Мгновения любви

      Возвращаться в рабочий ритм после праздников было тяжеловато. Хоть Вадим и провёл все новогодние выходные в университете, но за короткое время успел в очередной раз отвыкнуть от чтения лекций и ведения практических работ по зоологии позвоночных. Гораздо спокойнее и привычнее было варить черепа грызунов и землероек в щёлочи, почти медитативно обсчитывать данные об окольцованных птицах, курить в одиночестве, глядя, как снег заметет улицу за окном.       Сегодня предстояла первая пара у первого курса естественно-научного факультета. Юные, с горящими глазами, студенты ещё пока даже не определились с профилем подготовки. Вадим никого не тащил к себе насильно: все его студенты либо приходили к нему сами, либо попадали по распределению.       Как всегда перед лекцией у новых студентов, он волновался: слегка, совсем чуть-чуть. Это было привычно и понятно. Время пары приближалось, а выходить из курилки совсем не хотелось.       Вадим хотел затушить сигарету, как вдруг дверь препараторской распахнулась и в вихре ярких шелков платья, в курилку влетела Анна Максимовна ― свежеиспечённый профессор кафедры, с празднования защиты которой Вадима уносили до такси. Можно было бы позавидовать Анне, бывшей его моложе лет на пятнадцать, которая так быстро поднялась по карьерной лестнице, но Вадима всё устраивало в своей работе. Лекции, семинары, дипломы, летняя практика в «Тайге». Год за годом по накатанной. Изменений не предвиделось и не хотелось: Вадиму было удобно и так.       ― Провела курс по выбору о животных родного края у первого курса. ― Анна Максимовна с изящным размахом, задев Вадима лёгкой юбкой платья, опустилась на стул и вытащила из пачки тонкую дамскую сигарету. Вадим подал ей зажигалку, и Анна закурила. ― Адекватные ребята. На первый взгляд. Полудурков пока не выявила. ― Она улыбнулась. ― У тебя же сейчас лекция у них, Вадим Борисыч?       ― Да, ― кивнул Вадим. ― У этих-то есть присутствующий на парах староста с журналом, или мне имена-пароли-явки снова по кофейной гуще гадать?       ― А ты запоминай студентов так, ― отозвалась Анна и поправила подстриженные под каре волосы.       ― Я всё равно забуду всех сразу, как они уйдут. ― Пожал плечами Вадим. ― Да и смысл? Моя орнитология не так уж популярна. А твои мыши? Привлекают внимание?       ― Пока не знаю, ― легко отозвалась Анна Максимовна. ― У меня есть аспиранты и старшекурсники. Пока хватит. Мне кажется, ― добавила она, ― что на этом курсе ты найдёшь своих любимых птичников. Тебе попадётся особенный и талантливый орнитолог, правильный специалист. Точно говорю.       ― Почему? ― Вадиму было и правда интересно, обычно Анна с ходу распределяла студентов по профилям, которые они выберут, и почти всегда оказывалась права.       ― Просто интуиция. ― Анна Максимовна затушила сигарету. ― Иди, тебя дети ждут!       Идя по уже опустевшему коридору ― студентов запустили в аудиторию раньше, ― Вадим вдруг понял, что у него из головы никак не идут слова Анны о студентах-орнитологах. Быть может, она права, и в этот раз ему повезёт? На наличие дипломников Вадим не жаловался, но качество студентов его не всегда устраивало.       Чуть вздохнув, он зашёл в аудиторию. Запустил презентацию на проекторе, краем глаза наблюдая за первым курсом. Ну и где обещанные Анной таланты? Ребята как ребята, такие же, как и в прошлые года.       В следующее мгновение взгляд зацепился за что-то. Будто Вадим увидел знакомое, но не смог понять, что именно. Он всмотрелся в студентов ещё раз и понял: девушка в среднем ряду за второй партой показалась ему смутно знакомой.       Рассказывая отработанный годами материал лекции, Вадим, стараясь не особо заострять внимание, продолжал рассматривать девушку. В общем-то, в ней не было ничего примечательного, но взгляд она притягивала.       Не красавица, хрупкая, невысокая, каштановые чуть вьющиеся волосы ложились неприхотливыми завитками на точёные тонкие плечи, покрытые светлой блузкой. Девушка закинула ногу на ногу, и кончик её сапожка на каблуке выглядывал из-под парты. Временами она покачивала ступнёй, и Вадим почему-то не мог оторваться от этого зрелища.       Он не понимал, что происходит, что начинает происходить, и чувствовал себя полным придурком. Рассеянно отбрасывал со лба пряди почти выгоревших в седину рыжих волос и продолжал упорно бросать взгляд на девушку, старательно конспектировавшую материал. Писала она аккуратно, а на кончиках её пальцев Вадиму померещились пятна от чернил ручки.       «Глупости какие, ― подумал Вадим, объявляя перерыв и скрываясь в курилке. ― Я дебил. Но почему мне кажется, что я её видел?»       Он продолжил перебирать в памяти знакомых и едва знакомых. Может, она дочка кого-то из коллег? Нет, тогда бы ему об этом сказали и попросили ставить оценки повыше. Или же потребовали бы замучить, чтобы материал от зубов отскакивал. А если её родители учились здесь?       И тут Вадима осенило, да так, что он воскликнул:       ― Сима! Серафима Лурье! Ну конечно! Царствие ей небесное…       Он вспомнил Серафиму, бывшую талантливым ботаником, но скоропостижно умершую от лейкемии. Следом полезли не очень хорошие воспоминания, как он не похлопотал вовремя за мужа Симы ― Диму Лазарева, ― которому тогда предстояло защитить диссертацию. Влияния у молодого тогда Вадима было не так много, но поговорить он мог, а Дима просил… Особо ничего Вадим бы не решил, но всё же был тогда секретарём диссертационного совета. Собственное упрямство теперь напомнило о себе неприятным осадком, но Вадим решил прямо сейчас об этом не думать.       Но девушка была однозначно похожа на Серафиму, и Вадим едва не вырвал у маленькой блондинки Натальи Нехлюдовой, назвавшейся старостой одной из групп, журнал со списками. Первые три группы уже ушли, оставалась последняя… надежда?       Вадим скользил взглядом по строчкам, а когда увидел нужную, едва не вздохнул.       «Лазарева Лия».       «Красивое имя», ― подумал Вадим, выходя из аудитории. Закрыл дверь, развернулся и на миг подумал, что на планете резко закончился воздух.       Он столкнулся с Лией Лазаревой. Она застыла в нескольких мгновениях от него, Вадим даже почувствовал её тёплое дыхание и запах цветочных духов. Первое раскрытие жасмин, затем мускатный орех, а следом кедр ― нотки запахов обрушились на Вадима, хотя он никогда не разбирался в духах, а курение напрочь отбило обоняние.       В полутьме коридора карие глаза Лазаревой слабо блеснули, а потом она ойкнула и отступила со словами:       ― Извините!       Вадим вдруг понял, что застыл на месте, и потребовалось собрать все силы, чтобы отмереть и отозваться:       ― Не страшно. До свидания.       ― До свидания. ― Лазарева улыбнулась, а Вадим отправился в курилку, на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет.       Произошедшее было странно, а образ Лазаревой никак не желал уходить.       Верно, правы были герои «Мастера и Маргариты», когда говорили, что кровь и её вопросы с тайнами ― самые сложные в мире. Быть может, это имела в виду Анна, и Лазарева ― тот самый орнитолог?