По ту сторону войны

Можешь говорить не переставая долгое время, Говорить не переставая долгое время, Но рано или поздно Господь опровергнет тебя, Рано или поздно Господь опровергнет тебя. Иди и скажи этому лживому болтуну, Иди и скажи этому полночному ездоку, Скажи пустослову, аферисту, клеветнику, Скажи им, что Господь опровергнет их, Скажи им, что Господь опровергнет их. Господи помилуй! Позволь донести тебе весть, Моя голова в полночной росе, Я стоял на коленях, Разговаривая с человеком из Галилеи. Он говорил со мной голосом таким милым, Думал, я слышал ангела поступь, Он позвал меня по имени и моё сердце замерло, Он сказал: «Джон, исполни волю мою!» Johnny Cash - "God's gonna cut you down"

Бечено Война - не только горе и отчаяние. Это еще и то, что бросает их из одного приключения в другое, а начинается все с игры в покер. Стив вместе с Пегги и Говардом возвращаются с небольшой шпионской миссии в Джерси и явно не ожидают напороться на злющего Филлипса и Коммандос, в полном составе марширующих по лагерю и бодренько так орущих песни Луи Джордана. И все бы ничего, но делают они это в чем мать родила, не считая только головных уборов. Говард с отвисшей челюстью вскидывает руку, прикрывая глаза Пегги, которой это совершенно не мешает немного наклониться в сторону и продолжить смотреть. Именно ее протяжный свист и приводит в себя тормозящего Стива. Он не знает, что происходит, но ему уже очень интересно. Особенно, после свистков и улюлюканья сто первого пехотного, чьи бойцы присоединились к ним недавно. Один взгляд на зверское выражение Монти и виноватое лицо Жака, и все становится понятным. Стив кивает на замечания и вопли Филлипса, пока солдаты вытягиваются в струнку и обещает провести воспитательную беседу с личным составом. Тем же вечером в одном из баров ближнего городка собирается вся разношерстная компания солдат, которая увеличивается, когда за обычным картежным столом появляется сам Капитан Америка и смотрит своими большими, честными и патриотичными глазами. А через час напряженной игры он разделывает их под орех и так же раздевает до последней нитки, причем ни разу не потеряв лоска национальной гордости. Кто обвинит совесть и честь Америки в шулерстве и засранчистве? Скрипящие зубами бойцы возвращаются в лагерь, прикрывая стратегические места руками и кудахча как курицы. При виде них связистка, проходящая мимо обреченно прикрывшего лицо Филлипса, чуть не врезается в ящики: - Слишком много обнаженки, - бормочет бедняжка. Говард и Пегги даже не пытаются прекратить ржать, и Старк старается только не умереть, повиснув на плече трясущейся Картер. А выпучившие глаза Ревущие переводят взгляд на Роджерса, идущего следом за этим курятником. У того на лице выражение фееричного мудака, довольного собой, расстегнут китель и пояс болтается на шее. Да, он очень мстительный засранец. На следующий день Монти обещает прибить Жака, если такое повторится, а по штабу расходится молния, предупреждая любого никогда, вот просто ни при каких обстоятельствах, не играть с капитаном Роджерсом в азартные игры. Еще через два дня вышеупомянутый капитан сидит за столом своего небольшого кабинета, который завален картами, записями, планом резиденции генерала Волленброка, и думает, как бы проникнуть и стырить из огнеупорного сверхпрочного сейфа несколько контейнеров с недоработанной сывороткой Золы. С сейфом и дальнейшим маршрутом экстренного побега можно разобраться и на месте. Вся больная соль в том, что между этим самым сейфом и Стивом чертов Берлин и каждый фриц, который хоть единожды видел их лица на многочисленных ориентировках, которые разослали по всей армии немцев. Стив дымит сигарету за сигаретой, благо теперь здоровье позволяет. Нет эффекта, но он хотя бы чувствует вкус, как и в случае с алкоголем. Его кабинет уже тонет во мгле, когда, постучав в дверь, к нему заходит Пегги и морщится. - Опять накурил, надымил и окно не открываешь. Чего надулся, как сыч? - она утаскивает у него сигарету. - Планирую ограбление, - держа зажигалку, пока она прикуривает, вздыхает он. - В чем проблема? - вздергивает она бровь и нагло садится на край стола, принимаясь болтать ногами. - Нам нужно в Берлин, - тянет он и словно загипнотизированный следит за этим ее движением. Она что-то говорит, предлагает связь в партизанском отряде французов, а его мозг уже бежит вперед, обдумывая все более и более обрастающий подробностями план. Это безумие в чистом виде, и, если у них получится, Дуган все равно пристрелит его, но это такой идиотизм, что даже гениально. - Чулки, - брякает он, чем заставляет Пегги удивленно вздернуть брови и, проследив за блестящим взглядом Стива, самой уставиться на собственные ноги в чулках. - Стив? - Пегс, а сестры милосердия носят чулки? - Пегги давится дымом и пытается отдышаться после его вопроса. - Роджерс, какого черта? - хрипит она, пока он, вскочив со стула, не начинает рыться в бумагах и наконец не находит нужную немецкую листовку, которая Бог знает как оказалась у него. - Разыскивают Ревущих Коммандос и Капитана Америку, а не группу безобидных леди, несущих слово Божие и исцеление. А по слухам Волленброк питает слабость к ним. - Ты рехнулся, - восхищенно произносит Картер, - и Дуган убьет тебя за свои усы. - Ага, он их мне до конца жизни будет напоминать, - улыбается он. - Поможешь? - Спрашиваешь, - хмыкает она и, затушив сигарету, спрыгивает со стола. - Я за одеждой, жди у себя. Стив даже не успел удивиться, а она уже выскользнула из кабинета. А дальше уже поздно было дергаться, потому что через несколько часов к нему в комнату они буквально завалились вместе с Говардом и охапкой женской одежды. И если среди всего этого сброшенного на его узкую койку были так нужные мантии монахинь, причем нужного размера, то нижнее белье с кружевами и чулки заставили подавиться воздухом. Довольная Пегги устроилась на подоконнике и, вытащив еще одну сигарету, закурила. Стив перевел взгляд с нее на зарывшегося в этот ворох подхихикивающего Говарда и обратно на сам ворох. - Роджерс, а Роджерс, - по-лисьи улыбаясь, прищурился Старк, - это точно ограбление во имя родины? Стив осторожно и под свист Говарда выудил из этого вороха атласный пояс. Лицо, наверное, стало малиновым, потому что он чувствовал, как начинает гореть даже шея, и со слабым, совершенно не достойным бравого солдата голосом, промямлил: - Пегги, я не думаю, что монахини вообще носят такое. - Откуда знаешь? - с любопытством произнесла она. - Ты им туда под рясу заглядывал? - А что? Мне очень даже нравится, - хрюкнул Говард и томно протянул. - Милый, ты хочешь меня? - Блядь, - прикрыв рукой глаза, с чувством произнес Стив. И именно этот момент выбрал полковник Филлипс, чтобы, постучав, зайти. Все слова умерли на губах сурового вояки от открывшегося вида на Старка с белым кружевным лифчиком, одетым поверх застегнутой рубашки и галстука. На подавившуюся Картер, которая словно девчонка, пойманная родителем, попыталась спрятать сигарету и выпрямиться. Ну и конечно на самого багрового Роджерса с лицом испуганного суслика, застигнутого светом фар, с женским поясом в руках. В воцарившейся гробовой тишине полковник выдохнул, вспомнил, как снова дышать, и, пробормотав: "Да ну нахуй", выскочил из комнаты. - Говард, снимай. Это вообще-то для Стива, - безмятежно ответила Пегги и предпочла не обращать внимания на захрипевшего и пытающегося умереть на месте Роджерса. Паскудная сыворотка не позволила. В итоге Дуган обещал пристрелить Пегги и задушить Стива лифчиком, предварительно повесив Старка на чулках. Орущего матом и гонящегося за ними с кокетливыми панталонами в руках Дум-Дума тронуть никто не посмел, и весь лагерь опять смотрел на очередную дичь, выкинутую