***
Запах свободы. Так он мог описать холодный солёный бриз, хлестанувший по лицу, стоило только высунуться из машины. Океан распахнул свои обманчиво дружелюбные объятья. Водная стихия — вещь коварная. Сколько в своих пучинах она утопила животных и людей, не сосчитать. Даже приспособленные к ней существа могли запросто погибнуть, выброшенные на берег своей же родной стихией или захлебнуться, не успев выплыть к поверхности. Что уж говорить о человеке, который мог за считанные минуты замёрзнуть в холодном течении, или захваченный случайным водоворотом, пойти ко дну? Он подошёл к краю скалы, раскинув в стороны руки, пальцами улавливая воздушные потоки. Глаза слезились, однако надевать очки не спешил, вдыхая полной грудью. Ветер будто проникал в лёгкие, насыщая всё тело прохладой. Он всегда любил холод, а после долгого пребывания в замкнутом пространстве наслаждался колющими порывами ветра. Мужчине казалось, что стоит сделать прыжок и он зависнет в воздухе, умчится высоко к небу и достанет пальцами до звёзд. Он даже хотел подпрыгнуть, дабы убедиться в этом. Только вот разум твердил, что это невозможно. Лили молча наблюдала, не торопясь окликать механика. Края незастёгнутой чёрной куртки отлетали назад, придавая облику Пина некий героизм. Сердце застучало быстрее. Приятное тепло разлилось по грудной клетке. Женщина медленно подошла к нему. Лучи заходящего солнца легли на немца, придавая его лику теплоту. Она обняла себя руками, становясь совсем рядом и разглядывая этот живой портрет, запоминая каждую деталь. Хотелось прикоснуться к нему, убедиться, что мужчина реален. Как момент первого контакта, когда они впервые увидели друг друга. Два существа с крайне далёких друг от друга миров, но до абсурда близкие по строению и культуре. В комбинезоне не чувствовался холод, отчего жар обдавший всё тело стал невыносим. Женщина впервые ощутила себя в безопасности рядом с человеком, не связанным с ней родственными или городскими узами. Дрессировщица никогда бы не подумала, что может испытать такой прилив чувств. Рассматривая немца так близко и в такой обстановке, Лили хотела прижаться к нему, слушать его размеренное дыхание, разглядывая синие как глубокое море глаза. Она осеклась. Когда эти чувства успели проснуться? Ещё совсем недавно дрессировщица и думать не могла о возможности подобных отношений: часто посещали мысли-отговорки, убеждавшие, что это совершенно глупая и наивная затея. "А у нас точно одинаковые понятия о любви? А если он меня съест... в качестве комплимента? Глупости, конечно, но ведь всякое бывает? Тем более, он с другой галактики..." - это лишь песчинка в буре её мыслей. Акромикс сумел отвлечь её от полёта фантазии, вылетев из-за скал, чуть не сбив с ног созданным крыльями порывом ветра. Они отошли от края, глядя на внезапно объявившегося зверя. Дрессировщица, наконец, вспомнила зачем они приехали и помотала головой, отходя от Пина на пару шагов. Слава всему живому, не заметил. Кто знает, о чём бы он подумал, увидев, как она ему едва в щёку не дышит? Гигантская виарна описала над ними спираль, затем грузно села на землю. Три ряда гребней вздымались, он быстрыми шагами направился к ним, чуть скаля клыки. Остановился в трёх метрах и лёг на камни в терпеливом ожидании. Лили без опаски подошла к хищнику, погладила шершавую морду. Ящер фыркнул, широко раздувая ноздри и устроился поудобнее. Пин нерешительно подошёл, протянул руку, одними пальцами дотронулся до кончика носа. Он вдруг вспомнил давно забытый сон и Эймона, увидев своё отражение в виарновых глазах. Акромикс поднял голову, чуть пододвинулся и всей головой потёрся о человека, не прерывая зрительного контакта. Немец продолжал гладить шершавую горячую чешую на носу огнедышащей рептилии, не узнавая собственное отражение. Раньше он не признавал природу, пока Копатыч не показал её истинную силу. Рождённые ею существа оказались совершенны. Только заглянув в, похожие на кошачьи, глаза гигантской виарны, он понял насколько действительно поверхностными были его суждения. Лили взволнованно наблюдала за ними, испытывая приступ дежавю. Перед глазами встала сцена: она, будучи ещё пятилетней девочкой наблюдала за тем, как дедушка обнимал огромную морду Белеарона. Они заглядывали друг другу в глаза и уже тогда она начала понимать, что между ними сформировалась нерушимая связь. Кажется, что даже после смерти Эймон связан с гигантом тонкой ментальной ниточкой. Помотала головой, возвращаясь в реальность. Механик почти лежал на голове зверя, который с игривым фырканьем намеревался усадить человека себе на спину и взлететь. Немца спас маленький робот, что просканировал тело ящера, отвлекая. — Советую отойти, — сказала женщина, подавая Пину руку. Он спустился, чуть не поцарапавшись о края острых чешуек. — Он очень мне рад, — улыбнулся землянин, разглядывая зверя. Лили промолчала, чувствуя, как щёки нагреваются. Благо дело, в закатном свете незаметно. Посмотрела на свою ладонь. «Больше никогда её не помою, — она осеклась и хлопнула себя по щекам. — Ох, что за детские мыслишки? Мне уже давно не четырнадцать, чтобы так рассуждать»! Только вот волнение не проходило, усиливаясь всё больше, особенно когда немец поглядывал в её сторону с вопросами. Она старалась отвечать спокойно, тем не менее, голос предательски подрагивал. Женщина безуспешно успокаивала себя, до тех пор, пока Акромикс глухо не зарычал. Выражение голубых глаз изменилось, от чего механик вздрогнул и сделал шаг назад. Дрессировщица мгновенно пришла в себя и резко встала вперёд, сурово глядя на ящера. Ей на секунду показалось, что рептилия смотрит с усмешкой, даже уголки рта шевельнулись. Она точно знала, что мимические движение у гигантских виарн ограничены и общаются они с их помощью крайне редко, предпочитая обнажать клыки, рычать, вздымать гребни и хлопать крыльями. Чёрно-белый зверь испытывающе смотрел на неё несколько секунд, затем громко выдохнул, положил голову на песок и лениво зевнул. — Что это с ним? — подал голос Пин. — Показывает свой характер, — отозвалась Лили. Акромикс недовольно зафыркал. Дрессировщица покрутила глазами, похлопала хищника по морде: — И не ври мне, что ты милейшая виарна! Я много раз видела, как ты обращаешься с самками. Она смотрела на ящера так, словно он мог ответить. Акромикс демонстративно громко выдохнул и отвернул голову. Робот продолжал летать вокруг животного, сохраняя все данные о движениях мышц. Пин решительно двинулся к хищнику, внимательно осматривая мускулистое тело, запоминая все детали: от размера плеча до количества гребней. Не побоялся взобраться по крылу на спину, внимательно рассматривая всё в очках, пока маленький робот не врезался ему в затылок. Механик охнул, удержав в руках крошечное подобие Сферы.***
Они до самого утра просидели за моделями, тщательно проверяя все детали. Каждое движение чуть ли не сканировалось механиком. Детали виарнового тела все вместе создавали удивительную конструкцию, поднимавшие огромное тело в воздух. Только глаза болели от большого количества голограмм, мозг с трудом усваивал информацию и к четырём утра Пин понял, что готов заснуть прямо за столом. Лили клевала носом, успев поспать только полчаса за всю ночь. Конечно, ей доставляло удовольствие делиться знаниями с немцем, да и вообще проводить с ним время, однако всему должна быть мера. — Я понимаю, что процесс трудоёмкий, — устало заговорила дрессировщица. — Но может пора заканчивать? — в подкрепление своих слова она широко зевнула. — Да, пожалуй, — протянул Пин. От постоянного света рябило в глазах, и голова раскалывалась. Он упёрся рукой в лоб, выдохнул. — Прими-ка душ. Тебе нужно расслабить мозг. — Что ж, душ не помешает, — вздохнул механик и побрёл в сторону ванной комнаты. Он дошёл быстро, пускай дорога казалась вечностью. Разделся, оставил вещи на подставке, зашёл в первую же кабинку. Горячая вода струёй окатила голову, помогая расслабиться, и кое-что прояснить. Пин достаточно видел этих зверей и начинал разбираться в манере их полёта. Это совсем не лошадь или самолёт. Это экстремальный вид транспорта, который нужно уметь контролировать, вплоть до движений хвоста и малейших взмахов крыльев. Лили пришла почти сразу после него. В помещении слышался шум воды. Она взглянула на закрытую