По ту сторону войны

Мы стоим на коленях перед рекой и нам отчаянно хочется Пройти шаги, что будут дальше, рядом Неужто только когда ты чувствуешь себя немного опустошенным У тебя на душе скребутся кошки? Я попрошу у тебя милости, Я приду к тебе слепой. То, что ты увидишь — худшая часть меня, Не последняя в своем роде Мы падаем в мутную воду. В воде мутной мы ползем. Она удерживает меня, А ты обними меня. Ты предал меня. В мутные воды мы падаем LP - "Muddy waters"

Бечено От Джеймса нет вестей три дня. Всего лишь каких-то семьдесят два часа, но Стиву это время кажется слишком долгим. Он не находит себе места в башне, и даже не спасает ночной патруль. Потому что он не слышит ставшего привычным второго такого же, как у него, сердцебиения и не видит тени, которая порой мелькала среди темных провалов зданий. На брифинге в базе молчаливы все, словно чувствуют его состояние. И Стив подумал бы, что глупо накручивает себя, но Рамлоу тоже неспокоен и дергается каждый раз, когда раздается голос Джарвиса. Но вестей нет, и он только однажды осмеливается спросить у искина о Барнсе. - Состояние сержанта в пределах нормы, сэр, - мягко отвечает тот. Но что для Зимнего Солдата норма? Вопрос с подвохом. Джеймса нет, а слишком большая активность на еще двух обнаруженных базах Гидры заставляет нервничать еще больше. Стив старается не думать о нем, стоя над горящими руинами разоренной лаборатории под Джерси. Он прикрывает глаза и пытается дышать спокойно, но перед глазами секретные файлы Зимнего Солдата, которые он сегодня уничтожал собственными руками. В них еще больше боли, Джеймса и чужой. Вместо этого он думает о растерянных, беззащитных штормовых глазах. Впервые... Впервые, когда они смотрели на него, когда в них не было льда и крови. Он хотел бы, чтобы они снова смотрели так на него. - Джеймс - славный воин и благородный муж, Стив. Но он видел слишком много боли и несправедливости, чтобы остаться прежним. Для него слова - всего лишь пустое завывание ветра. Именно так на четвертые сутки говорит ему Тор и сжимает его плечо. Стив все это знает, но не знает как хоть на мгновение привлечь внимание Джеймса. Он просто кивает и ждет, что Тор тоже оставит его одного в кабинете, но тот не уходит. Он смотрит своим бездонным, слишком понимающим взглядом, и Стиву почему-то стыдно, словно его только что поймали за чем-то непотребным. - Прими совет от того, кто ждал слишком долго и познал утрату, - голос громовержца был мягок. - Заставь его увидеть тебя, а не тень монстра. Заставь его пожелать познать именно тебя. - И как? - невесело хмыкнул Стив. - Отдай ему свое прошлое, - подбирая слова, ответил Тор. - Мой брат - колдун, Стив. Он когда-то сделал нечто подобное для Джеймса. Если ты захочешь, то он сможет помочь тебе поделиться твоими воспоминаниями. - Я не... Это возможно? - встрепенулся Стив. - Почему нет? Было бы только желание. - Что я должен сделать? - А вот это лучше спросить у Локи. Он знает о магии намного больше, чем кто-либо из нас. В конце концов вот как это происходит. Локи слушает его сбивчивую просьбу, наклонив голову к плечу и рассматривая его с ног до головы своими зелеными пристальными глазами. И Стиву возможно чудится, но в блеске его глаз есть что-то нечеловеческое. Его тонкие губы изгибаются в кривой, почему-то довольной улыбке, и он соглашается. Когда об этом узнает Тони, то смотрит с подозрением, потом с интересом спрашивает: - С чего такая акция щедрости, королева драмы? - Наслаждаюсь новой серией этой мыльной оперы? - закатывает глаза Локи. - Ты в деле? - Конечно же я в деле! - возмущается Старк. - Нашего тибетского вудиста вызывать будем? - А с хрена ли? И потом, он занят прелестями мистера Росса. В итоге мастерская Тони к вечеру превращается в лабораторию психогипнотических исследований, а точнее сеансов. По середине освобожденного пространства устанавливают кресло с фиксаторами для ног и рук. Убираются все колющие, режущие и бьющиеся вещи. Мало ли что будет! Джарвис подключает экраны, на которых скоро появятся индикаторы состояния Стива и за которыми будут следить Брюс и Тони. Стив смотрит на все эти приготовления и сжимает кулаки. От одной мысли, что кто-то окажется в его голове, что кто-то проникнет во все его воспоминания, узнает о нем все и даже самое постыдное, самое личное, его бросает в дрожь. Он сжимает зубы и знает, что все равно пойдет на это, ведь так Джеймс наконец перестанет прятать от него глаза. - В этой башне у всех есть неприятные воспоминания о вмешательстве в разум, - раздается совсем рядом голос Локи. - Не стыдись страха, капитан. В этом нет ничего постыдного. Локи не смотрит на него, он точно так же, как и капитан, смотрит на кресло с фиксаторами. Но затуманенные глаза не видят ничего, словно он сейчас и не здесь вовсе. Мог бы Капитан когда-либо предполагать, что будет стоять рядом с настоящим Богом? Только в них намного больше человеческого, слишком много страстей и тех эмоций, что не присущи божествам. Чего стоит только страсть Тора и тьма, что иногда клубится на дне зеленых глаз Локи. Эти двое отличаются ото всех остальных Мстителей, и дело даже не в их происхождении. В них есть что-то недоступное остальным, и Стив не думал, что когда-нибудь увидит подобное в этом времени. Он знает, как выглядят люди, теряющие друг друга слишком много раз, теряющие без надежды на встречу. Он не знает, что произошло несколько лет назад, когда читаури напали на Нью-Йорк, но чувствует что-то слишком чудовищное, связанное с этими двоими. Не понимали это и Мстители. Просто посреди боя на разгромленном Таймс-Сквер, когда Тор и Локи дрались друг с другом открылся другой портал прямо на земле. Из него появились двойники дерущихся и, накрыв обоих прозрачными щитами, отгородили друг от друга. Они остановили Мстителей таким же образом и позволили Таносу спуститься со своими рыцарями. Это была бойня, которую вели только эти двое и во время которой Тор отрубил голову безумному титану. Те, кого они накрыли щитами, медленно растворились, оставив только этих двоих, покрытых кровью и отчаянно целующихся среди дымящих развалин. Тогда многое пришлось объяснить, многое осталось неизвестным, но теперь эти двое частенько наведывались к ним и помогали. Стив сморгнул и, поймав еле заметную улыбку на тонких губах, даже не обернулся. Ему не нужно было этого делать, чтобы понять, что в лабораторию вошел Тор. Они словно чувствовали друг друга, а если были вдали, впадали в какое-то странное оцепенение. Вот и сейчас Локи встрепенулся и, не глядя, потянул руку назад. Его тонкие пальцы поймали более грубые и переплелись с ними, а еще через секунду их поднесли к губам, и Тор встал рядом. Всего лишь невинное прикосновение, но почему-то Стиву было неловко, словно он смотрел на что-то глубоко интимное и запретное для других. - Это будет отличаться от того, что я сделал для Джеймса, - голос Локи вернул в реальность. - Его воспоминания были утеряны, но твои с тобой. Я помогу погрузиться в них и вытащить те, что ты хочешь ему показать. Тебе не нужно отдавать ему все, если ты не хочешь, но лишь то, что заставит его взглянуть на тебя, Стив. - Спасибо, - хрипло ответил он. - Надеюсь, что это сработает... * * * Вдох-выдох... Холод проникает в легкие, в сердце, бежит в крови и оседает инеем на ресницах. Льдинками на губах и снежинками в волосах, покрытых кровью и пеплом. Он остужает темную от сажи кожу и колет кончики пальцев с обломанными ногтями. Он тает снегом под уставшим телом, которое сейчас не поднять, и растворяется в сером нависшем небе. Джеймс словно падает в него и не слышит ничего, кроме оглушающей тишины. Пустота вокруг умиротворяет, забирает последние тревожные мысли и воспоминания. Он лежит