Ученик Охотника

Попрощавшись с учеником, Охотник долго раздумывал, сидя под той самой сосной. Что пошло не так? Ведь у него почти получилось прикоснуться своим пламенем – к пламени ученика. Если бы Тьелко не шарахнулся от него в страхе, для начала можно было бы показать ему мир так, как видят его валар. А потом узреть Арду и его глазами. Научить выслеживать тех, кто выслеживает его. Добывать не только зверя и птицу, но и нужную новость в нужное время. Научить скользить в тенях и слышать отголоски Музыки в голосах всего живого. Но получилось плохо. Настолько, что молодой эльда теперь может и совсем отказаться от ученичества. Но тогда им хотя бы нужно расстаться по-доброму. Нахар незаметно подошёл сзади и ткнулся мордой в плечо хозяину. Оромэ оглянулся, и их взгляды встретились. В огромных, тёмно-карих глазах коня таинственно затрепетали мелкие звёздочки. Казалось, конь и его всадник о чём-то советуются, не произнося при этом ни единого слова. Впрочем, пожалуй, так оно и было. - Ты так думаешь? – с надеждой переспросил Оромэ. Конь тряхнул густой гривой и утвердительно фыркнул. И Охотник тихо запел несложную мелодию, повторяя раз за разом несколько ритмически чередующихся нот. Он призывал кого-нибудь из младших невоплощённых айну, не имеющих достаточно сил, чтобы создать себе плотное тело самостоятельно. Напев поплыл над степью, просочился в лес, мешаясь со струями вечернего тумана. Охотник продолжал петь, чуть прикрыв глаза, прощупывая перед собой поле, степь, лес… Пока не почувствовал, что на поляне присутствует ещё одно существо, кроме него и Нахара. Оромэ поднял веки: перед ним дрожал и метался в воздухе призрачный голубоватый огонёк, явившийся на его зов. Не прекращая напевать, вала как можно чётче представил себе образ Тьелко, и успокоенный огонёк ритмично замерцал в ответ. Он был согласен. Редкостная удача! Помогая песне медленными движениями рук, вала соткал в воздухе призрачный образ большой собаки. Сильные лапы, высокая холка, плавная линия гибкой спины, умная лобастая голова, струящаяся белая шерсть. Огонёк протестующе мигнул и опустился ниже, к самой траве. Оромэ кивнул, и уменьшил образ до маленького, чуть неуклюжего щенка, с тёплой, кудлатой шерстью и забавной мордахой. Огонёк снова замерцал и переместился внутрь получившегося образа. Песня Оромэ зазвучала уверенней и громче, завершая процесс воплощения. А когда он закончил петь, возле его ног явился маленький белый щенок. Живой и тёплый. - Ты не кэлвар! – уверенно произнёс Охотник, протягивая к нему руку. Щенок согласно тявкнул и ткнулся носом в его ладонь. – Да, ты получился кем-то вроде орлов Манвэ, но хозяином твоим будет тот, кого ты видел в моём замысле. Кто он? Молодой эльда, один из детей Эру. Мы пойдём к нему завтра, ты не против? Воплощённый ещё раз тявкнул и неловко попытался лизнуть его пальцы. Обретённое тело ещё плохо его слушалось, но Оромэ это не смущало. Со временем пёс должен к нему привыкнуть. – Ну иди, иди сюда, мой хороший! – Охотник похлопал ладонью по колену. Щенок охотно забрался к нему на руки, и позволил себя погладить. – Да, а теперь нам нужно поспать, – устало зевнул Оромэ. - Заодно и меня запомнишь. Тебе ещё ученика ко мне вести, если он, конечно, не передумает! Эту ночь Оромэ провёл скромно и без излишеств, как подобает опытному охотнику: подложив седло Нахара себе под голову и накрывшись плащом. Земля чуть подогревала снизу, щенок уютно посапывал, свернувшись клубком в кольце его рук. А чуть позже подошёл Нахар и улёгся рядом, привалившись тёплым боком к его спине. Низкие и очень яркие звёзды перемигивались, глядя на спящих сверху, но ни одна не потревожила их покоя. Утром вала разбудило фырканье поднявшегося Нахара. Из-под влажного от утренней росы плаща