Ученик Охотника

Этот светлый безветренный день замечательно подходил для упражнений в стрельбе из лука, но у Тьелко именно сегодня что-то упорно не клеилось. Хорошо, что Нэльо не видит – стыда не оберёшься. Его отец собственноручно обучал, а это многого стоит. У Тьелко же сам вала Охотник в наставниках, он теперь просто обязан превзойти старшего брата в искусстве стрельбы. Но хвастаться пока решительно нечем! И он мысленно поблагодарил наставника, избравшего столь уединённое место для их тренировок. Небольшой участок лесостепи с редко стоящими отдельными деревьями был идеально ровным и прекрасно освещённым, а редкие пучки трав упруго пружинили под ногами. Весной здесь бушевало цветущее разнотравье. Но к началу лета вся эта роскошь уже отцвела и частично засохла, а лесостепь приняла более спокойный, не отвлекающий внимания серовато-зелёный тон. - Тьелко, где твой правый локоть? – Оромэ недовольно покачал головой, оценивая взглядом стойку ученика. – Снова в облака смотрит? И с левой рукой что? Опять перенапряг! А я тебе уже говорил, что лук следует держать свободно, упирая его в основание большого пальца, а не вцепляться в него всеми пальцами, как в волосы утопающего. Молодой среброволосый эльда досадливо выпустил лук и присел на землю, неумело разминая левое плечо. Шагах в двадцати от него наставник создал устойчивую иллюзию цели на мощном стволе одиноко стоящей развесистой сосны: белый диск с несколькими концентрическими чёрными кругами и чёрной точкой посередине, величиной с небольшое яблоко. В неё и следовало попасть, но стрелы упорно уходили - то левее, то правее центра мишени. Плечо ныло. Не сильно, но тягуче и болезненно. Добро бы болело сверху, где мышцы уже заметно проступали под его гладкой кожей, и были уже достаточно натренированными, так ведь нет! Тупой болью отдавало снизу, между локтём и подмышкой, а Тьелко, при всём желании, не мог припомнить такого занятия, где нагрузка приходилась бы именно на это место. Кроме стрельбы из лука, в которой он, со всей очевидностью, не преуспевал. - Болит? – участливо спросил Оромэ, ладонью обхватывая его плечо снизу, чтобы правильно размять пострадавшее место. Пальцы у него были мягкие, но удивительно уверенные. Тьелко вздрогнул. Боль отступала, а вот то, что оставалось после неё, было скорее… приятным? - Уже нет! – поспешно заверил он наставника, немного отстраняясь от него. Эльда немного занервничал, потому что хотелось, наоборот, придвинуться, но физическая близость вала, воплощённой стихии, слегка пугала. – А должно не болеть, а лишь немного тянуть, - успокоил его Оромэ, убирая руку. – И это будет продолжаться до тех пор, пока твои мышцы не окрепнут. Лично я тяжёлую палку в вытянутой руке держал, пока она дрожать не перестала. Но тебя я истязать подобным образом, пожалуй, всё-таки не буду! – пошутил вала. - Я стану сильным, – вполголоса пообещал Тьелко, скорее себе, нежели наставнику, но он всё отлично расслышал. - Не только сильным. А ещё и ловким, метким – нужное подчеркнуть, недостающее вписать… Но это далеко не всё, что должен уметь настоящий Охотник. - Ловкостью отец с матушкой наделили меня с избытком, не будь я Тьелкормо, - довольный своей шуткой, юный эльда проворно вскочил на ноги. – А что ещё я должен уметь? Невольно улыбнувшись, вала поднялся следом за ним. До чего же жизнерадостны и непосредственны эльдар при близком знакомстве! Чувства прямо-таки играют в них жаркими огненными язычками. Вот и в серых глазах его ученика словно носятся друг за другом весёлые лисята. Интересно, а фэар у валар и сотворённых созданы Творцом из одного и того же пламени? Если да, то между ними возможно истинное сродство. Мелькор наверняка может ответить на этот вопрос с большей определённостью: Творец позволил ему узреть Негасимый пламень. Надо бы как-нибудь расспросить его, когда Манвэ рядом не будет. - Молчать и слушать, о мой нетерпеливый ученик! Это для начала. Пока я вижу, что твой язык столь же проворен, что