Мгновения любви

      Соню Маслову потряхивало. Тошнота комком подкатывала горлу, а она, как назло, не позавтракала, сорвавшись на электричку до столицы. Хотела встать пораньше, но пять рабочих дней в ателье подкосили, и Соня не сумела проснуться с первым будильником. Когда она ехала в маршрутке на вокзал, было стыдно. Всего три недели отработала, а уже валилась с ног. Что же будет, когда начнётся заочка в университете и придётся выполнять задания и ездить на сессии?       Вдохнув, Соня поудобнее перехватила пакет, полный салата, скороспелых огурцов и молодой картошки — первый урожай с дачи. Соня понимала, что везёт еду для бедных, простых людей, и Игорь наверняка не станет это есть. Но приехать с пустыми руками она тоже не могла. Соня, наверное, вообще бы не пошла на квартиру в Львовском переулке, если бы не Гришка. Ведь шиншилла так и осталась под присмотром Зои, и Соня боялась, что за два с половиной месяца разлуки Гришка совсем её забыл.       Ей было стыдно и неудобно перед шушем, а ещё сильнее — перед самой собой. Она возвращалась туда, где потеряла — пропила и проистерила — шесть лет жизни, которые уже не вернуть. Быть может, уйди она раньше, то была бы счастливее. А Игорь не остался бы в один миг без жены, дочери, младшего сына и мусорного бизнеса.       После инфаркта Игоря уже выписали из больницы, и реабилитацию он проходил дома. Соня осторожно узнала это у Ярослава. Старший сын практически переехал к отцу, помогая домработнице Зое и семейному врачу ухаживать за медленно идущим на поправку больным. В новостях говорили, что бизнесмен Маслов после предательства дочери не выходил из дома, не появлялся в Сити и на предприятиях — мусорных полигонах. Это был не первый инфаркт Игоря, но известие, что его хотела убить собственная дочь, втянувшая в преступление младшего сына, подкосило душевное здоровье «мусорного короля».       Соня прошмыгнула в подъезд мышкой, ощущая себя крысой. Каменные лица бородатых атлантов смотрели на неё с немым укором. Соня их понимала, как и консьержку, которая и так и эдак оглядывала вероломную жену Маслова, сбежавшую сразу после того, как под её мужем закачался трон. По крайней мере, так писали в блогах и газетах. Были и другие статьи, где Игоря Маслова выставляли тираном и братком из лихих девяностых, но Соня понимала, что истории о её «предательстве» вкуснее.       С трудом подавив желание развернуться и уйти, она поднялась на пятый этаж и остановилась перед дверью квартиры, в которой прожила столько лет. У Сони остались ключи, но она считала не вправе заходить сюда, как к себе домой. Элитный жилой комплекс «Аристократическое гнездо» больше не был её домом.       Она позвонила и так разнервничалась, что прикусила губу до крови. Рот тут же наполнился солёным привкусом, а через миг дверь распахнулась.       — Софья Станиславовна, голубушка, где же вы пропадали! — заломила руки и запричитала Зоя, отбирая у Сони пакет и буквально затягивая её в квартиру. — Про вас и Игоря Василевича столько гадостей в интернете пишут, столько грязи льют! Но я им не верю, хоть девочки в парикмахерской другое говорят. Вы ведь не бросили Игоря Васильевича, потому что его бизнес висит на волоске, а Инга Игоревна под следствием?       — Зоя, я пришла забрать Гришку, — едва смогла выдавить Соня. Жаль разочаровывать домработницу, но лучше пусть та узнает правду от Сони, а не из интернета. — Я собираюсь развестись с Игорем. Зоя, я не могу больше так жить.       — Ваше право, Софья Станиславовна, ваше право. — Зоя прижала ладони к объёмной груди. — Только вы уж сами скажите Игорю Васильевичу, что подаёте на развод, а то ещё одна заочная дурная весть его убьёт. Он ведь совсем плох, голубушка. Поправляется, но еле-еле. После прошлого инфаркта уже через месяц был как огурчик, а теперь… — Зоя всхлипнула и махнула полотенцем, словно показав своё отношение ко всему происходящему. — Он в спальне, Игорь Васильевич-то. Вы пока идите к нему, а я соберу Гришку.       Зоя удалилась, горестно причитая что-то нечленораздельное, а Соня, не в силах отделаться от привкуса соли во рту, медленно направилась в спальню.       Казалось, Соня целую вечность простояла на пороге, прежде, чем постучать. Сердце подскакивало к горлу при каждом ударе, голова кружилась. Хотелось упасть прямо здесь. И почему только она не выпила для храбрости перед тем, как идти сюда?       Она уже хотела метнуться к бару, благо, ключ от него висел на связке с квартирным, но в эту секунду из спальни донеслось покашливание, и голос Игоря произнёс:       — З-зоя, к-кто т-там п-пришёл? Я н-никого н-не п-принимаю!       У Сони сжалось сердце, настолько Игорь был слаб. Не чувствуя ног, она толкнула дверь и шагнула в комнату.       Игорь сидел в кресле возле окна и смотрел на улицу. В шёлковой пижаме и сафьяновых домашних туфлях, плотном махровом халате он казался почти призраком себя былого. Особо ничего не изменилось, только кожа на шее стала более обвисшей и совсем пожелтела, а щёки рассекали звёздочки полопавшихся капилляров. Дышал Игорь тяжеловато, под глазами у него залегли тени.       — Привет, — пискнула Соня, остановившись на пороге. Сделать ещё шаг она не могла, стоило вспомнить, сколько истерик, секса и отчаяния она пережила в этой спальне. Ведь Игорь любил её. И, наверное, до сих пор любит. Она тоже его любила. Когда-то.       — С-сонечка! — На мгновение лицо Игоря посветлело, или это солнечный луч удачно упал на него. — С-сонечка, это ты! — Он поднялся и шагнул ей навстречу.       Соня застыла, не в силах шелохнуться. Она чувствовала, что проваливается в бездну, туда, где в океане алкоголя водятся чудовища. Сейчас Игорь обнимет её, мягко укорит, спросит, что не так, и она пропадёт. Решит, что всем ему обязана, не должна бросать и останется. И это будет конец.       — Да. — Она облизнула губы, чувствуя на языке соль. Дура, губу прокусила. И неужели Соня плакала? Так и есть: слёзы градом катились по щекам. — Игорь, я принесла тебе овощей. После инфаркта надо их есть.       — К-конечно, я п-покушаю. — Игорь остановился, внимательно глядя такими знакомыми карими глазами на Соню. — П-почему т-ты ушла т-тогда, С-сонечка? К-когда т-ты в-вернёшься? — Его голос, выражение лица, весь облик были мягкими до боли. Соня не ожидала такой мощной атаки.       — Игорь, я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь. Я с тобой развожусь. Завтра у меня встреча с адвокатом. И мы идём в суд — подавать иск. — Господи Боже, она сказала это. Вытолкнула слова и теперь с опаской ждала, что же скажет Игорь. Нет, конечно, он не поднимет на неё руку, но то, что он мог сделать, было много хуже.       — П-почему, С-сонечка? — тихо и вкрадчиво произнёс Игорь. — Т-ты же спасла меня. З-заметила, ч-что мне п-плохо, и п-позвала на п-помощь. Н-неужели, т-тебе совсем п-плохо со мной? Это из-за В-винокурова, д-да? Или из-за ребёнка? Если ещё п-постараться у н-нас всё п-получится. С-сонечка!       — О, Боже, какой Винокуров? Причём здесь Семён? — вспылила Соня. Она плакала, и слёзы не собирались останавливаться. — Как будто, чтобы развестись, обязательно нужен любовник! Я ни к кому не ухожу, Игорь, я ухожу от тебя! Ты душил меня своей заботой!       — Н-не д-думал, что за-забота — это п-плохо. — В мягком голосе Игоря проскользнул холодок сожаления. — Я х-хотел, ч-чтобы у т-тебя б-было в-всё с-самое лучшее! А работа — з-зачем т-тебе б-было п-портить здоровье, когда этого д-делать не нужно!       — Не надо было пытаться исправить со мной ошибки, которые ты допустил с бывшей женой, — произнесла Соня. — В итоге я теперь без образования, друзей и умения общаться. Обо мне пишут гадости в интернете, и я устроилась на работу.       — Я решу в-все п-проблемы. Т-только в-вернись. — Игорь говорил мягко и тепло, он выглядел по-настоящему расстроенным. Соне было больно смотреть на него такого: брошенного и сломленного, но ей предстояло пойти дальше.       — Нет. Я не вернусь. — Она сделала шаг назад. Игорь порывисто последовал за ней, но побледнел и остановился, рассеянно потирая грудь с левой стороны. — Прости, Игорь. И прощай. А если навсегда, то навсегда прощай. — Она помнила, что слышала эти строчки в одной из песен у Семёна Винокурова, когда покупала Гришку, и теперь слова оказались как нельзя более кстати.       — Иди. — Игорь отвернулся. — П-позови Ярку. Мне п-плохо.       Соня и не подозревала, что Ярослав здесь, а когда тот возник из гостиной, покраснела и отвернула заплаканное лицо. Ей было безумно стыдно, что она, наверное, спровоцировала у почти бывшего мужа сердечный приступ.       — Соня, Зоя собрала Гришку. Иди домой, — быстро прошептал Ярослав, осторожно придержав Соню за руку. Выглядел старший сын Игоря неважно. И немудрено: помимо нападок прессы и интереса правоохранительных органов на него свалилась забота о больном отце. — Я позвоню, если будут какие-то новости. Адвокат у тебя профессионал. Всё будет хорошо. — Он слабо улыбнулся и вошёл в спальню к Игорю, притворив дверь.       Соня хотела бы убежать, но в итоге едва шла, держась за стену. Силы покинули её, в горле стоял солёный ком. Зачем Игорь был таким болезненно мягким? Лучше бы он накричал на неё. Но он никогда так не делал. Однако Соня больше на это не купится.       Соня шла по переулку, крепко сжимая во вспотевшей ладони ручку переноски с Гришкой. Шуш не подал виду, что заметил, как блудная хозяйка вернулась, и продолжал настороженно шевелить длинными усами, глядя блестящими чёрными глазами на незнакомые просторы столицы.       Соне стало чуточку легче, но лицо Игоря, его полные слёз глаза преследовали. Этот мягкий человек держал весь мусорный бизнес столицы и области больше тридцати лет, но обеих жён и семью удержать не смог. Наверное, потому что считал, будто должен дать им всё самое лучшее. А в итоге все от него убегали. Кто за границу, кто в тюрьму, кто в ателье.       Перехватив переноску, Соня достала айфон и открыла страницу Семёна. Улыбнулась, глянув на его новую аватарку, где он стоял в обнимку с лучшей подругой Сони — Ульяной. Хорошо, что хотя бы у её друзей всё сложилось хорошо. Затем открыла плейлист Семёна, нашла нужную песню и отдалась переливчатым перестукам, говорившим то, о чём Соня беспрестанно думала:       — Мы не вернёмся ни друг к другу, ни к себе с обратной стороны зеркального стекла.