это сделать перед Джином, этим запутавшимся одиноким ребёнком. Может, потому что они похожи? Или так хотел сам Таоко, выискивала его душа среди других одиноких детей. Закрывая глаза, он вдруг увидел перед собой его маленькую фигурку, купающуюся в свете.***
Прошла неделя с работ на ущелье, но расследование не сдвинулось на значительные шаги. Джин прекрасно осведомлён о давних связях первой семьи с Сеульским шефом полиции, но учитывая и это участие — дело стояло на месте. Произошедшие события с «ужина» оставляли много дыр и нестыковок. Джин сидел в своём кабинете, помимо него присутствовал Хосок, члены следственного отдела, сам шеф полиции и несколько людей с клана. В кабинете стояла напряжённая атмосфера и нынешний глава так и чувствовал скрытый враждебный запах, как не хотят видеть его за этим креслом, считая неуместным, крайне не вписывающимся. Но ничего нельзя уже поделать, тем более, когда по его правую руку стоит Чёрный ворон, приближённый бывшего главы — невозможно не испытать хотя бы толику доверия к нынешнему кандидату. О каше в верхах кланов знали только сами верха, и их поубавилось в разы, с каждой неделей редели, как их седые волосы. Вторая семья уничтожена, а советники первой вырезаны с приходом нового босса, третья семья, как и всегда, оставляет нейтралитет в отношении него, четвёртая и пятая — пушечное мясо, не более. Последние сейчас на поводу у третьей и едва были в курсе происходящего в правлении семей в верхах и отношениях с иностранными «гостями», но они слепо последовали за Чимином в борьбе с китайцами, не зная всех деталей конфликта. В итоге, Змей пустил их на мясо, проверяя свои методы и тактику борьбы с Фэн. Может, в тот день он поступил так же? У Джина болит голова. Притуплённые воспоминания постепенно оживают с каждым днём. Он помнит. Именно в тот день, в тот момент, когда в пентхаусе потух свет — наступил мрак не только в здании, но и во всей последующей его жизни. Ему кажется, что он до сих пор не смог выбраться с ужина, поделившего его жизнь надвое. Здесь и сейчас — тот, кто выжил, но не спасся. Джин так это ненавидит — вспоминать, ведь его воспоминания это не сладкий пирог. Но тем не менее, ему придётся вспомнить многое. В тот день они выбрались с помощью Чимина, после разделились, но теперь ему это кажется неразумным поступком, но… Чимин должен был спланировать всё до мельчайшей детали и их разделение тоже включалось в план, как и подрыв здания вместе со всем кланом Фениксов. Со стороны кажется, что он также хотел избавиться от второй семьи, но зачем? Вторую семью итак уже изрезали на большую половину и он мог бы просто дождаться, когда их расстреляют до последнего. К чему было это вмешательство? Он не сдаёт свои позиции Розали, но так же и ни на что не претендует. Его мотивы до сих пор остаются расплывчатыми. Но в одном Джин уверен — Пак Чимин должен знать о подставном лице в машине и где настоящий Намджун. Брови ломаются сильней. Джин снова застрял на этом, том, что думал оставил. Зачем Намджуну было подставляться. На ум лишь приходит одно — он хотел сбежать, инсценировав свою смерть при содействии Чимина. Змей позволил ему скрыться, значит он знает, где он. Джин буравит взглядом стол, не замечая, как порвал свою кожу ладони. «– Чимин?» Джин пытается уловить и соединить обрывки памяти в цельную форму. Перед глазами всплывает Намджун, он смотрел на него сбоку, ему передали телефон. О чём они говорили? В голове только искажённый шум. Чимин должен был сказать ему что-то важное, после чего Намджун приказал ему с Джиёном отправиться в Пуан. — Продолжайте копать на третью семью. Я должен знать всё о перемещениях этого Змея, также о его перевозках и авиабилетах. Ким Намджун никак не мог провалиться сквозь землю, — он не уверен ищет ли труп или человека. — Дела с Фэн Ро приостановите, теперь это не в вашей компетенции. После того, как остались только двое в кабинете, Джин встал у окна, наблюдая за ночным Сеулом с высоты. Мир кажется таким тесным и душным, мир в котором он — в разы меньше. И чего бы ему не стоило он должен найти его, чтобы отпустить ту часть себя или сломаться вдребезги. Джин не уверен сейчас ни в чём, внезапно, стало невозможно грести и он снова потерялся, лишь услышав знакомое имя вдалеке, не зная откуда именно. Ему больше хочется верить в то, что Ким Намджун умер в ту ночь, нежели в то, что он бросил его на съедение волкам.И Джин не уверен, если найдёт живого Намджуна — не убьёт его сам.