и твои ноги, но не могу сказать того же о твоих руках. Давай в стойку, повторим всё с самого начала. Тьелко вздохнул, и уже в который раз привычно встал, развернувшись левым боком по ходу будущего выстрела. Расставил ноги чуть шире плеч, мысленно провёл прямую линию, проходящую через носки его сапог, по направлению к мишени… Вроде бы, всё правильно сделал. - Теперь проверь, на всей ли стопе ты стоишь: не заваливаешься ли на пятки или не поднимаешься на цыпочки, как танцор, – напомнил Оромэ. - Так удобно стоять? – ученик утвердительно кивнул. – Хорошо, теперь выставляй левую руку. Она должна быть упругой, как мост. И такой же крепкой. Пальцы на рукояти лука лежат свободно, не стискивая её… Вот сейчас хорошо. Накладывай стрелу. Тьелко аккуратно взял стрелу за хвостовик, расположив его между средним и указательным пальцем, наложил её на тетиву, и, убедившись, что стрела перпендикулярна его корпусу, начал плавно отводить назад левый локоть. Доведя тетиву примерно до середины подбородка, так, что большой палец оказался под челюстью, задержал дыхание, и одновременно с выдохом выпустил стрелу в цель. Коротко свистнув, стрела пробила левую сторону мишени, немного отклонившись от центра. - Уже лучше. Но у тебя левая рука в сторону ушла, еще до того, как стрела была выпущена. Не расслабляйся раньше времени. Пока стрела не покинула тетиву – ты весь в выстреле... И кстати, перестань поедать мишень глазами, это тебе не шашлык! Тьелко нервно хихикнул. - Но ведь я должен видеть свою цель? - Видеть ты её, безусловно, должен. А чем ты целишься, позволь спросить? Глазами? - А чем же ещё? – искренне удивился ученик, преданно поедая глазами теперь уже самого наставника. - Сердцем. И не надо так на меня смотреть. Я не про какие-то там нежные чувства к стреле и мишени говорю, а про место, куда должно смотреть серединой своей груди. С учётом разворота корпуса, безусловно. Давай ещё раз. Вторая и третья стрела легли уже гораздо ближе к середине мишени. А на четвёртой левая рука Тьелко снова начала уставать и дрогнула, чуть провернувшись в локте. Спущенная тетива болезненно щёлкнула по запястью. - Ой! – выронив лук, ученик затряс пострадавшей рукой. - Ничего-ничего, – успокоил его Оромэ, – рано или поздно ты должен был это сделать. Локоть уехал, оттопырился наружу. Но крага тебя спасла: без неё ты заимел бы роскошный синяк. И наши тренировки пришлось бы отложить на неделю, - чуткими пальцами он ощупал запястье Тьелко и удовлетворённо кивнул. - Можем продолжать. Давай теперь ты просто повторишь за мной всё, что я покажу, – вала встал позади ученика так, что тот снова почувствовал его обнимающее тепло. На этот раз близость Стихии была совсем не пугающей, скорее даже приятной и дарила почти физическое ощущение защищённости. Прикрытой спины. Во всех смыслах. Охотник поднял с земли лук, и вытянул левую руку ладонью кверху в направлении мишени. Тьелко в точности проделал то же самое. - Поверни ладонь так, чтобы большой палец смотрел вверх. Видишь? Твой локоть слегка развернулся наружу, от корпуса, но он по прежнему направлен вниз. Больше вниз, чем влево, понимаешь? – Тьелко сосредоточенно кивнул. Действительно, так стало намного понятнее. - А теперь тебе остаётся только согнуть пальцы и взять лук. Легко, без напряжения, упирая рукоять в основание большого пальца, – вала вложил лук в руку ученика, а затем чуть надавил правой ладонью сверху на его левое плечо. - Вот ещё одна твоя ошибка, опусти лопатку вниз. И теперь все три сустава лучной руки находятся на одной линии, ведущей к мишени… Отлично! Вес на правую ногу не переноси, от этого плечо тоже может подняться. Тьелко внезапно показалось, что наставник говорит самую чуточку громче и чётче, нежели это требовалось ему, стоящему рядом. И правильную стойку демонстрирует не только ему, а кому-то находящемуся сзади них. Сзади… и чуть-чуть правее. - Наставник… - вполголоса проговорил Тьелко, стараясь как можно незаметнее шевелить