ненормальным отрядом, с опаской и не рискуя вмешаться. Однако на следующий день лагерь покинули гладко выбритые, зверски выглядящие и очень вооруженные сестры милосердия, чей снимок Говард обещал хранить у самого сердца до конца дней. Он даже успел уйти от пинка Гейба, которого вместе с Моритой миновала участь сослуживцев, но не миновала участь поездки в тайном отсеке грузовика. Легли те, сильно скрученными, как в приступе ревматизма, валетом и мысленно явно уже раз сто пожелали долгого и мучительного поноса своему командиру. Так что на место они уже прибыли в подходящей кондиции и сразу же попали в поле зрения Волленброка, приехавшего инспектировать госпиталь при монастыре, который уже некоторое время был под прицелом фашистов и который в скором времени должен был тоже исчезнуть. Весьма очаровательная особа с голубыми и столь же невинными, как небо, глазами, со статью Валькирии и низким грудным голосом мгновенно попала в поле зрения генерала. Красотка оказалась не одна, а с подругами, не столь прекрасными, но на один закус. Всех весьма настойчиво пригласили погостить в летнюю резиденцию и срочно, на что те, обреченно вздохнув, согласились. Пока Монти и Гейб в потемках нашли партизанский немецкий ход в старых катакомбах Берлина и, устроив все для побега, начали ждать, на другом конце города, точнее в особняке за несколько миль от него, генерал Волленброк очень удивился, когда голубоглазая красавица вытащила из-под рясы автомат. Оказалось, что бегать в длинной юбке можно, только если делать это по воздуху, и что армейские ботинки противно скользят по мраморным полам. Так что Стив, убегающий от открывших огонь солдат, в который раз запнулся об чертову тряпку и, не вписавшись в поворот, с грохотом завалился в комнату какой-то взвигнувшей полуголой дамочки. - Мэм, - извиняюще произнес он и, содрав с нее одеяло, кинул на влетевших за ним солдат. Те устоять на ногах не смогли и, встретившись с окном, с воплями приземлились на кусты в саду. Стив срочно укоротил юбку до опасного мини и, мимоходом отправив в полет ударом кулака какого-то молодчика, проломил проход в соседнюю комнату. Наверху обкладывал матом и не прекращал стрелять Дуган, мстя удирающим от него солдатам за свои усы. Где-то грохнуло, и Монти спустил с лестницы целый комод прямо на солдат, выстроившихся в шеренгу и пытающихся застрелить Роджерса. Тот успел уйти и от пуль, и от летящей мебели, скрутив еще одного солдата и с разворота впечатав ботинок в лицо другому. Раздался первый взрыв и за ним следующий, Волленброк попытался уползти от греха подальше, но засмотрелся на ноги Капитана Америки, а потому и встретился с его кулаками. После чего в подвале прогремела целая серия взрывов, и Жак заорал дурным голосом о том, что сейф удалось оторвать от стены. Уходили тем же путем, оставив после себя пепелище, покореженный сейф, уничтоженную сыворотку и прихватив мотоциклы. Местным они запомнились определенно на всю жизнь, а когда они наконец вернулись в лагерь, Стив обещал себе больше никогда не надевать чертов бюстгальтер, даже если в нем очень удобно прятать гранаты. Адское творение! Конец Флешбэка Свист и улюлюканье даже не думают прекращаться, и Мария совсем теряет стыд, когда видит почти вертикальный шпагат Роджерса в его чертовой юбчонке. Джеймсу смешно и вместе с тем тревожно, потому что он не знает, что останется от его прежнего мнения об этом человеке. Он был таким противоречивым, сумасшедшим, откровенным гадом и... обаятельным негодяем. Роджерс - сущее наказание. - Чертова Мата Хари, - посмеивается он и, поняв это, растерянно накрывает губы бионической ладонью. Что происходит? Воспоминание дрожит и меркнет, уступая место другому, которое накрывает их теплым воздухом и голосом Веры Линн, поющей о любви. Джеймс прикрывает глаза, узнавая мотив и сжимая зубы. Он помнит тот день в баре, после которого все начало катиться к Дьяволу, и это первое воспоминание, которое перекликается с его собственным. Возможно, оно наконец объяснит, почему его до сих пор нет нигде в истории Стива. Он надеется и опасается этого, когда вокруг словно призраки появляются мужчины и женщины. Но это явно не то, чего он ожидал. Судя по шоку и нервному смеху Клинта, остальные в том же состоянии. Флешбэк В баре сегодня не протолкнуться, и Стив видит новые лица. Он проходит мимо шумной компании к машущему ему Говарду у стойки. Тот улыбается, наливая им обоим по стопке бурбона, и прислоняется спиной к стойке. Стив улыбается и думает о том, что не видел друзей почти месяц. Он уже открывает рот, чтобы заговорить, когда изумленно замирает, увидев Пегги в шикарном красном платье, которое заставляет замереть всех вокруг. Это. Красное. Вечернее. Платье! Где-то определенно что-то сдохло. - Теперь я знаю, как выглядит Красный Код, - цокает языком Старк и довольно смотрит на подругу. - Мне нужны подробности, - тянет Стив и щурится. - Нет, я жажду подробностей. Она пристрелила Гитлера и теперь развлекается, следя за нашими бессмысленными метаниями? Оба они чокаются, отлично зная, что агент Картер определенно способна в одиночку оторвать яйца Адольфу. Стив очень любит ее, но она жуткая. Говард дергает его за рукав и кивает в сторону молодого мужчины, у которого ампутирована одна нога и который судорожно вздыхает при виде Пегги. Она смотрит на него сквозь ресницы и, улыбнувшись, подходит к нему в ту же минуту, как он встает, опираясь на костыль. - Дэниэл Суза, - рассказывает Говард, пока они оба не отрывают взгляд от этих двоих. - Ранен во время боя под Лиллем. Его недавно перевели в штаб, не захотел уходить в тыл. Крепкий орешек и недавно набил морду Фрэнку Мюрею, который попытался подбить клинья к нашей Пеггс. - Что? - возмущенно рычит Стив. - Спокойно, я же говорю, что одноногий Дэнни-бой отделал того урода. Даже я не успел вмешаться, и теперь только посмотри на них. Стив смотрит и краем сознания делает заметку поговорить с парнем и сделать ему внушение, но вот прямо сейчас он готов признать, что они горячо смотрятся вместе. Судя по взаимным улыбкам, у них определенно дело в шляпе. Он довольно хмыкает, но хмурится, услышав шум потасовки на другом конце бара. Там, у бильярдного стола, какой-то мудак пристал к девушке с короткими темными волосами, одетой в мужскую форму. Капитан залпом допивает свой бурбон и уже поднимается, чтобы пойти разобраться с козлом, когда неожиданно на плече повисает Говард. - Даже не думай лезть туда, здоровяк, - шипит он и кивает в сторону напряженных плеч девушки. - Тебя там так отметелят, что мало не покажется. Стив не понимает его, пока не раздается глухой удар и солдат не отлетает, снеся стол и компанию, сидящую за ним. Девушка оборачивается, и он попадает под прицел серых, словно зимнее небо, глаз. У нее острые скулы, капризный изгиб губ и ямочка на подбородке. Она ловит его обеспокоенный взгляд и, хмыкнув, салютует. После чего берет кий и снова возвращается к прерванной игре. - Это сержант Джема Барнс, - хмыкает Говард. - Настолько крутой снайпер, что недавно убила какого-то генерала, выстрелив ему в ширинку. Поверь, Стиви, это девочка страшнее и круче всего, что ты когда-либо встречал. И потом, предпочитает она поцелуи с красивыми девчонками. Стив даже не думал о ней в таком ключе, но в ней что-то цепляет его. Если бы в другой жизни сержант Барнс была парнем, то он, возможно, осмелился бы угостить его выпивкой... * * * Влюбленная Пегги невыносима. Влюбленная Пегги готова осчастливить даже насильно. Влюбленная Пегги противопоказана психике одного Стива Роджерса. Особенно, если она идет в комплекте с бесстыжим и наглым Говардом. Но в данном случае Стив сам виноват, что попался им. А все начинается вполне невинно и чертовски