White holes

Сынмина не зря звали воздушным мальчиком. Он любил сладкое – но есть, нет – Сынмин создавал чудеса кондитерских произведений. Всё своё свободное от учёбы время он проводил в небольшой пекарне возле дома, принадлежавшей его дяде. Сынмина тянуло туда, сколько он себя помнил. Мальчик часами мог рассматривать всевозможные пирожные и торты, никогда не прося родителей купить ему сладость. Несмотря на это, взрослые величали его будущим сладкоежкой, и только дядя пророчил судьбу великого кондитера, которому не жалко и оставить семейный бизнес. Став чуть старше, Сынмин упрашивал дядюшку взять его на кухню, посмотреть, как работают пекари, после чего завороженно следил за витиеватым узором взбитых сливок на торте. Когда ему стукнуло шестнадцать, он попросился в подмастерья – никто, конечно же, не удивился. Персонал давно привык к кареглазому милому мальчишке, нашедшему искусство в простых сладостях. С тех пор Сынмин стал постоянным гостем, а позже и полноправным работником заведения. Хёнджин набрёл на это место во время летних каникул, на свидании с одной из дутых кукол, строящих из себя принцесс. Хёнджину не особо нравились эти девушки, ещё меньше он любил водить их на свидания, но избалованные красавицы слетались на него, как мухи на мёд – плохой мальчик из хорошей семьи. Пока его светловолосая спутница выбирала себе десерт подороже, Хёнджин от скуки рассматривал посетителей и персонал. Взгляд зацепился за милого мальчишку быстро: Сынмин сосредоточенно украшал ягодный кекс. Глаза паренька светились каким-то мечтательным вдохновением, а губы трогала лёгкая улыбка. Его пассия потянула парня за рукав, намекая, что сделала выбор. Состроив милое личико, она спросила: - Закажешь что-нибудь? - Нет, - хищно улыбнулся Хёнджин. – Я уже выбрал свою сладость. Когда приветливый мальчик обслуживал их, Хёнджин вспомнил, что видел его пару раз в школе. Имя на бейджике гласило «Сынмин». В голове парня уже созрел план покорения Принцессы. Мельком взглянув на счёт, Хёнджин размашисто написал на салфетке пару слов, вложив её вместе с чаевыми. Бросить девушку он, не откладывая, решил тут же, возле входа в пекарню. Светловолосая красавица разразилась громким скандалом, значительно исказившим её личико, но Хёнджин пренебрежительно бросил ей: «Разве я когда-то говорил, что люблю тебя?». Сынмин с грустью наблюдал за ссорящейся парой: он предпочитал счастливые концовки, какие были в его семье. Открыв счёт, он с удивлением обнаружил небольшое послание на салфетке, а когда поднял глаза, увидел, что девушка уже ушла. Сынмин вышел к стоявшему спиной к нему парню и неуверенно начал: - Простите, кажется, это должна была получить Ваша девушка. Хёнджин обернулся, глядя на протягившего ему салфетку парня, который с грустью продолжил: - Но я, кажется, не успел. - Отчего же? – вдруг ухмыльнулся Хёнджин. – Если бы я захотел отдать её кому-то, кроме тебя, я бы не положил её в счёт. Она твоя. Глаза Сынмина удивлённо округлились, а щёки стали краснеть: - Что Вы такое говорите? Хёнджин развернулся к нему и сделал шаг вперёд. - Готов повторить. «Думаю, тебе стоит стать моей сладостью, Принцесса». Хёнджин подошёл к нему вплотную и, наклонившись к самому уху, тихо сказал: - Не сопротивляйся. Парень резко отпрянул и, развернувшись, уверенно зашагал домой, оставив Сынмина растерянно сжимать в руках салфетку. Парень медленно прошёлся глазами по словам: «Думаю, тебе стоит стать моей сладостью, Принцесса». Сынмин вздохнул и пробормотал: - Дурак. Я не чья-то сладость. И уж точно не принцесса. Парень без сожаления выкинул салфетку в урну и снова вернулся в пекарню. *** По вечерам Хёнджин приходил