посреди заснеженного леса высоко в горах и не знает, сколько часов уже прошло. Время словно остановилось и позволило ему наконец передохнуть. Без взрывов и крови, без надоедливых блондинов с голубыми, словно океанские воды, глазами и без монстров, прячущихся в воспоминаниях. Всего несколько часов назад он сжег дом лесничего вместе с трупом еще одного клона и смотрел на языки пламени до тех пор, пока не осталось ничего, кроме пепла и тела, изуродованного им настолько, что невозможно бы было его узнать. Нужно было встать, вернуться к джету и связаться с командиром, который сейчас наверное тихо зверел, не имея никаких вестей от него. Нужно было привести себя в порядок и наконец вернуться в Нью-Йорк. Нужно было... Он не хотел возвращаться, не хотел смотреть на Стива Роджерса. Только не сейчас, когда во рту все еще был вкус крови и не улегшийся шторм в мыслях, грозящий уничтожить все на своем пути. Зимний Солдат прикрыл глаза и, глубоко вздохнув, сжал бионический кулак. Он медленно поднялся на колени, а потом и на ноги. Бросив последний пристальный взгляд в сторону растаявшего темного дыма, он зашагал в сторону джета... Джеймс взлетает, делая небольшой круг над лесом и, включив режим маскировки, направляет джет в сторону Нью-Йорка. Он может включить автопилот и позволить машине самой его доставить до Башни, но он не хочет сейчас оставаться с собственными мыслями. Не хочет вспоминать то, что произошло несколькими часами ранее. За его спиной очередной труп и огонь. Какой по счету? Вместо этого он глубоко вздыхает и, не отрывая глаз от горизонта, зовет Джарвиса: - Воспроизведи запись с последней вечеринки. Он слушает голос Роджерса и заново учится не вздрагивать от него. Он вспоминает его осторожные взгляды и тихий голос, короткие улыбки, нелепые попытки казаться меньше и скрыться. Словно вообще возможно его не заметить, как зеленого Халка среди стайки балетных танцовщиц. Это глупо и смешно, попахивает безумием, но возможно вернуться сейчас в Башню не такое уж и плохое решение. Час пути пролетает незаметно, и это впервые, когда он даже не заметил, как все же перевел управление на автопилот, сидя и неотрывно слушая чужие рассказы о чужом мире. Джеймс вынужденно отрывается от них, когда впереди вырастают блестящие под утренним солнцем небоскребы города. Джет аккуратно долетает до башни и опускается на крышу. Только стоя на трапе с баулом оружия на плече, он чувствует насколько устал. По-хорошему лучше сперва принять душ, поспать, прочистить мозги и только потом отправиться на поиски Тони, чтобы обсудить данные, которые ему удалось достать. Но вместо этого он прямиком отправляется в лабораторию стоит только Джарвису указать местонахождение Старка. Джеймс не знает, что в ту же минуту, как за ним закрываются двери лифта, несущего его к Тони, Джарвис сообщает о нем Рамлоу. Командир поднимает тревогу и, если вдуматься, то вполне обоснованно, потому что никто из них не знает в каком он состоянии. А учитывая то, что сейчас в лаборатории Стив, то Зимний Солдат определенно идет убивать его, как и клона перед этим. Несясь по коридору вместе с остальным Страйком в сторону лабораторий, Брок не хочет думать о том, что будет, если не отошедший от устранения очередного клона Джеймс сейчас напорется на Роджерса. Он ни разу не гребанная наседка, и этот блондинистый придурок тоже ему никуда не уперся, чтобы трястись над ним. Рамлоу просто по опыту знает, как Джеймса из колеи выбивают эти синтетические ублюдки. Произойти может все, начиная с приступа агрессии и заканчивая несколькими днями полного молчания, когда Джеймс, снова забывшись, что-то бормочет по-русски, никого не узнает и не выходит из комнаты. Он не знает, что будет на этот раз, но предпочитает решить проблему до ее появления. Поэтому Клинт уже ползет по вентиляции, а Наташа и Хилл, прихватив Сэма, спускаются следом. Что там говорит искин он просто уже не слышит, весь напряженный до предела... Фиксаторы мягко защелкиваются на запястьях и на ногах, заставляя на мгновение напрячься. Спинка немного поддается назад, и Стив видит, как Локи становится у его головы. В комнате кроме них и Тони с Беннером еще и Тор. Он напряженно смотрит на Локи и садится за одним из верстаков, чтобы понаблюдать. - Эти воспоминания не уйдут дальше нас, капитан, - холодные пальцы ложатся на виски. - Закрой глаза и позволь им течь рекой. Стив закрывает глаза и глубоко дышит. Стараясь не думать, не слышать и не чувствовать. Вдох-выдох... все тише и тише, пока мир вокруг не замирает и не замолкает. Стук сердца как метроном, отсчитывающий секунды до конца. Раз, два, три... Стук один, стук два и стука больше нет. Он падает в глубокие мутные воды, из которых нет выхода, нет спасения. Они затягивают его все глубже, на самое дно, где больше нет ничего, где он сам - ничто. Всполох... Еще один... Что-то движется к нему. Что-то светлое, яркое и сразу за ним другое, третье, четвертое. Стив вглядывается в неясные блики, пытаясь сфокусироваться и понять. Через мгновение приходит озарение, а вместе с ним пустота вокруг наполняется тысячами кадров и голосов. Он смотрит на них, и дыхание перехватывает, когда в них мелькает прошлое. Теплое, яркое, оно зовет его, и Стив просто не может удержаться. Он не может смотреть на них и не тянуться, слыша голоса, которых не слышал уже давно... Перед дверью лаборатории Джеймс столкнулся с Пеппер и только благодаря молниеносной реакции успел поймать поднос с едой. - Господи Боже, - выдохнула Пеппер, и Джеймс невольно покраснел. - Все в порядке, я в порядке и ты тоже. Только больше давай не пугай меня так. - Прости, - виновато произнес он и, снова переведя взгляд на поднос, нахмурился. - Он опять забыл поесть? - Угадай с трех раз, - закатила глаза Пеппер. - Вот же жук, - прошипел Джеймс и, передав поднос обратно ей, раздраженно ударил по панели доступа. Мигнула красная полоска, и дверь осталась неподвижна. Барнс и Пеппер одинаково удивленно переглянулись и уставились на панель, отказавшую в доступе. - Какого черта? - нахмурился Джеймс и, с грохотом сбросив сумку с плеча, снова набрал код. - Джарвис, что происходит? - напряженно, не отрывая глаз от в очередной раз покрасневшей полоски, спросила Пеппер и отложила поднос с едой подальше на пол. - Сожалею, но мистер Старк приказал никого не впускать, - раздался голос искина. - Причина? - присматриваясь к сенсорному экрану, резко спросил Джеймс. - В данный момент проводится эксперимент, который... Дальше Джеймс слушать не стал, вытащив небольшой планшет из одного из многочисленных карманов своих штанов. Вырвав провода из-под сенсорной панели, он подключил их к планшету и уже через минуту оказался в системе Джарвиса. - Эксперимент, значит, - опасно ласковым голосом произнес он, взламывая коды. - Мистер Барнс, это крайне неблагоразумно, и прошу вас, сэр, - попытался вмешаться искин. - Прости, старина, - сухо отрезал Зимний и вместе с Пеппер шагнул в открывшуюся дверь. Они определенно не ожидали встретить взволнованного Тора и подавившегося воздухом Беннера. - Ой, бля, - выдохнул уронивший гаечный ключ Тони, чем привлек их внимание. Джеймс резко повернулся на звук и изумленно замер, увидев пристегнутого к креслу Роджерса, за которым стоял Локи с налившимися золотом глазами и того же цвета потоками энергии у висков Стива. - Что здесь происходит? - собственный голос вышел хриплым, низким, из-за чего Локи дернулся, но не потерял концентрации. Тони не успел и рта раскрыть, когда в следующую минуту произошло сразу несколько вещей. С потолка упал вентиляционный люк и спрыгнул Клинт, двери лаборатории с грохотом распахнулись, являя весь состав Страйка, и, разнеся соседнюю стену, которая, между прочим, была