правдоподобно. Стив с головой ушел в планирование их с Пегги и Говардом совместной миссии в Париже. Рядом из кресла вздыхала Пегги, на заднем фоне гремел какими-то железками Говард. Вот не надо было заниматься делами здесь, но Стиву так было спокойно, и все они могли, не отрываясь от своих занятий, участвовать в разработке плана. - Дэниэл уже достал для вас все документы. Форму подгоним вечером, - подала голос из своего кресла Картер. - Отлично, - не отрываясь от карт, пробормотал Стив. - Мы встретим тебя в "RubanRouge". Если что-то пойдет не так, Джером вытащит тебя. - Говарда возьмете с собой или оставите со мной? - Возьмем с собой. - Блондинки или брюнетки? - Брюнеты, - машинально ответил Стив и только после продолжительной паузы понял что именно сказал и кому. Он задохнулся и с обреченным ужасом медленно обернулся, чтобы наткнуться на дерзкую улыбку Пегги. Провальная попытка выдать что-нибудь членораздельное, вторая, не лучше предыдущей, и, наконец, писк. А она медленно поднимает голову и с акульей улыбкой орет: - Говард, ты должен мне двадцатку! Раздается металлический грохот, за которым появляется покрытый сажей Старк. Он с укором смотрит на еще больше побледневшего Стива и возмущенно произносит: - Роджерс, ты - гад! Я из-за тебя проиграл! Ууу, говорила мне мама не иметь дел с англичанками, а я не слушал! - Сам виноват, - показывает язык Пегги. Стива наконец отпускает настолько, что он может просипеть: - Вы что, поспорили на меня? - Да! - в один голос отвечают они. - Да ладно, Стиви, - хмыкает Картер. - Я подозревала до сыворотки, а Говард после твоего кордебалета. Не волнуйся, об этом знаем только мы, и то, лишь потому что слишком хорошо знаем тебя. - Это, - он облокачивается на стол и трет глаза. - Я не хотел говорить. Думал, что это все испортит. - Идиот, - выдыхают они и закатывают глаза, заставляя его мягко улыбнуться. - Так значит, брюнеты? - тянет Пегги и блестит глазами. - Высокие, сильные, смелые, обязательно благородные. - Не забудь серые глаза, - кивает Говард. - Ему понравились глаза Джемы. - Значит, суммируем: высокий, сильный, с серыми глазами, адски горячий и вызывающий только греховные мысли у правильных, воспитанных мальчиков и девочек. - А еще снайпер, чтобы прикрыл задницу нашему самоубийце, когда нас с тобой не будет рядом. И потом, такой шикарный экземпляр можно встретить только среди них. Стив обреченно застонал... Конец Флешбэка Весь народ подозрительно молчит и смотрит на горячего, словно Ад, высокого, греховного снайпера с серо-голубыми глазами задумчивым взглядом. Это чувствуется неприятным зудом в затылке. - Ну, так что? - прочистив горло, явно пытается быть застреленным Бартон. - Каковы мысли, мисс Джема? Джеймс, не отрывая взгляд от мелькающих видений, показывает средний палец. Он тщательно рассматривает каждое, но больше нигде нет ни его самого, ни его этой альтернативной версии. Стив Роджерс никогда не был знаком с ней и никогда не заговаривал. Она просто уехала через две недели с миссией в Испанию, а Ревущих перебросили в Париж. Это... Стив не может видеть в нем ее, потому что он желал совершенно не этого. Он хотел... хотел... Джеймс сглатывает и не знает, чего хочет больше. Вывернуться из собственной кожи от неясного страха или сгореть от непонятного смущения? Он сжимает в кулак дрожащую живую руку и смотрит на следующее воспоминание дикими глазами. Зимний уже не знает, чего ожидать дальше. Флешбэк Кому пришло в голову сделать партизанскую явку в подвале борделя, Стив не знает, но готов пожать ему руку. Он поправляет фуражку черной немецкой формы и вместе со своими "подвыпившими" товарищами заваливается внутрь. Он незаметно обводит взглядом небольшой холл с диванчиками и столиками, полными пьяных мужчин и смеющихся полуголых женщин. Темноволосая девушка с карими глазами обольстительно улыбается ему и кивает в сторону барной стойки. Он обходит ее в ту же минуту, когда из-за шторы появляется Пегги в облегающем черном платье, целиком состоящем из кружева и с откровенным вырезом на груди. Она соблазнительно улыбается и, потянув за галстук, уводит за собой. Стоит им оказаться на лестнице, ведущей в подвал, как вся игра слетает. Их встречает десяток вооруженных мужчин и женщин, сверяющихся с картами и тихо беседующих. Они обсуждают детали плана, и Стив, забрав чертежи вместе с кодами, прячет их в нагрудный карман. Они поднимаются вместе с Пегги, которая, остановившись на лестнице, лохматит его волосы, перекашивает галстук и целует в нижнюю челюсть, оставляя отпечаток алой помады. Он улыбается ей и выходит в зал, чтобы увидеть, как Говард со словами: "Эй, секси-фрау, покажи мне свои сочные тылы" шлепает их агента по ягодице и лыбится в тридцать два зуба. Девушка полыхает бешеным взглядом и, схватив с соседнего стола бутылку, с размаху опускает на голову не успевшего увернуться Говарда. Тот мешком падает на пол, и это становится спусковым механизмом, после которого в бар летит стул. Стив успевает затащить Пегги на пол, где они проводят следующий час, распивая на двоих дрянное вино из бутылки и под грохот бешеной драки в последний раз обсуждая детали. Мебель летит и не стихают крики даже после часа, а у них на это нет времени. Капитан вздыхает и идет разнимать драчунов. В итоге, после него падает люстра, истерично визжит какой-то лейтенант, которого он со всей дури бьет стеком по заднице, и Говарда приходится, закинув на плечо, спустить в подвал, пока парни профессионально вяжут и затыкают кляпами пьяных фрицев. И этот пиздец не заканчивается даже после того, как Старк приходит в себя и пытается отмыться от вонючего пойла в одной из душевых верхних комнат. Брать с собой эту мечту химической атаки Стив отказывается наотрез, но Говард молчит и не отсвечивает, потому что знает, что виноват. Но этого совершенно не хватает, чтобы скрыть блеск в его глазах, когда он смотрит на темноглазую драчунью. Та вскидывает подбородок и окатывает его ледяным презрением. Ее зовут Мария, и Стив в восторге от нее... * * * Говард орет серенады под окнами медкорпуса уже пятый день, и Стив с Пегги ждут, чем это закончится. Возможно, Старку прилетит на этот раз чем-то потяжелее или прибьет Филлипс. Оказывается, что реальным становится последнее, и весь лагерь в очередной раз с опаской наблюдает уже за полковником, гоняющим продолжающего орать Говарда мокрым полотенцем. В то время как Капитан Америка и агент Картер бессовестно ржут. Стиву настолько сейчас плохо, что он буквально воет и эпилептически дергает ногой, а у Пегги от слез размазалась вся тушь, но они просто не могут успокоиться. Особенно когда Говард замахивается на Филлипса сморщившимся и подраным букетом цветов, сорванных с клумбы перед казармами. Букетик бьет изумленного полковника в грудь и печально падает на землю. Филлипс и Говард следят за ним еще минуту, после чего раздается рев раненного медведя и погоня продолжается. Черт, Стив сейчас умрет, и не спасет его даже сыворотка, а Дэниэл смотрит на них с Пегги, дергающихся в конвульсиях на земле, и качает головой... * * * - Говард, успокойся, - рявкает Стив, пока Пегги молча и зло перезаряжает автомат и рассовывает обоймы по кармашкам на поясе. - Не могу, Стиви, не могу, - цедит Старк и судорожно сжимает винтовку в руках. Монти гонит их грузовик на дикой скорости, а тот подпрыгивает на ухабах разбитой дороги. Вся команда напряжена до предела, и Жак проверяет свою взрывчатку. Про предполагаемую засаду и патруль немцов на дороге уже никто из них не думает, так же как и о том, что Филлипс их отымеет на сухую, когда узнает. Последнюю часть штаба передислоцировали на новую точку, и вместе с ними была беременная Мария. Они должны были быть там еще несколько часов назад, но вместо этого радиоэфир взорвала молния о помощи и стихла через несколько минут. Ревущие были ближе и успели записать координаты, после чего вместе с Пегги и тихо истерящим Старком рванули на помощь.