губами. - Простите, но за нами следят? - Заметил, наконец-то! – в голосе Оромэ прозвучали удовлетворённые нотки. Давай присядем… Смотри на лук, трогай тетиву и показывай на мишень – будто бы мы с тобой последний выстрел обсуждаем. Не оглядывайся. И расскажи мне, кого ты видишь. Глядя вперёд, Тьелко зацепил боковым зрением фигуры двух всадников, придержавших лошадей в тени деревьев. Разглядеть их было трудно, но он очень старался не разочаровать наставника. - Их двое, мужчина и женщина. Оба верхом. У неё конь серый в яблоках, у него – вороной. - Расскажи мне про женщину, – потребовал Оромэ. - У неё длинные, гладкие чёрные волосы. Похожа на нолдиэ, но её лицо мне незнакомо. Глаза… - Тьелко вытянул руку с луком вперёд и прищурил один глаз, - как лезвие ножа. Узкие, светлые, с каким-то резким, пронзительным взглядом. На ней синий плащ из хорошей ткани, с оплечьем, расшитым серебряными нитями. - Ильмарэ, – Оромэ одобрительно потрепал его по плечу, оживлённо кивая. – Прошу любить и жаловать: сестра герольда Эонвэ и глава внутренней валинорской разведки, собственной персоной. Так же как и брат, рука Манвэ… левая! - Майэ? Я её с эльфийкой спутал… А кто рядом с ней? Я не могу сказать, эльда это или майа, но у него светлые… скорее льняные волосы, и совершенно неприметное лицо. - Олорин. Её подчинённый и безнадёжно неудачливый воздыхатель. Правда, он сам так не думает и продолжает надеяться на взаимность. Предан ей безусловно: с вершины Таникветиля спрыгнет, если она прикажет… - Но у нас бы это назвали «голову морочить». Дева, конечно, имеет полное право развлекаться, но это как-то… не совсем честно! Отчего не отшить поклонника сразу, а терзать его безосновательными надеждами? - Потому что он ей полезен. Она его оттого к себе и приблизила, что с его добродушной ваньярской рожей можно в любой толпе разгуливать, никто и внимания не обратит. А услышать и разузнать он может многое. - Но что майар Манвэ нужно от нас? – Тьелко обхватил свою руку пальцами, разминая уставшие мышцы. И вдруг почувствовал, что ощущение взгляда за спиной вдруг исчезло, а краем глаза уловил чуть заметное движение. Всадники растворились в лесных тенях, будто их рядом никогда и не было. - Лично проверить слух, что-де Оромэ взял себе ученика, – Охотник чуть склонил голову набок и жёстко ухмыльнулся углом рта. - А заодно и тебя запомнили. И не позднее сегодняшнего вечера милейшему Манвэ будет известно, что Оромэ лично покровительствует Первому Дому нолдор. - Тебе что-то за это будет, наставник? Я бы не хотел быть причиной твоих… хммм… неприятностей, – встревожился Тьелко. - Это у моего брата будут неприятности! – пообещал Оромэ, и в его тёплых, орехово-карих глазах промелькнула холодная сталь. Такая же, как у Ильмарэ. – Знаешь, ученик, я думаю практических занятий на сегодня достаточно. Давай немного перекусим, и перейдём к теории. Они отошли в тень, которую давала купа ближайших деревьев. Оромэ свистнул, и в ответ на его зов раздался глуховатый перестук копыт Нахара, который до поры до времени мирно пасся где-то в отдалении. Удила болтались у него под подбородком: вероятно, Оромэ их вынул, чтобы коню было удобнее щипать траву. Но седло и вьючные сумки по прежнему находились у него на спине. – Полубоевая готовность, - пояснил вала, одобрительно потрепав вороного по шее. - Заправить удила ему в рот – дело одного мгновения, и он всегда готов нести меня дальше. Но сейчас я, пожалуй, его расседлаю. Нахар заслужил отдых так же, как и мы с тобой. Гуляй, безобразник! - Оромэ снял с него уздечку, расстегнул подпруги и стянул седло со спины коня. Но тот, явно не желая уходить, игриво фыркнул хозяину в ухо и попытался ухватить его за мочку мягкими, бархатистыми губами. - Ну на, на, мой хороший! – покопавшись в поясной суме, Оромэ извлёк на свет небольшую чисто вымытую морковку и протянул её коню на открытой ладони. Тот взял её очень аккуратно, едва касаясь губами ладони хозяина, и с видимым удовольствием