выбрался щенок и уморительно зевнул. Оромэ с хрустом потянулся, разминая затёкшие после сна плечи. Поднялся на ноги и прислушался к просыпающемуся лесу. В ветвях звонко перекликались пичуги, где-то вдали подала голос кукушка и разнеслась раскатистая дробь дятла. - Ну, и нам пора ехать. Прогуляемся только до родника, надо же нам всем попить, а мне ещё и умыться, – вала расправил потник на спине Нахара, поднял на него седло и привычно затянул подпруги. Голода он пока не чувствовал, а вот щенок уже вопросительно поскуливал, крутясь у его ног. Он достал из седельных сумок холщовую суму с длинным ремнём через плечо. – Поедешь тут. И в твоих интересах сидеть тихо, потому что первую пищу в этом мире ты должен получить из рук своего нового хозяина. Будущего охотника, понимаешь? Щенок забавно чихнул и позволил упаковать себя в сумку. Утреннее Смешение уже сменилось разгорающимся золотистым Светом, когда Оромэ подъехал к воротам знакомого дома в Тирионе. В доме Феанаро всегда вставали рано, он об этом прекрасно помнил. И точно знал, что не застанет ученика спящим. Нахар коротко заржал и громко фыркнул, явно привлекая внимание молодого черноволосого эльда, чем-то занятого возле коновязи во дворе. - Вала Оромэ? К нам? – Макалаурэ поднял голову и взглянул из-под руки поверх ворот. – Айя! Такой гость в дом, да ещё с утра пораньше. Богатым буду! Эльда сноровисто звякнул тяжёлой задвижкой ворот, взял Нахара под уздцы и завёл во двор. Он приветливо улыбался гостю, но взгляд его ясных серых глаз был слегка рассеянным, наверняка он за работой обдумывал новую рифму или музыкальную фразу. - Да ты совсем взрослым стал, Канафинвэ Феанарион! – поприветствовал его вала, спешиваясь. – Ты сегодня за старшего? - Старшего со вчера где-то вольные ветры носят. Ищи-свищи! – недовольно проворчал Макалаурэ, бросив любопытный взгляд на холщовую сумку, оттягивающую плечо Оромэ. Там явно что-то шевельнулось. Или кто-то? Но молодой эльда прикусил язык, не желая показаться невежливым. Вместо этого он сделал радушный жест в сторону дома, как и подобает хорошему хозяину. – Идёмте в дом? Отец сейчас в кузнице, аммэ – у себя в мастерской. Но могу их позвать, если нужно. - Незачем отрывать их от трудов. Ещё, чего доброго, работу свою испортят и будут мне совсем не рады, – вала отрицательно выставил вперёд правую ладонь. - Проводи меня лучше в сад, и позови Тьелко. Мы со своими делами как-нибудь сами разберемся, верно? - А вы ему, часом, не выволочку устроили, вала Оромэ? – ненавязчиво поинтересовался Макалаурэ, усаживая гостя на скамью в садовой беседке, увитой плющом и диким виноградом. – Он сам на себя не похож: ходит, как в воду опущенный. И в окнах ворон считает. - Выволочку? – испытующе прищурился вала, устраивая шевелящуюся сумку на скамье рядом с собой. - А за что? - За лень и небрежение! – музыкант со значением поднял вверх изящный указательный палец. - Я от своего наставника, за это самое, регулярно получаю… пряников. Да вы не волнуйтесь, ему ваш нагоняй явно на пользу пошёл: в доме теперь тишь, гладь да Эру благодать. - Ну, зови его сюда! Я к вам, собственно, из-за этого и приехал, – затребовал Оромэ, поудобнее усаживаясь на предложенном месте. Макалаурэ с готовностью развернулся и пошёл к дому по дорожке, мощёной крупными булыжниками. А Оромэ ещё раз убедился, как просто умолчать о том, чем ты не согласен делиться. Для этого даже лгать не обязательно. Достаточно принять глубокомысленный вид и показать собеседнику то, что считаешь необходимым ему показать. Всё остальное он додумает сам. И перескажет всем интересующимся уже как факт, или бесспорную истину. Влажные пятна от ночной росы медленно подсыхали на дощатом полу беседки. Но множество прозрачных капель ещё подрагивали на цветах