***
Наруто в ту же ночь завалился к Обито: — Ну и когда просыпаться планируешь? — с порога, вернее, с оконной рамы поинтересовался он. Учиха благоразумно продолжил изображать из себя полутруп. — Дядь, а ну не придуривайся, — ощутимый тычок под рёбра. «Полутруп» обреченно вздохнул и открыл единственный глаз: — А с этим какие-то проблемы? — А ты как думаешь? Какаши ищет бабулю Цунаде повсюду пятый месяц как, — да уж, стоит признать заслуги эро-саннина по добыче информации, они справились куда быстрее даже без собак-ищеек, — И того гляди найдет. А она тебя раскусит, на шаринган не посмотрит. Сенджу, как-никак. — Если я очнусь, мне придется с ним говорить, — пожаловался Учиха, — Так что чем позже, тем лучше. Наруто закатил глаза: — А вот не надо было дров наламывать. — Может, я просто скажу, что на много лет потерял память, а теперь вспомнил? Узумаки резко посуровел: — Для большинства, вероятно, придется. Иначе тебя просто казнят. Но, сам понимаешь... — Да, — Учиха тоже серьёзно кивнул, сбросив плаксивость, как когда-то, когда становился Мадарой из Тоби, — Есть люди, которым нельзя лгать. Наруто улыбнулся — позиция Обито насчет отношения к друзьям ему очень импонировала — и присел на край кровати, стараясь не передавить ни одного провода. Состояние Учихи, не смотря на отсутствующую кому, все же было тяжелым. — Я не должен был отправлять тебя к Зецу, — тихо сказал он, извиняясь. — Да я сам не должен был отправляться. Мы оба неосмотрительно поторопились. Нетерпеливые, как генины. Зато, — он улыбнулся в потолок и произнес с нескрываемой нежностью, — Я теперь дома. Это откровение подтверждало мысли Наруто — Обито так легко прислушался к нему и вернулся в Коноху, потому что душой никогда не покидал её. С «Глазом Луны» он планировал жить в мире, где друг никогда не предавал его, но когда оказалось, что это возможно и в реальности, а Рин сама выбрала умереть, и стоило бы уважать её желание, недолго думал. — Думаю, «очнусь» сегодня же, — спустя несколько минут прохладной ночной тишины поделился он, — А то вдруг еще разорю Какаши.***
Новость о возвращении еще одного Учиха облетела Коноху. Какаши вернулся только через месяц — поиски увели его далеко от деревни или новость долго шла, Наруто не знал. Еще через пару дней новоявленный продолжал существовать, из чего можно было сделать вывод, что Какаши, как и Саске, не собирается убивать его. По крайней мере, прямо сейчас.***
Дни шли, и Обито начал поправляться. Наруто даже не сразу узнал его, встретив на выписке: молодой человек с приятными чертами лица и грустной улыбкой, чуть бледный, — он совсем не походил на того помешанного, которого Узумаки встретил в бою в Четвертой Мировой. Даже тонкие линии шрамов на половине лица и закрытый глаз оказались не такими уж акцентирующими на себе внимание. Они много говорили. Обито поделился, что Третий восстановил его в рядах шиноби, теперь у него снова был свой протектор, а в ближайшем будущем он отправится на свою первую миссию — как джонин Конохи. О том, как прошёл разговор с Какаши, рассказывать категорически отказался, а сложившиеся между ними в итоге отношения описал как «напряженные». Учитывая все прегрешения Обито, это было успехом. Кроме того, оно не помешало им снова стать напарниками. Наруто, неожиданно для себя, попросил старшего Учиху позаниматься с младшим. Этим он лишал себя их тренировок — последней отдушины, не считая Гаары, который звал к себе раз в полгода, — но чувствовал, что так надо. Сам Саске пытался сопротивляться такой инициативе, но сдал свои позиции на «Убить меня ты сможешь и потом, но кто поможет тебе с шаринганом лучше, чем Учиха?» и был добит «А меня учил сам Мадара».***
Наруто, жаловавшийся на медленное течение времени, ошалело трогал протектор генина — свой собственный! — и недоумевал, куда успели деться почти три года безоблачной жизни.***
Команда номер семь, состоящая, как и прежде, из Саске, Сакуры, и Наруто — которому к огромному разочарованию Ируки-сенсея пришлось проваливать большинство тестов, чтобы распределение снова прошло таким образом, — ожидала своего нового учителя. — Он явно опаздывает, — вздохнул Наруто, рассматривая губку для доски и дверь. Поставить? Не поставить? Поставить? Не поставить? Поставить. — Наруто! Ты что творишь? — возмущенная Сакура подошла ближе, критично осматривая конструкцию. Узумаки хихикнул. Когда вернулся Обито, Какаши потерял привычку опаздывать, вернув её своему другу. И такая длительная задержка могла значить только одно. Он переглянулся с Саске — тот тщетно пытался спрятать ухмылку. Тоже понял. Дверь отворилась, и губка гулко стукнула о пустую башку их будущего учителя. Наруто расхохотался. — Ну что ты так сразу, Наруто-чан? — беззлобно протянул Обито, потирая макушку. — Обито-кун... Ой! — Сакура тряхнула головой; её, правильную девочку, смутило собственное фривольное обращение, — То