Человечность

Эти люди поначалу казались ему потерянными близнецами землян, прошедшие путь больший на три сотни лет. Но при более тесном контакте, Пин стал замечать некоторые детали. Их жесты и мимика хоть и повторяли те, что имелись на Земле, всё же были иными. В первую очередь частотой дыхания. Эмоциональный разговор сопровождался прерывистыми вздохами, резкими движениями крыльев носа и отчётливыми движениями рта. Жесты более сдержанные. Даже во время перепалок они почти не взмахивали руками. Благо хотя бы приветствия вроде рукопожатия или взмахи рукой не считались оскорбительными, иначе бы ему давно крупно влетело. За потерю самолёта ему пришлось выслушать ругань в свой адрес со стороны управляющих, которых даже не парил тот факт, что он пришелец. Да, он признавал, что виноват в потере техники. Но это можно было уладить более спокойным тоном Ощущение тёплого приёма улетучивалось. Похоже, вера в то, что он посланник с другого мира была только у Саймона и Вильяма. И то, с учётом того факта, что остальные всегда считали их странными. Несколько раз он встречался с Апрель. Её кукольный вид напрягал механика. Не могла у нормального человека так блестеть кожа без постоянного использования кремов. К этому оказалось легко привыкнуть только потому, что она была весьма добра к нему и не гнушалась общаться. Что ещё Пину не давало покоя, так это почти полное отсутствие дружеских отношений. Можно было быть близкими знакомыми, хорошими коллегами или просто любовниками. Но дружбы, которая существовала у них в Долине, здесь не было. Более того, искренность являлась дефицитом. Хоть с ним много общались местные, любопытство не было настоящим. Именно в момент осознания сделанного открытия, тоска по дому навалилась на него всем своим неподъёмным грузом. Немец сглотнул горький ком, присоединяя линзы-бинокли к своим очкам на шлеме. Самым сложным было придать им нужную форму. Закрепление прошло быстрее. Закончив, он подошёл к окну. Вид города уже не поражал своей пышностью и аккуратностью, люди, ходившие по улицам, вызывали непонимание, а все совпадения миров теперь казались поверхностными и случайными. В груди неприятно защемило. Он взглянул в вечернее небо. Загорались первые звёзды. Они хоть и завораживали, в них был только холод, который пропитал колонистов. Если бы не Вильям и Саймон, он бы сбежал из этого города, далеко в пустыню. Неизвестность не пугала так сильно, как местные жители. Пин прижался к окну щекой. Оно было тёплым. Невыносимая грусть топталась по душе, как маленький ребёнок по грязи. Мысли о друзьях приятно согревали, однако усиливали тоску. Мужчина достал фотографию Биби на Луне. Он поджал губы, горячие слёзы усиленным потоком потекли по лицу. Хотелось кричать. Сломать стол и выпрыгнуть из окна, стать птицей или гигантской виарной, расправить руки и улететь высоко в небо. А может и в космос, где он будет искать дорогу домой. Правда, без корабля этого сделать не удастся. Но попытаться хотелось всё больше. В дверь постучались. Слышался неугомонный говор Стейера. Пин неохотно отозвался. Рыжик ворвался в комнату, точно ураган подбежав к нему. Он сразу заметил, что с землянином не так. — Опять мучаешься? — его горящие глаза будто сканировали. — Так, нюни в сторону! Мне тоже тошно от этих отвратительных людей. Но это не повод впадать в депрессию! — Саймон потянул Пина за рукав куртки. — Для начала, тебе нужно принять душ! Поверь, горячая вода хорошо успокаивает нервы! Пошли! Механик почувствовал себя маленьким ребёнком, которого мама тащила умываться после продолжительной игры в луже. Душ ему действительно помог: грустные мысли больше не мучили, свежесть раскатилась по телу, а тёплая вода расслабила. Да и та энергия, которую Стейер излучал, привела его в чувства и дала понять, что есть в этом «безжизненном» уголке хоть что-то хорошее. Маленький «командир» даже подогнал ему белый и пушистый халат с тапочками, не замолкая ни на секунду, инструктируя одних, давая задания другим, раздавая нагоняи третьим и попутно отдавая одежду в стирку парочке роботов. Пояс с гаечными ключами, пару инструментов, журнал и фотографию другая Сфера отнёсла в комнату. Защитный шлем Пин оставил при себе, в немом восхищении