и листьях сада, переливаясь всеми цветами радуги. Лёгкий ветерок доносил аромат отцветающей сирени, распускающихся роз и цветущих лилий. Действительно – благодать, так непохожая на привычные ему леса. - Наставник! – запыхавшийся Тьелко радостно подбежал к беседке, но на её пороге резко остановился, словно налетев на невидимую стену. Тут же насупился, ковыряя влажную землю носком сапога, и хмуро изрёк: - Я ещё думаю. - Так я и не торопить тебя приехал, – успокоил его Оромэ, поднимаясь навстречу. - Ты волен думать столько, сколько посчитаешь нужным. Руки вала примирительно легли на плечи ученика, но он лишь ниже опустил голову. Ну вот, теперь у Макалаурэ даже капли сомнения не останется, если он сейчас всё это видит. - Я виноват перед тобой, ученик. Между нами не должно быть принуждения и страха, а я заставил тебя испытать страх. Сразу два непростительных нарушения за один раз. Теперь решение остаётся за тобой… Давай сделаем так. Ты сам меня найдешь, и скажешь то, что посчитаешь нужным. - Но… как? – Тьелко вскинул глаза в которых явно скапливалась какая-то подозрительная влага. – Прежде вы всегда сами меня находили! - Я привёз тебе помощника, - Оромэ расстегнул ремень сумки. - Кстати, он останется с тобой, независимо от твоего решения. Щенок резво выбрался из сумки и белым колобком скатился на дощатый пол беседки. Подбежал к Тьелко и закрутился вокруг него, обнюхивая влажным чёрным носиком и весело блестя глазами-пуговками. - Ой, это мне? – слёзы на глазах ученика моментально высохли. - Какой он милый! А как его зовут? – он присел на корточки и протянул руку щенку, который немедленно облизал его пальцы. - Назови его сам! – предложил Оромэ, очень довольный произведённым эффектом. - Он примет от тебя любое имя. - Хуан! – выпалил Тьелко, – Будешь Хуаном? Щенок запрыгнул к нему на колени, заглянул в глаза и лизнул в нос. - Хуанушка… хороший мой! – Тьелко обнял подаренного щенка и зарылся лицом в его тёплую белую шерсть. Она пахла лесом и была ещё чуть влажной от утренней росы. - Хуан… что ж, просто и со вкусом, - одобрил Оромэ. - Заботься о нём как следует, и он вырастет в доброго охотничьего пса. Вот такого, примерно, - вала показал рукой от земли расстояние в три локтя. – Покормить не забудь, кстати - он очень голоден. И долго терпеть не станет! - Наставник! – Тьелко оторвался от Хуана и озадаченно посмотрел на вала снизу вверх. - Почему я обнимаю его, а чувствую – вас? И почему у него – ваши глаза? - Мои? – Оромэ тоже присел на корточки и прижал пушистую мордочку Хуана к своей щеке. – Ну-ка, сравни! - У обоих зеленовато-карие! – торжествующе заявил Тьелко. - Но дело даже не в этом. Хуан как будто… несёт на себе след вашего присутствия. Ну, будто бы вы побывали здесь, ушли – а след остался. - Молодец! – щёлкнул пальцами вала. – Не ожидал… но ты сейчас увидел на нём мою печать творения. Ну как, увидел – почувствовал. Видеть - это тебе ещё учиться да учиться. Каждый из валар оставляет на своих творениях подобный след . - Значит… вы сотворили Хуана специально для меня? – потрясённо воззрился на него ученик. - Воплотил, – невозмутимо поправил его вала. - Ещё вчера вечером у него не было этого тела, мне пришлось ему… хммм… немного помочь. Это не обычный кэлвар, он понимает речь квэнди. Я полагаю, у него и заговорить способностей хватит, только не рассчитывай, что он будет каждый день с тобой беседовать. - Хэнталэ, наставник! – Тьелко вскочил и благодарно обнял вала, поднявшегося на ноги чуть раньше. Тот осторожно погладил сыпучие, серебристые пряди волос ученика. Как давным-давно, ещё в детстве… и мягко отстранился. - Мне пора! Но Хуан всегда знает, где меня искать. Они вышли из сада во двор, Тьелко отвязал Нахара от коновязи и почтительно передал его поводья