захрустел морковью. Затем благодарно боднул валу любом в плечо, развернулся и поскакал прочь. Тьелко тем временем пытался развести костёр, но получалось у него плохо. Искры, выбитые кресалом о кремень, падали на пучок сухой травы, обложенной тонкими веточками, шипели, дымились и тут же гасли. - Огонь всегда идёт снизу вверх, а ты пытаешься траву сверху поджечь, – Оромэ удержал его руку и подвёл к пучку травы снизу. - Трава - это неплохо для ясной погоды, но я с собой всегда вожу специально подготовленный трут: кусочки сухой пеньки или разлохмаченные льняные нитки. Да хоть высушенный мох – очень выручает после дождя, когда во всём лесу сухой щепки не найдешь. - Я поищу дома жестяную коробочку с плотно пригнанной крышкой, – понимающе кивнул Тьелко. – А что если эти нитки, ну, ещё смолой пропитать, что ли? - Молодец! – похвалил его наставник. - У тебя получится настоящая трутница. И тогда ты всегда будешь сухим и сытым, где бы ты ни оказался. Костерок весело затрещал, разгораясь, и Оромэ приладил над ним котелок, извлечённый из седельных сумок. Опрокинул над ним объёмистую флягу, отчего в воздухе разлился пряный аромат каких-то трав. - Угощу тебя моим личным сбором! – Охотник потёр ладони в предвкушении. - Кипятить его не надо, достаточно только подогреть. А что там у тебя? - Лепёшки, сыр, кусок окорока, немного сушёных фруктов… - Тьелко расстелил на земле льняное полотенце и выложил на него снедь. - Валар такое едят? - Валар всё едят! – заверил его Оромэ, протягивая руку к кусочку сыра. - Моя фана точно так же нуждается в пище и отдыхе, как и твоё роа. Ты же не с бесплотным духом сейчас разговариваешь? – он весело посмотрел на ученика. Тот понимающе фыркнул в ответ и разломил напополам румяную лепёшку. - Тогда разделим хлеб, – он протянул наставнику его половину. - И квенилас! – Оромэ передал ему деревянную чашку с нагретым травяным настоем. Обменявшись снедью, они принялись за еду. Эльдар всегда считали, что совместная трапеза объединяет, но Тьелко не мог знать, что это правило работает и в отношении валар. Сидит он вот сейчас рядом с настоящим вала, воплощённой Стихией, и квенилас распивает, как с родным дядюшкой! Братьям рассказать – обзавидуются ведь… Кстати, очень вкусный напиток, с горьковатым ароматом трав, привкусом брусники и подслащенный мёдом, согревающий не только тела, но и фэар. И молодой эльда вдруг почувствовал, что они не столь различны между собой, как ему это казалось вначале. - Наставник… - первым нарушил сосредоточенную тишину Тьелко. – Я с детства привык считать, что Манвэ о нас всё известно. Но зачем ему для этого специальные майар? Разве взора с вершины Таникветиль для него недостаточно? - Взора… с вершины Таникветиль? – от неожиданности Оромэ поперхнулся, закашлялся и выронил чашу, к счастью, уже опустевшую. - Ну, да… - растерянно отозвался ученик, и по памяти процитировал: – «Белее снега, холоднее смерти остроконечный пик Таникветиль. И с его вершины владыка Манвэ следит за всем, что происходит в Благословенных Землях. Когда Варда рядом с Манвэ – он всё видит. Когда Манвэ рядом с Вардой – она всё слышит». - М-да… - постепенно пришёл в себя Охотник. - «По прямой, извилистой дороге ехала телега без колёс» - продолжил он, явно пародируя высокопарный штиль баллады. - Что? – опешил Тьелко. Обычно валар к сочинениям эльдар относились более, чем благосклонно, и даже собственноручно одаривали наиболее отличившихся певцов и поэтов. - То, что ты сказал, – невозмутимо отвечал ему Оромэ. - То есть, полнейшую нелепицу, – он примирительно похлопал ученика по плечу. – Следить за теми, кто следит за тобой, ты уже попытался, и довольно успешно. Но давай ты теперь, наконец, и голову включишь, воспользовавшись дарованным Эру разумом по прямому назначению. Конечно, аммэ, уставшая от твоих многочисленных проказ, могла тебя и припугнуть, что-де Манвэ они известны, и он тобой ну очень недоволен. Возможно, это даже помогало… иногда. Когда звёзды