Niemand als du

Ни для кого не было секретом, каким любителем сладкого был Адольф Гитлер. В какие бы рестораны он ни пошёл, он никогда не отказывался от десерта. Он обожал всевозможные пирожные и торты, сходил с ума от сладких сдобных булочек, а в чай клал по десять ложек сахара, если не больше. В один самый обыкновенный день, когда фюрер уже готов был проклинать весь мир от того количества встреч, выступлений и прочих дел, которые будут ждать его на протяжении всей недели, он получил приятный сюрприз. В его кабинете, на столе, среди документов, писем, а также различных канцелярских принадлежностей стояла фарфоровая тарелка с незамысловатым цветочным узором, на которой лежали четыре эклера, обсыпанные сахарной пудрой, с заварным кремом внутри, и две плитки молочного шоколада. Таких вкусных, тающих во рту эклеров Адольф не пробовал очень давно. А шоколад оказался его любимым. Неожиданный подарок значительно поднял ему настроение, но заставил задуматься о том, от кого же он. Поначалу, на ум приходили мысли лишь об очередных поклонницах. Однако, вновь появившийся спустя два дня гостинец перестал ассоциироваться с без памяти влюблённой молодой девицей, которые обычно и попадались рейхсканцлеру. Он всерьез занялся поисками отправителя, когда стал каждый день обнаруживать у себя в кабинете свежеиспечённые эклеры и шоколад, которые ожидали прихода своего адресата. Гитлер и не думал, что это могла быть Ева Браун, было бы слишком очевидно. Он понял, что это кто-то из его ближайших сподвижников, поэтому старался не упустить и малейшей возможности разузнать, кто же это. Он был в гостях у Гиммлера и Геринга и искал тарелки, схожие с той, на которой лежали сладости, но ни у того, ни у другого ничего не обнаружил, кроме хлопающего глазами от удивления Генриха, когда тот узнал, что фюрера интересует посуда в его доме. Он собирался порыскать и у Гесса с Борманом, но удача сама неожиданно ему улыбнулась. Ранним летним утром, когда однако солнце было уже высоко над землёй, а легкий ветерок игриво щекотал лицо, Адольф отправился в рейхсканцелярию. Насколько велико было его удивление, стоило ему увидеть никого иного, как Геббельса, почему-то пребывавшего в растерянности от прихода вождя. - Доброе утро, мой фюрер! - поздоровался тот, приветливо улыбнувшись. - Доброе! Ты сегодня рановато, Йозеф. Министр замешкался: - А... да... Мне просто нужно было обсудить с Вами кое-какие важные вопросы. К тому же, у меня целая гора документов, которые нужно подписать, а ещё собрания, встречи... Вот я и решил заскочить пораньше. - Хорошо. Что за вопросы ты хотел со мной обсудить? Постой, у тебя что-то... на щеке. Он подошёл к нему вплотную, что заставило Йозефа сделать шаг назад. На его щеке было маленькое, еле заметное на бледноватой коже белое пятнышко. Гитлер видел, что тот явно нервничает, прижавшись к столу и отчаянно пытаясь что-то спрятать за своей спиной. Этим чем-то оказался ещё не раскрытый свёрток с теми самыми эклерами. «Как я не догадался, что это он? Ну, ничего, это ещё не конец, Йозеф», - подумал рейхсканцлер, хитро ухмыльнувшись. - Посмотри на меня, - тихо сказал он. Смотревший все время в пол Геббельс все же пересилил себя и встретился с взглядом этих голубых, горящих и одновременно холодных, как лёд, глаз, в глубине которых тонул сейчас и тонул всегда. Фюрер приблизился ещё примерно на два дюйма и слегка склонил голову набок. Кадык у Йозефа дернулся, дыхание сперло, а по телу пробежала дрожь, как только он почувствовал прикосновение влажного тёплого языка, медленно скользящего по его щеке. Адольф облизнулся - кожа рейхсминистра пропаганды была мягкой и сладковатой на вкус, особенно с добавлением сахарной пудры. Он рассмеялся, увидев, как сильно тот зарделся, пытаясь прийти в себя после такой неожиданности. С минуту они просто стояли и смотрели друг другу в глаза, когда после внезапного, невероятно странного, но до чего же приятного действия со стороны рейхсканцлера, Геббельс решил тоже проявить инициативу. Он поднялся на цыпочки, но тут же оступился из-за больной ноги и точно бы упал, если бы его вовремя не подхватили. Он почувствовал, как руки обвили его талию, и крепко, но совсем не грубо прижали к себе. Потянувшись, он слегка коснулся своими губами чужих. Ответ последовал сразу же. До чего же невинен и нежен был их поцелуй! Йозеф обнимал Адольфа за шею, иногда запуская пальцы в его волосы и лохматя аккуратно уложенную челку, а тот ласково гладил его по спине, держа на высоте нескольких сантиметров над полом. Так они соприкасались губами, совершенно забывая о всём на свете: времени, людях, которые вот-вот могли войти в кабинет и прочих мелочах жизни. Были только они. Не нужно было слов, чтобы передать все их накопившиеся чувства: невыразимую нежность, стремление заботиться и искреннее обожание. Любовь. Однако Гитлер был не в состоянии долго держать Геббельса, даже несмотря на малый рост министра. Отпустив его, он провёл рукой по его щеке, наблюдая, как тот улыбается, смотря из под полуопущенных ресниц, и улыбнулся в ответ. - Какие вопросы ты хотел со мной обсудить?