По ту сторону войны

Моя любовь, моя любовь, Моя прекрасная любовь, Я не скажу "прощай". Море может подняться, Небо может упасть, Но моя любовь никогда не умрет Давай, давай! Смело иди вперед! В самую черную ночь. Мое сердце, мое сердце, Мое тонущее сердце О, все слезы, что я пролил О, ты можешь плакать вечно Моя любовь никогда не умрет... Claire Wyndham – "My Love Will Never Die"

Бог хранит Америку и всех ее людей. Что может случиться тогда с ней? Эверетт Росс получил ответ на этот вопрос в девятнадцать, когда вступил в армию. Совсем еще мальчишкой, с верой в свое бессмертие и в незыблемые идеалы. Один из тех тысяч, с которыми потом случилась война. Первая, и неважно, с каким именем. Она осталась в воспоминаниях бомбами, взрывающимися над головой, и трупами юнцов, которые вернулись по кускам в цинковых гробах. Осталась вкусом крови и песком, скрипящим на зубах. За ней была еще одна и еще, пока Эверетт не потерял счет им. На земле или в бескрайнем небе - скоро уже не было разницы. Под огненным солнцем Ирака; у прозрачных, сливающихся с горизонтом, вод Сомали; в сером небе Югославии и в песках Афганистана. Список длинный, и порой невозможно вспомнить, что было до войны. Она не оставила ему ни жены, ни родных, ни детей. Его отец скончался в день, когда его подбитый самолет рухнул среди песчаных дюн Афгана. Он узнал об этом через нескольких месяцев плена, очнувшись после очередных пыток, уже у своих. Годы посеребрили его волосы, исчертили тело многочисленными шрамами и ожесточили черты лица. Они убили бессмертного мальчишку и оставили старого солдата с потрепанной шкурой. Отняв друзей и сослуживцев, война, наконец, истерзав его, выплюнула после очередной военной компании Богом хранимой справедливой Америки. С горстью медалей, покореженной психикой и ранением, подписавшим смертный приговор полетам. Война отобрала и его небо, оставив взамен бесконечные кошмары. Из Ада реального в Ад сновидений, где безликие призраки и кровь на руках не смыть ничем. С детскими мертвыми телами и запахом горящей земли. Он, как и сотни других ветеранов, оказался не годен и не нужен гражданской жизни. Слишком чужой, не вписывающийся в американскую мечту. У таких - конец на дне бутылки или пуля в висок. Потому что война - не сказка и не красивый марш под гимн патриотов. Потому что все они - убийцы, ведь убитые - тоже люди. Потому что легче любить и прославлять мертвых героев, чем живых. Потому что проще закрыть глаза, забыть и упрятать в самый дальний запыленный архив отчет о дезинформации и промахе всего штаба, стоившего жизни целому взводу. Потому что бомбы падают не только на огневые базы, но и на мирные города. Потому что есть приказ на расстрел женщин и детей. Потому что Анархия - мать правления, а Диктатура - отец порядка. И да хранит нас Бог! О нем и о своей стране Эверетту всегда было что сказать, и с годами ответ стал только жестче. И ни реабилитация в центре на Уай-Сент Стрит, ни последующая работа в ЦРУ, которая снова нашла его, не сделали Росса мягче. Он снова выжил и вернулся к войне, потому что, кроме нее, у него не осталось ничего. Только тогда он совсем не знал, что на этот раз она припасла для него другой сюрприз. С безумными богами, и дырами в небе, и сыплющимися из них пришельцами. Он уж точно не ждал падающих с неба городов и слетевших с катушек роботов. Ко всему этому в довесок пошли Мстители всем составом, к которым очень скоро присоединилась целая продвинутая страна, закрытая для чужаков, вместе со своим совсем молодым правителем и легендарным убийцей. На деле Т'Чалла оказался слишком благородным, и Эверетт быстро проникся этим. Оказавшись в Ваканде и узнав ее тайны, он уже знал, что за эту страну придется крепко подраться. Чтобы сохранить ее суверенитет и не дать ее технологиям отравить другие страны, толкнув их к новому типу войны. Это была еще одна бесконечная схватка, чтобы не дать остаткам