Они спешили как могли, и Стив надеялся только, что немцы знали о Марии и предпочли оставить ее в живых, надеясь заполучить Говарда. Об ином варианте он даже не хотел думать. Это был уже крайний срок, когда она должна была родить, и они с мужем орали друг на друга, когда он пытался отправить ее в тыл. Мария осталась непреклонна и не уехала. Она грохнула о верстак мастерской своим кулчаком и рявкнула так, что звякнули пробирки с химикатами: - Мы не будем сходить с ума на каком-то сраном курорте, не зная, что с тобой и жив ли ты вообще! Здесь я хотя бы буду рядом и смогу позаботиться о тебе, когда в следующий раз Стив принесет тебя на руках после очередной вылазки. Потому что я не подписывалась быть твоей вдовой, Говард ебучий Старк! И вот теперь это Говард сходил с ума от страха, не зная, что с ней и их ребенком. Стив сжал его руку и тихо произнес: - Мы успеем, слышишь? Они будут в порядке, и мы порвем в клочья уродов, посмевших их тронуть. - Теперь я точно знаю, что она чувствует, когда я так пропадаю с вами, - хрипло ответил Старк. Они настигают их в деревушке у самой границы. Дома полыхают и повсюду трупы своих вперемешку с чужими. Выстрелы продолжают греметь, и под их градом грузовик прорывается, сшибая и давя немцев на своем пути. До самой последней оборонительной точки, которая продолжает отстреливаться. Это небольшая полуразрушенная церковь, и Ревущие преграждают путь к ней грузовиком, стреляя и отступая внутрь. Короткое затишье бьет по нервам ничуть не меньше свиста пуль. Внутри раненые и те, кто все еще может вести бой. Говард вскрикивает, когда видит бледную жену, и бросается к ней. Обнимая и не обращая внимания на других, зацеловывает. Им нужно убираться как можно скорее, но Дуган матерится под разозленное шипение Пегги, и Стив видит еще два отряда немцев, влетевших на небольшую площадь перед церковью. Говарду приходится отвести жену в безопасный угол зала, отгороженный баррикадами из деревянных лавок, порванных тяжелых штор и обломков алтаря. Он целует ее в лоб и возвращается к ним. Их автоматы не стихают ни на минуту, и бомбы Жака периодически гремят среди немцев. Стив перезаряжается и снова поднимает автомат, когда слышит нервный вздох и совсем тихий всхлип Марии, проходящий по загривку ледяным страхом. Он бросается к ней, перемахнув лавки, и видит ее бледное от страха лицо. Она побелевшими пальцами цепляется за обломки дерева и продолжает дышать поверхностно. - Что такое, Мария? - лихорадочно рассматривая ее, нервно произносит он. - Стив, - совершенно спокойным тоном, который совсем не вяжется с ее испуганными глазами, продолжает она. - Я рожаю. - Ебучая мать, - вытаращив глаза, выдыхает он и уже громче орет. - Пегги, у нас роды! - Весь в папашу сынуля, - ворчит Картер и кидает гранату в окно. - Всегда умеет выбирать момент. - О Боже, Мария, - Старка, кинувшегося к жене, оттаскивает она же. - У тебя мать была медсестрой. Принимай крошку! - Она не была в родильном, и я нахуй ни разу не принимал ничьи роды! - кричит он ей в ответ. - Не выражаться, блядь! - орет Мария и, до боли вцепившись ему в руку, хрипит. - Роджерс, ты - мужик и сейчас сделаешь это. Причем очень постараешься не грохнуться в обморок в процессе! - Ага, - сбросив на пол шторы и помогая ей опуститься, бормочет он. - Я потом это сделаю, когда мы будем на базе. Прошу прощения. Он опускается между ее раздвинутых ног, помогая тужиться, и молится, чтобы у них все получилось. У Стива нервы на пределе, и прорвавшиеся сквозь двери немцы совершенно не вовремя. - Продолжай дышать, я сейчас! - кричит он и, перемахнув их небольшое убежище, буквально вышвыривает в окно солдата, оказавшегося на пути. Еще один получает щитом по шее, пока он, попутно вырубив другого, стреляет в третьего. Поднятый щит укрывает от чужих пуль и летит в голову тому, кто целится в спину Гейба. Рядом гремит взрыв, и закладывает уши. Стив трясет головой и слышит сорванный голос Марии: - Стиви... - Я здесь, дорогая! - кричит он уже рядом, сжимая ее ладонь. - Ты умница, и все у нас получится. Говард, сзади! Не дергайся, все хорошо, он в порядке. Вокруг кипит бой, и Стив параллельно с помощью Марии вырубает кого-то, ломает шею еще одному и отправляет в полет немца, полезшего к Пегги. Он забывает о других, когда видит головку ребенка и слышит его первый крик. У него трясутся руки, когда он бережно принимает орущего и покрытого кровью мальчика. Такого крохотного, беззащитного, с темным пушком на голове и красной кожей. - Матерь Божья, - выдыхает рядом Монти, и только тогда Стив приходит в себя. За стенами продолжается грохот боя, но теперь стреляют уже не в них, и, судя по ору Филлипса, они все-таки получат от него. Но сейчас вокруг них собрался весь отряд, и Говард, обнимающий устало улыбающуюся Марию, с восхищением смотрит на своего сына. Стив улыбается, чувствуя слабость в коленях, и думает о том, что сейчас точно может себе позволить грохнуться в обморок. Ему никто этого не позволяет. Пегги помогает искупать ребенка водой из фляжек, и, не имея никакой альтернативы, они кутают его во французский флаг. Жак надувается от гордости и получает подзатыльник от закатывающего глаза Монти. - Как назовете? - Пегги улыбается ребенку, тихо сопящему на руках Стива. - Ну, - переглядываясь с женой, тянет Говард. - Мы тут подумали, что, как крестный, Стив должен сделать это сам. - Вы... Ребят, я не могу, - хрипло произносит он. - Я не заслуживаю. - Иди к черту, Роджерс, - ехидно отвечает Мария. - После случившегося ты обязан это сделать. - И потом, какой карапуз может кичиться тем, что его крестный - Капитан Америка? - кивает Старк. Стив смотрит на тихо посапывающего в своих руках малыша, который даже во сне продолжает сжимать в своем кулачке его палец, и чувствует, как набухает в груди любовь. Его сердце полно этого чувства к той семье, которую ему подарила война. Он переводит взгляд на церковь Святого Антуана, которая спасла всех их сегодня, и уже знает имя. Он нежно целует наморщившийся лобик и улыбается: - Энтони. Его зовут Энтони... Конец Флешбэка - Черт, Роджерс, - шмыгает носом Тони и крепко держит за руку Пеппер. - Это нечестно. Джеймс сейчас так хорошо понимает его. Он прижимает ладонь к слишком быстро бьющемуся сердцу и не отводит взгляд от солнечной улыбки Стива Роджерса. Он не знал, что сердце может быть полно тепла и щемить. Что кто-то может быть настолько... настолько... Джеймс не помнит слово, но чужие слишком сильные эмоции разрывают его. Так много, так сильно, что печет в груди. Словно жар открытого огня и легкость пера. Крепко, вечно, от чего он больше не знает, как ненавидеть этого мужчину. Воспоминание тает, унося с собой чужое тепло, и топит его в морозном холоде, от которого немеют кончики пальцев, и Зимнему это не нравится. Флешбэк От Франции до самого Египта тянется кровавый росчерк войны. Она полыхает языками пламени печей концлагерей и отравляет гнилью садов, чья земля пропитана кровью и трупами невинных. Ее уродливая пасть щерится изрытыми воронками взорванных снарядов и просачивается под кожу грязью окопов, полных убивающих друг друга солдат. Она травит воздух ядовитыми газами и животным ужасом. Война отбирает друзей и любимых, оставляя пустоту. Она смертью ходит по городам и деревням, равняя их с землей. Стив знает, какое оно чудовище и кем порождается. Потому, когда на очередном собрании ему приказывают доставить Золу живым и невредимым, он уже знает что делать. И в отличие от возмущенной Пегги, он молчит и, отдав честь, отправляется выполнять