кабинку. Тень мужского тела, едва скрываемая за полупрозрачной дверцей. Обычно программа выставляла непрозрачный режим. Видимо, из-за отсутствия людей, нужно было вводить этот параметр вручную. Учитывая, что здесь мог находиться только Пин, сердце дрессировщицы вновь затрепетало. Усталость никуда не делась, однако с ней смешалось волнение. Весь день этот образ вертелся в голове навязчивой мошкой. Чтобы она ни делала, куда бы ни смотрела, везде её преследовала тень обнажённого тела. Даже читать она не могла: только она сосредотачивалась на сборе информации, как перед глазами вставал дорисованный фантазией силуэт. Она мигом отключала голоэкраны и мотала головой, в бесплодной попытке прогнать наваждение. К вечеру женщина совсем отчаялась. Внутри всё горело, отсутствие половой жизни дало о себе знать с невиданной силой. Она заперлась в комнате и попыталась хоть как-то снять напряжение. Однако, чем больше Лили касалась себя, тем сильнее хотелось почувствовать на себе руки механика, ощутить тепло его тела, касаться губ, чувствовать запах озона, пропитавший немца насквозь. Это стало невыносимо. Оргазм не дал ей расслабления, разжигая страсть ещё больше. Настоящая пытка для едва восстановившейся психики. Она редко употребляла алкоголь: только стрессовые моменты заставляли её прибегать к подобному методу расслабления. Вот только мучения от внезапной влюблённости оказались сильнее здравого смысла. Давняя подруга, работавшая в баре, была удивлена увидеть её. — Я думала ты бросила, — после приветствия сказала Жанде. — Мне совсем плохо, так что давай как в тот раз, — быстро произнесла Лили, опуская голову. — Пока не развяжется язык? — поинтересовалась барменша. — Угу. — Принято. В красивый бокал с детальными узорами налилась бордовая жидкость с душистым ароматом. Лили посмотрела на жидкость и с иронией произнесла: — Здравствуй, забытье! Конечно, количество алкоголя на человека было ограничено. Однако были способы потребляя меньше, пьянеть и расслабляться быстрее. Но Лили побрезговала воспользоваться этим способом.***
Пин не подозревал о существовании бара, наивно полагая, что на Юнте-6 давно отказались от приёма алкогольных напитков. Какого же было его удивление, когда Джим поведал историю о подобном месте и паре забавных случаев, произошедших не так давно. — Если хочешь, я могу отвести тебя туда, — заговорщицки подмигнул Стейер. — Отец как раз уговаривал меня посидеть за чашкой крепкого. Повидаетесь, заодно. Отказаться от такого предложения немец не смог и пошёл вместе с рыжиком, оставив недоделанное седло до свободной минуты, которых у него было предостаточно. По пути им встретились Саймон и Эйкен, которые захватили с собой и Вильяма. Одной большой компанией они направились по коридорам до заветного помещения. Впервые собравшись все вместе не только в столовой, Стейеры создали вокруг себя атмосферу теплоты и буйной энергии, которая, видимо, передавалась от старшего поколения к младшему. Янинс всё время неловко улыбался, пытаясь не получить по лицу от внезапных взмахов Джима, который впервые рядом с отцом показал свою артистичную натуру, чему Саймон несказанно радовался. Пин был счастлив за них. Ещё не так давно координатор с Олии-5 хоть и показал себя энергичным малым, оставлял впечатление потерянного человека. И наблюдать за тем, как глаза главы семьи загорелись жизнью, было поистине приятно. Джим долго упрямился, находя всевозможные причины недолюбливать отца. Похоже, что здравый смысл восторжествовал или сердце парня просто-напросто оттаяло, ведь Саймон старался показать, что очень любит своих потерянных на годы сыновей. Общался с ними, как со взрослыми, но с невиданной теплотой, будто бы отдавая всё накопленное за двадцать лет. Двери, оказавшиеся в два раза больше стандартных, открылись. Им предстало помещение, освещённое мягким светом. Преобладали коричневые и бежевые цвета, а стены выкрашены особым образом, будто состояли из кирпичей. Имелись столы, словно сделанные из дерева, выделанные различными узорами стулья и полки, на которых стояли украшения: от гербариев до книг. Конечно, всё это было лишь муляжом, который