Гидры порвать и растащить хрупкий мир на лоскутки. Не дать своей стране захлебнуться в крови из-за собственной жадности и гордыни. Удержать равновесие там, где во всю плодился терроризм. За тот мир, который, став игрушкой в руках сумасшедшего психопата, родил на свет Зимнего Солдата. Из костей и плоти сержанта Джеймса Барнса. Человека, прошедшего столетний плен и все круги Преисподней. Эверетт не знал никого с такой силой воли и, несмотря ни на что, уважал его. Он собственноручно занимался делом Зимнего и готов был дать тому уйти на покой, но как оказалось, Барнсу тоже все еще была нужна война. Выбор был за ним, и Росс сделал то, что когда-то сделали для него: ветеранский центр на Уай-Сент Стрит. За тот же мир, который на этот раз почему-то свел его с кучкой неуправляемых идиотов-супергероев; отрядом наемников с весьма криминальным послужным списком; парочкой вызывающих нервный тик богов; теперь уже двумя поломанными суперсолдатами; одним королем; крылатым служащим ветеранского центра и, в довершение, самовлюбленным колдуном. Эта чертова страна вконец ополоумела, и никто не сможет переубедить Эверетта. Чего стоит один этот херов маг с наглыми глазами и хамским поведением. Он никогда не забудет их первую встречу, когда тот вывалился из портала прямо в его спальне. Не отошедший после кошмара Росс чуть не пристрелил его, о чем жалел до сих пор. Высокомерный лощеный хлыщ, зазнавшийся лишь из-за того, что уже в двадцать пять стал светилом медицины. Такая же амбициозная зараза, как и Старк, с которым Стрэндж еще не скоро нашел общий язык. Эверетт слишком хорошо знал таких и листал личное дело доктора, совсем не впечатлившись. Тяжелая авария, навсегда поставившая крест на блестящей карьере, безрезультатная реабилитация и путешествие в Тибет, где на доктора снизошло неизвестное озарение. Интенсивно так снизошло, что стало головной болью для Росса. Чего стоила кучка монахов-сектантов, чуть не угробивших всю планету. Стивен Стрэндж был очень назойливой, раздражающей и непонимающей отказов, беспардонной проблемой. Камар-Тадж тоже стал одной из верениц тайн, что он хранил, и подробный отчет, который потребовали наверху, с его легкой руки отправился пылиться в архивы с грифом "секретно". Ни к чему кому-то знать о том, что хранится за стенами старой чародейской крепости, а мир и так обойдется, найдя другой изощренный способ уничтожить себя. Поэтому Вонг опять угостит его своим фирменным чаем из неизвестных цветов, когда он в следующий раз окажется поблизости и решит заскочить. Или будет выкраден из собственного кабинета средь бела дня, когда в очередной раз наглый чародей с волчьими глазами потащит их в неприятности. Не проходит и года после дикого знакомства, как на руке Эверетта рядом с Бусинами Кимойо появляется тонкая черная нить, порой отливающая огненно-золотым. Отдельная группа занимается отслеживанием всех боевых схваток Стивена Стрэнджа в любой точке Земли и в случае необходимости - на территории солнечной системы. Эверетт же приучается не хвататься за оружие и не вздрагивать, когда в нескольких шагах загорается золотой портал. В Камар-Тадже есть отдельная гостевая комната для агента Росса, и в ночи, когда он остаётся, звезды над убежищем превращаются в безбрежный тихий космос. Эверетт не должен, но знает, как перекатываются мускулы под кожей Стивена во время тренировок с учениками и другими чародеями. Он знает, как темнеет золото в необычных зелено-голубых глазах и какие шершавые шрамы на все еще дрожащих порой руках, которые прячут их под перчатками. Этот тремор исчезает редко, когда колдун до предела сосредоточен на чем-то. Эверетт знает... знает запах этого мужчины и даже под дулом пистолета не признается, что дышит им, стоя совсем близко каждый проклятый раз, когда Стивен нагло вламывается в его личное пространство. Каждую минуту наслаждаясь пикировкой, в ожидании мефистофельской улыбки. Это