задание. Капитан Америка всегда безупречно послушен, не наделен излишней смекалкой и всегда выполняет приказы, не обсуждая их. В отличие от Стива Роджерса, который в гробу видел этого самого Капитана. Он давно уже стал подозревать командование, давно перестал верить. Эта война пойдет так, как захочет он, а не ублюдочные политики и пораженное гидровской заразой правительство. Стив знает, что когда закончится эта война, то начнется другая, а за ней еще одна и еще. Потому что его страна уязвима, потому что власть и сила опьяняют, потому что Гидра - не просто порождение нацистов. Она больше не подконтрольна Гитлеру и из подразделения выросла в мощную организацию, чья сила с каждым днем растет, и очень скоро она будет править всем миром. Он не позволит им жить в стране солдат, умирающих на столах от экспериментов. Не в мире, лишенном свободы и моральных устоев. Их отряд пересекает границу Австрии и движется в сторону Альп, передавая свои координаты разработанным Стивом шифром. Они несколько дней выслеживают Золу и ловят гидровской радиостанцией шифровку о переброске ученого скоростным поездом на базу Шмидта. У них есть окно в четыре минуты, когда поезд замедлится на повороте и они смогут прыгнуть на его крышу. Если все получится, то у них будет всего лишь полчаса для исполнения плана. Это настоящее самоубийство, но отступление не в их стиле. - Полная зачистка, - наконец оказавшись в одном из грузовых вагонов, мрачно и холодно приказывает он. - Живых не брать. Коммандос вторят ему такими же холодными жесткими взглядами и кивают. Они знают, что происходит и почему он это делает. Ревущие всегда следуют за ним. Они зачищают вагон за вагоном, оставляя после себя трупы, и, захватив управление поездом, замедляют его ход. И пока Жак с Моритой минируют вагон за вагоном, он идет за Золой, забившимся в свое купе. Тот мечется в поисках выхода и, вздрогнув, с ужасом замирает, когда слышит холодный спокойный голос Капитана Америки. - Добрый день, герр Зола, - дверь тихо закрывается за Стивом, и в его руках пистолет. - Заставили же Вы нас побегать за собой. - Вы не сделаете этого, - ученый знает за чем Стив пришел и что будет. - Вашему командованию нужны мои мозги. Им нужны мои разработки, и потому Вам приказали доставить меня им. - Был такой приказ, - буднично кивает Стив и, подняв оружие, целится прямо в голову немца. - Но подчиняюсь я только одному командованию - себе. Один выстрел и одна звездочка между глаз. Стив подходит к рухнувшему на пол трупу и дважды стреляет в грудь, после чего выходит, чувствуя, как поезд снова ускоряется. Динамики под самым потолком вагонов шипят, и раздается взволнованный голос Дугана: - Валим, Кэп. Эта консервная банка рванет через семь минут! Стив бежит в конец вагонов, чтобы проследить за своей группой, и покидает поезд самым последним. К несчастью, он еще слишком близко, когда срабатывают бомбы, и трос рвется под рукой. Стив даже не успевает вскрикнуть, падая вниз и видя белые от ужаса лица своих людей. Слишком быстро и слишком неожиданно земля бьет в спину, вышибая весь воздух из легких и взрываясь адской болью во всем теле. Он задыхается и давится слезами, от которых мутнеет зрение и на губах пузыриться кровь. Он не может двинуться, не может заговорить. Только хрипеть от слепящей боли и застонать. Новая вспышка боли, и Стив наконец теряет сознание. Холод... Боль... Боль... Снег и кровь на губах... Он куда-то летит... Он слышит резкий непонятный говор. Роджерс с трудом открывает мутные глаза и видит собственную руку с раздробленной, торчащей костью, волочащуюся по белому. Над ним лицо какого-то мужчины, у которого автомат на плече. Он хрипит, пытаясь подняться, но чья-то рука мягко касается лба, и ему что-то тихо говорят. Стив ничего не понимает и тяжело дышит. Он с поразительной четкостью осознает, что сейчас в шоке, что мозг просто не выдерживает. Сознание снова плывет, и он проваливается в кроличью нору. Во второй раз Стив приходит в себя в большой палатке, пропитанной запахом лекарств, витающих в воздухе, среди многочисленных пустых коек. Он тяжело сглатывает и водит языком по засохшим и треснувшим губам. Весь торс, плечи и ноги забинтованы и жестко зафиксированы. Он смотрит в брезентовый потолок и пытается вспомнить произошедшее. Его кровь уже гонит по венам сыворотку, исцеляя и заставляя обостриться все инстинкты. Он слышит голоса за палаткой и язык напоминает... напоминает... русский. Он слышал его только однажды, во время драки солдат в баре. Стив помнит Золу, помнит падение с поезда, и, видимо, его нашли русские. Теперь нужно понять, что будет дальше, потому что русский суперсолдат у Советов не то, о чем хочется думать на трезвую голову. Возможно, сейчас их страны и сотрудничают, но кто даст гарантии, что так будет всегда? Он не верит, что они будут настолько тупы, что не поймут кто он. Ему нужно выбираться. Роджерс поднимает дрожащую ладонь и пытается нащупать край одеяла. Пальцы бессильно скребут, пытаясь найти хоть что-то, чтобы опереться, когда на плечо опускается чья-то шершавая рука. Он вздрагивает, только сейчас осознавая, насколько плох, раз не заметил приближение другого человека. - Kuda namililsya, letun nedodelanniy? - раздается низкий, грудной голос. Стив мутным взглядом смотрит на мужчину с короткими темными волосами и с насыщенного синего цвета глазами. Он одет в белый халат, рукава которого закатаны до локтей. Он смотрит с прищуром и толкает его обратно, заставляя снова лечь. Стив не понимает ни слова, рассматривая тонкие красивые черты лица. - Vot je udrujil, - ворчит он и уже на чистом английском выдает. - Лежи и не двигайся, а лучше помалкивай, пока с командиром не поговоришь. Он бросает последний короткий взгляд и, наполовину выйдя из палатки, зовет кого-то. К нему он возвращается с другим мужчиной. У того седые волосы и резкие, рубленные черты лица, голубые глаза смотрят цепко, оценивая его и щурясь. На нем русская форма с расстегнутым воротником и какая-то шапка в руках. Он хмыкает и, подтащив табурет, опускается рядом с койкой напряженного до предела Стива. - Ну здравствуй, чудо-герой с белой звездой, - Стив даже удивляется, услышав от этого человека такой же безупречный английский акцент, как у Пегги. - Я майор Павел Андреевич Пашков, сотая пехотная. Тебя нашли мои парни, когда возвращались с разведки. Да, наделали вы шуму, Капитан. - Вы знаете кто я? - прищурился Стив. - О тебе, таком чудном, не знает только ленивый, парень, - хмыкнул майор, но снова посерьезнел. - И потому никто, кроме меня и моих людей, не должен знать, что ты вообще был у нас. Твою форму мы спрятали пока. Вернешь, когда сможешь ходить на своих двоих. А пока спи, Сергей Константинович последит. Он кивнул в сторону подошедшего врача и, поднявшись на ноги, вышел из палатки. Стив следил за ним и не хотел спать, он должен был вернуться, но был так слаб. Его глаза закрылись сами собой, и он растворился во тьме. Он бодрствует несколько часов, пока врач кормит его жидкой кашей, которая вкуснее, чем он ожидал, и рассказывает ему об их отряде из двадцати человек. Иногда вечерами заходит майор, и они разговаривают о войне и мирной жизни, что была до нее. Стив медленно идет на поправку и уже через несколько дней может вставать и ходить, пока что с помощью Сергея Константиновича, который настолько силен, что таскает его на себе. Он исхудал и еле держится на ногах, но они впервые выходят из палатки в морозное утро, и Стив сперва задыхается оттого, что воздуха слишком много. - Вы ведь не просто так оказались в этих местах, - однажды вечером, за кружкой травяного чая, спросил Стив Пашкова. - Черное солнце, - повертев кружку в руках, наконец мрачно ответил русский. - Гидра - не