сходились клином! Но ты вырос, и вот тебе ещё один урок: любое знание подвергай сомнению. Проверяй услышанное фактами. И всегда делай выводы, если слухи и факты не совпадают. Спрашивай себя: ты видишь то, что есть, или то, что тебе хотят показать? Ты слышишь истину или кому-то очень нужно, чтобы ты думал именно так? - Значит… Манвэ наблюдает за нами чужими глазами, не сам? - Верно. И глаз для этого нужно очень много, – одобрил вала. - Смею тебя заверить: для того, чтобы знать настроения и чаяния многотысячных народов, населяющих Валинор, недостаточно даже круглосуточных наблюдений звёздной четы. Которую ты мне столь романтично описал. У Манвэ не останется ни сил, ни времени даже на еду и сон. Я уже не говорю про исполнение супружеских обязанностей, ему даже в уборную сходить будет некогда! – вала ехидно фыркнул в извлечённый из кармана платок. - Но зачем ему знать все новости, включая городские сплетни, если это требует столько времени и весьма утомительно? - Хороший вопрос, ученик - голова у тебя действительно светлая, и не только снаружи. Вот представь: под твоим покровительством находятся многие тысячи разумных существ, и ты отвечаешь за их благополучие перед самим Творцом. И Эру наделил их свободной волей, как высшим даром для своих возлюбленных Детей… - Но разве не все мы – дети Эру? – озадаченно переспросил Тьелко. Он с детства был небольшой любитель копаться в учёных свитках, да и обязательные баллады слушал вполуха. И занятия письмом и чтением искренне считал скучнейшим занятием на свете. Но Оромэ удивил его и тут. - Нет. Его дети – это вы, эльдар. Мы же, валар и майар – его инструменты, хотя насчёт Мелькора я бы ещё подумал… призванные обеспечить ваше благополучие и процветание в обустроенной нами Арде. Мы с вами изначально неравны по происхождению. Тьелко улёгся на спину и заложил руки за голову, глядя на редкие, перистые облака, которые ветер разбирал на белые невесомые нити в ясном, синем небе. Небо и облака выглядели как всегда: безмятежно и привычно. Но мир вокруг него неуловимо менялся, и, похоже, уже никогда не станет прежним. Молчал и Оромэ, расслабленно усевшийся в удобной позе рядом с ним, справедливо полагая, что подобные знания требуют времени на их осмысление. - Простите меня, наставник, я снова вас перебил, – нарушил тишину Тьелко, - вы что-то говорили о свободной воле эльдар… - …которая делает их совершенно неудобными и непредсказуемыми? - продолжил вала. - Не то слово! – хохотнул Тьелко. – Нас всего семеро, но и этого хватает, чтобы любой приличный дом превратить в приют для разумом скорбных. Даже в гостях у деда! - Не думаю, что Манвэ одобрил бы, если бы вы весь Валинор попытались на уши поставить, – проворчал Охотник. – А вы ведь можете… или скоро сможете… Ну, так о чем я? Оромэ торжественно приосанился и наставительно поднял кверху указательный палец, явно изображая Манвэ на каком-нибудь очередном Совете: - Эльдар должны быть послушными, предсказуемыми и почтительными. Желательно также, чтобы они были также искренне благодарны валар за их защиту, покровительство и неусыпную заботу о благе детей Эру! - А это обязательно? – испугался Тьелко. - Неужели просто жить своим умом и по своим правилам - настолько плохо? Творить, изобретать, любить своих ближних… Да хоть просто носиться на коне по горам и долам, открывая новые земли? - Ты настоящий нолдо, ученик. Наверное, поэтому я тебя и выбрал. В вас огонь свободной воли горит ярче, чем в прочих квэнди. Ванья даже бы не возразил мне, для него обязанность быть почтительным и покорным - очевидна и бесспорна. Послушание у них в крови. - А тэлер? - заинтересованно переспросил эльда. - Пожал бы плечами. Кто ему указ, когда он в море? И уж если никто не мешает тэлери строить корабли и бороздить моря, отчего бы не спеть на общем празднике парочку благодарственных песен во славу Манвэ и Ульмо? А также воспеть Оссэ, Уинэн и прочих морских майяр, рангом пониже. - Мы разные, да, наставник – но