невыносимо и неправильно, но он знает. Вечерами, сидя в своем темном кабинете и осушая стакан виски один за другим, пока не отрывает глаз с записей, на которых Стивен смотрит на него в упор, хмурится и бескомпромиссно рвется в очередную драку, закатывая глаза на слова Вонга. Эверетт не может не смотреть и знает почему. Ложь самому себе - непосильная роскошь для него... От Стрэнджа нет вестей уже больше двух недель, но это не тот срок, чтобы поднимать тревогу. Не та причина, почему агент Росс должен стать невнимательным к предстоящей миссии по захвату базы Десяти Колец. У него скоро боевой вылет вместе со Страйком, а до этого нужно еще встретить Т'Чаллу и Шури. Брифинг закончен, и агенты выходят из зала конференции, обсуждая детали операции и на ходу уточняя некоторые детали с Россом. Он углублен в разговор с Шэрон, когда свет в коридоре нервно мигает и слышится треск стен. Пространство в нескольких шагах от них вздрагивает и, пойдя рябью, загорается огненно-золотыми искрами. Вместе с ним раздается громкий, явно агрессивный рев, что заставляет напряженных агентов отшатнуться и поднять оружие. Через мгновение портал распахивается, и Эверетт раздраженно думает, что опять придется разбираться с инопланетным вторжением. Но все слова умирают, еще не родившись, и заставляют в смятении распахнуть глаза. Одежда Стивена покрыта кровью и грязью. Его волосы растрепаны, и на скуле, как и в уголке губ, - царапины. За его спиной разлетающееся на куски чудовище и оторванные щупальца. Светящиеся голубые бабочки путаются в складках плаща, и он дышит так, словно бежал очень долго. Его глаза лихорадочно блуждают по лицу Эверетта, и в протянутой руке - очередной дурацкий цветок. - Давай поужинаем, - хрипло произносит он и другой рукой, не глядя, запускает проклятие в тварь за спиной. - Что? - Эверетт даже не замечает, как опускает оружие, и не обращает внимание на вздохи за спиной. - Ужин. Сегодня. Вечером, - зелено-голубые глаза блестят, и Росс не может от них оторвать глаз. За спиной заходятся кашлем, нарастает шепот чужих голосов, Шэрон подозрительно шикает на кого-то, в портале, корчась, воет неизвестный монстр. Эверетт чувствует то, как его руки еле ощутимо касается край волшебного плаща, и тепло чужого тела совсем рядом со своим. Он и не понял, как оказался совсем рядом, всматриваясь в чужое напряженное лицо. - В восемь часов, - вылетает из разомкнувшихся сухих губ. - Не опаздывайте, мистер Стрэндж. Шаг, и между ними не остается пространства. Всего шаг, и настолько близко, что на губах тает чужой жар. Один шаг и в руках остается до пошлости банальная бордовая роза. Кончики нежных лепестков отливают чернотой и нежностью бархата, льнут к сжавшим их пальцам... * * * В ушах - вой ветра, его прохлада - на губах. Солнце сверкает на бритвенно-остром металлическом оперении и сотнями бликов играет на крыльях. Все выше, мимо облаков, в глубину бескрайнего неба и камнем вниз к зеленой траве, чтобы снова сорваться ввысь и закричать от восторга, не исчезнувшего спустя столько лет. Губы расплываются в сытой улыбке, глаза сами собой закрываются. Он дышит полной грудью и чувствует, как по венам привычно бежит адреналин. Этого не описать словами, не нарисовать ни одной кистью. Только прочувствовать. Сокол снова и снова срывается в глубокую синь, завораживая своей свободой. Он парит, не замечая земли и совсем не зная, что раз за разом срывается и сердце короля. А Т'Чалла смотрит, не отрывая глаз, и как никогда жалеет, что у Черной Пантеры нет крыльев. Но Шури он даже заикаться об этом не будет, иначе не миновать подколок еще сотню лет. - Наслаждаешься видом, киска? - раздается насмешливый, хриплый от чуть учащенного дыхания голос, и Сокол опускается в нескольких шагах. - Дышу свежим воздухом, птичек считаю, - тянет Т'Чалла и под взглядом полных смешинок тёмных глаз бесшумно подходит ближе. - Сугубо в рамках закона? - Сэм ничего