наблюдая за человеком. Координатор из него был превосходный и по-своему незаменимый. И всё же Саймона не обошла стороной трагедия. Потерять двух маленьких сыновей и жену, при этом остаться в здравом уме сможет не каждый. Временами эта боль выплёскивалась. В такие моменты Сай отдалялся от всех, не желая распространять свою грусть. Они вошли в комнату Стейера. Если бы не роботы, то им бы предстала куча одежды, что валялась повсюду, как после торнадо. Благо, уборка прошла раньше их прихода. — Так, Вильям через час освободится и мы все вместе сможем приятно провести время за чашечкой крепенького, — рыжик многозначительно подмигнул. — Я надеюсь, ты не из фанатиков здорового образа жизни. — Много я не пью, — уклончиво ответил немец. В Ромашковой Долине алкоголя почти не водилось, от чего трезвый образ жизни был неизбежен. — По тебе и видно, — засмеялся Саймон. — Не бойся, спаивать тебя не будем. У нас алкоголя и так мало, — он жестом пригласил присесть за стол. — Сейчас придёт робот, так что, в ожидании топлива, поговорим. Зачем тебе были нужны линзы? — Я их прикрепил к очкам, — честно ответил Пин. — Так удобнее. — Никто из наших древоголовых до этого не додумался. Блин, сделай мне такую же штуку на солнечные очки! — Мне инструменты нужны. — Без вопросов, — он прикоснулся к микрофону на ухе, что-то быстро отчеканил. — Так, пять минут. Двери ушли в пазы. Робот принёс подносы с едой. Это были салаты и жареное мясо, рядом с которыми стояли маленькие соусницы. Поставив поднос, робот разложил тарелки, столовые приборы, стаканы и салфетки. — О да, вот это я понимаю! — довольно закивал Сай. — Спасибо, дорогая! — обратился он к Сфере. Та радостно моргнула линзами и вылетела из комнаты. — Иногда мне кажется, что в них больше искренности, чем в местных, — кивнул Стейер в сторону улетевшего робота. — Это очень странно, — согласился Пин. — Нельзя же так холодно друг к другу относиться, особенно в колонии. — Объясняй не объясняй — как камнем об стену. Они просто так воспитывались. Нельзя винить ребёнка за недалёкость родителей. Немец не мог не согласиться с этим утверждением. — И всё же тебе и Вильяму удалось избежать этой печальной участи. — Мои старики всегда шли против стандартных жизненных устоев. Хотя это часто приводило к плачевным последствиям, всё же по-своему они были правы. Нужно всегда иметь своё мнение на происходящее. И я благодарен им, что они вдолбили эту истину в мою головушку, — отложив себе большой кусок мяса, Саймон налил на него большое количество синего соуса. — Хотя случай Вильяма говорит о том, что ребёнок бывает умнее своих родителей. — А что насчёт Апрель? — поинтересовался Пин. — С ней? Должен сказать, она не та, за кого себя выдаёт, — усмехнулся Стейер, прожевав. — Тебе кажется, что она на твоей стороне. Вот только она из тех, кто скрещивает пальцы за спиной. Сегодня она поддержит тебя, а если всё окажется ложью — тут же примется доказывать то, что ты просто псих. Апрель идеальная пассия для Геранса, должен признать. О, инструменты подъехали! Влетела Сфера с ящичком, который имелся у механика в комнате. Забрав его и поблагодарив машину, Пин получил в руки солнечные очки. Повертел их в руках. Форма отличалась, хотя была гораздо удобнее для вырезания. Он осторожно провёл по линзе резаком. Закрепил на внешней стороне очков и припаял лазером. Протянул Стейеру. Наблюдавший за всем процессом в неестественном для себя молчании, Саймон поморгал, повертев в руках солнечные очки. Проверил. — Да ты талантище! — протянул он в восхищении. — Тебя надо в отдел к местным механикам, ты их всех переплюнешь. Хотя, там и так вакансий свободных давно не было. Ладно, поживём — увидим. Прошло полчаса непрерывного разговора, благодаря которому Пин узнал чуть больше об истории основания колонии. Это была самая первая планета, которую их цивилизация начала обживать, около двухсот лет назад. Они совершили множество ошибок, благодаря которым смогли вынести ценные уроки для второй колонизации. Местная фауна была сама по себе не агрессивной, однако доставила массу неудобств. Летающие ящеры самых разных видов и размеров облюбовали города, точно птицы. Мелкие виды не причиняли особого вреда. Но вместе с ними начинали