усилена титановым каркасом, ворвались Мария, Наташа и Сэм. Локи дернулся от неожиданности, все-таки потеряв концентрацию, и мощной золотой волной его смело в металлические шкафы. Стив завыл от боли, окутанный золотыми пульсирующими вихрями, и распахнул невидящие глаза. Последнее, что увидел Джеймс перед тем, как все вокруг потонуло в чернильной тьме, был звездный космос чужих глаз, смотрящих на него... * * * - Локи! - крик Тора прорвался сквозь вакуумную тишину и заставил встрепенуться. Джеймс сморгнул и вздрогнул, когда перед глазами вместо пустоты оказалась детская площадка. Странно знакомая, окруженная кирпичными невысокими домами и полная детей. Он растерянно оглянулся, когда мимо прошла женщина в цветочном платье и с ярко-красными губами. Она подкинула засмеявшегося мальчонку и улыбнулась ему. Где-то раздался звон велосипедного колокольчика, дальше по улице проехала машина скорой помощи, и все бы ничего, если бы она не была родом из прошлого столетия. - Великие Норны, как ты? - подняв тяжело дышащего Локи из-за кустов, напряженно спросил Тор. - Ммм, - крепче прижавшись к нему и вцепившись дрожащими пальцами в нагрудной доспех, простонал тот. - Вот и помогай после этого всяким сумасшедшим мидгардцам. - Что произошло? - таращась на старый полусодранный плакат на кирпичной стене, ошарашенно спросил Тони. - Куда нас занесло? - Выражаясь твоим языком, физически мы все все еще в Башне, - проморгался Локи. - Но ментально мы в воспоминаниях капитана, и нет, теперь я это не контролирую. - Если это воспоминание, то почему я чувствую запах булочек? - потянул носом Клинт. - Черт, это и вправду булочки с маком? Только это уже не просто булочки с маком. В воздухе разливается густое напряжение и чувство глубокого возмущения. Джеймс хмурится, не понимая, что происходит, и, не обращая внимание на раздраженный разговор за спиной, идет в сторону песочницы, откуда раздается чей-то плач. Чем ближе он становится, тем сильнее явно чужие эмоции, и в них есть что-то знакомое. Увиденное заставляет замереть и нахмуриться, потому что этого не должно было быть, так? Маленькая девочка плачет, пока двое мальчишек, отобрав ее куклу, тянут в разные стороны и смеются. Рядом с ними строит куличики светловолосый худенький мальчик, намного меньше ростом. У него нахмуренные бровки и большие, подозрительно знакомые голубые глаза, полные праведного гнева. Когда же мальчонка поднимается на ноги и, подойдя к двум другим, бьет лопаточкой по голове одного и колену другого, то у Джеймса больше не остается сомнений. Мальчишки ревут, словно потерпевшие, и бегут к поднявшимся им навстречу возмущенным леди, а маленький Стив поднимает куклу и, отряхнув, протягивает заплаканной девочке. - Спасибо, - бормочет она и быстро целует его в покрасневшую щеку. У Роджерса разбитая коленка и короткие шорты, испачканные в песке. На нем белая рубашка с коротким рукавом, совершенно не скрывающая худобу, и алое от смущения лицо. Он улыбается как солнышко, и у него нет одного переднего зуба. Этот мелкий засранец может очаровать кого угодно... - Это еще цветочки, - раздраженно ответил трикстер, и Джеймс вздрогнул, снова вернувшись в относительную реальность. - Мы проживем все его эмоции, которые здесь только есть. - Какого хрена вы вообще делали с его мозгами, что мы теперь здесь? - потерев переносицу, раздраженно вмешался Брок. - Мы вообще не должны были здесь оказаться, если бы не ваш приступ бешенства! Какого йотуна это было?! - Эм, у нас была чрезвычайная ситуация с Зимним Солдатом? - осторожно подал голос Сэм. - В смысле? - наконец оторвав взгляд от улицы, нахмурился Джеймс. - Ты вернулся с охоты и сразу же направился в лаборатории, - вздохнула Наташа и изящно спрыгнула с облюбованной спинки скамьи.- А Стив был там, и Брок подумал, что у тебя, возможно, появилось острое желание убить Кэпа. - У меня почти каждый день острое желание придушить Роджерса, - закатил глаза Барнс, - но он все еще дышит. - Это-то и удивляет, - еле слышно пробормотал Роллинз и наконец громко добавил. - И все-таки, что вы делали с мозгами парня? Джеймс перевел взгляд на притихшего и весьма подозрительно увлеченного рукавом своей черной рубашки Локи. Тот тяжело вздохнул и наконец поднял взгляд на него. - Он хотел отдать тебе часть своих воспоминаний, - ответил Бог. - Ты смотришь на него и видишь другого. Он не хотел быть для тебя монстром, тяготить своим постоянным присутствием. С вечеринки ты ушел, никому ничего не сказав, даже Броку. Стив боится, что когда-нибудь может не успеть помочь тебе. Он думал, что если отдаст тебе некоторые свои ключевые воспоминания, то, возможно, ты хотя бы перестанешь опасаться его. - Но все пошло по pizde, да? - хрипло произнес Джеймс. Чертов Роджерс... Зимний прикрыл глаза и глубоко задышал, осознав, что отчего-то ему не хватает воздуха. Он был сейчас так растерян и зол, не понимая, зачем этот человек так вцепился в него. Зачем ему нужно было идти на это? Почему он каждое утро оставлял в общей кухне кружку того самого кофе, которое могло поднять Джеймса даже из мертвых? Ведь он не мог не знать, что он каждый раз отправлялся под раковину, потому что Барнс готов был сдохнуть, но ничего не принять из его рук. Почему он рассказывал все эти смешные истории и следил за ним, словно ждал его реакции, словно... словно... пытался рассмешить? Его щит дважды укрывал от чужих пуль. Почему? А теперь это... - Ты можешь нас вытащить отсюда? - взлохматив волосы, задумчиво спросил Брюс и обернулся к Локи. - Нет, - покачал головой тот и погладил по наконец расслабившимся плечам Тора. - Сейчас даже Стив не может контролировать собственное сознание. Нас будет носить здесь, пока мы не доберемся до последнего воспоминания. - Почему ты так в этом уверен? Нас может запереть в замкнувшемся кольце его прошлого. - Он очнется, поверь мне, когда снова увидит Джеймса. - С чего бы? - нахмурилась Мария. - Ты сказал, что он хотел показать мне некоторые воспоминания, - наконец открыв глаза, произнес Барнс. - Видимо, здесь есть то, чего он не хочет, чтобы я узнал. - Да, когда он увидит тебя в лаборатории и поймет, что происходит, то заставит себя очнуться. А пока он проживает прошлое так же, как и ты когда-то. Джеймс обернулся к песочнице, но вместо нее уже была какая-то комнатка, пропитанная запахом лекарств, и зима за покрытым инеем окном... Флешбэк Их семья совсем маленькая и состоит только из мамы и Стива. У них нет ни родственников, ни близких друзей, но несмотря на это, этого маленького мирка им хватает с головой. Стив не помнит отца, и все, что у него есть, - это черно-белая фотокарточка, которую он видит в руках у мамы. Иногда темными ночами она тихонько плачет в своей комнате. Видит Бог, он изо всех сил старается быть хорошим сыном, но его слабое, немощное тело слишком часто подводит. Хватает любого сквозняка, чтобы слечь с температурой под сорок, и тогда мама мечется между ним и работой. Ему стыдно перед ней за свою слабость и за то, что большая часть ее зарплаты уходит на его лекарства... * * * Он оглох на одно ухо после очередной пневмонии, и доктор говорит, что еще повезло, потому что он мог и ослепнуть. Мама бледнеет, а он готов прибить этого человека за то, что он пугает ее. Это ведь всего лишь ухо, всего лишь очередной раз, когда он выжил, и значит, нет ничего страшного... * * * Господи, кто придумал лестницы, после которых хочется только выплюнуть легкие? Этот человек определенно был приспешником Сатаны, и, видимо, миссис Паркс, которая взлетает по этой чертовой лестнице, словно молодая девчонка, тоже... * * * Воскресная школа полна благочестивых монахинь, которые весьма больно бьют линейками по пальцам, но он ни черта не жалеет, что вступился