не может поделать, и да, он знает, что между ними в очередной раз кое-что происходит. - Учтите, мистер, я буду следить за вами. - Интенсивно? - еще один небольшой шаг, и да, Т'Чалла в курсе, что подкрадывается и что Сэм это тоже знает. Проклятье, он - чертов король, полноправный Мститель, в конце концов, и миротворец. Но рядом с этим человеком робеет, словно мальчишка. В мыслях - сотни слов, которые он хотел бы сказать, но язык отказывается произносить. Он может только смотреть в теплые глаза и застывать всякий раз, видя улыбку, не похожую ни на чью больше. - Надолго на этот раз к нам? - У Шури несколько проектов со Старком, Охотницы соскучились по Барнсу, - они не спеша пересекают полигон и направляются к одному из корпусов базы. - А ты решил участвовать в мега-шопинге Наташи и Марии? - от невинного голоса Сэма уже закрадываются нехорошие сомнения. - Возможно? - подозрительно щурится король. - Нет, ты определенно этого не хочешь, - и этот смех в очередной раз что-то делает с Черной Пантерой. Это странно, как ни крути, и непонятно. Сэм Уилсон совершенно не похож на женщину. У него местами стервозный характер и определенно тяжелый удар. Он - солдат, потрепанный войной и тенями прошлого за спиной. У него, несмотря ни на что, доброе сердце, готовое поделиться своим теплом. У него лучики морщин в уголках глаз, когда он смеется, и шрамы на сильном теле. И Т'Чалла желает этого мужчину. Со всем горем и печалью, скрытыми от чужих глаз, с войной, до сих пор тревожащей сны. Со всем его жаром и непокорностью, с отвагой и преданностью. Он желает именно этого мужчину, как равного себе, как греховную страсть, как солдата, как мужа. Он желает, зная, что в этом сердце уже когда-то был другой, оставивший после себя лишь пепел. - Хочу угостить тебя кофе, - срывается с губ, прежде чем король может себя остановить. - Тебе... тебе нужно что-то посущественнее бурды из Старбакса, чтобы я клюнул. Это всего лишь обыкновенный кофе. Простое предложение, и нет в нем ничего такого, но отчего-то Сэм замирает. Он смотрит в глаза короля, и внутри отдается давно позабытым чувством. Это странно и, возможно, неправильно, но Сэм знает, как оно зовется. * * * Серая бронированная комната со стеклом Гезелля с одной стороны. Свет опущен до тридцати процентов, еле слышный гул кондиционера, и камеры Джарвиса под самым потолком. Расстояние почти в метр, и металлический, привинченный к полу, стол между ними. Ни одной точки соприкосновения, за стеклом, возможно, кто-то есть. Возможно, они успеют, если что-то пойдет не так. Джеймс нервно моргает и пытается успокоить учащенное дыхание и сердцебиение, его зрачки сужаются. У него волосы дыбом на загривке и нет ни одного гребаного шанса, что Стив не услышит дикий ритм его сердца, ведь сам Джеймс слышит их обоих. У Стива Роджерса небо в глазах и хриплый голос. Он смотрит, как чертов побитый щенок, и старается не двигаться. У Стива Роджерса все еще несколько шрамов на лице и более светлые волосы с той же стороны у виска. Его ладони так же лежат на столе, как и джеймсовы. Это Стив... это Стив... Стив. Он пахнет теплом чистой одежды, дурацким гелем для душа со сливами и собой. Разумом он понимает, что перед ним Стив, но не телом, не противящимся инстинктами. У него все выворачивает внутри, и кислород застывает в легких, но Джеймс стискивает челюсти и упрямо ведет плечом. Их руки снова движутся навстречу друг другу, как тогда. Пальцы соприкасаются, и так же, как в первый раз, Джеймса прошивает током. - Джеймс, - он никогда не думал, что собственное имя может звучать отчаянной просьбой. - Молчи, - слова приходится выгрызть из собственной глотки, но он не отрывает глаз от бледного лица. - Молчи, так надо. Он, черт возьми, не хочет больше просыпаться ночами от новых кошмаров. Не хочет драться только издали, не хочет вздрагивать от голоса, от теплых рук. Он хочет этих прикосновений. Кончики пальцев, и