разве так не интереснее? Зачем нужно, чтобы все эльдар были послушны и предсказуемы? - А вот это второй хороший вопрос. Ответ лежит на поверхности: чтобы эльдар не докучали валар своими претензиями, спорами и ссорами. И не мешали любоваться окрестными красотами… с вершины Таникветиль, – вала сдержанно хохотнул. - Но есть и вторая причина, не столь очевидная, – Оромэ прищурился, словно пытаясь разглядеть какую-то точку на горизонте, и заговорил негромко и доверительно. – Понимаешь, рано или поздно наш Творец пожелает лично убедиться, хорошо ли живётся его Детям в обустроенной валар Арде. В этом уверен не только я, но и все мои сёстры и братья, поэтому мы не говорим «если» - мы говорим «когда». Так вот, когда Творец явится и затребует отчёта с Манвэ, тот заявит, что-де мы устроили мир, как ты мыслил, и Дети твои благоденствуют. А что будет лучшим подтверждением его слов, нежели живые, здоровые и процветающие эльдар, преуспевшие в искусствах и ремёслах? И разве не будет Творец весьма доволен, если услышит хвалебные песни Детей во славу своих инструментов – валар? Это будет убедительным подтверждением, того, что валар в точности исполнили его волю и заслуживают похвалы, а может быть, и вознаграждения за свои труды. Некоторое время Тьелко размышлял над словами наставника, задумчиво покусывая сорванную травинку. На губах пряно горчило. Затем он решительно тряхнул головой, отчего его серебристые косички разлетелись в стороны. - Звучит разумно, наставник, но – нет! Ничего не получится. - И почему же? – заинтересованно переспросил вала. - Потому что недовольные будут всегда! – отчеканил Тьелко. - И это верно, продолжай! - У нас с братьями порой даже до драк доходит, потому что интересы у каждого из нас свои, и мы от них не отступимся. Уж как Нэльо раньше старался, чтобы все были довольны, но теперь даже он нам тумаки раздает. И, признаюсь, порядка у нас в доме стало гораздо больше, – Тьелко мстительно фыркнул. - Ну, так для тумаков, образно говоря, и существует тайное воинство под предводительством Ильмарэ. Одного недовольного пристыдить, другого припугнуть…хммм… тумаками, третьему что-то пообещать. И про самые достойные внимания случаи доложить лично Манвэ, - закончил свои объяснения Охотник. - Я понял! - в серых глазах Тьелко загорелся увлечённый огонёк. - Но в своем доме, и вообще среди нолдор, мы как-нибудь сами разберёмся, кому тумаков отсыпать, а кому пряников. Мой дед – нолдоран, и со своими квэнди неплохо справлялся ещё до знакомства… с тобой, наставник? – внезапно сообразил юный эльда, припомнив дедовские рассказы. - Да, я был первым из валар, кто познакомился с нолдор. И тот частокол копий, которым они меня встретили, я даже сейчас вспоминаю…хммм… без всякого удовольствия! – широкая ухмылка валы утверждала совсем обратное. - Я бы хотел услышать про эту встречу от тебя, – умоляюще сложил ладони ученик. – И про наших родичей, оставшихся в Эндорэ. Которые навряд ли благоденствуют во тьме, под одним только звёздным светом… И если Творец действительно явится и увидит их раньше, чем аманэльдар, будет ли он так удовлетворён трудами Манвэ? Оромэ предупреждающим жестом приложил палец к губам. - А вот про это – не сейчас. И уже не здесь. Я и так уже рассказал тебе слишком много. По крайней мере, достаточно для одного урока. - Я буду ждать с нетерпением, – склонил голову Тьелко со всей возможной почтительностью. – Вот только про «не здесь» я не очень понял. Мы будем искать для наших тренировок другое место? - А зачем показывать Ильмарэ и Олорину, что их интерес для нас с тобой уже не секрет? – пожал плечами Охотник. – Пусть думают, что мы полностью под их контролем, нам так даже удобнее… Нет, я просто имел в виду, что про Эндорэ мы с тобой будем говорить в Эндорэ! Следующую тренировку они провели на том же самом месте. Небрежным движением руки Оромэ подновил старую иллюзию мишени. - Ну, ученик, порадуй меня, наконец – вспомни, чему я тебя учил. Тьелко встал у