за сестер Декстер и сделал подножку Дику Чейси. Стив терпеть не может задир... * * * Прохладную весну сменяет жаркое лето и буквально выкачивает весь воздух из легких. Он все чаще просыпается ночами от приступов астмы, и это невыносимо. Ему не хватает воздуха, не хватает света в темнеющих глазах. Он царапает горло и дрожит, пытаясь сделать хоть один глоток кислорода, пока на шум сброшенного с прикроватного столика стакана не прибегает мама... * * * Лето жаром горит на крышах и солнцем блестит сквозь кроны деревьев, когда он сидит на пожарной лестнице и, качая в воздухе босой ногой, рисует полный шума двор. Мистер Кормак вытащил на балкон свое кресло-качалку и, сидя в нем, дымит трубкой, читая утреннюю газету. На соседнем балконе темнокожая миссис Ирвинг вешает сушиться постельное белье и мурчит веселую песенку. Внизу детвора гоняет порядком подранный мяч, и Стив рад бы присоединиться к ним, но от пыли он начинает кашлять так, словно скоро загнется на месте. Вместо этого он рисует с самого утра, и мир ложится черно-белым на лист так же, как и живет с самого рождения перед его глазами... Таким же черно-белым... * * * Удар... Удар... Хрип... Костяшки саднят... Удар... Во рту привкус крови... Стив трясет головой и, сфокусировав плывущее зрение, еле успевает увернуться от летящего в лицо кулака. Он один против троих в грязном тупике, у ног жмется испуганно скулящий щенок, которого только что избивали палками, и никто не придет на помощь. Определенно гадство. Ну ничего, он может так весь день... * * * - Эй, говнюк, она сказала тебе отвалить! - раздраженно рычит он на какого-то мудака, который зажал испуганную девушку в темном переулке. Он успевает уйти от первого удара, и девушка, воспользовавшись моментом, сбегает. Мужик гадко ухмыляется и идет на него. Стив успевает закрыться крышкой от мусорного бака и, поднырнув под рукой, врезать уроду по яйцам. Пока тот оседает на асфальт, воя и скуля, Роджерс успевает подумать о том, что иногда небольшой рост - весьма удобная штука. А потом раздается свисток полицейского, и появляется та самая девушка с офицером. Лицо последнего бесценно, когда он видит данную живописную картину... * * * Он бесконечно влюблен в огни Кони-Айленда и в музыку, которая затихает только под грохот фейерверков. Они с мамой стоят на пирсе и, держась за руки, не отрывают глаз от ярких огней, взрывающих ночное небо. И Стив чувствует, как счастье переполняет его сердце. Сегодня он нашел подработку в редакции, и было второе занятие в студии рисования. Он счастлив и не знает, о чем можно мечтать еще. Ну, кроме того, чтобы мама не заметила синяки на плечах и снова сбитые в кровь костяшки. Шанс катастрофически мал, судя по ее обреченному вздоху и погрустневшему взгляду. Стив ненавидит разочаровывать ее, но отступить он не может. Не может пройти мимо, когда нужна помощь, когда кто-то дает себе право обижать слабых. Он никогда не будет стоять в стороне, и оба они знают это, потому что не сдаваться его научила Сара Роджерс... * * * Пять центов за вкусный хот-дог, и возбужденные крики, когда гремит выстрел и лошади вылетают из загонов. Сегодня воскресенье, и они с ма ведут себя как истинные американцы. Да ладно, бред собачий. У них ставка, и мама кричит наравне со всеми. Что поделать, кровь не вода, и азарт так просто не убьешь... * * * Туберкулез - приговор... Стив оглушенно смотрит в ее светлые, такие же, как у него, глаза и не может осознать. Он сжимает ее ладонь и больше не слышит того, что ему говорит врач. Она уходит от него неотвратимо, навсегда, и это последний раз, когда он ее видит. - Нет... - еле слышно шепчет он и сжимает зубы, пытаясь сморгнуть накатывающие слезы. Он не может потерять ее, не может! Ее забирают в клинику тем же вечером, и он чувствует, как рассыпается в пепел, не в силах сделать хоть что-то. Он ненавидит быть беспомощным. Его не впускают к ней, не дают даже поговорить, и все, что ему остается делать, это каждый вечер до глубокой ночи сидеть под окнами больницы. Он вертится на двух работах, порой не успевая даже поесть. Он почти не спит ночами, доделывая карикатуры, которые забирает домой, до смены в одном из питейных заведений в Красном Крюке. Пьяных драк и наглой матросни навалом. Иногда смены там - сущий кошмар, но хозяин бара добр к нему и платит щедро. А еще есть улыбчивая Энди, у которой крутой хук справа и обширные познания в области карманничества. Ему нужны эти деньги, ведь они целиком уходят на лечение матери. Стив приходит к ней каждый день, принося лекарства и продукты. Его уже знают в лицо все медсестры и смотрят с той жалостью, от которой ему хочется кричать. Будто ее уже нет, будто ее уже похоронили в этих стенах. Но он терпит, сцепив зубы, потому что никто из них не виноват в случившемся. Он позволяет себе задрожать и глухо стонать, сжавшись на стуле в их маленькой кухоньке. Он не может сейчас расклеиться, не может быть слабым и сдаться. Нужно взять себя в руки, нужно закончить работу. Утром он должен сдать рисунки мистеру Эмету... Ее нет... Ее больше нет... Ее... нет... Пакет с яблоками выскальзывает из ослабевших рук. Как красные капли крови, с глухим стуком по полу. Этого не может быть, он знает. Возможно, он уснул над работой, и сейчас ему снится кошмар. Это сон, это просто глупый сон, и нужно только проснуться. Врач смотрит с сочувствием и, сжимая его предплечье, что-то говорит, но Стив не слышит. В ушах звенят чужие равнодушные слова и рвут, кромсают его сердце. Он задыхается и просто не может... Не может... Ведь он любит ее... - Пожалуйста... - он не знает, как оказывается на полу и дрожит, не в состоянии успокоиться. - Пожалуйста... Ведь я люблю тебя... Господи, пожалуйста... Я люблю тебя... Стук кома земли о крышку гроба... Пожалуйста... Мне больно без тебя... Стук... Белые ромашки в руках... Я не знаю, как жить без тебя... Колокол маленькой церквушки и молитва отца Родбардса... Его сердце разбито. Он смотрит, как земля медленно накрывает гроб его матери, и чувствует, что хоронят его самого... Конец Флешбэка Джеймс смаргивает и с непониманием касается собственной мокрой щеки. Это слезы? Это не его слезы, не его боль, но сейчас она чувствуется так остро, так глубоко. И сейчас не один он, кто не может прийти в себя, потому что всем им это знакомо, ведь все они теряли родных. Эмоций Стива так много, что они заставляют задыхаться. Он помнит Сару, помнит, какой она была чудесной и сильной женщиной. Видимо, такой ей суждено было быть во всех мирах. - Я на это дерьмо не подписывался, - хрипит командир, и Барнс знает, что того проняло так же сильно, как остальных. Худенький Стив на кладбище растворяется в густой мгле, которая, клубясь, превращается в цветущее лето и продуктовый магазинчик с зеленой вывеской. Дальнейшее вызывает нечленораздельный вопль Сэма... Флешбэк Стиву двадцать, и он совершенно один, не считая сердобольной соседки миссис Джеральд и ее давно выросших внуков. Возможно, именно поэтому она направляет на него всю свою опеку и любовь. Стив очень смущается, но она хорошая женщина и здорово помогла ему прошлой зимой, когда он слег с воспалением легких. Бар в Красном Крюке накрыли полицейские, и ему только чудом удалось избежать ареста. Работает он теперь только в редакции, но денег там платят очень мало. Он еле сводит концы с концами, но вариантов никаких больше нет. Никому не нужен тощий заморыш с таким длинным списком болезней, что хватит на целый талмуд. В баре он частенько слышал про смазливых парней, что ходили в доки вместе с матросами. В их карманах всегда водились лишние деньги. У него нет смазливой мордашки, он доходяга, на которого не посмотрит ни одна девушка, и определенно есть мозги, чтобы не делать