единственная организация, созданная немцами. Нас отправили по следам подразделения Черное солнце. Гитлер помешан на оккультизме и на идее чистой арийской крови. Мы думали, что это блеф, очередная мистификация, но ошиблись. Они недавно что-то нашли, и оно оказалось тем, что может изменить ход человеческой истории и эволюции. - И вас отправили это забрать, - сухо бросил Стив. - Формально, да, - насмешливо ответил майор, и его голубые глаза заблестели. - Так же, как и тебя послали за живым Золой, который полетел на тот свет на своем веселом поезде. Не удивляйся, Капитан, земля слухами полнится, и это причина, почему я все это рассказываю тебе. - Я не понимаю. - В отличие от тебя, - подбирая слова, ответил Пашков, - я на этой войне уже давно и видел такое, что тебе не снилось, парень. Война - не игра, которую по прихоти может начать один человек. Правильно и то, что она порождает уже следующую. Твоя кровь уникальна, Стив, и ты знаешь, чем она обернется не в тех руках. Ты знаешь, что тех, кого будут делать, опираясь на нее, никто не будет спрашивать. Представь, какой потенциал у солдат с твоими способностями и нулевой моралью. Представь, что будет, если их направить на людей, которые не владеют этими способностями. То же касается и Черного Солнца. То, что имеет такую мощь, не должно оказаться в людских руках. Не сейчас. Ты уверен, что твоя страна сможет удержаться от соблазна всевластия? - В моей стране свободно разгуливает Гидра, и в этом я теперь уверен, - отвел глаза Стив. - У нас тоже хватает собственных монстров, - кивнул Павел Андреевич. Роджерс смотрит на синяки под глазами этого человека, слушает его голос и думает о том, что кроме языка в них больше нет отличий. Он с этими людьми уже почти неделю и успел сблизиться. Солдаты учат его языку и смеются, когда он выдает нечто, от чего даже язык узлом завязывается. Хотя, когда Сергей Константинович слышит, чему его учит Ваня Петров, то ржет минут пятнадцать и не может успокоиться. Оказывается, ему очень даже нравится матерная часть этого языка. Звучит весьма сочно и позволяет выразить мысль коротко и емко. Он пробует samogon и первые несколько минут уверен, что этой кислоте определенно удастся уничтожить желудок. Веселье парней заканчивается, когда они понимают, что он не может опьянеть. Эти люди нравятся ему своей открытостью и безбашенностью. И он преступно вписывается в их окружение. Последние повязки Сергей Константинович снимает через несколько недель, и к этому времени он уже абсолютно здоров. Они сворачивают свой лагерь и движутся в сторону Югославии. Стив продолжает путь с ними до самой границы и прикрывает, когда они попадают в окружение. Это самое малое, что он может сделать для них в благодарность. Он кипит в горячке боя и заражается их дикой отвагой, отшвыривая немцев своим щитом. Он успевает закрыть Сергея Константиновича и вытащить из-под пуль еще двух солдат. Это длится несколько часов, в ходе которых никто на помощь не приходит, но Стив делает все, чтобы они выжили. К концу дня на поляне, где их накрыли, остаются только трупы немцев и раненые, которых Стив помогает переносить. И в итоге он остается с ними еще на три дня, после чего их пути расходятся. Они продолжат свою охоту, а он отправится в Румынию, где свирепствует его отряд. - Будь осторожен, Стив Роджерс, - крепко пожимает его руку Пашков. - Не говори, что был с советским отрядом, они вцепятся в тебя, если дашь повод. Если когда-нибудь понадобится помощь, пиши на этот адрес, и мы тебя найдем. Стив пробегает взглядом по аккуратному почерку, запоминая и зная, что рано или поздно это произойдет. Он ворошит осиное гнездо, которое очень скоро захочет избавиться от него и его людей. Солдаты крепко обнимают его и хлопают по плечу, обещая встречу и грандиозную попойку в послевоенном Берлине, на которой он точно не останется трезвым. Он тепло прощается с ними и благодарно забирает котомку, которую для него собрал Сергей Константинович. Стив смотрит им вслед и прислушивается к стуку их сердец до тех пор, пока может... * * * Капитан чувствует, как время стремительно выходит. С каждой соженной дотла гидровской базой и лавиной трупов, которые они оставляют за собой. Ему не простили Золу и все еще таскают в штаб на задушевные беседы о том, как он смог вернуться к ним и где был все это время. Пашков был прав, и они только ждут повода, чтобы вцепиться в его горло. Нет, сэр. Да, сэр. Так точно, сэр! Он - послушный безмозглый солдатик, готовый умереть за них. Особенно после того, как Коммандос дважды попадают в ловушку и им чудом удается уйти. Мудаку, подставившему их, очень повезет, если первым его найдет Роджерс. Его люди все еще нервно реагируют, если он надолго пропадает из их поля зрения. Когда командование требует, чтобы он притащил куб, времени не остается совсем. Стив злится и, улыбнувшись сквозь зубы, отправляется разрабатывать план атаки на базу Шмидта. Вместо этого он отправляется в город к одному знакомому поляку. Тот определенно родился жуликом и тем еще проходимцем, который под носом Гестапо спасал тысячи людей и переправлял в безопасные места. Войцак занимался многим и в том числе делал фальшивые документы настолько ювелирно, что никто не мог отличить от оригинала. Для очаровательного блондинчика, которого он знал уже больше двух лет, стопка документов прошла в половину цены. А теперь он пытался написать первое в жизни прощальное письмо Пегги. Он сидел всю ночь, исписав несколько листов подробными инструкциями на тот случай, если завтрашняя миссия будет его последней. Он не хотел оставлять ее с этой ношей на плечах. Не хотел бросать с новой войной, которая ждала их, но у Стива было предчувствие. Он знал, что скорее всего Гидра сделает все, чтобы он исчез. Потому что он слишком много знал, слишком глубоко забрался туда, где не следовало быть. Он должен был позаботиться о своей семье. Стив распахнул ящик стола, чтобы достать конверт, и в руку сама скользнула Серебряная Звезда. Первая его награда, когда он саботировал приказ и отправился в Азано. Он смотрел на ее золотые края и рассеянно думал о том, что Тони недавно как-то удалось утащить ее и попробовать на зуб. И это была не первая его звездочка, от чего они с Говардом поспорили о его любви к ним. Стив помнил, как совсем недавно укачивал его на руках после своего возвращения, как тот вскрикивал от радости, стоило лишь подбросить в воздух. Стив вытащил звезду и, сорвав булавку с нее, вдел кожаный шнурок, найденный в том же ящике. Звезда заблестела под светом лампы, и, нежно улыбнувшись, он положил ее поверх законченного письма... * * * Два больших ящика золотых слитков, конфискованных с одной из гидровских баз, бесследно исчезли из склада и в сопровождении одного капитана отправились в одному ему известный тайник под церковью Святой Анны. В один из ящиков он положил сделанные для Старков, Пегги с Дэниелом и для всех его Ревущих новые документы. Надежно закрыв тайник, Стив вернулся на базу. Война требовала ресурсов, требовала людей и могла забрать тех, кого он любил. Только Стив всегда предпочитал играть с ней грязно... * * * Он крепко обнимает ее хрупкие плечи и, поцеловав в лоб, прикрывает глаза. Он запоминает запах ее духов и пульс. Роджерс легко ведет рукой у ее груди и совершенно незаметно кладет письмо во внутренний карман ее кожаной куртки. - Обещай прочитать, если... - у него хриплый голос, и приходиться сглотнуть, чтобы продолжить, - если я не вернусь. - Стив? - она вцепляется в форму на его спине и смотрит распахнутыми в тревоге глазами. - Пегс, обещай. - Хорошо. Только сделай так, чтобы этого не произошло... * * * Холод... Снег... Повсюду белый снег и туман... Ветер свистит между гудящих переборок, и Стив