черты на земле, обозначающей начало дистанции, держа лук в правой руке. Привычно расставил ноги чуть шире плеч на одной линии, повернул корпус по ходу выстрела, вытянул вперёд левую руку ладонью вверх и развернул кверху большой палец. Наставник кивнул. – Продолжай! Правой рукой ученик вложил лук в даже не дрогнувшую левую. Пальцы легли на рукоять свободно, без напряжения. Странно, но его тело прекрасно помнило все наставления Охотника. Будто он и сейчас стоит у него за спиной, и уверенными прикосновениями выстраивает ему правильную стойку. Так, опустить вниз левое плечо, чуть сильнее свести лопатки, отчего грудь развернётся шире. Проверить локоть. Внезапно ему стало легко: выстроенная стойка оказалась ещё и весьма удобной, не вызывающей напряжения в теле. Когда он накладывал стрелу на тетиву, пришло и ощущение мишени: она была словно связана через стрелу с серединой его груди. Как там говорил наставник – «целься сердцем»? На медленном вдохе эльда плавно отвёл правый локоть назад и чуть задержал большой палец под челюстью. Да – сейчас! Стрела ушла в цель вместе с выдохом, но Тьелко не опустил лук и дёрнул из колчана вторую стрелу. Чувство слияния с целью никуда не делось: оно захватывало и вело, дарило пьянящий, неведомый до того охотничий азарт. Короткий свист – стук стрелы о мишень – ещё одна стрела, наложенная на тетиву быстро, но без спешки. И ещё… Он выпустил серию из пяти стрел, и лишь тогда опустил лук. - Ну, беги, проверяй! – улыбнулся наставник. - Пять из пяти! В яблочко! – кулак Тьелко торжествующе взлетел вверх, глаза его победно засияли, и сам он как будто засветился изнутри. Оромэ сначала даже не поверил своим глазам: Негасимый пламень горел в ученике так же ярко, как и его собственный, у них была одна природа, в этом не оставалось сомнений. Охотник рванулся к ученику, отчаянно желая только одного – успеть. Не упустить подходящий момент, чтобы стать ближе ученику, соприкоснуться фэар, ощутить мир через него и дать ему увидеть – через себя. И вместе расслышать окружающие их отголоски Музыки Сотворения: это было так возможно и маняще близко, только руку протяни! Или обе… Вала порывисто привлёк к себе молодого эльда и жарко поцеловал в губы. Тьелко ощутил себя малой песчинкой, затянутой в водоворот. Пыльцой цветущей вишни, подхваченной ураганом. Раньше он даже не представлял себе, насколько сила Стихии превосходит его собственную. А теперь он ощутил эту силу: губами, грудью, всем существом. Сколь же она разрушительна! Сметёт, раскрошит в пыль, развеет по ветру - и не заметит. Это был даже не страх – панический ужас, когда невозможно даже крикнуть, когда напряжения всех сил недостаточно, чтобы вырваться. Словно летишь в бесконечную пустоту, где низ и верх меняются местами, и невозможно зацепиться хоть кончиком пальца, чтобы обрести хоть какую-то опору. - Пожалуйста! Не надо… - Тьелко хотел это выкрикнуть, отчаянно упираясь руками в плечи вала, но у него получились лишь слабые трепыхания и сдавленный сип. И так же внезапно ученик почувствовал, что вала больше его не держит. Просто стоит в шаге от него, неодобрительно качая головой. И на лице у него - тень нескрываемой досады. - Ну, не надо, так не надо, – разочарованно вздохнул наставник. – Может быть, ты когда-нибудь захочешь сам. Я готов подождать. - А можно я этого никогда не захочу? – отчаянно выпалил Тьелко, с трудом приходя в себя. Спиной он привалился к сосне, тщетно пытаясь восстановить сбитое дыхание. Получалось так себе, но земля хотя бы перестала качаться под ногами! Страх его отпустил, оставив после себя только горьковатый осадок сожаления. Не то, чтобы он никогда не хотел прикоснуться к Стихии, но кто знал, что оно будет – вот так? - Внезапно – можно! – успокоил его вала. – Впредь я не подойду к тебе ближе, чем ты сам позволишь. Поверь, я не хотел причинить тебе вреда. И потом, ты всегда можешь отказаться от ученичества, если… - Я… должен подумать… - обескураженно выдохнул Тьелко.