нарушать границы все, в том числе гигантские виарны. Первое время их пытались вытравить. Когда же это не помогло, дело дошло до стрельбы, за что позже последовал большой нагоняй от Родины. Найти компромисс всё же удалось. Города в пустыне, где виарны и прочие крупные создания почти не гнездились. Их было построено пять над землёй и один, экспериментальный, в толще породы и песка. Названы они были фамилиями команды первых колонистов: Лекота-2, Форема-4, Дроу-1, Хано-3, Юнта-6 и Олия-5. Цифры указывали время основания. Самый первый, Дроу, располагался в сердце пустыни. Именно он первым получал команды от Родины и раздавал указания остальным. В нём обычно и высаживалась проверка прямиком из родного мира. Там же жили все наблюдатели и правящая верхушка колоний. Лекота-2 располагалась на самой северной окраине пустыни. Она вела наблюдения за экосистемой планеты, следила за погодными условиями и выпускала исследовательских дронов, а также проверяла состояния остальных городов. Олия-5 являлась самой западной точкой. Именно здесь Пин и находился. В этом городе проводили разведки местности для строительства новых шахт и более мелких поселений. Хано-3 и Форема-4 на данный момент восстанавливались после опустошительной атаки гигантских виарн, в результате которых были разрушены почти все постройки и потеряно много ценных ресурсов. Эти города занимались добычей полезных ископаемых, как и Юнта-6, о положении которой ничего не было известно со дня вспышки смертельного уровня радиации. Также на Юнте-6 проводились исследования гигантских виарн и их дрессировка. — Откровенно говоря, это засекреченная информация, — покрутил глазами Саймон. — Но для меня нет ничего невозможного. Именно там селились драконоведы. На последнем слове в ушах механика прозвучал комментарий от системы: — Эквивалент слова не найден. Дана приближённая единица. Он вздрогнул от неожиданности. Стейер помахал перед ним рукой. — Кажется, перевод ещё не совершенен, — пожал плечами немец. — А, это он так на название профессии среагировал? Ничего страшного. Это действительно узконаправленная специальность. Двери ушли в пазы и в комнату вошёл уставший Вильям. Он был в синей пижаме и пушистых серых тапочках. Видимо, тоже с душа. — Вы уже без меня начали? — развёл он руки в стороны, присаживаясь к Саймону. — Не волнуйся, твою выпивку не трогали! — непринуждённо махнул рукой рыжик. — Ты поешь, или сразу? — Сегодня особый случай, — он покосился на механика. — Да, не каждый день дают тапочки другого цвета, — усмехнулся Стейер. — Синих не было в наличии. А белые уже оприходовали! На столе красовалась зелёная бутылка с красным пояском на горлышке. Жидкость разлили по стаканам. Она была оранжевой, как апельсиновый сок. — Это наше фирменное, — подмигнул координатор. — Ланна. — Имеет сходство с вином, — снова последовал комментарий от системы. — Изготавливается из местных цитрусовых фруктов. — И сколько его нужно выпить? — спросил Пин, повертев стакан в руках. — Для того чтобы опьянеть? Где-то три больших порции. В нашем случае пять средних, — пояснил Сай. — Итак, выпьем же за то, что мы с тобой, Вильям, завели такого хорошего друга-пришельца, который так на нас похож! Они подняли стаканы и залпом выпили. Немец осторожничал, попивая маленькими глотками. Напиток был горький, с кислым привкусом. Он поморщился, вытирая губы, дойдя лишь до половины. — Не нравится? — поинтересовался Янинс. — Оно… странное… — покачал головой механик. — Так ты его пьёшь неправильно. Залпом надо! Ничего, сейчас тебя всему научим. Второй стакан пошёл легче. Саймон не соврал. Выпив быстрее и больше, Пин ощутил сладковатый привкус, будто от спелого апельсина. Это было приятное открытие. Остановился он после третьего стакана, хотя открывалась уже вторая бутылка. Опьянение пришло внезапно. Точнее, оно ворвалось в организм, быстро наводя свои порядки. Пин почувствовал себя необычно. Из головы улетучились все мысли. Глаза начали слипаться. Тело потяжелело. Он потёр щеку. — Смотри, его уже вштырило! — с нескрываемым удивлением воскликнул Вильям. — Причём нехило так! — Придержи его, — скомандовал рыжик. — А то ещё упадёт или буянить начнёт. — Всего три средних стакана, Пин, — захихикал