чувствует, как немеют кончики пальцев. От взрыва повредило самолет и ранило его самого. Рана на животе продолжает кровоточить, и сознание плывет. Он с трудом фокусируется на голосе Говарда и Пегги, передавая свои координаты. Нужно отвести Валькирию настолько далеко, насколько возможно. Нужно не отключиться, потому что на борту чертовы бомбы. Он не может сейчас умереть, просто не может, ведь сейчас еще не время. Льды вырастают из тумана неожиданно, и Стив, дыша сквозь зубы, тянет штурвал на себя, пытаясь выровнять самолет. Все бы хорошо, но он, черт побери, никогда не был в кресле пилота. Вместо голосов в динамиках шум пустого эфира. Он отключился? Что происходит? Самолет вгрызается в снег с таким ударом, что из Роджерса вышибает весь дух и ломает ребра. Перед глазами темнеет, а во рту вкус крови. Он с трудом выбирается из кресла и, двигаясь вдоль стены, пытается найти выход. Выбраться получается сквозь пробоину в обшивке, и ноги больше не держат. Стив падает, чувствуя, как задыхается и медленно замерзает. Его кровь - тот же лед, по которому он ползет, скребя снег и глухо постанывая от боли. Его силы угасают через несколько метров, и Стив слышит замедляющееся биение собственного сердца. Он знает, что умирает, но не имеет права на это. Ему нужно вернуться, нужно защитить их, нужно закончить эту войну... Нужно... Нужно отдать звезду Энтони... * * * Писк... Писк... Прохлада и пустыня во рту... Крики, голоса... Лицо Говарда, склонившегося над ним. - Говард... - он хрипит и тяжело дышит. - Ты пришел... Ты все-таки пришел... Он успеет предупредить... Писк... Писк... Странный гул... Голоса... Игла в его руке... Капельница? Стоит напрячься, и тело дрожит от шока. Все органы чувств настолько обострились, что сознание сходит с ума. Он тяжело дышит и пытается в этой дикой какофонии реальности понять, где находится. Это не госпиталь, хотя похоже на него. Соскрести себя с койки и вытащить катетер из руки, в процессе не забыть дышать и не упасть от слабости. Тело не слушается, но нужно встать и выбираться отсюда, пока никто не зашел. На нем какая-то извращенческая тряпка, похожая на смесь бумаги с тканью на веревочках, которая так и норовит распахнуться сзади. Что за хрень?! От первых шагов кружится голова и дрожат ноги. Он добирается до выхода, держась за стены и лихорадочно пытаясь включить тормозящий мозг, тихонько приоткрыв дверь. Глаза встречаются сразу же с дулом автомата. Рука вскидывается на рефлексе и одним ударом вырубает человека в черном шлеме. А вот теперь все понятно. Стив с трудом затаскивает солдата внутрь и еще несколько минут тяжело дышит, смотря на бессознательное тело. Рука дрожит после удара, и чудо, что он вообще смог провернуть такое. Весьма милый охранник с оружием и черной формой вызывает мысли только о Гидре. Стив мажет взглядом по нашивкам и хмурится, не узнавая эмблему. Другое подразделение Рейха? Он снова выходит и медленно движется сквозь полупустое крыло, старясь не попадаться людям в белых халатах и в странных синеватых одеждах, похожих на пижамы. Он лихорадочно думает и, пытаясь скрыться от еще двух вооруженных людей, проскальзывает за дверь, на которой табличка "Для персонала". Это какой-то склад с одеждой, медикаментами и приборами, которых Стив не знает. Место похоже на лабораторию, и значит, есть два выхода маскировки. Либо бойцом, либо местным типом в белом халате. Он не уверен, что сможет вырубить еще одного, но вот форма последних под рукой. Капитан переодевается и, глубоко задышав, приваливается к стене, пока тело перестает дрожать и то, чем бы его ни напичкали, сдается под сывороткой. Он трет лицо и, снова прислушавшись к шагам за дверью, выходит в коридор... * * * Сирены воют не переставая. Он уже вырубил восьмерых и сжимает девятого в шейном захвате, когда соседняя стена взрывается, являя какого-то летающего робота, рыжую женщину и мужчину со светлыми волосами. С ними из ниоткуда появляется какой-то трюкач с дергающимся на плечах красным плащом. Когда у робота поднимается железка на голове, Стив окончательно убеждается, что слишком сильно приложился головой на Валькирии. Перед ним человек в красных летающих доспехах, который одновременно похож и не похож на Говарда... * * * Нет, нет, нет, нет! Господи, пожалуйста, пусть это будет кошмаром. Ложью, галлюцинацией, но не правдой. Пожалуйста. Стивен Стрэндж смотрит на него с жалостью и просто не понимает, в каком Аду сейчас Стив горит. Он смотрит на чужой город, существующий в чужое время и в чужой вселенной с ужасом. Страх и боль сжимают в тисках сознание, мешая вдохнуть, мешая думать. Он не может! Это какая-то кривая, неправильная и дикая реальность, в которой нет его семьи и никто не хочет сказать где они. Стрэндж сказал, что их миры почти копии, но где тогда остальные? Грудь сжимает от нехорошего предчувствия, но Стив стискивает зубы и ждет результатов колдуна, который обещал помочь. Его окружает ненастоящий, картонный мир, в котором слишком много всего и одновременно нет ничего. В башне Старка все улыбаются ему фальшивыми улыбками, безопасники всякий раз напрягаются и пытаются как можно незаметнее держать оружие наготове. Даже рыжая русская, которая так очаровательна с ним и пытается подружить с новым миром. Ее гнилая лживость скрипит на его зубах, все время держа натянутыми нервы. Она пахнет кровью и металлом оружия, которого, по идее, он должен не замечать на ней. В этой тюрьме из стекла, металла и бетона обитает искусственный интеллект - Джарвис, которого создал Энтони. Весьма умная машина, у которой есть какие-то проблески эмоций и безупречная вежливость. Но Джарвис подчиняется только Тони и так же наглухо замолкает, когда Стив спрашивает о своей команде, о Пегги и Старках. Он пытается поговорить об этом с Энтони, но все кончается язвительным отказом и тонкими оскорблениями. Для Стива это будто пощечина. Энтони... Тони... Ребенок... Малыш, который появился на свет в его руках. Ребенок, которого он любит всем своим сердцем. Стив не понимает, почему раз за разом получает его гнев. Он смотрит в темные глаза и видит там ничем не замутненную ненависть. За что?... * * * У Вирджинии Поттс яркие веснушки и самая очаровательная улыбка. Она смотрит на него совсем по-другому и мила настолько, что Стив даже смущается. Тони повезло, что его полюбила такая девушка, и вопреки всему он рад, что есть тот, кто может позаботиться об этом гордеце. Она просто чудо... * * * От Стрэнджа по-прежнему нет вестей, а этот чертов Старк точно решил довести его до сердечного приступа своими выходками. У Роджерса сердце обрывается, когда он видит, как на Железного Человека падает целое здание. Они с Пеппер все еще на взводе, когда Джарвис отчитывается о состоянии каждого в команде и сообщает, что они уже вернулись. Стив чертовски зол на этого глупого мальчишку, который не может о себе позаботиться. Потому что он и есть придурошный ребенок, а не взрослый человек. Его могли убить, а он только отмахивается! Чего он не ожидает, так это бешеных глаз и гневного крика на его замечание. А его следующие слова бьют под дых, вырывают сердце и не оставляют воздуха в легких... * * * В этом гнилом от конца до конца мире нет его семьи, потому что ее украл монстр с его лицом. Сотни файлов, сотни дел и свергнутых правительств. Горы трупов женщин, детей, стариков. Тысячи загубленных жизней из одной только прихоти. Стив не может... Не может... Он задыхается и воет, стоя на коленях перед записью с суда, где этот выродок с наслаждением рассказывает о том, как убивал Пегги. Господи, за что?! Красные глаза и невинная улыбка на губах, когда свои и не свои руки, сжимаясь на шее Говарда, душат его. Щекам мокро от слез, и пелена перед глазами. Его тело