наставнику. Тот прощально кивнул ученику, помахал рукой подошедшему Макалаурэ, поставил ногу в стремя и легко взлетел в седло. Перестук копыт Нахара быстро растаял в звуках проснувшегося города. - Ничего себе! – восхитился Макалаурэ, пытаясь погладить прыгающего вокруг него Хуана, который в свою очередь пытался его обнюхать. – Тебя бы следовало не Красавчиком назвать, братец, а Счастливчиком! - Это ещё почему? – Тьелко подозрительно покосился на старшего брата. - Вала Оромэ не только простил тебя, шалопая, но и одарил, – наставительно пояснил тот. - Ах, если бы для меня хоть одна взбучка от наставника закончилась столь же… хуанически! Смотри же, не разочаруй его. Тьелко закивал, преданно поедая старшего брата глазами. Конечно же, он не собирался никому рассказывать, как всё обстояло в действительности. Потому что это была их с Оромэ общая тайна. - Как по мне, так Оромэ чересчур к тебе добр, - неодобрительно покачал головой подошедший Феанор, которому Макалаурэ наверняка уже успел вкратце пересказать все последние события. - Впрочем, это его дело, - нолдо пожал плечами и спохватился: – А кормить своего питомца ты собираешься? Внутренне, Тьелко готов был броситься вслед за наставником хоть сейчас, но упрямо выдерживал условленную паузу. Усиленно придумывая себе важные причины, которые заставляют его снова и снова оставаться дома. Ну, должен же Хуан немного окрепнуть, подрасти, а заодно и очаровать всю семью, от мала до велика. Умный пёс со всеми нашёл общий язык, но спать приходил всё-таки под бок к Тьелко. И тогда его тоска по наставнику утихала. Немного и ненадолго. Его терпения хватило на месяц с небольшим. Молодой нолдо и длиннолапый пёс-подросток вошли в лес, где они не были, казалось, уже целую вечность. Странно, но у Тьелко было такое ощущение, что он возвращается домой и здесь его ждали. И тропка, сама ложащаяся под ноги, и разлапистые папоротники в березняке, и журчащий ручей с обжигающе-холодной водой. Эти места были ему совсем незнакомы, но Хуан уверенно трусил впереди, изредка оглядываясь на молодого хозяина через плечо. Они пробирались по одному только Хуану ведомым тропам уже более двух часов, Тьелко устал и оцарапался о колючий куст боярышника, преградивший им дорогу, когда пёс, наконец, остановился, потянул носом воздух и негромко гавкнул. Тьелко потрепал его по голове. - Хуан! Хуанушка! Ищи наставника, мой хороший! - Гав! – Хуан тряхнул лобастой головой, вывалил язык, тяжело дыша, и уселся, всем своим видом показывая, что свою задачу он уже выполнил и дальше даже с места не двинется. Тьелко прислушался. Где-то рядом раздавался гомон, весёлый визг и девичьи голоса. Эльда двинулся на звук, стараясь ступать как можно тише. Притаился за деревом, и осторожно из-за него выглянул. На уединённой полянке в самой чаще леса, его наставника окружили три ваньярские девы, явно из ближайшей деревни. Золото, лён и платина волос, лукавый блеск светлых глаз и звонкое хихиканье. Одна из них завязала Оромэ глаза своим платком, и они в шесть рук начали раскручивать стоящего на месте Охотника. Как только они его отпустили, вала остановился, и его немного повело в сторону. Девы разбежались, громко смеясь и хлопая в ладоши. Оромэ, с нарочитой неуклюжестью, заметался по поляне туда-сюда, делая вид, что с трудом ориентируется по звуку хлопков, который доносился то справа, то слева, то сзади. А затем он изловчился, настиг в прыжке и ухватил за талию ближайшую селянку. Притянул к себе и пылко поцеловал в губы. Дева покраснела и вырвалась, но вид у неё при этом был подозрительно довольный. Оромэ метнулся в другую сторону. Правила игры были просты: Оромэ нужно было вслепую поймать любую из дев. За то, что попалась, она была должна ему подарить один поцелуй. Если