к пекарне, наблюдая за работой Сынмина. Поглощённый созданием очередного кондитерского изделия, он не замечал ничего вокруг, лишь изредка спрашивая совета у старших пекарей, которые внимательно выслушивал. Когда он вновь возвращался к работе, его лицо становилось ещё более сосредоточенным, чем раньше, а брови слегка хмурились. С таким же выражением лица он проделывал всю тонкую работу, вроде выкладывания узоров из драже на поверхности торта, да ещё и вдобавок закусывал щёку изнутри. Чем больше Хёнджин смотрел, тем больше убеждался в своём намерении заполучить сладкого мальчика. В школе они стали встречаться значительно чаще. За первые три дня Сынмин успел выяснить, что зовут его нового сталкера Хёнджин, он избалован родительскими деньгами, часто влезает в драки и числится самым крутым парнем в старшей школе. Сынмин и сам не заметил, как стал подсчитывать, с какой частотой чередуются разбитые губы с бровями. Он не ждал счастливого конца. Через неделю таких вот переглядываний, Хёндин зажал его в школьном коридоре после звонка, звонко целуя в щёку. - Совсем рехнулся? – взвился Сынмин. - Всего лишь приветствую свою Принцессу. - Я не чей-то, и уж тем более не твой, - парень чётко проговаривал каждое слово, не отводя взгляда. - Но если ты так хочешь со мной встречаться, научись уважать меня и моё личное пространство. Хёнджин заинтересованно посмотрел на него, чуть отстраняясь. Он не ожидал, что мальчик сумеет дать отпор, но удивило его другое. Девчонки часто ломались, чтобы набить себе цену, Сынмин же звучал серьёзно, отвечал с достоинством, а не вёл дешёвую игру. И за это его стоило уважать. Хёнджин отошёл на шаг и неожиданно для самого себя сказал: - Извини. Сынмин, кажется, тоже не ожидал такого расклада, но быстро взял себя в руки и, хмыкнув, пошёл на урок, слегка толкая парня плечом. Пройдя несколько шагов, парень неожиданно обернулся и добавил: - И не называй меня принцессой. Хёнджину показалось, что он впервые влюбился. *** Хёнджин приходил в пекарню каждый день, заказывая что-то фирменное от Сынмина. Юный кондитер сначала недовольно хмурился, пока Хёнджин не сказал: - Знаешь, я плохо разбираюсь в еде, но мне нравится то, что ты создаёшь. Именно последнее зацепило Сынмина, он не назвал это готовкой,выпечкой или ещё чем-то подобным, Хёнджин назвал этот процесс созданием, словно перед ним действительно было искусство. - Можно посмотреть, как ты работаешь? Ты очень красивый в такие моменты. Сынмин не думал, что Хёнджин станет оставаться здесь каждый день после закрытия, чтобы смотреть, как он украшает очередное пирожное. Но Хёнджину и правда нравилось наблюдать, как пальцы Сынмина ловко орудуют над коржом, превращая его в настоящее лакомство. Он казался художником, рисующим свой лучший натюрморт, или чародеем, колдующим себе волшебное лакомство. Мастер со своим искусством. - Эй, может сходишь уже со мной на свидание, Принцесса? – спросил Хёнджин в один из таких вечеров. Сынмин признавал, что тот действительно стал более сдержанным и уважающим, но от дурацкой привычки звать его принцессой так и не избавился. Тем не менее, парень согласился. И даже разрешил поцеловать себя в щёку после. О чём, впрочем, тут же пожалел, ведь в его планы не входило мучительно краснеть от того, что Хёнджин трётся носом об его щёку, приговаривая: «Ты такой сладкий, Принцесса». Поцеловать себя по-настоящему Сынмин дал лишь на седьмом их свидании. Хёнджин целовался умело. Его пухлые губы аккуратно прикладывались к губам Сынмина, раскрывая их. Хёнджин целовал так, словно старался распробовать новое пирожное. И Сынмин никогда не соврал бы, что ему не понравилось. Он влюблялся