— Джейн Ким передала, что та сторона согласна на твои условия, — слова вылетают сквозь сигаретный дым и Хосок поднимает на него глаза. — Они согласны на твою неприкосновенность взамен на твоё содействие. С твоим участием они должны собрать достаточно, чтобы посадить её на три пожизненных, конечно, если она не сможет добраться до тебя раньше. Я сделал, как ты и просил меня. Хосок подливает себе в бокал и болтает в нём виски, чтобы обдумать последующие ходы. — О чём задумался? — Нам нужно сначала убрать Чон Чонгука, ты должен сообщить об этом премьер министру. Странно, что Чимин не упомянул его на вашей встрече, — осушая залпом, даже не поморщившись. Джин оборачивается на него, на секунду остановив взгляд на чём то неопределённом. — Почему он? — Ты сейчас не до конца понимаешь всю структуру, но необходимо сначала убрать Чонгука. Эти придурки с ЦРУ не понимают этого, я не буду с ними сотрудничать, если они сначала не возьмутся за Чонгана. Джин понимает, что они жаждут мяса Розалии, обладая достаточной жадностью, чтобы накрыть одним укусом большую рыбу. В словах Хосока есть логика и он никогда не ошибается, но с точки зрения той стороны это может показаться лишней тратой времени, когда они гнались за верховной триад столько лет. — И… Поосторожней со Змеем, он настоящая большая акула среди всех, но очень странная. Насчёт Намджуна, то скоро могут появиться первые зацепки, у меня есть кое-какие теории на этот счёт. Ты сказал, что в тот день вы разделились на два фронта. С Намджуном поехало две машины? — Почему ты вспомнил об этом? Но вообще-то… три, не считая ту, в которой он был. — Слишком много нестыковок. За ним выехало три машины, но в какой-то момент их оказалось на один меньше. Куда поехала третья? И ещё, выяснилась интересная деталь — настоящим владельцем пентхауса оказался никто иной, как Пак Чимин. — Ты хочешь сказать… Намджун знал о покушении заранее? — Джин недоверчиво оглядывается на город, бесконечные неоновые огни внизу. Голова начинала кипеть. — Возможно, нет, но Чимин мог подтолкнуть его к выбору именно этого ресторана, зная о предстоящем покушении. И главная деталь в этом взрыве — после пожара и следственных работ было обнаружено, что планировка здания не соответствует тем, что в официальных. Верхние этажи подвергались многократной перестройке, и знаешь, к чему они привели? — Джин буравя взглядом, закуривает вторую, глубоко затягиваясь перед тем, как Хосок продолжил. — На последнем этаже была конструкция сооружённая под вертолётную площадку, встраиваемую сбоку. Ты говорил, что видел взрыв, но с твоей точки ты не мог видеть эту площадку, взгляни на оригинальные чертежи. Хосок протягивает ему планшет и Джин быстро выдыхая дым, принимается изучать их. Действительно, с другой части здания, с последнего этажа была автоматизированная конструкция, наподобие «гаража» для вертолёта и им могли воспользоваться в тот день. — Значит… Фениксы могли воспользоваться этим? Тогда взрыв последующих этажей объясним. — Это означает лишь то, что Чимин в одиночку обвёл вокруг пальца всех. Но Джин не замечает, собственное отражение, которое видел Хосок — овцу в шкуре волка.