таких глупостей. Потому что у таких смазливых парней очень часто бывают большие проблемы. В хорошем случае, а в плохом - очередной труп в заливе. В его случае трупом можно стать по многим причинам, но конкретно из-за урода Фрэнки Костелло он не собирается этого делать. Он хотел просто купить чертову пару яблок, но вместо этого видит, как Костелло с несколькими своими дружками рэкитируют старика Эббса. У него ведь и так дела идут плохо, как и у многих в их квартале. Стив знает, что мистер Эббс копит деньги для лечения своей дочери, и этот небольшой магазинчик - все, что у него есть. Сейчас будут они, а вечером к старику припрутся парни Сола Риверелли. Это уже ни в какие ворота не лезет! Стив раздраженно хмурится и, прислонившись к фонарному столбу, следит за ублюдками, пока те заняты стариком. В голове уже вырисовывается план, который выглядит все привлекательнее и привлекательнее. Если выгорит, то никто и не поймет, что это он, а если нет, то о последствиях он подумает позже. Стив крепче прижимает к груди альбомы и новые эскизы для редакции, снимая накинутый на плечо пиджак. Если знать как, то можно выдать парочку папок на руках за гору бумаг, за которой вообще не видно дороги, особенно такому как он. Все занимает несколько минут, и Стив, перейдя улицу, подходит к двери в ту же минуту, когда выходят итальянцы. - Берегись! - он с воплем врезается в не ожидающего это Фрэнки. Листы разлетаются, и итальянец инстинктивно хватает Стива за предплечье, на котором пиджак, а Стив, сдув с глаз челку, принимается тараторить извинения и участливо интересоваться, не ушиб ли. Причем не забывая усиленно строить большие невинные глаза. Итальянец настолько в шоке, что на мгновение зависает. - Ох, простите меня сэр! Мне очень неловко, извините. Все в порядке? Он знает, что не тянет на тех мальчиков, которые по слухам обслуживают этого урода, но Энди как-то сказала, что у него глаза ангела. Чего она там нашла ангельского, он не знает. Глаза как глаза, но действуют на других весьма интересным способом. Особенно если состроить брови домиком. - В следующий раз окуляры протри, урод, - наконец приходит в себя итальянец и отталкивает его настолько сильно, что Стив шлепается на задницу. Он окидывает его "испуганно" сжавшееся тело недобрым взглядом и, мимолетно проверив бумажник во внутреннем кармане, уходит вместе со своими грязно скалящимися на Роджерса шестерками. Стив поднимается и, стряхнув пыль со штанов, провожает их кривой усмешкой. Он же не идиот красть кошелек у такого, как Костелло. Определенно, Энди бы им гордилась. - Господи, Стив, ты в порядке? - вылетает ему на встречу бледный мистер Эббс. - Все в порядке, сэр, - кивает он и протягивает аккуратно свернутую, внушительную стопку банкнот. - А это, кажется, ваше. - Боже мой, - старик бледнеет еще больше и испуганно шепчет. - Стиви, что же ты наделал? Они же теперь вернутся и вместе со мной тебя возьмут. Это страшные люди, мальчик. Они же... - Все в порядке, мистер Эббс, - мягко перебивает он. - И к вам больше никто из этих бандитов не придет, обещаю. В Красном Крюке сплетни расходятся, как пожар. И если знать, кому что шепнуть, то вскоре об этом будет знать весь Бруклин. К концу дня оброненная уже неизвестным источником невинная сплетня превращается в гигантскую новость, которая вообще не связана с началом этого покатившегося снежного кома. Костелло и его парни пытаются подмять под себя весь Бруклин и Куинс. Неслыханная дерзость! Тем же вечером банда Риверелли сцепляется с людьми Костелло, что превращается в разборки в порту, которую уже накрывает полиция. Раненые среди итальянцев и гордое лицо шефа полиции бруклинского отделения. Стив узнает обо всем этом на следующее утро из газеты, которую читает мистер Кормак. - Ну и ну, - качает он головой. - Совсем стыд потеряли. Хорошего дня, Стив. - Вам тоже! - кричит он и выбегает из редакции. Это определенно хороший день... * * * Это четвертое июля он встречает в одиночестве. Огни Кони-Айленда все так же прекрасны, но теперь рядом со Стивом нет никого. Он гуляет по пирсу, почти не замечая людей, и полной грудью вдыхает чуть прохладный воздух. На танцплощадке звучит задорный свинг, и Стив даже не понимает, почему вдруг меняет направление и вскоре оказывается среди веселой шумной толпы молодых людей. Глупо. Ему здесь совсем не место, и он уже хочет уйти, когда замечает его. Зовут его Джек Бенджамин. Красивый, высокий, с задорной улыбкой на чувственных губах. Его темные волосы, покрытые бриолином, зачесаны назад, а зеленые сверкающие глаза смотрят на него. Всего каких-то несколько минут, и они уже сидят на пирсе, обсуждая последнюю игру Доджерс, яростно споря об их тактике. За последние два года это впервые, когда его сердце наполняется теплом и губы сами собой расплываются в улыбке. У Джека большая семья, и у его отца собственная автомастерская, где работает и он. Их дружба завязывается стремительно, хотя Стив и не та компания, ради которой стоит отказываться от встреч с хорошенькими девушками. Это не повод вытаскивать его в город и расшевеливать, когда единственное желание - лечь и сдохнуть, потому что после бессоной ночи над работой глаза горят так, словно в них напихали раскаленные угли. Это не повод, чтобы помогать в бытовых делах. Не повод, чтобы смотреть на звезды уже вместе. Не повод... чтобы влюбиться. Осознание оглушает. Оно бьет словно обухом по голове и заставляет задохнуться. Они у него дома, и Джек насвистывает что-то веселое, пока ставит чай. Стив смотрит на незаконченный набросок и, прикрыв глаза, глубоко дышит. Хрупкий грифель сломался в руках, а его альбом полон до боли родных черт. - Эй, чего притих Стиви? - зовет Джек. - Я таких двух девчонок нашел. Готовься, у нас сегодня будет свидание века! - Опять будут танцы, и я оттопчу своей партнерше ноги, - улыбается Стив. - В любом случае все кончится тем, что обе будут вздыхать по тебе. - Черта с два! - Ха! - Стив смеется и закрывает альбом. Он смотрит на улыбающегося Джека и знает, что будет молчать. Он знает, что надежды нет. Чувство растет и ширится. Оно набухает в груди, как цветок, и мешает дышать. От него порой настолько невыносимо, что Стив не может смотреть на Джека, не может слышать его голос. Ему стыдно за эту слабость, мерзко от осознания, что он пачкает своего друга этими непристойными мыслями. Стив пытается с этим смириться, но Джек заваливается к нему с лихорадочно блестящими глазами и счастливо выдыхает: - Люсинда Бегшот согласилась пойти со мной на свидание! Стиви, она согласилась! - Поздравляю, идиот, - от улыбки сводит скулы. - Не смей ее разочаровывать, она самая милая девушка во всем Бруклине. Джек повисает на его шее и обещает найти для него самую шикарную девчонку в мире, а Стив чувствует, как снова леденеет сердце. Джек делает предложение Люсинде осенью, а свадьба будет весной. Он поступает как хороший друг и поздравляет их. Желает счастья и дарит Люсинде их с Джеком портрет. Они в восторге, и мама Джека утирает слезы. Она горда, что у ее сына есть такой друг. Стив чувствует себя гребанным лицемером... Конец Флешбэка - Меня жизнь к такому не готовила, - потерянно следя за растворившимся видением, пробормотал Тони. - Конкретизируй, к чему именно, - так же выбитый из колеи отозвался Сэм. - Он чертов Капитан Америка, который матерится так, что даже мне стыдно, обчистил и поимел мафию и... ну, безответно влюбился в парня, - возмущенно ответил Старк. - Нация в лице меня все еще в шоке, и надо это остановить. - Мы не сможем, - покачал головой Локи и бросил взгляд на застывшего Зимнего. Джеймс ждал не этого. С самой первой минуты, как увидел эмоции Роджерса к этому неизвестному Джеку. Отчаянное, горько-запретное