есть, Обито-сенсей. Вы наш учитель? — А что тебя смущает? — лучезарно улыбнулся тот, — Я как-никак шиноби ранга джонин. Сакура окончательно смутилась. Старший Учиха проводил много времени с младшим, а, следовательно — с Узумаки, а иногда и с Харуно; и все слишком привыкли к нему, как к старшему приятелю. — Поверить не могу, — поморщился Саске скорее для вида, — И здесь ты. Обито зашёл внутрь класса, закрыв за собой дверь, и облокотился на учительскую парту: — Знакомство, полагаю, можно пропустить. И, — глубокий вздох, — Тренировку с колокольчиками с вами тоже бесполезно проводить? Три скептичных взгляда были ему ответом. Но сам виноват, растрепал детям всю суть, когда травил свои многочисленные байки про войну и Минато-сенсея. — Ну, раз вы уже и так моими тяжкими трудами первоклассные генины, будем считать, что просто узаконили наши отношения, — просиял он.***
Они собирали мусор. И выгуливали собак. И ловили кошку. И пололи огород (теперь он пощадил лечебные травы тетушки-с-очень-тяжелой-рукой). А еще на этот раз его поддержал Обито: — Да! Что за ерундой мы занимаемся?! Узумаки едва не рассмеялся, увидев, насколько искренним было возмущение. Ну да, сам-то Учиха переживал своё становление шиноби в условиях войны — стремительно надвигающейся, а затем прогремевшей. И сейчас просто не мог поверить. Третий устало вздохнул. И как-то очень нехорошо улыбнулся. И дал им миссию по уходу за младенцами-тройняшками, матери которых было очень нужно съездить в другую деревню. — Ну-ну, Обито, Наруто, — забавлялся Третий, выпуская дым, — Что может быть важнее и ответственнее, чем дети?***
Это был тяжелый месяц. Саске и Сакура сначала порывались их побить за такую подставу, но вскоре слишком устали, чтобы спорить. Обито испугался до икоты и порывался сбежать, приходилось следить и за ним тоже. Наруто благодарил богов за то, что у него был необходимый опыт, и взял шефство над процессом. Дети хотели есть, пить, спать, чтобы им поменяли пелёнку; задирали друг друга, просыпались все, если просыпался хоть один. Картина: Саске с ребёнком на руках, Обито — с двумя другими («Наруто, а их точно нельзя усыпить шаринганом?»), Сакура — отсыпается на диване, чтобы перенять эстафету позже, и он сам — торопливо варящий детскую смесь, — отпечаталась у него в голове навечно. Узумаки отчаянно завидовал команде Куренай, которой на этот раз обломилась миссия со стариком-Тазуной. Когда достопочтенная госпожа Арисава вернулась, они встречали её со слезами на глазах. Она убедилась, что дети здоровы и счастливы, сказала, что всегда знала, что на шиноби можно положиться, и отпустила их с миром.***
Возвращался домой он с хроническим недосыпом, тремором рук, голодный и крайне помятый — почти не смотрел под ноги и закономерно врезался в тыкву. Песчаную, крайне знакомую тыкву. Ч-черт! Он совсем забыл! История пошла не по накатанной дорожке, дети заняли всё внимание, и у него начисто вылетело из головы, что в прошлый раз экзамен на чуунина случился сразу же после их возвращения из страны Волн. Когда он только стал генином, он помнил об этом, чуть ли не дни считал, а теперь только пялился с немым удивлением. Темари и Канкуро — думавшие, что хорошо знают своего брата, — покосились на него с жалостью. (Еще пару лет назад Наруто спросил, почему Гаара не начинает разубеждать народ Суны в своей монструозности — тот ответил, что не хочет разочаровывать отца). Песчаный джинчуурики неспешно обернулся. Наруто привычно мысленно пробежался по его внешности, ища следы буйства Шукаку — и не находя их. Последнее время так было всегда, но старая привычка крепка. — Сложная миссия? — чуть склонил голову набок Гаара, окатив цепким взглядом его тоже. Темари поперхнулась. — Вроде того, — Наруто передернуло от воспоминаний, — Расскажу, если зайдешь ко мне на ужин. Гаара кивнул. И поднятием руки оборвал претензии своих родственников до того, как они успели прозвучать. Узумаки увидел только, как сразу же захлопнулись два только открытых рта. И ему это не понравилось. Песчаный держал их в даже большей строгости, чем в «воспоминаниях». Гаара поймал его напряженный взгляд и чуть приподнял светло-рыжие, почти невидимые брови. «Если ты решил раскрыть меня, то не пора ли перестать быть мудаком?» — хотел спросить Наруто, но затем понял. Гаара боялся. Боялся, что брат и сестра его не примут. Больше, чем в прошлый раз; в прошлый раз он обманывал себя тем, что ему вообще никто не нужен, и уютно устроился в этой лжи. А сейчас, когда знал, что однажды захочет наладить давно испорченные отношения, перегибал палку. — Темари, Канкуро, — осторожно, словно пробуя имена на вкус, поспешил произнести Гаара, поняв, что его все равно сейчас начнут неласково к этому подпихивать, — Вы со мной, или пойдете к Баки? — А кто вообще этот м... — Канкуро запнулся, щедро награжденный пинком сестрёнки. — С тобой, мы с тобой, — быстро согласилась она.