заметно смягчал атмосферу стальных стен. Барная стойка, располагавшаяся в центре помещения, также была выкрашена в тёмное дерево, а на полках красовалось множество разноцветных бутылок со спиртным. Пин был поражён теплотой, которое излучало это место. Такое красивое, в тоже время достаточно скромное и старинное для столь продвинутого общества. Всё же людей всегда тянуло к комфорту жизни и смягчению углов. Здесь почти не пахло, несмотря на приличное количество людей, распивавших алкоголь. Картину старины подпортили Сферы, караулившие посетителей у входа. — Количество спирта на одного человека строго ограничено, — заговорил Джим. — Однако это не мешает местным напиваться до икания. Всё благодаря закускам из местной травы. Они дошли до ближайшего свободного столика. Эйкен нажал на серебристую кнопку. Высветилась цветная голограмма со списком доступного алкоголя. Пин с любопытством рассматривал названия. Половину слов он не понял, видимо, переводчик был ещё не совершенен и попросил объяснить, что какое слово значит. Он не замечал на себе шокированного взгляда Лили, сидевшей за барной стойкой. — Всего один бокал без закуски, — сглотнула дрессировщица. — Неужели меня уже взяло? — Ну-ка, расскажи мне, что это за человек такой? — вопросила по внутреннему каналу Жанде, вытирая очередную рюмку. — Часом не пришелец, о котором все горожане трубят? — Он самый, — медленно кивнула женщина и пересела на стул подальше. — Высший Разум, как же мне не повезло, — она уронила голову на стойку. - Ты это о чём? — Прозвучит невероятно, но я, кажется, у меня в желудке бутоны распустились. Жанде чуть не выронила стакан из рук, однако реакция спасла положение. На лице проскочило хоть и секундное, но большое удивление. Женщина подошла к другому посетителю, налила ему коктейль и спешно вернулась к Лили. — Скажи, что это всё от того шикарного коктейля, который я тебе сделала, — барменша заулыбалась, не подавая вида, что между ними шёл разговор. — Так было бы легче, согласна, — напрягла плечи Лили. — Увы, всё гораздо хуже. — Жаль. Я надеялась, что тебя потом отпустит, — она незаметно вздохнула. — Я за тебя всё равно рада. Ты сумела оправиться после Грегори и это к лучшему, даже если твоя любовь будет безответна. Лили вздрогнула. В её глазах заблестели слёзы. Она отодвинула от себя бокал и уронила голову в руки. Послышался всхлип. — Прости, я не хотела! — громко зазвучало в канале. – Тише, дорогая, я и подумать не могла… Высший Разум, у меня слишком беспорядочные мысли. — Всё… хорошо, — отрывисто зазвучали сообщения. — Просто… налей ещё. Жанде подлила в бокал ещё бордового коктейля. Лили быстро осушила его и снова упала лицом в стойку, накрыв себя капюшоном, дабы никто её не увидел, а уж тем более возлюбленный механик, не подозревавший о её отчаянии. — Я не понимаю, как это вообще произошло. Просто наваждение какое-то. Сначала он был мне просто интересен, а теперь я не могу перестать думать о нём. Он ведь не местный и хочет вернуться к себе домой. Я же останусь здесь со своей жалкой любовью совсем одна. — Не говори так, — Жанде погладила её по голове. — Только хуже сделаешь. — Хуже уже быть не может, — помотала головой дрессировщица. - Грегори — вот самое худшее, что было с тобой в жизни! А это ты сможешь пережить. Ты сильная женщина и если после всего случившегося ты не сломалась, то всё выстоишь! Это неприятно, порой очень больно, я знаю. Но не ставь на себе крест прямо сейчас. Оцени ситуацию и свои шансы. Может тебе как раз-таки надо взять себя в руки, а не распускать сопли? Лили подняла голову, шмыгнула носом. — Ты правда так считаешь? — в её глазах засветилась надежда. — Даже не смей сомневаться. Соберись! У тебя остался ещё один бокал, дорогая, — улыбнулась Жанде, поглядев на браслет. — Пожалуй, я пока приостановлюсь, — Лили отодвинула бокал, искоса поглядела на немца, разглядывавшего заказ с живым любопытством. — Да, он забавный, — кивнула барменша, подавая другому клиенту закуску. — Но что же ты в нём нашла? По мне так наши мужчины ничуть не хуже. — Просто он совсем другой, — закусила губу дрессировщица. — Я бы даже сказала, особенный.