Фрейм

      Профессор Дамблдор ушёл, и дверь, характерно скрипнув, закрылась за ним.       У Тома подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернулся к стулу и снова сел, уставившись на свои руки, склонив голову, как будто в молитве.       — Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть. Да… Мы же почти всемогущие…       Я смутилась и помотала головой. Возразить хотелось неимоверно, хотя бы потому что меня очень пугало поведение Тома.       В кабинет неожиданно зашла миссис Коул. Я резко обернулась и пытливо на неё посмотрела. Создалось ощущение того, что именно сейчас мы, уж наверняка, проснёмся ото сна. Но покамест предпосылок на такой исход событий не было.       Женщина выглядела растерянно и встревоженно. Она слегка покачнулась и оперлась о дверной косяк, войдя в комнату. Её серебристые волосы неопрятно выправились из пучка и в хаотичном порядке рассыпались. В остальном же она была, как всегда, сдержана и аккуратна.       Я решила использовать всю эту молчаливо-неудобную ситуацию в свою пользу, воскликнув как-то пискляво:       — Миссис Коул, миссис Коул! Можно мы пойдём и купим форму для школы? У нас деньги есть! Дамблдор вас предупредил?       Она ещё более потерянно на меня посмотрела, пару раз моргнула и кивнула:       — А… Да, коне… конечно. Да, мне… меня предупредили.       — Спасибо!       Я схватила за руку Тома и повела его к выходу из приюта. У детей в это время была уборка в своих спальнях, поэтому коридоры были пусты.       У дверей нас нагнала миссис Коул и суетливо крикнула сторожу, чтобы нас пустили за ворота.       — Спасибо! За все спасибо! — сказала я радостно.       И мы вышли за калитку.       Никогда раньше я не была в Лондоне — видела его только на многочисленных картинках, в фильмах и украдкой слышала про него от тех, кому довелось там побывать. В приюте был свой маленький мирок, почти не пересекающийся с городом, а сейчас мне довелось ощутить всю его неторопливую и размеренную жизнь. Именно ту, о которой я читала в статьях — узкие улочки, улыбающиеся кудрявые женщины в вуалетках, а иногда шляпках, что они носили, сдвинув набок, и в длинных облегающих платьях, скроенных по косой.       В это время, когда в Европе расцветал и креп фашизм, на улицах Лондона происходили суровые стычки между сторонниками коричневой чумы и их оппонентами, — это я помнила из рассказов жителей Бирмингема. В Британию массово прибывали немецкие евреи, которые бежали от ужасов нацистского режима, поэтому население, в большем своём, было смешанным — на глаза попадались то сдержанные и степенные британцы, то суматошные и беспокойные евреи.       Добраться до «Дырявого котла» не составило никакого труда, но только я приготовилась зайти в бар, как Том меня остановил прямо у двери и оттащил за руку в сторону.       — Слушай, Рэн, а если они все такие, как этот «сэр»? — настороженно спросил он.       Я удивлённо моргнула и как-то наивно спросила:       — А какой этот… «сэр»? То есть, что тебя волнует?       Том обеспокоенно посмотрел по сторонам.       — Он… мне не понравился. Да и я ему тоже не очень приглянулся, — прошептал он, — Не скажу, что это меня сильно задело, но, что если все волшебники такие? Они не любят детей из приюта?       Я усмехнулась и спросила:       — Не любят детей из приюта? Ко мне он относился благосклонно. А ты вёл себя громко и грубо. А ещё, по-моему, тебе просто не стоило даже пытаться выдавать все свои карты.       — Ты поэтому тогда мне не дала договорить?       — Да, — просто согласилась я, — Честно говоря, про ту ложку, что подвигается ко мне, когда я хочу есть, я придумала с ходу — лишь бы ты не выдал что-нибудь ещё. Может, в мире волшебников не приветствуется это?       Том на миг задумчиво прикусил губу.       — Я не подумал об этом, — кивнул он, — А что ты тогда можешь, если не двигать ложки?       — Никому не расскажешь?       — Нет, обещаю.       — Ну, был такой случай, но, возможно, что это просто совпадение, — уклончиво начала я, — До того, как кролика Билли нашли повешенным, у меня было… Что-то вроде видения. Я видела полуживого кролика на пляже, у него была свёрнута шея. А еще было очень странное свечение.       — Круто! — воскликнул Том.       Я скривилась.       — Ничего не круто, — возразила я, — Было очень страшно. И к тому же, это очень неприятно.       — А я могу передвигать вещи, не прикасаясь к ним, — воодушевлённо сказал Реддл, — Просто силой мысли! Могу заставить животных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, я могу сделать так, что с ним случится что-нибудь плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу. А ещё, я умею говорить со змеями. Я это заметил, когда мы ездили загород. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника, как думаешь?       — Не знаю, но я так не умею. Да и змей я не видела нигде — ни в городе, ни за городом.       — Значит, я особенный, — зарделся Том, — Идём?       «Дырявый котёл» был крошечным невзрачным баром. Проходящие мимо люди на него не смотрели — их взгляды скользили с большого книжного магазина на магазин одежды, а бар, находившийся между ними, они вовсе не замечали.       Для известного местечка бар был слишком тёмным и обшарпанным. Здесь было людно и шумно. Пахло табаком и чем-то кислым. В углу сидели несколько мужчин и курили длинные трубки, а остальные были заняты чтением газет или разговорами. Мы попросили бармена открыть проход в Косой переулок. А потом словно мы попали в другую вселенную.       Это была извилистая улица, мощённая булыжником. Красочные вывески, цветастые мантии волшебников, яркие товары — все это рябило в глазах. Мы оказались словно внутри воображения маленького ребёнка.       Мы с Томом решили остановиться около магазина котлов для того, чтобы тщательно все проанализировать. Достали пергамент со списком вещей в школу и внимательно его прочитали.       Наше решение было такого — сэкономим на книгах, купив подержанные, чтобы приобрести нормальную одежду. Том предложил честно разделить деньги пополам, и я согласилась. Конечно, он хотел разойтись по разным магазинам, но я остудила его пыл — мы, дети, в незнакомом мире и, возможно, даже опасном, должны быть вместе.       Сначала мы пошли в магазин за подержанными мантиями. Среди гор использованных ранее вещей Тому удалось найти что-то действительно неплохое — брюки, довольно-таки чистую рубашку, комплект мантий с меховой прослойкой. И, вообще, у меня создалось впечатление, что девочки в волшебном мире какие-то неаккуратные — все блузки были в чернильных пятнах на рукавах. Или я всё-таки плохо искала, потому что в итоге приобрела лишь одну-единственную мантию, блузку и юбку в более-менее хорошем состоянии.       Обувь, как мы и договорились, купили абсолютно новую и в нормальном магазине, что не могло не радовать, потому что ходить в тряпках на ноге было бы не то, что неудобно, сколько стыдно в обществе обеспеченных детей.       Нам не терпелось купить волшебные палочки, и когда мы, наконец, заметили маленький магазинчик, что находился в маленьком обшарпанном здании, на вывеске которого виднелись некогда золотые буквы «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» с которых давно уже облетела позолота, я затаила дыхание.       Когда мы вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным, ужасно пыльным и абсолютно пустым. Мы стояли в ожидании хозяина лавки. Здесь были тысячи узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка. По коже побежали мурашки — здешние пыль и тишина были полны волшебных секретов и, казалось, издавали почти неслышный звон.       — Дети, добрый день, — сказал чей-то еле слышный голос.       Я вздрогнула от неожиданности, и во все глаза посмотрела на мужчину средних лет, что так стремительно выскочил из-за стеллажа. Том остался спокоен, и ничуть не удивился при его виде — кудрявые каштановые волосы с проседью, собранные в небольшой хвостик, мутные серебристые глаза и полубезумная вежливая улыбка. Я на шажок подошла ближе к Тому. Мужчина до нелепости напоминал учителя по математике в средней школе, которого мы всем классом ужасно боялись, поэтому я как-то вымучено улыбнулась и учтиво сказала:       — Здравствуйте.       Том уважительно кивнул и подался вперёд.       — Мы пришли за волшебными палочками, — гордо сказал он.       — Отлично, дорогие мои, отлично, — усмехнулся мужчина, — Меня зовут мистер Олливандер, а вас?       — Том Реддл.       — Ирэн Дефоссе, — тихо сказала я.       — Отлично, дети, отлично! — мистер Олливандер вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями, — Ну что, мистер Реддл, вы первый? Вы правша?       — Нет, левша.       — Ага, понятно. Вытяните руку… Гм, да так. Хорошо.       Мужчина шевелил губами, шептал и лихорадочно метался вокруг Тома с линейкой.       — Кто изготавливает палочки? Вы?       Мистер Олливандер кивнул, сосредоточенно измеряя расстояние от запястья до локтя.       — Каким образом? — требовательно спросил Том.       — Понимаете, мистер Реддл, внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, — пояснял мужчина, проводя свои измерения, — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона.       Том нахмурился:       — Но вы не объяснили, например, как добываете перья феникса или сердце дракона? Или как вы помещаете содержимое внутрь дерева? Заливаете в полую ветку? А как палочка обретает свои волшебные свойства? Какая из них самая мощная?       — Много вопросов, мистер Реддл, — рассмеялся Олливандер, заканчивая измерять окружность головы, — Сначала изготавливается корпус из дерева, он может быть разной длины и толщины. Затем внутрь помещается перо феникса, сердечная жила дракона, волос из хвоста единорога или другая сердцевина, несущая в себе мощную магическую составляющую. Каждая волшебная палочка уникальна, на её магические свойства влияет любая деталь её облика. Точно сказать не могу, какая из них самая мощная: всех секретов волшебных палочек не знает ни один мастер. Сердцевину я обычно покупаю, но бывает, что приходится добывать самому.       Мужчина сунул линейку обратно в карман.       — Круто, — сказал Том восхищённо, — Интересно, какая палочка достанется мне? А по каким критериям её выбирают?       — Палочка сама выбирает волшебника, — поучительно заметил мистер Олливандер.       Я озадаченно посмотрела на Тома, как палочка может выбрать волшебника? Она же не умеет говорить? Тот, в свою очередь, пожал плечами и задумчиво перевёл взгляд на стопочки узеньких пыльных коробочек, покрытых паутиной.       — Попробуйте эту, — предложил мужчина, — Ясень, волос единорога. Очень гибкая. Просто взмахните ей, мистер Реддл.       Том повиновался. Продавец тут же забрал палочку обратно, при этом воскликнув:       — О нет, точно нет!       С Томом мистер Олливандер возился довольно долго. Реддл всё пробовал и махал, но никакого результата не было. Я старалась прислушиваться к процессу, однако, вопреки моим попыткам, давно потеряла интерес к происходящему, поэтому степенно смотрела в окно в ожидании. Оказывается, что через дорогу располагается магазин резных рам для картин и фотографий. Я полусонно наблюдала за многочисленными волшебниками, что проходили мимо, как вдруг раздалось громкое восклицание:       — Ничего себе!       Я резко обернулась. Из палочки, что была в руках у Тома, вырвались зелёные и серебристые искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах, закрались искрами в волосах у Тома. Я сдавленно охнула — настолько это было красиво.       — Вы необычный клиент, мистер Реддл, — заметил Олливандер, — Тринадцать с половиной дюймов, тис — очень необычное сочетание, палочка очень мощная. Она достойна только великого волшебника, и мы должны ждать от вас больших свершений.       Со мной все оказалось значительно проще. Первая же палочка, что подобрал для меня продавец, безоговорочно подошла мне — что-то тёплое из лёгких стремительно переместилось прямо на подушечки моих пальцев, которые тут же потеплели, а из кончика палочки вырвались разноцветные искорки. Я восхищённо вздохнула и улыбнулась.       — Красное дерево и сердечная жила дракона, упругая. Сразу подошла, как чудесно!       Мистер Олливандер сложил мою палочку обратно в коробку и запечатал. Мы заплатили, поблагодарили его и отправились за покупками дальше — сначала в магазин подержанных книг, где мы купили по связке учебных пособий. В кошмарном состоянии была только книга по «Теории магии» Адальберта Уоффлинга, — обложка напрочь отсутствовала, как и парочка других страничек, — а в остальном были просто немного потёртые фолианты. Нескольких учебников мы вообще там не нашли, поэтому решили по необходимости меняться. Телескоп, весы и комплект стеклянных флаконов мы купили на двоих, а вот котёл был у каждого свой, чему я несказанно обрадовалась. Благодаря экономии нам хватило денег на довольно дорогой фолиант об истории Хогвартса, и мы даже смогли купить хороший комплект перьев и чернил.       Ещё оставалось немного времени, поэтому мы неторопливо прогулялись по Косому Переулку. Я осматривала лавки с разными волшебными товарами, в том числе — мётлы, сундуки, сумочки и мешочки, — все это не так привлекло моё рассеянное внимание, как одна вывеска, на вид невзрачная и сдержанная, но от этого не менее интригующая.       На ней синевато-сизыми буквами было аккуратно выведено «Магическая живопись».       Я, подавив в горле крик радости и восхищения, стремительно повела Тома к магазину.       В помещении было очень много воздуха и света. Прилавки были забиты многочисленными тюбиками с красками и холстами. Одна стена была полностью занята полками, где в большом количестве были складированы кисти всех размеров и видов. Я подошла поближе к полочке, где лежали кисти, у которых ворс был до странности белым, настолько, что даже искрился, и прочитала с немалой долей удивления на этикетке, — «Волос единорога».       — Смотри, Рен, — позвал меня Том.       Я повернулась и подошла ближе к нему. Реддл показывал на маленькую картину над выходом из магазина, где была изображена старая женщина, укутанная в шаль. Её лицо было сморщенным, как губка, и подозрительно похожим на нахмурившийся грецкий орех. Она спала, раскинувшись в уютном кресле.       И вдруг на миг мне и впрямь показалось, что рука, до этого мирно покоившаяся на подлокотнике, немного передвинулась. Я отступила на один шаг назад и тихо спросила у Тома, будто бы боясь разбудить старушку:       — Ты тоже это видел?       — Да, — в ответ шепнул Том, — Она, похоже, живая.       Я с интересом осмотрелась по сторонам в надежде найти взглядом продавца.       — Здесь тихо, — констатировал Реддл, — Никого нет. Может, пойдём?       Я стиснула зубы и упрямо продолжила вглядываться в картину. Больше никаких признаков жизни старушка не подавала.       — Скоро темнеть начнёт, — заметил Том, — Идём в приют?       Я сокрушенно вздохнула и кивнула. И все же, цены здесь были запредельно высоки.       Весь день меня не покидало то сладкое и приятное чувство полноценной радости, оно вертелось на кончике языка и крутилось в сознании.       Нас с Томом объединила общая тайна.