White holes

Минхо твёрдо знал: если бы они с Хёнджином познакомились там, в нормальной, прошлой жизни – он бы никогда даже не подошёл к нему. Минхо вообще таких как Хёнджин презирал: богатый мальчик из хорошей семьи с дорогущими часами на руках, айфоном последней модели, ненавистными Минхо эйрподсами в ушах и, конечно, чертовски красивый. И нет, Хёнджин не был задиристым придурком или жестоким королём школы. Он даже не был дураком, как и не был выскочкой. Насколько Минхо было известно, Хёнджин был довольно неплохим парнем, без излишнего бахвальства в крови, просто…Просто Минхо ненавидел богатых. А Хёнджин был богат. В принципе, одного этого было достаточно, чтобы они никогда не пересекались ещё в школе, слишком разными были круги общения (а если точнее, у Хёнджина был обширный круг элиты, а у Минхо никого кроме Джисона). Но даже если бы Хёнджин вдруг неожиданно захотел с ним пообщаться, Минхо никогда бы не согласился. Во-первых, у него после школы бесконечные подработки (слушать музыку через один работающий под нужным углом наушник – занятие такое себе), так что Минхо уж точно было не до всяких развлечений и клубов (вообще-то Минхо не знал, бывал ли Хёнджин обычно в клубах, но где бы ему ещё быть?). А во-вторых…во-вторых, Минхо просто презирал богатых, особенно таких вот богатых детишек, которым ничего не нужно было делать, которые могли хоть сжигать все свои деньги, но всё равно хотели всё больше и больше. Минхо их ненавидел, потому что сам богатым не был. По крайней мере, хватало гордости это признавать. Но теперь всё это уже пару лет не имело никакого значения. Купюрами и тряпками от Гуччи не проломишь мертвецу череп, даже пасть не заткнёшь. Так что и смысла никакого больше не было. Получи теперь Минхо хоть все деньги мира – максимум, он бы поджёг в них всех находящихся поблизости зомбаков, не больше. Так что и ненавидеть Хёнджина причин, вроде бы, не осталось. Минхо и не – иначе они бы не выживали вдевятером уже два года. Сынмин часто говорил, что только сам чёрт мог собрать их компашку – а Сынмина Минхо считал здесь самым адекватным после себя. И в этом парень точно был прав: они все были, вроде как, знакомы со школы, но никогда не общались, за исключением, разве что, Минхо с Джисоном и Чана с Уджином. Просто так получилось: встретились, собрались и порешили выживать вместе, чтобы попроще было, чтобы меньше риска, что сегодня сожрут тебя, и больше шансов, что тебя спасёт кто-то другой. Неплохая тактика выживания. Не то чтобы они тут все передружились. Минхо уж точно нет. И уж точно не с Хёнджином (хотя сам Хёнджин, кажется, со всеми. Кроме). Просто дежурили по ночам в парах. Просто спасали друг другу задницы. Просто не ходили по одному даже отлить. Когда так живёшь, узнаёшь о человеке многое, пожалуй, даже больше, чем могли бы дать годы в их старой жизни. Теперь они были фактически заперты в одном из зданий на окраине Сеула. По расчётам Уджина, мертвецы должны были мигрировать сейчас на юг, но то ли он ошибся, то ли эти безмозглые неожиданно сменили планы – теперь вокруг здания их было слишком много, чтобы безопасно выбраться из него. К счастью, присутствия парней они не заметили и внутрь не рвались, так что оставалось только тихо переждать. Вопрос лишь в том, как долго. Но выбора у них, конечно, не было. Минхо сидел рядом с тем, что некогда было террасой, прислонившись спиной к стене, когда Хёнджин плюхнулся рядом и лёжа растянулся на полу во весь рост, щурясь на солнце. - Расскажи что-нибудь? Минхо посмотрел прямо на парня: - Не хочу. Хёнджина это, ожидаемо, не остановило. Он перевернулся набок, чтобы быть к Минхо лицом, и опёрся головой на согнутую в локте руку. - Чем ты любил заниматься раньше? Минхо закатил глаза. Вот поэтому он не любил богатеньких мальчиков, которые привыкли получать желаемое, не считаясь с желаниями людей – дело было не в жестокости, просто они так устроены. - Какое это имеет значение сейчас, если всё иначе? - Не всё меняется, - повёл плечом Хёнджин. – Вот Чанбин как любил курить, так и любит, а Чонин- - Курение – это зависимость, а не любовь, - прервал его Минхо. - Пусть так. Чонин любил небо, это ведь всё равно не меняется. Ну так что любил ты? - Когда меня не достают дурацкими вопросами. Это, знаешь ли, тоже не меняется. Хёнджин засмеялся: - Ладно, Мистер Зануда. А вот я любил- - Когда на тебя смотрят. Быть в центре внимания. – Минхо снова резко оборвал его, и ему было не жаль. – Ты и сейчас любишь. - С чего ты взял? – лукаво улыбнулся парень в ответ. - Я тебя умоляю, кто ещё из нас сравнивает свои члены с другими, когда мы- - Ладно-ладно, я понял, - Хёнджину потребовалась целая минута, чтобы отсмеяться. Минхо не мог не признать, что зрелище было красивым. Отсмеявшись, Хёнджин перекатился обратно на спину и прикрыл глаза, замолчав. Минхо успел поблагодарить судьбу за то, что тот, наконец, отстал от него, но тут парень неожиданно произнёс: - Между прочим, я никогда не любил бывать в клубах. Минхо непонимающе похлопал глазами, но вскоре к нему пришло осознание: в своё время он был единственным другом Джисона, потому