и страстное. Смирение и нежность словно ударили под дых. Это было что-то из того, что пытались скрыть от него? Что еще? У Стива были другие мужчины? Он так же не принуждал их, не ломал? Джеймс хотел знать все его тайны и слабости. Он шагнул в загустевшую мглу и шел до тех пор, пока вместе с остальными не оказался в комнате, полной мужчин, одетых в одни лишь трусы. - Чем дальше, тем круче, - прикрыв глаза рукой, вздохнул Тони. - Теперь эксгибиционизм. Джеймс прищурился на успевшие запомниться костлявые конечности и, сам не ожидая от себя, криво усмехнулся. Верхняя часть глупого Роджерса пропала за гигантской для него газетой. Флешбэк Война, нависшая над миром, теперь гремит во всю, и с каждым днем все больше людей присоединяются к армии. Среди них и Стив, который пытается вступить в её ряды, смухлевав уже в пятом призывном пункте, но пока безуспешно. С тем списком болезней, которым пестрит анкета, его снова и снова настигает штамп негодного. Ничего, есть еще другие, и Стив не собирается сдаваться. Дело не в бегстве, не в полном одиночестве, в котором он опять остался, и не в Джеке. Вся причина в тех похоронках, что приходят во двор. К старой миссис Джеральд, которая скончалась несколько дней назад, получив такие же о своих двух внуках. В тех, кто возвращается обрубком, получеловеком, кто смотрит остекленевшими глазами, все еще варясь где-то там, на фронте. Война безжалостна, и никто не знает, когда и чем она закончится. Стив - не наивный романтик и отлично знает, на что идет и какие у него шансы. У него нет горы мышц и того здоровья, чтобы выжить на фронте. Будем реалистами. Он и до второго боя не дотянет, но у него есть острый ум, достаточно безбашенности и хитрости. Там пригодятся его мозги, ведь всем хочется наконец закончить с этим кровавым делом и вернуться домой. Так что его решение взвешенно, хорошо обдуманно и правильно. В любом случае, человеку, у которого ничего нет, больше нечего терять... * * * В центре Манхэттена раскинулся Старк Экспо и шумит ярмарка. Вокруг гуляют влюбленные парочки, и девушки крепко держат за руки парней, одетых в форму. Для многих сегодняшняя ночь здесь - последняя перед отправкой в Англию. Джеку определенно чудом удалось затащить сюда Стива, и он совершенно не знал, что будет близкая подруга Люсинды. Вечер плавно идет в сторону катастрофы, и он на этот раз очень даже за. Еще утром ему опять отказали на призывном пункте, он успел попасть в драку, которую остановил появившийся Джек, а сейчас очередная девушка предпочитает вздыхать по другу и не замечает его. Роджерс даже не может винить ее. На сцене молодой мужчина с усами целует какую-то девушку и восхваляет свою летающую машину, которая к концу представления искрится и, вспыхнув, грохается на сцену. Стив трет глаза и, больше не слушая чужого смеха, ускользает в сторону стендов с агитационными плакатами. Он настолько низкого роста, что лицо не занимает положенное место в отражении солдатского тела. Неожиданно кто-то толкает его, и Стив удивленно оборачивается, чтобы увидеть обеспокоенное лицо Джека. - Ты ведь опять будешь пробовать, - скорее утвердительно произносит он, скрещивая руки на груди. - Я не могу сидеть в стороне, - качает головой Стив. - Там гибнут люди. - Война - не очередная драка в подворотне, - хмурится Бенджамин. - Тебя могут там убить, оно не стоит того. - Пока не окажусь там, не узнаю, - хмыкает он, когда раздается голос Люсинды, зовущей их. - Иди, девчонки ждут. - Ты забыл, что у нас двойное свидание? - Я догоню вас. - Черт, тебя могут посадить или, хуже того, призвать! - Возможно, а может и нет. Да брось, все будет в порядке. Я еще успею поняньчить ваших детей, вот увидишь. - Господи, ты только не натвори глупостей, - короткие объятия все еще жгут кожу, но Стив может вытерпеть. Он смотрит, как они уходят, и, углубившись в ярмарку, находит очередной призывной пункт. Все идет по заезженному сценарию, как и всегда. Он проходит обследование, отвечает на вопросы о родителях и уже одевается, когда неожиданно входит медсестра и что-то шепчет врачу. Его просят подождать, и оба выходят. Стив следит за ними, сузив глаза, и бормочет: - Конечно, - нужно быстрее сматываться, потому что он, кажется, на этот раз попал. Стив уже шнурует ботинки, когда появляется военный полицейский, заставляя его настороженно замереть, а затем и седой человек в очках. Абрахам Эрскин, тот, кто положит начало долгой истории для Стива, но тот пока об этом не знает... * * * База Лихай встречает множеством новобранцев, среди которых помимо нормальных парней есть еще и такие придурки, как Гилмор Ходж. Который в первый же день из-за своего длинного языка и глупости попадает под горячую руку командира подразделения. Весьма привлекательного, с темными короткими волосами и того же цвета глазами. У нее шикарный хук справа и алая, словно кровь, помада на красивых губах. У Агента Картер железная воля и британский акцент, который Стив находит очаровательным. Он держит слово и первые месяцы пишет Джеку, получая ответы. Но с каждым разом их письма становятся короче, пока в один прекрасный день не прекращается даже это. Стив не удивлен и больше не чувствует ничего, кроме опустошения. Он рвет все свои неотправленные признания и с головой уходит в тренировки. Они отнимают все его время и энергию. К концу дня тело болит настолько, что хочется лечь и сдохнуть. Его легкие горят огнем, протестуя против бега в несколько километров. Спина - сплошной ожог после нескольких часов таскания тяжестей. Ноги и руки болят от долгого ползания в грязи со слишком большой для него каской, съезжающей на глаза, и с автоматом в руках. Сплошная колючая проволока над ним так и норовит оцарапать напряженную спину. А в довершение козел Ходж, который ломает подпорку и рушит на него проволоку. Стива давит к земле, и уже невозможно двинуться, потому что его всего исцарапает. Урод смотрит на него и нагло ухмыляется, а рядом слышны уже смешки остальных. Только агент Картер чертовски зла и смеряет Ходжа таким стальным взглядом, что тот подбирается. Инструктор кричит что-то об оружии, но Стив его уже не слушает. Он криво улыбается и, кое-как прикрыв лицо, продолжает ползти. Ему до крови царапает бок и руки, форма рвется на спине, и по рассеченной скуле стекает кровь, но он выползает из ловушки под гробовое молчание. Он делает вид, что не видит попытку Картер скрыть довольную улыбку. Но, как оказывается, это только цветочки. Во время очередного марш-броска инструктор останавливает их около флагштока. - Кто сорвет флаг, тот поедет в лагерь с агентом Картер, остальные неудачники будут ползти на своих двоих, - рявкает он. - Шевелитесь сосунки! За семнадцать лет еще никому этого не удавалось! Стив даже не пытается орать и лезть сквозь остальных. Ему сейчас критически хочется отдышаться, что он и делает, пока не становится ясным, что флаг будет висеть на месте еще семнадцать лет. Идиотизм. - Я кому сказал?! - орет инструктор. - Роджерс, встал в строй! А что Стив? Он вообще глух на одно ухо, и дышать трудно, не то что ответить. Он подходит, рассматривая флагшток, и, наклонившись, легко вытаскивает болты. Столб падает синхронно с челюстью остальных. А он преспокойно снимает флаг и, проходя мимо офигевшего инструктора, сует в его руки. Стив с наслаждением растягивается на заднем сидении машины и довольно улыбается посмеивающейся Картер... Конец Флешбэка - Вот засранец, - восхищенно выдыхает Рамлоу и тоже криво улыбается. Но всеобщего веселья хватает только до момента, пока Стив не бросается на гранату, не зная, что она учебная. Наташа грязно ругается, а Пеппер хватается за дрожащую руку Тони. Они смотрят на худого мальчишку, готового пожертвовать собой, и