Человечность

Шевельнул пальцами. Голова страшно болела, усталость придавила, как камень. С трудом разлепил веки. Сумерки. Пустыня. Холодный песок прилипал к одежде. Мужчина закашлялся, привстал на руки. Стояла глубокая ночь и звёзды маленькими огоньками светили в небе. В зените стояла растущая луна бледно-голубого цвета. Было холодно, изо рта выходил густой пар. Но холодбыл не так страшен, как одиночество неизвестно где. Встал, оттряхиваясь от песка. В ноге возникла сильная боль. Болт явно оставил ему синяк. Осмотрелся. Пустыня со множеством барханов. Куда его забросило? Дышалось здесь совершенно спокойно, значит, он был где-то на Земле. Или нет? Взгляд в небо дал понять страшную истину: созвездия были совсем иными: среди них не было ковшей Медведиц или Южного Креста. Полоска галактики напоминала Млечный Путь. Возможно, соседняя звёздная система, а рядом расположилось огромное звёздное облако. Неправильная галактика, по-видимому, спутник. Пин попытался вспомнить где видел подобное. Рассматривая небо заметил похожую на самолёт тень. Странно, что она не имела огоньков. Может, так было нужно? Механик замахал руками, взывая о помощи. По-видимому, его заметили, и тёмное пятно стало снижаться по спирали. Немец было обрадовался, однако тишину пустыни внезапно прервал гул двигателей и три пары огоньков возникли в небе. Раздались звуки стрельбы, разрывая на кусочки тишину. Силуэт, принятый немцем за самолёт, резко сменил направление и пропал в темноте. Изданный им рёв намёкнул, что это была совсем не машина, а животное, повидимому, достаточно опасное, чтобы местные тут же открыли огонь. Две пары огоньков продолжали облёт, пока третья снижалась вертикально вниз. Пин внимательно наблюдал. Это больше походило на треугольный корабль, нежели на самолёт, да и был размером не больше винтового. Транспорт приземлился в двадцати метрах. Кабина открылась и выскочил человек. В руках сжимал какое-то устройство, похожее на автомат с подсветкой на дуле. Он что-то выкрикнул и посветил на немца. Тот отшатнулся, поднимая руки вверх. Человек подбежал к нему и посветил в лицо. Механик чуть поморщился. Неизвестный внимательно его осмотрел и издал какие-то звуки, с большим количеством шипящих. Пин ни слова не понял, продолжая стоять и подрагивать от холода. Тогда мужчина что-то выкрикнул, указывая на пояс с гаечными ключами. Пин помедлил, но затем показал всё то, что у него лежало, вплоть до журнала в заднем кармане. Неизвестный посмотрел на предмет, полистал, с изумлением рассматривая буквы, недоверчиво поглядел на механика. Затем жестом указал на него, потом на свои уши. Пин кивнул. Когда же он показал на рот и голову, немец понял это как «Ты меня понимаешь?» и покачал головой. Человек кивнул, убрал оружие и повёл за собой. Помог сесть в машину на второе сиденье. Пин стал с любопытством рассматривать окружающие панели. Таких технологий на Земле он не видал. Вот и второе доказательство того, что он явно не на Земле. Пилот что-то быстро отчеканил в микрофон и показал немцу жестом пристегнуть ремни. Тот застегнул как ремень, так и свой шлем. Мужчина запрыгнул в сиденье и, убедившись, что новенький в порядке, пристегнулся, надел шлем и активировал машину. Грохот двигателей. Корабль стал подниматься вертикально вверх, поднимая в воздух облако песка. Достигнув достаточной высоты, двинулся вперёд. До города они долетели быстро. Закрытый чуть поблёскивавшим энергетическим куполом, мегаполис сиял множеством огней. И если бы не металлические вышки и явные различия в архитектуре, Пин бы решил, что это город в Арабских Эмиратах. В нём были и улицы, и парки с садами. Сам город располагался недалеко от моря или океана. Похоже, что именно из него добывалась вода, поскольку оазисов для обеспечения такого крупного объекта поблизости не наблюдалось. Купол ярко сверкнул, как только корабль пролетел через границу. Приземлились они на окраине города, где располагалась авиационная база. Там стояли треугольные машины и обычные истребители. Даже пара пассажирских самолётов имелась. Пилот показал Пину выходить. Их встретила группа из десяти человек. Все с любопытством разглядывали механика. Они активно переговаривались на странном языке, что Пин никак не мог разобрать. Ничего похожего он ранее не слыхал даже по телевизору. Затем, один из группы протянул механику крошечные шарики размером с булавочные головки и показал, что надо вставить их в уши. Конечно, немца посетила мысль о том, что это может быть каким-то опасным устройством для опытов. Но терять было нечего. Сначала он почувствовал щекотку, а затем его будто ударило молнией прямо в мозг. Он начал слышать речь этих людей уже по-другому, но не успел сообразить, что произошло, как ощутил сильную слабость и повалился набок. Люди едва успели его подхватить и доставить в медпункт. Там его привели в чувства. Голова жутко раскалывалась, он несколько секунд ничего не разбирал в речи местных. Его усадили в кабинете с врачом, который принялся осматривать нового пациента. Выполнял он совершенно простые действия: понаблюдал за реакцией зрачков на свет, проверил концентрацию внимания, постучал по колену молоточком, осмотрел горло и измерил температуру. И всё это без единого слова. Затем пришёл другой врач и также беззвучно попросил Пина вытянуть руку. Из вены он взял немного крови с помощью какого-то устройства, похожего на маленький насос. Ещё один врач