что тот никогда не умел держать рот закрытым. Минхо беззвучно выругался под смешок Хёнджина. Некоторые вещи и впрямь не менялись. - Почему я всё ещё не нравлюсь тебе? У Минхо не было ответа на этот вопрос, но Хёнджин никогда бы не отстал от него, поэтому парень безучастно отозвался: - Потому что ты до чёртиков доставучий и жаждешь внимания от каждого встречного, как будто это теперь что-то решает. - Это и тогда ничего не решало, - буркнул ему Хёнджин как-то обиженно. – Просто я не могу этого изменить, что тут такого плохого, Минхо? Парень раздражённо ответил, в упор глядя на Хёнджина: - Да то, что ты до сих пор больше всех жаждешь моего внимания, потому что я здесь единственный, кто не хочет тебе его давать, но тебе же никогда не было дела до других. Хёнджин прижал ладонь к его губам, заставляя замолчать: - Мне было дело до других. И до тебя тоже. Иначе я не пытался бы узнать, почему ты так меня не любишь. Минхо резко отдёрнул чужую руку от своего лица: - И тебе всё ещё плевать на это, ведь главное – получить, в конце концов, моё чёртово внимание. - Отпусти. Минхо даже не сразу понял, что вообще произнёс Хёнджин, пока не осознал, что всё ещё крепко сжимает чужое запястье. Он тут же расцепил пальцы, и парень, не говоря больше ни слова, поднялся с пола и ушёл вглубь здания, оставляя Минхо одного. *** Хёнджин подошёл к нему снова на следующий день. - Ты мне нравишься. Минхо захотелось ударить его в ту же секунду. Мысленно он уже отчитывал глупого щенка напротив: «Мы в ёбанном апокалипсисе, мы со всех сторон окружены ходячими мертвецами каждый день нашей грёбанной жизни, какое нравишься?» и «Тебе нравлюсь не я, у тебя всего лишь спортивный интерес к единственному человеку, которого ты неимоверно бесишь». Вероятно, бо́льшая часть этого была написана у него на лице, потому что Хёнджин отвёл глаза и тихо продолжил: - Я слышал, как Уджин говорил Чану…В общем, неважно, просто мы можем и не выбраться отсюда. Ну, знаешь, мало ли, может, они тут месяцами бродить будут, мы к этому времени уже сдохнем от голода и обезвоживания, поэтому я- - Можно подумать, до этого у нас каждый день была уверенность в выживании. Явно не то, что следовало сказать. Но Хёнджин и бровью не повёл. - Поэтому я хотел сказать тебе это прежде, чем кто-то из нас погибнет. Он поднял глаза и смотрел теперь прямо на Минхо. А спустя ещё секунду прижался к его губам своими. Следовало бы как следует врезать ему, но Минхо просто стоял, не размыкая губ, когда Хёнджин, наконец, соизволил прекратить свои попытки, отчеканил, глядя прямо в хёнджиновы глаза: - Сделаешь так ещё раз – и мне будет плевать, выживешь ты или нет. Они оба знали: в команде такого говорить нельзя. Но Хёнджин ни минуты не сомневался, что это чистая правда. Он просто кивнул и отошёл на пару шагов от парня, а затем развернулся и снова скрылся в здании. Минхо вытер рот рукавом, смачно выругался и решительно направился к Уджину с Чаном. В отличие от Хёнджина, он не настолько непроходимый тупица, чтобы пропустить такие важные слова, касающиеся их выживания, мимо ушей. Может, Хёнджин и собирался устраивать прощание и готовиться к медленной кончине, но у Минхо были другие планы на этот счёт. *** Никто не мог сказать, в какой момент их идея свернула не туда и обернулась вот этим. План был довольно простой: нужно было заманить мертвецов с западного крыла в здание, самим в это время спрятаться в других комнатах за закрытыми дверьми, затем забаррикадировать зомби там и уйти по расчищенному пути. Просто, как дважды два, но вот теперь они отбивались на террасе от кровожадных ублюдков, а Минхо наполовину висел в воздухе, одной рукой пытаясь удержать от падения Чонина, а второй – Хёнджина. Дерьмо. Минхо чувствовал, как соскальзывают по плитке колени. Ещё немного, и они все втроём рухнут вниз. Но просить о помощи было некого: краем глаза он видел отчаянно размахивающего топором Феликса и знал, что другие не в лучшем положении, иначе кто-нибудь уже давно вытянул бы их из пропасти. Однако ситуация становилась критической: - Проклятье, я не выдержу их двоих! Он не знал, зачем крикнул это и кому именно. Часть его отчаянно надеялась, что хоть один из шестерых бросится к нему прямо сейчас. Ладони жутко потели, поясница болела, а обе руки наверняка получили нехилое растяжение. Но всё это было мелочами по сравнению с тем, что он чётко осознал в эту же секунду. Он не сможет спасти двоих. Чонин, всхлипывая, из последних сил цеплялся за его ладонь, но Минхо смотрел только на Хёнджина. Его глаза были полны ужаса. Потому что он сделал выбор. И потому что – он прочёл в чужом взгляде – Хёнджин это понимал. Минхо не стал просить прощения, когда разжимал пальцы. Вряд ли хоть что-то способно искупить боль от предательства, которое стоило жизни, в чужих глазах. Минхо вцепился в Чонина обеими руками, вытягивая парня. По крайней мере, их путь теперь был относительно свободен. Он сидел на краю, прижимая к себе плачущего Чонина, но взглядом следил за тем, как мертвецы терзают мёртвое тело Хёнджина внизу. Он знал, что будет видеть это каждую ночь, закрывая глаза.