пытаются переварить чертову гранату. Стив Роджерс - конченная оторва без тормозов и наглый гаденыш с комплексом адреналинового маньяка. Джеймс восхищен говенным характером этого мелкого засранца и уверен, что давно уже поседел бы с таким Роджерсом. - Мелкий сопляк, - бормочет он, когда видит беседующих Эрскина и Стива. Флешбэк - Что бы завтра ни случилось, ты должен пообещать мне, что всегда будешь самим собой, - профессор Эрскин улыбается и легонько касается его груди там, где бьется сердце. - Не идеальным солдатом, но хорошим парнем. - Так за малышей? - шутит Стив и салютует стаканом... Конец Флешбэка Возможно... Только возможно, что Джеймсу нравится маленький Стив Роджерс. Флешбэк Пегги Картер улыбается ему с хитринкой и велит шоферу остановить машину около бруклинской антикварной лавки. Стив не понимает, что они здесь потеряли, пока старые книжные полки в подсобке не распахиваются, ведя в бункер, оборудованный под лабораторию. В первое мгновение при виде многочисленного оборудования и капсулы в центре зала Стив теряется. Эрскин встречает их с Картер внизу и, сжав на мгновение его плечо, кивает в сторону одного из своих помощников. Стив раздевается, оставаясь только в брюках, и поднимается к капсуле. Он укладывается в слишком большом для него месте и позволяет зафиксировать себя ремнями. Металлические подушечки с кончиками игл опускаются на грудь, плечи и на ноги, пока Эрскин рассказывает об этапах процедуры. Капсулы с ярко-голубой сывороткой занимают свои места вокруг его тела, и через мгновение ее уже вводят ему. Стив жмурится от боли, обжигающей мышцы, и сжимает зубы. Он распахивает глаза и видит тревожное лицо Картер, пока у пульта возится Говард Старк и поднимает его капсулу в вертикальное положение. Пока ее крышка захлопывается, запирая его, словно в гробу, Стив думает о том, что, пожалуй, тоже немного переживает, учитывая то, что последнее изобретение Старка чуть не взлетело на воздух во время последнего Экспо. Когда кожа начинает гореть под вита-лучами, он только крепче сжимает зубы, но вскоре не помогает даже это. Стив горит и умирает, не в силах даже вдохнуть. Его кости дробятся и вытягиваются, вместе с мускулами рвя тонкую горящую кожу. Его сердце бьется настолько быстро, что вскоре взорвется, не в силах справиться с происходящим, мозг объят огнем, и Стив не может удержать крика. Сперва слишком низко, сквозь зубы, но вскоре продирает горло. Он слышит голос Картер, требующий выключить машину, и Эрскина, который велит Старку подчиниться. - Нет! Я выдержу! Я выдержу, - кричит он и выгибается от боли, даже не чувствуя, как рвутся удерживающие его ремни. Он распахивает рот в немом крике, пытаясь вдохнуть, когда затихает треск электричества и гул машины. Яркий белый свет больше не слепит, и Стив обессиленно обмякает, пока не распахивается крышка и вместе с этим горячей кожи не касается холодный воздух. Он буквально падает в руки взволнованных Эрскина и Старка. - Вышло? - это его голос настолько хриплый? - Да, - подмигивает Эрскин и улыбается. - Думаю, получилось. - Точно получилось, - Говарду нужно больше времени, чтобы отойти. Он поднимает глаза, медленно выпрямляясь, и с удивлением осознает, что смотрит на взволнованное лицо Картер сверху. Она выхватывает майку у одной из отчего-то зависших ассистенток и протягивает ему. - Как ты себя чувствуешь? - беспокойно рассматривая его, спрашивает она. - Выше, - тепло улыбается он. Это впервые, когда он с изумлением осознает, что тело больше не болит... * * * Рубка взрывается, осыпая всех осколками, и Стив зажимает уши, не в силах вытерпеть оглушающего грохота, колющего прямо в мозг. Он все равно слышит выстрелы и выдох Абрахама. - Нет, - шепчет он и бросается к лежащему седоволосому мужчине, осторожно оборачивая его. Роджерс смотрит в мутнеющие глаза человека, давшего ему вторую жизнь, и понимает, что опять не успел спасти. Профессор тяжело дышит в его руках и еле ощутимо касается пальцем его груди, там, где бьется сердце... * * * - Хайль... Гидра... - хрипит мужчина у его ног и перестает дышать. Стив не понимает, что происходит, но собирается докопаться до правды и достать эту Гидру, чем бы она ни была. Он впервые за этот день смотрит на собственные руки, грудь и, наконец, осознает все произошедшие изменения. Они сбивают с толку, мешают, словно он заперт в чем-то массивном. Он не знает, как справиться с этим новым телом, не знает, у кого может спросить совета... * * * Не солдат, не боец, не человек, а одна лишь карикатура. Картинка с агитационных плакатов и роликов. Стив в какой-то момент определенно свернул не туда и теперь скачет ряженным Капитаном Америкой по сцене в обществе танцевальной труппы девушек. Ему не нравится все это. Не нравится демонстрировать мужественный оскал на фотографиях с очередной дамочкой, мужчиной, оравой непослушных орущих детей, политиков и еще бог знает кем, но альтернатива всему этому - опыты в лабораториях взаперти до конца дней. Стив сжимает зубы и раз за разом выступает по всей стране. Дать в морду ненастоящему Гитлеру, поднять мотоцикл сразу с тремя девушками, сняться в каком-то ролике - всегда пожалуйста, но вот о войне, Капитан, лучше забудьте. О, еще давайте не забудем тот женский коллектив, который своим бесстыдным флиртом и откровенно хамским напором попеременно пытается затащить в подсобку, чулан, гримерку, иногда в постель и даже в шкаф. После сыворотки у него столько непристойных предложений от женщин, что это даже пугает. Только всему этому народу вообще до лампочки его собственные нужды и желания. Никому даже в голову не приходит, что вместе с сывороткой у него внезапно не поменялись мышление и характер. Сейчас стало только хуже, потому что теперь уже на пределе нервы от слишком яркого, слишком шумного и слишком дикого окружающего мира. Слух обострился настолько, что он теперь может слышать, как бежит кровь по чужим венам. Запахи слишком острые и сильные. Они вызывают желание натянуть чертов противогаз и в нем же спать. От мира, внезапно заигравшего яркими красками, все время слезятся глаза и раскалывается голова. Все его органы чувств внезапно взбесились и явно очень скоро загонят в гроб, если он срочно не найдет способ вырубить этот проклятый фонтан энергии. И это только полбеды, потому что с возросшей силой приходится труднее. Неосторожно закрытая дверь слетает с петель или превращается в щепки. Дверные ручки вообще остаются в руках, а раздраженно кинутый к концу дня металлический щит оставляет вмятину в стене. Просто блеск!... * * * Он смотрит на солдат, собравшихся перед грубо сколоченный сценой, и не видит в их глазах ни капли того восторга и радости, которыми полны глаза тех, что сейчас в тылу. Он не знает, что сказать тем, кто прошел не один бой и уже потерял очень многое. Стив пытается играть свою роль, и это ошибка, потому что этим людям его кривляния не нужны. Защищаясь щитом от бросаемых комьев грязи и мусора, он отступает, краснея под грустными взглядами девушек. Они выходят на сцену, срывая аплодисменты и одобрительный свист, а он смотрит и чувствует, как горит от стыда... Цирковая мартышка, нелепая пародия на солдата. Чужой, присвоенный ни за что чин и бесполезность. Он с трудом ослабляет хватку, чтобы ненароком не сломать карандаш. Он только-только вернул способность рисовать этими большими и бесполезными пальцами. Ради этого его создавали?... * * * - Лабораторная крыса или цирковая обезьянка? Выбор между этими двумя? - дергает бровью Пегги. - Ты был рожден для большего... * * * От сто седьмого вернулось меньше пятидесяти бойцов. Остальные мертвы или в плену. В палатке Филлипса не протолкнуться, но Стив стоит подобно скале и глазом не ведет на чужое оскорбление