он правильно угадает имя пойманной, повязку с него полагалось снять, и начать игру сначала, но он нарочно путал имена и беззастенчиво наслаждался выигрышем. Скромные, целомудренные ваниэр попадали в его объятия с завидным воодушевлением. И даже не пытались уличить его в жульничестве! У Тьелко внутри что-то болезненно ёкнуло. Ну почему ему так плохо, когда им так хорошо? Невыносимо, словно сердце разрывается напополам. - Ну, мокрохвостки ваньярские, я вам сейчас покажу, как с моим наставником целоваться! – мстительно пробормотал Тьелко себе под нос. Он вылетел на поляну, беспорядочно размахивая руками, и оглушительно заорал: - Медведь, медве-е-едь! Глаза у него были шальные, «страшные», он лихорадочно тыкал пальцем куда-то в лесную чащу откуда, якобы, должен появиться грозный зверь. - Где? – ахнула фигуристая златовласая дева в белом платочке, хлопнула себя ладошкой по приоткрытому рту и замерла на месте от испуга. - Близко! – заверил её Тьелко, загнанно дыша. - Очень близко! - Бежим, бежи-и-им! – дёрнула её за рукав бойкая голубоглазая подруга. Высокая дева с платиновой косой ничего не спрашивала: она первой подхватила с земли свои корзинки с грибами и ягодами и деловито рванула прочь. Наскоро подобрав оставшиеся дары леса, две замешкавшиеся селянки с визгом бросились наутёк. - Неплохо бегают, а? – Тьелко мотнул головой вслед мелькающим за деревьями вышитым белым платьям. - Ученик, с тобой что? Какой, в корягу, медведь? – удивлённо воззрился на него Оромэ, стягивая повязку с глаз. - Всех ваниэр мне распугал! - Простите, наставник, но… как вы могли? – отчаянно упрекнул его Тьелко. - Мог - что? – невозмутимо переспросил вала. На его лице не отразилось ни гнева, ни смущения – одно только доброжелательное любопытство. - Ну… вы же уже поцеловали – меня! Как вы можете после этого целовать ваниэр? Да ещё троих сразу! Вам что – нет никакой разницы? - Ощущения, безусловно, отличаются… - Оромэ задумчиво поскрёб подбородок. - То есть, ты хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал? - В этом я не уверен… - Тьелко даже отступил на шаг. - Но я точно не хочу, чтобы вы целовали других! - Нэри, нисси – какая, в… сущности, разница? – философски заметил Оромэ, как бы рассуждая вслух. - Наставник, но… мне от этого плохо! Щемит вот здесь, и рвётся наружу, – он коснулся рукой середины своей груди. – Никогда я не чувствовал ничего подобного… и вы же не хотите, чтобы я страдал? - Иди сюда, маленький хитрец! – вала шагнул к нему, открывая объятия, но ещё три шага ему навстречу Тьелко сделал сам и прильнул к широкой груди Охотника. Сразу стало тепло, сила вала снова подняла его, закружила и понесла, отрывая от земли, но на этот раз она была совсем не страшной. Наоборот, она успокаивала, оберегала и окутывала, размывая щемящую боль и унося её прочь. - Твоя боль называется «ревность», – шепнул вала в острое ухо своего подопечного. – Ваши менестрели называют её вечной спутницей любви, и где-то они даже правы. - Это значит – я люблю вас? – расслабленно поинтересовался Тьелко, купаясь в волнах силы Стихии. - Это значит, что мы выбрали друг друга. Давно, ещё когда ты был ребёнком, - довольно улыбнулся наставник, зарываясь лицом в его серебристые волосы. - И ты занимаешь особое место в моём сердце. Особое – но не единственное. Прими уж это как есть. Я, знаешь ли, давно женат и имею братьев и сестёр. - Это не помешало вам меня выбрать, – нахально заявил Тьелко, с упоением вдыхая исходящий от Охотника горьковатый запах трав, дубовой коры и лесных ягод. - И уж тем более не помешает мне выбирать других, чтобы поселить их в своём сердце. - Молодец. Понял наконец-то… – Тьелко, не открывая глаз, со всей определённостью почувствовал, как наставник одобрительно ему улыбается.