взял у него пробу слюны, волос и частичку кожи. Первый что-то записывал в планшетник графической ручкой, время от времени поглядывая на нового пациента. Во взгляде не было никакой подозрительности. Он словно знал кто Пин на самом деле. После минуты безделья, благодаря которой немец осмотрел весь кабинет беглым взглядом, убедился, что это больница не земного образца из-за большого количества голографических экранов и разных неведомых приборов, являвшихся частью просторного кабинета. Врач сделал какую-то пометку в планшетнике, отчего устройство пискнуло, и снова подошёл к Пину. Посветил ушную раковину. Никаких повреждений ткани не наблюдалось. Результаты анализов пришли быстро. Врач изучил их. Обернулся на механика, который столкнулся с ним напряжённым взглядом. Мужчина подошёл к пациенту и присел рядом на кушетку. Одним жестом попросил что-нибудь сказать. — Чего вы хотите? — не понял немец. Для врача этого было достаточно. Он что-то быстро написал в планшетник и подал Пину стакан воды. Механик осмотрел её. Ни запаха, ни цвета. И вкуса никакого. Самая обычная вода. Он осушил стакан и поставил на стол. В кабинет постучались. Вошёл мужчина лет тридцати в синем медицинском костюме, по-видимому, медбрат, и что-то спросил у врача. Слова звучали уже по-другому, но понять эту странную речь было невозможно. Врач ответил ему на своём языке. И как они друг друга понимали? Мужчина показал немцу следовать за ним. Пин обернулся на врача. Тот помахал ему рукой. Механик последовал за компаньоном, стараясь не отставать, поскольку все эти коридоры были ему совершенно незнакомы. Заблудиться проще простого. Особенно, когда не понимаешь местных и не способен попросить показать дорогу. Хотя на стенах имелись карты, но символы на них были ещё более непонятны, чем то, что говорили эти люди. Медбрат привёл его в другой кабинет. Там ждал врач, заметно моложе предыдущего. В руках он держал маленькое устройство похожее на стеклянную трубку. Пригласил Пина присесть. Перед ним летал шарообразный робот с множеством тонких конечностей, похожих на лапки насекомых. Немец невольно вспомнил механическую няню, которую когда-то смастерил. Сглотнул, с опаской поглядывая на робота. Огромная глазная линза горела синим цветом. Врач что-то сказал и робот уставился на Пина. Мужчина вздрогнул, начиная представлять, что эта махина делает такими «руками». Она издала серию звуков, какими общался Биби. Механик расслабился. Робот выглядел вполне дружелюбно. Он аккуратно взял маленький шприц, снял с немца куртку, спустил рукав свитера с левого плеча, осторожно ввёл иглу. Было почти не больно. Похоже, что ему делали вакцинацию. После ещё двух уколов, врач отозвал робота и принялся снова осматривать чужестранца, попутно подключая его к аппаратам, показывающим различные данные от сердцебиения до давления и температуры. — Хорошо, — сказал он и Пин понял сказанное, что невероятно его обрадовало. Но надежды на то, что этот человек разговаривает по-русски разрушились, когда тот стал произносить слова совсем иначе. Не те звуки, не те интонации. Язык только отдалённо напоминал русский. А эта фраза, видимо, была исключением из правила. После минуты безделья Пин почувствовал приступ сильной тошноты и прикрыл рот рукой. Это не осталось без внимания робота, который протянул ему небольшой контейнер серого цвета. Механика вырвало. Врач тут же принялся проверять показатели. Сердцебиение ускорилось, и он что-то громко выкрикнул. Робот тут же ввёл другую иглу Пину в шею. Больно. Но ему стало легче. — Чертовщина! — покачал головой врач. Далее слова невозможно было разобрать. Механик помотал головой, приходя в чувства. Его руки сильно дрожали и весь он побледнел. Робот внимательно наблюдал за ним, продолжая издавать успокаивающую трель. Врач посветил ему в глаза. Затем с тревогой в голосе сообщил о результатах. После нескольких секунд ожидания, парень ударил рукой себе по лбу. Он взял склянку из полки, вылил её содержимое в стакан с водой и протянул Пину. Немец не очень-то хотел быть подопытным кроликом, но деваться некуда. Он залпом выпил содержимое и поморщился. Вкус был отвратительным. Зато полегчало. Механик надеялся, что в этот раз с ним ничего плохого не случится. После ещё десяти минут осмотра, ему дали какую-то белую пилюлю. Она оказалась безвкусной. Медбрат повёл чужестранца дальше. Они прошли ещё несколько кабинетов, после которых Пин почувствовал себя истощённым, хотя анализы были пустяковыми. Правда, перед сканированием ему дали какую-то жидкость, после которой у него появилась сильная слабость. Медбрат повёл его в палату, где его более не пичкали лекарствами и не брали анализов. Она была вполне уютной. Лекарствами здесь не пахло. С ним соседствовали ещё два человека: светловолосые мужчины средних лет. У одного был металлический фиксатор на левой руке. У второго пластина на пол-лица. Они встретили его любопытными взглядами и стали о чём-то активно беседовать. И опять на разных языках, хотя было видно, что они друг друга понимали. Пин стал предполагать, что те «булавки», которые ему дали как раз и были коммуникаторами с функцией перевода речи. Вполне удобно. Но не в его случае. Ни один язык, что он слышал, не был близок ни к русскому, ни к немецкому. И как же ему быть в этом мире незнакомых речей и символов? Пин решил не отчаиваться. Рано или поздно он привыкнет. Конечно, если это не сон и не надолго.