и пренебрежение. Он смотрит на карту, запоминая местность и информацию. Тридцать миль за линией фронта в самых защищенных укреплениях, кишащих гидровцами. Пешком до самой Австрии - настоящее самоубийство. Стив сумеет, он знает, что дойдет. Потому что за выжившими никто не пойдет, никто не спасет. Они уже обречены... * * * - Ты сумасшедший, но я помогу тебе, - у Пегги блестят глаза и на губах играет дерзкая улыбка. - Вы оба психи, но я в деле! - у Говарда самолет и напрочь отсутствует инстинкт самосохранения... * * * Самолет начинают обстреливать, и подойти ближе невозможно. Стив надевает очки и, повесив на спину металлический полосатый щит со звездами, готовится к прыжку. Говард передает ему рацию собственного изобретения и обещает самый лучший виски, когда он вернется... * * * Несколько миль по глухому и густому лесу в темноте. Чертова база и вправду нашпигована нацистами в черной глухой форме и со странным оружием в руках. Он скользит мимо них, стараясь быть незаметным и бесшумным. Вдоль линии стены, почти сливаясь с ней, чтобы не попасть под свет прожекторов. * * * Удар кулака, и охранник валится на крышу одной из клеток. Солдаты реагируют мгновенно. Поднимаясь и молча следя за тем, как он, потроша карманы гидровца, наконец находит ключ. - Ничего себе, - шепчет кто-то. - Ты кто будешь, парень? - щурится на него темнокожий солдат. - Я... - Стив оглядывает их и, убедившись, что не слышно шагов за массивной железной дверью в конце коридора, наконец отвечает. - Капитан Америка. - Эм-м... Кто, простите? - британец с беретом на голове определенно зависает. Стив выпускает их и по глазам видит, что отступать в нужную сторону они будут, устроив настоящий концерт. Сам он отправляется в сторону изолятора за остальными, если там кто-то есть, но смесь лаборатории и пыточной встречает трупом солдата, прикованного к столу. Он тяжелой рукой закрывает остекленевшие черные глаза. Совсем молоденький, наверное, самый младший из остальных. В соседнем кабинете какие-то папки, на которых печать с черепом и щупальцами, приборы, заметки от руки в блокнотах и карта, на которой отмечены базы Гидры. За матовым стеклом мелькает человеческая тень, и Стив бросается за ней. Это мужчина невысокого роста и с маленькими глазами за круглыми стеклами очков. Он испуганно прижимает к груди какие-то документы и большой портфель. Стив почти настигает его, когда кто-то врезается в него и отбрасывает к перилам мостика, раскинувшегося в нескольких десятках метров над ангаром, который уже объят огнем. На щите от удара незнакомца осталась вмятина. Стив переводит взгляд на мужчину и уже знает, с кем имеет дело. Это превращается в грязную драку, в ходе которой они чуть не падают в огонь, и Роджерсу пытаются прополоскать мозг. Все кончается ударом кулака в челюсть Шмидту и сорванной кожаной маской. Стив смаргивает, смотрит на красный череп и ляпает: - А я-то думал, что это у меня проблемы с девушками. Одухотворенная речь Шмидта улетает в трубу вместе со всеми остальными словами... * * * Он обгорел, покрыт сажей и зверски устал, но доволен. Они возвращаются в лагерь, прихватив оружие, броневик и два грузовика Гидры, на которых едут те, кто не может идти. В лагере их встречают свистом и аплодисментами, поздравляя и выкрикивая похвалу. Его встречает улыбающиеся Пегги и Говард, размахивающий бутылкой виски. - Эй! Да здравствует Капитан Америка! - кричит кто-то... * * * У него есть карта гидровских баз, есть команда, целиком состоящая из чокнутых профи, которые имеют свой счет к Шмидту. Говард, который фонтанирует идеями и делает для него такую звездно-полосатую форму, что Стиву хочется его стукнуть, и Пегги, которая периодически вправляет им всем мозги. Как так получилось, что к ним вписался и Филлипс, закрывающий глаза на очень многие их выходки, не знает даже сам полковник. Их называют Ревущими Коммандос за их яростное поведение и финты, которые заставляют выть командование и тех, кто сидит в Берлине. В отличие от других Стив заботится, чтобы Гидра целиком досталась только им. Потому что несмотря на закрепившееся имя солдафона с одной только извилиной, Роджерс ни на минуту не забывает о гнилой природе политиков. Так что Гидра полыхает от края до края, и не остается никаких записей об экспериментах, никаких образцов оружия или пленных, что могут поведать о своих грандиозных деяниях. Стив - не наивный дурак и знает, что делает так же, как и Говард, который уничтожает образцы его крови и бессовестно лжет, смотря в глаза военных. Как Пегги, которая придерживает информацию для него. Потому что его люди верят только ему, они идут за ним так же, как и он готов жертвовать за них. Ведь они - его семья, с которой он прошел огонь, боль и горечь потерь. Именно потому Пегги, пылая яростью и беспокойством, приходит к нему после неудачной атаки на одно из немецких укреплений. Из ушедших в этот Ад ста человек не выжил никто. Неизвестный газ - новое детище фашистских мясников - опробовали на них, и респираторы, сделанные Говардом, оказались бесполезны. Сто человек медленно и болезненно умирали, отравленные химикатом, разъевшим легкие. Старк не спит уже несколько суток, забаррикадировавшись в своих лабораториях, и никого не впускает. Он никого не слушает и что-то проектирует. Стив слушает ее и все больше мрачнеет. Они сами только вернулись из Польши после очень тяжелого задания и держатся на ногах только на честном слове. Он отпускает всех остальных и следует за Пегги в лаборатории. Капитан не утруждает себя такой малостью, как этикет, и, дернув массивную стальную дверь, снимает ее с петель, ломая замок и сбросив в сторону. За их спинами уже собрались штабные, с интересом следя за происходящим, но Стиву плевать. Он очень устал, ноет колено после неудачного прыжка с семидесяти метров и щиплет глаза. Говард смотрит на них изумленно только первые несколько минут, но потом приходит в себя и разражается такой гневной отповедью, приправленной матом, что в другое время Стив был бы впечатлен, но сейчас его друг выглядит откровенно паршиво. Целая батарея кружек кофе, пустые бутылки из-под виски и мертвенная бледность. Всегда уложенные волосы торчат во все стороны, одежда помята, а под глазами синяки настолько яркие, словно кто-то засветил кулаком. Стив кивает каждому его слову и в одно мгновение просто наклоняется и, схватив за ноги задохнувшегося Говарда, перекидывает на свое плечо. Они втроем идут так сквозь весь охреневающий штаб и, войдя в комнату, отведенную Старку, Стив сбрасывает свою ношу на скрипнувшую кровать. Стоит тому только попытаться улизнуть, как его профессионально скручивают и насильно укладывают на постель. - Твоя смерть не вернет их, - мягко произносит Стив, пока продолжая держать Говарда, - и не спасет других. Старк дергается снова и снова, пока не начинает дрожать и задыхаться. В следующую минуту он глухо воет, и Стив позволяет ему выпустить накопившееся, кивая Пегги, которая закрывает дверь и наливает воду в кружку. Говард обессиленно затихает и, редко всхлипывая, наконец обмякает в руках Стива. - Я должен был знать, - сорвано шепчет он, - должен был. - Ты не Бог, Говард, - мягко произносит Пегги и помогает ему напиться. - Это не твоя вина. - Это война, и мы спасаем всех, кого можем, - отвечает Стив и, сняв с него галстук, убирает под кровать снятые до этого туфли. - Но всех не спасти. Теперь ты все знаешь и защитишь нас. Пегги ставит на шкафчик рядом с кроватью полную воды кружку, пока Стив накрывает медленно и нехотя засыпающего Говарда. Они выходят из комнаты бесшумно и тихо прикрывают дверь. Пегги прислоняется пылающим лбом к его плечу и тяжело вздыхает, пока Стив гладит ее по макушке. Они все устали и измотаны...