new age. сборник драбблов

[Рави сдался как Ренегат вместо Левона, чтобы спасти Лив, и в итоге был казнен Чейзом Грейвзом. Ангус МакДона убит при восстании зомби. События происходят после завершения 4 сезона] В «Когтеточке» снова аншлаг — но в последнее время иначе и не бывает. Зомби отрываются перед окончательной смертью так, как умеют только не-мертвые. Дон-И в своей обычной манере разглагольствует о том, как низко пали некоторые и как это круто, потому что чем ниже кто-то падает, тем туже набиты их с Блейном карманы. Блейну наплевать — он и сам валяется где-то там, внизу, гораздо ниже того уровня, где начинается уважение к себе. Какая злая ирония, мать ее так — он наконец добился высот, которые в конкретной ситуации вполне можно считать небывалыми, но ему настолько плевать на все это дерьмо, что даже не верится. Дон-И заслужил все это — признание, определенного рода славу, репутацию делового человека, а не отребья, выбравшегося из подворотни. Так что Блейн держится — ради Дона-И, этого придурка, который всегда был верен ему до конца и, честно говоря, стал ему лучшей семьей, которая у него когда-либо была. И это несправедливо, это чертовски неправильно — изо дня в день винить себя в смерти того, кто вместо последнего «люблю» бросил своему сыну в лицо обвинения о трусости. Но Блейн давно и окончательно сломан — так давно, что и не помнит, когда впервые осознал, насколько для него расплывчаты границы нормальности. Теперь, когда Ангус мертв, нет смысла скрывать от самого себя правду — вся его жизнь была положена на то, чтобы заслужить хотя бы мало-мальское одобрение равнодушного и жестокого отца. И ни одна попытка не увенчалась успехом. Ангус мертв, а Блейн — просто растерянный мальчик, который хочет жалеть себя, потому что его не любит папочка, и плевать, что Сиэтл катится прямиком в ад. Напиваться в подсобке, игнорируя становление своей империи и ее же неминуемый крах — вот какие обязанности он на себя взял, все остальное взвалив на Дона-И, который, на самом деле, был вовсе не против. — Тебе просто нужно время, босс. Я понимаю, — сказал Блейну Дон-И три недели назад, но он ни хрена не понимал. Время — это единственное, чего у Блейна больше не было, достать дополнительное не предоставлялось возможным. Воскрешать убитых зомби даже такие ушлые сукины дети, как они, еще не научились. — К тебе пришли. Дон-И не спрашивал позволения, он ставил в известность — впрочем, Блейну плевать было на эту дерзость, он снова был пьян и гостей не ждал. Выставить непрошеных — это он всегда умел, так что кто бы там не заявился, это не стало бы проблемой. Впрочем, он думал так до того, как услышал ее голос. — Здравствуй, Блейн. Пейтон Чарльз по-прежнему выглядела, как мечта всей его чертовой жизни, и даже еще прекраснее. Вот только во взгляде притаилось битое стекло, да горькая складка пролегла у линии губ. Блейн слышал о Рави Чакрабарти — самоотверженном идиоте, который пожертвовал собой ради того бреда, который вложила ему в голову Лив Мур. Лив Мур, которая, на минуточку, сама вышла сухой из воды — по крайней мере, с целой головой. Рави никогда не был любимчиком Блейна, но, стоит признать, Блейн и не злорадствовал, когда узнал о глупой смерти возлюбленного Пейтон. Он испытал даже нечто вроде жалости — Рави был… Просто Рави, он не был виноват в том, что Пейтон выбрала его. — Мадам мэр, — произнес Блейн, но привычной насмешки в голосе не получилось. Он или терял хватку, или в самом деле устал притворяться самым непробиваемым сукиным сыном во всем Сиэтле. — Ты не в порядке, Блейн, — произнесла Пейтон, исследуя взглядом его лицо и подступила ближе. Она казалась такой нервной, измученной, такой не-собранной — полная противоположность той Пейтон, в которую Блейн когда-то влюбился. — Да, — подтвердил он, невесело усмехнувшись. — Но и ты тоже, Пейтон. Ты тоже не в порядке. Хочешь мартини? — С водкой, — кивнула она, вернув ему не менее горькую усмешку. — Тебя позвал Дон-И? — только и спросил ее Блейн. — Я сама хотела прийти, — возразила ему Пейтон. — Но он… Он волнуется за тебя. — Странно, да? — протягивая женщине своей мечты бокал с коктейлем, Блейн касается ее пальцев своими всего на мгновение, а Пейтон впервые за долгое время не шарахается от него. — Кто-то переживает обо мне. — Ты заслуживаешь этого, — мягко произнесла Пейтон, садясь рядом с ним прямо на поверхность стола, на котором он устроился. Ее плечо коснулось его плеча, и это был черед Блейна вздрогнуть и отстраниться. — Не нужно меня жалеть, Пейтон. — Ну, а меня — нужно, — сказала она. — Пожалуйста, Блейн. Ты мне нужен сейчас. Он так долго ждал этих слов, что в конце-концов уже не был уверен, все еще ли хочет этого. Но рука так правильно, так по-родному легла на ее плечи, и ее лоб коснулся его щеки — как это бывало раньше, и сил сопротивляться всему этому не было. Знать, что ты нужен кому-то, кто для тебя важен — это было именно тем, в чем они с Пейтон нуждались. Сейчас, прямо в эту минуту — с тем, что будет после, они как-нибудь разберутся. — Не оставляй меня, — прошептала Пейтон и Блейн, ощущая, как ее горячие слезы обжигают ему шею, понял, что сделает все, чтобы она снова улыбалась. Перестанет жалеть себя, для начала — это как минимум.