по-настоящему. Хёнджин был придурковатым, но внимательным парнем, и тот ластился к нему, как котёнок. Хёнджин с радостью потакал всем маленьким капризам своего парня, раскрывая его всё лучше и лучше. Но любая, даже самая вкусная сладость, приедается со временем. - Я тебя не люблю. Хёнджин решил, что так будет лучше. Он и сам понимал, что игра ему вскоре наскучит, а чувства к Сынмину были всего лишь иллюзией. Однако он искренне уважал этого парня, а потому сказал до того, как они переспали. В отличие от всех, с кем когда-либо встречался Хёнджин, Сынмином пользоваться он не хотел и выбрал честность, пока они не перешли грань за точкой невозврата. Плечи Сынмина опустились, и Хёнджин было пожалел о своём решении, протянув к нему руку, но Сынмин покачал головой: - Ведь я говорил тебе, что не принцесса, чтобы верить в счастливые концы. Парень развернулся и поспешил уйти, чтобы не плакать на глазах у Хёнджина. Он ведь всё понимал. Хёнджин, по крайней мере, не был мудаком. Вот только Сынмин уже слишком влюбился. Он не избегал встреч с Хёнджином в школе, но и не искал их, вежливым кивком отвечал на приветствия. В пекарне Хёнджин перестал появляться, чем парень и воспользовался, уходя с головой в работу. Только в эти несколько часов к его глазам возвращался былой радостный блеск. Тем не менее, время заботливо отгораживало былое толстым слоем пыли на задворках воспоминаний, помогая спокойно жить дальше. С Хёнджином случилось наоборот. Чувство вины умело скрывалось под привычной маской беспечного парня. Но пустота в груди всё никак не уходила. Чем больше времени проходило, тем больше Хёнджин осознавал, что принять свои чувства к этому парню за ложь было ошибкой. Он вновь смотрел вечерами с улицы в стёкла пекарни, где Сынмин сотворял своё новое чудо, понимая, что преследовать парня после того, что он сказал, будет просто несправедливо. И всё же он был влюблён в Сынмина, осознавая это теперь со всей ясностью. Окружающие стали замечать перемены. Хёнджин побледнел, под глазами пролегли тёмные круги, он всё больше отмалчивался перед друзьями, а стоило задать вопрос – тут же огрызался. Парень чувствовал себя разбитым, его мысли крутились лишь вокруг того, до чего он довёл их отношения. Он не мог простить себе потерю Сынмина, отчаянье накрывало его с головой. Он встретил Сынмина по дороге домой, неуверенно оклинув его: - Сынмина-а…Я…я хотел сказать…прости за то, что я сделал. Сынмин слегка улыбнулся, качая головой: - Ты всё сделал правильно. Не терзайся этим больше, ладно? Видя, что парень собрался уходить, Хёнджин схватил его за руку, останавливая, и упал на колени: - Прошу тебя, Сынмин, я был не прав, когда думал, что не люблю тебя. Я не знал, как это, я просто запутался. Мне казалось, так будет честно, но я не могу без тебя. Я смотрю на тебя каждый день сквозь витрину пекарни, я безумно скучаю, Сынмин. Прошу тебя, дай мне шанс. Я…я люблю тебя. Сынмин ответил не сразу – он не хотел, чтобы Хёнджин слышал, как предательски дрожит его голос. Его чувства к парню, покрытые пылью времени, вновь вырывались наружу, раскрывая старые раны. «Я ведь только пришёл в норму! Зачем ты вновь появился и всё испортил?» - хотелось кричать ему, но он не мог так поступить. - Послушай, Хёнджин, - наконец начал он. – Не говори так…больше. Не путай любовь с чувством вины. Он ласково потрепал парня по голове, мягко говоря: - Научись любить с кем-то другим. А меня больше не трогай. Видя, что Хёнджин пытается запротестовать, парень прижал палец к его губам и поцеловал его в макушку: - Пожалуйста, Хёнджин. Сынмин уходил, не оборачиваясь. Хёнджин знал, что больше не станет пытаться его вернуть.