пилот. — Слушай, а если бы натощак? — Упал при первом же глотке! — захохотал Саймон. — Ладно, отведём его в комнату, пока окончательно не отрубило. Механик с трудом держался на ногах, едва шевеля непослушным языком. Глаза сами собой закрывались, однако он держался. Это какое-то иное опьянение. Разум был ясен, а вот тело словно приняло на себя весь удар. Он слышал, как его друзья весело общаются, запомнил каждое слово. Но двигаться и говорить нормально не мог. По приходу в комнату его уже окончательно вырубало. Глаза сами собой закрылись, стоило ему улечься на кровать, которая в таком состоянии казалась нежнейшим облаком. Сознание тут же отключилось. Он уже не слышал голоса пилота и координатора. Однако во сне, где была лишь пустошь, Пин чувствовал, как приятное тепло разливалось по телу. На нём была одежда, в которой он попал в этот мир. Возле его ног сформировалась тропа из металлических пластин. Она вела далеко в туманную дымку, которая ещё не рассеивалась. Он сделал шаг. Приятное тепло появилось в воздухе. В самом её конце он обнаружил корабль, возле которого копошился Вильям. Немец окликнул пилота. Тот обернулся и громко смеясь, побежал навстречу. Чем ближе он становился, тем больше молодел. Обнял его уже десятилетний ребёнок, который был ему по пояс. Пин, поражённый такой метаморфозой, присел перед Янинсом. Его одежда тоже уменьшилась в разы. А вот глаза сохранили пройденные года. В радужке сверкнула цифра тридцать. Осознание того, что это возраст, пришло к нему так же внезапно, как и вышедший из дымки Саймон. Пин в полном ауте взглянул на рыжика. В нём были все десять метров. Механик с раскрытым ртом отшатнулся. — Не пугайся, дружок, — встал перед ним на одно колено Стейер. — Я не собираюсь тебя давить. Его глаза горели добродушием. Он вытянул обе руки. Ребёнок Вильям вытянул перед собой руку. Корабль стал маленькой игрушкой, которую пилот засунул в карман брюк и тут же запрыгнул на большую ладонь. Пин мешкал. Однако поборол страх перед неизвестностью и залез. Янинса гигант усадил на правое плечо. Механика он пока держал в руке, поднятой на уровень груди. Приятное тепло окружало повсюду. Саймон начал идти. Его шаги не были громкими или тяжёлыми. Он шёл так же спокойно, как и обычный человек. Пин глянул на Вильяма. Тот весело улыбаясь, помахал ему. Немец не мог остаться равнодушным в этой ситуации. — Спасибо, — только и смог сказать он, чувствуя долгожданное облегчение. Но вот, вдалеке показались угрожающие тени. Снова красные полосы. Саймон среагировал мгновенно. Он схватил Вильяма и запустил в небо, как камешек. Ребёнок тут же вернулся в свой настоящий возраст. Воздух вокруг него ярко вспыхнул и вот уже пятиметровый корабль нёсся по небу, выпуская ракеты в тени. Тут же стали возникать ещё корабли и самолёты. Раздался оглушительный рёв Гибели Городов. Гигант вырвался из пепельного облака и пикировал в сторону Стейера с Пином. За ним снова следовала стая. Они выпустили смертоносные струи. Саймон тут прижал механика к себе, закрываясь второй рукой. Возникло разноцветное поле, что удержало пламя. Гибель Городов выпустил вперёд задние лапы. Рыжик тут же припал к земле. — Беги! — скомандовал он Пину. — Я задержу мерзавцев! Немец не хотел оставлять друга в беде. Однако проносящиеся поблизости залпы заставили его рвануть со всех ног. Он никогда бы не подумал, что может так быстро бежать. Обернувшись, заметил, как Саймон схватил исполинскую виарну за хвост и полетел вместе с ней. Высота не набиралась из-за тяжести груза. Попытки сжечь балласт не увенчались успехом. Вильям на своём корабле следовал за Пином. Однако чёрно-белый ящер опередил его, хватая немца за руки лапами и унося с собой в небо. Корабль тут же подбила стая. Кричащего Янинса схватила тень и потащила следом. Вдалеке немец смог заметить, как падает Саймон. Однако гигантские виарны перестали нападать и разлетелись. Пин проснулся в холодном поту. Было около часа ночи. Опьянение уже прошло, и он мог нормально двигаться. Предчувствие чего-то нехорошего, что отпустило только к вечеру, усилилось и вонзилось настолько крепко и болезненно, что механик сжался в позу эмбриона от непонятного жара и головных болей. Ему с трудом удалось снова заснуть.