дрожит, свернувшись на полу, и Стив не может остановиться. Он медленно умирает, задыхается, скребя собственную шею до крови, пытаясь вдохнуть, но не может... * * * Джеймс Бьюкенен Барнс... Джеймс Барнс... Зимний Солдат... У него серо-голубые, словно штормовое небо глаза, полные холода. Человек, красивее которого он не видел никогда в жизни. Невинный, которого он уничтожил, осквернил. Его крики режут сердце снова и снова. Его болезненные мольбы ввинчиваются в висок, разрывая сознание, как ток, выжигающий сознание Джеймса. Как он мог?! Стив горит в Аду, не видя и не слыша ничего, кроме чужой боли. - Это не ты... Не ты... Что они с тобой сделали?! Это сыворотка... Не ты... Пожалуйста... Пожалуйста... Нет! - Нет! - он сходит с ума, не в силах остановить все это. Кресло летит в виртуальный экран, не повредив его и ломаясь, ударившись о стену. Он громит всю комнату от боли и гнева, не имея возможности остановить тварь. Каждый удар стека, каждое изнасилование, каждое избиение ломает его еще больше, словно проходится по нему. Кровавые узоры от ножей Гранта Роджерса тоже зацветают на его коже. Стив не слышит слов Джарвиса. Он смотрит, как медленно, год за годом, умирает человек, который был ангелом-хранителем для него здесь, и ненавидит себя, как никогда прежде. Он должен был сдохнуть десятки лет назад... Конец Флешбэка - Как ты мог допустить такое? - голос Джеймса - опасный рокот, и руки сжаты в кулаки. - Лучше не надо, - хрипит Тони и вытирает слезы с лица. - Я сейчас просто хочу лечь и сдохнуть. Зимний знал, что Роджерс видел его дело, но не это. Этот человек выл и плакал из-за него. Он страдал, каждый раз, когда ему делали больно. Он... он... Стив... Горькое, пропитанное злостью и болью воспоминание смазывается и исчезает до того, как его дрожащие пальцы успевают коснуться чужой сгорбленной спины. Это последний год, который пролетает перед их глазами, и он наполнен всеми оттенками эмоций, которые заставляют задохнуться. Потому что Стив Роджерс умеет так сильно любить, что это даже больно. Его ненависть холодна и слепа, от ее мороза не уйти, когда он смотрит на снимок своего двойника, что висит на стене его кабинета. Он до безобразия упрям и яростен. Предан настолько, что Тони Старк для него так же любим и важен в любом из миров. Его надежда хрупка, когда он думает о том, что-когда нибудь, возможно, они позволят ему быть частью их семьи. И бесконечно робок, когда это Джеймс. Неважно, рядом он или нет, но он одна из самых больших слабостей, что может убить Стива. Ему стыдно смотреть в глаза этого человека, стыдно говорить с ним и стеснять своим присутствием. Ему больно каждый раз видеть последствия творимых им зверств, что погубили этого человека. Из-за Роджерса он не может спать без кошмаров, не может улыбаться, не может жить спокойно. Флешбэк Он не может попросить у Барнса прощения, потому что такое не простить. Не может заговорить, потому что от одного звука его голоса Джеймс весь каменеет и напряжен как стрела. Стив может только смотреть украдкой и как можно меньше попадаться на глаза. Он никогда не сможет стать другом этому человеку, потому что право на это у него отняли еще задолго до того, как они встретились, и сделал это он сам... * * * Стив проследит, чтобы этот сукин сын сгнил в своей тюрьме, никогда не видя дневного света. Больше. Никогда. Никогда! Смерти будет мало для Капитана Гидры, и он уже знает, как поступит. В конце концов, он легко может быть такой же тварью, как Грант Роджерс. Он уничтожит все, что тот создал. Развеет по ветру его любимое детище - Гидру... * * * Удар... Удар... Звон цепей, на которых раскачивается утяжеленная боксерская груша... Кровь, проступающая на костяшках сквозь бинты. Бессильное злое рычание и крик Джеймса в ушах. Его кошмары вышли на новый уровень паскудства и теперь там, среди непрекращающегося Ада войны, Барнс, которого он теряет раз за разом. Это невыносимо... * * * Злые желто-карие глаза оскалившегося Рамлоу и звук взведенного курка. Видит Бог, он понимает этого человека и физически не может заставить себя причинить ему боль. Ни ему, ни его людям, потому что это семья Джеймса. Стив не ждет, что хриплый голос Зимнего остановит их. Только тот лишний раз старается не смотреть на него... * * * Удар... Скрежет металла... Кровь на губах и на руках... Своя или чужая? Мир может и другой, но плохие парни везде одинаковы и не умеют останавливаться... * * * Над Бруклином алеет рассвет, и солнце стремительно поднимается, освещая шпили небоскребов. Все оттенки голубого и розового смешали и выплеснули в небо, от чего облака похожи на куски ваты. Здесь наверху дует прохладный ветер и шевелит его волосы. Стив прикрывает глаза, глубоко дыша и подставив лицо золотым лучам. Его тело ноет и приятно гудит после бессонной ночи патруля. Это не первая и не последняя из подобных, но сегодня он решил покинуть Башню. Так будет лучше для всех, а он как-нибудь справится... * * * Пули Джеймса летят мимо него, прикрывая и спасая уже в который раз. Стив смотрит на его опасный силуэт на крыше Бурдж аль-Араба и не чувствует страха перед этим человеком. Его нет и на Лемурианской Звезде, а только беспокойство за него. Именно это и заставляет яростными ударами переломать опоры крана и, оторвав его, швырнуть в клона, пытаясь уничтожить его до того, как он доберется до Барнса. Только чертов двойник такой же усиленный и успевает ускользнуть. Стив бежит по его следу, снеся с пути гидровцев, и все равно не успевает. Он, затаив дыхание, завороженно наблюдает за яростным боем Зимнего Солдата. На палубе остается труп клона и вымазанный кровью Джеймс. Он скалится совсем по-звериному, и Стив преступно слаб, не в силах выкинуть из головы мысль о том, что из всех существ в мире Джеймс единственный, кто равен ему во всем... * * * Восхитительные серо-голубые глаза, смотрящие растерянно, и хриплый голос, который никогда не обращается к нему. Стив думает, что этим губам с капризным изгибом должна идти улыбка... * * * - Отдай ему свое прошлое, - голос Тора мягок и понимающий. - Мой брат колдун, Стив. Он когда-то сделал нечто подобное для Джеймса. Если ты захочешь, то он сможет помочь тебе поделиться твоими воспоминаниями. Возможно, что это и есть выход? Возможно, если у Барнса будут его слабости, если он увидит... Возможно, хоть что-нибудь изменится? Он просто больше не знает, как исправить случившееся... * * * Нужно спрятать некоторые мысли, держать подальше от того, что до сих пор заставляет его стыдиться. Это не жульничество, просто Стив не хочет все усложнять и разочаровывать больше, чем сейчас... Конец Флешбэка Это собственный крик разрывает горло и звенит в ушах. Это собственная боль, разрывающая его мозг и заставляющая выгибаться в оковах. Он бьется в агонии, не в силах вырваться, и дрожит всем телом. Каждый мускул, каждый сантиметр кожи объят огнем и льдом. - Тони, убери фиксаторы! - кричит кто-то. - Вызовите Чо! Стив, держись! Он не видит их, ослепнув в яркой белизне, выжигающей все внутри. Скрежет сминаемого металла и давление на руках, которое он пытается сбросить. Пожалуйста... пожа... Резкий рывок, и руки почти свободны. Он дергается, пытаясь вырваться, когда на запястьях снова смыкаются оковы. Только теперь это совсем по-иному. Это что-то важное, что держит его на месте и заставляет прислушаться. Запах чистого морозного утра сквозь кровь и пепел боя. Жар кожи и холод металла, отсчитывающий бешеный пульс. Теплое дыхание совсем близко, как и сердце, которое единственно бьется в такт собственному. И серо-голубые глаза, смотрящие пристально, словно заглядывающие прямо в душу. Только один человек, один мужчина, чье имя запретно для него и все же рваным выдохом срывается с губ: - Джеймс...