new age. сборник драбблов

У Блейна все получается легко — заражать людей зомби-вирусом и сажать их на крючок, обводить вокруг пальца крупнейших городских мафиози наряду с представителями власти, выживать среди хаоса и разрухи, избегать неминуемой смерти вновь и вновь и фениксом восставать из пепла (ну, почти), чтобы снова отстраивать свою империю и медленно, но верно захватывать власть. У него получается даже обуздать своего адского папашку и наладить контакт с зацикленным на мифической справедливости для зомби солдафоном Грейвзом, но есть кое-что, с чем он справиться не в силах. Пейтон Чарльз — имя, въевшееся в подкорку раз и навсегда. Ее образ, ее запах, ее смех и тембр голоса — это яд куда как пострашнее трупного. Трупный ему ни по чем — а вот яд любви убивает безжалостно и мучительно долго. Эта пытка длится целую вечность — на самом деле, еще и года не прошло, но в его личном аду день идет за маленькую жизнь, а каждая встреча с Пейтон заканчивается маленькой смертью. Их сотни, тысячи — этих маленьких смертей, они равны сухому «здравствуй» и неприязненному взгляду, равны ее ладони в чужих пальцах, равны подчеркнуто-холодному тону и украдкой оброненному «если б могла, я бы глаза себе выколола, чтоб тебя не видеть». Блейн ненавидит ее до жаркого, клокочущего кома в горле, до скрежета зубов, до впивающихся в ладонь ногтей. Блейн ненавидит ее так сильно, что разорвал бы ее собственными руками… И любит ее так же сильно, черт побери. Только поэтому она все еще и жива. Блейн привык читать в чужих глазах ужас и восхищение: он ведь чудовище, беспринципный ублюдок, идеальное зло, он идет по головам — буквально. Блейн привык быть на той самой чаше весов, которая непременно окажется тяжелее. Блейн привык получать то, чего хочет — любыми способами. С Пейтон так не получается — с Пейтон у него есть лишь призрачная надежда на то, что однажды она снова окажется в его объятиях. Здесь не котируется «любой ценой», здесь должно быть лишь «добровольно», и от осознания того, что все это — гребанная утопия, его мертвое сердце противно сжимается. Пейтон Чарльз презирает его — как и многие в этом городе. Но Пейтон Чарльз одна из тех отчаянных глупцов, которые не считают нужным скрывать свое презрение. — Она подрывает твой авторитет, босс, — Дон-И то ли подкалывает, то ли сочувствует, то ли в самом деле беспокоится о его репутации. Блейн не склонен вдаваться в подробности. — Заткнись, — вот и вся недолга. Дон-И производит впечатление полнейшего идиота, но у него хватает ума, чтобы не продолжать. К собственной чести, он лишь понятливо кивает и устремляется в глубь ресторанной залы, чтобы проверить, как идут дела. Блейн остается на месте, приросший ногами к полу, с маской безразличия на лице и с огнем отчаяния в глазах, устремленных на ту единственную, которая имеет для него значение. На ту единственную, которая пришла к нему с очередной разменной монетой — она разменивает себя на всякий сброд, словно ничуть не жалея, словно не понимая, что она особенная и кто-то готов положить к ее ногам весь гребанный мир, если она только захочет… Вот только Пейтон и целого мира не нужно, если подарит ей его Блейн. Она улыбается приятелю мэра — так мягко, так тепло, той самой особенной улыбкой, по которой Блейн безошибочно вычисляет, что они любовники. Прилив ревности вперемешку с гневом — как это привычно, как опостылело. Спрашивать совета у Дона-И так же нелепо, как верить в то, что Пейтон вернется к нему, осознав, что он ее единственный. Но кто, кроме Дона-И, еще отважится сказать ему правду? — Так что бы ты сделал, старина? — спрашивает Блейн, когда его правая рука возвращается, чтобы сообщить, что все идет гладко. — С Пейтон Чарльз? — мгновенно соображает Дон-И. Все-таки, он только притворяется идиотом. — Даже не знаю, босс… Может, стоит просто поговорить с ней? — Гениально, — фыркает Блейн. Дон-И только закатывает глаза — мол, а чего вообще спрашивал, тебе бы любой ответ не подошел. Слова, думает Блейн, глядя на Пейтон, что-то усиленно объясняющую мэру, такую увлеченную и прекрасную в этот момент, что хочется оторвать кому-нибудь голову: в идеале хотелось бы обнять мисс Чарльз и тискать, тискать, тискать, но это ведь нереально, оторвать чью-то голову куда проще. Слова ни черта не стоят — ведь все, что он скажет, Пейтон уже когда-то слышала. Его аргументы ее не трогают — между ними непреодолимая пропасть и гребанный ад наяву, в котором Блейн ДеБирс обречен быть королем. Взгляд Пейтон скользит по лицам посетителей ресторана, безошибочно находит одно, то самое, равнодушно-скучающее, высокомерное лицо и они с Блейном встречаются взглядом. Всего лишь на одно мгновение, краткое и яркое, Пейтон ощущает забытый уже восторг от того, что она все еще способна уловить желание на дне его глаз. Он все еще ее жаждет. Что ж — и это его наказание за все то, что он натворил. Вот только она-то в чем провинилась? За что ей самой эта пытка, в которой Блейн навсегда останется по ту сторону баррикад и будет отмечен жирным красным крестом? Она все еще способна угадывать его чувства, а вот он — он ее чувств угадать никогда не мог. И Пейтон Чарльз этому рада — хотя это и причиняет ей боль каждый новый день, который она вынуждена проживать как та, которая отреклась от единственного, которого любила по-настоящему. В Сиэтле зомби и люди сосуществуют бок о бок. Как жаль, что счастливых среди них единицы.