дальше, до первой фаланги, осторожно переплетаясь и заставляя нервно сглотнуть. Они встречаются взглядами, и Джеймсу совсем не больно. Рукам тепло, ему тепло. Это только начало их пути... В Нью-Йорке не видно звезд. Сколько не прищуривайся, сколько не старайся, небо словно затянуто пленкой. Здесь нет божественных закатов Ваканды и ее диких лесов с шумом водопадов. Нет пения птиц и звуков, которыми трещит эта никогда не засыпающая земля. Нет воздуха, настолько чистого, что можно захлебнуться. И сколько бы не пушил хвост Тони, ему тоже нравится край Черной Пантеры. Вот почему в башне есть двухэтажный, огромный зимний сад. Весь из бронированного стекла и кованного железа. С деревянными полами, переходящими в тропы из булыжника, которые уходят в траву и землю. Здесь прозрачные воды небольшого каскадного водопада тянутся речкой со дном из гальки и впадают в более широкое и неглубокое озеро с золотыми рыбками. Джеймс не знает, кто смог разбить в центре города это чудо, но этот человек в списке любимчиков всех Мстителей. Потому что столько насыщенной зелени, столько цветов и самых причудливых деревьев не оставляют равнодушным никого. Он любит это место за его покой и за возможность короткой передышки после кошмаров и тяжелых миссий. Это место - убежище, и, пожалуй, он никогда не думал, что захочет увидеть здесь Роджерса. Стива, окруженного его черными кошками. С ужасом и восторгом замирающего под лаской игривой Хасу, тычущейся холодным носом в шею Стива, с улыбкой от уха до уха гладящего мурчащую у его ног Уеку. Джеймс рассеянно гладит Десму с Сараби, возлежащих на его ногах, и прячет совсем неожиданную улыбку в спину Неябы. Это все еще странно и отчего-то будоражит что-то глубоко внутри. Между ними снова расстояние почти в метр, порой долгое молчание и ночи кошмаров, которые все еще тенями маячат за спиной. Видит Бог, он старается, и, когда становится совсем невыносимо, Стив - тот, кто останавливает его. - Можно... - голос у Роджерса хриплый, и щеки уже горят как два фонаря, - можно я вас нарисую? Джеймс щурит светлые глаза и, дернув уголком губ, снова гладит фыркнувшую Сараби. - Нарисуй, - совсем тихо, и Стив не может отвести взгляд. Альбом полон чужих рук, губ, глаз. Он полон силуэтов одного мужчины, изгибов его крепкой спины и до одурения изученных черт. Он полон тенями еле заметных улыбок и взглядов в упор. Внимательных, острых, упрямых и теплых. Джеймс весь на белых страницах, и любой, кто увидит их, легко поймет почему. На них лихой сержант в военной форме старого образца улыбается с хитрым прищуром. На них холод Зимнего Солдата с глазами мертвых вод, весь сплошная сталь и смерть. На них Джеймс Барнс в окружении своих ласковых диких кошек с глазами, в которых слишком мало звериного и слишком много знания. Джеймс... Джеймс... Джеймс... С каждым днем между ними все меньше расстояния и напряжения. С каждой новой попыткой и упрямством, с новым осторожным прикосновением и долгими разговорами. С утренним кофе на общих завтраках и временем, что у них есть... * * * Тони с подозрением прищурился, повернул голографическую карту, снова повернул и нахмурился. Шел уже второй час дешифровки данных, изъятых из замка Штрукера, а конца и края всему этому безобразию все еще не было видно. На одном из верстаков все больше увеличивалась вереница кофейных кружек ,и под ногами то и дело недовольно пищал Дубина. Тони уже парочку раз приходилось делать перерыв, чтобы сделать дыхательное упражнение от Уилсона и сильно напрячься, чтобы все-таки не вломиться на базу и не придушить нацистского ублюдка голыми руками. О папках, которые он старательно запихнул на другой экран, вообще не хотелось вспоминать. Именно в нескольких отчетах из этого архива он начал все чаще натыкаться на повторяющуюся числовую последовательность. При более детальном изучении это оказались координаты. Собственно, их конечную точку он сейчас изучал. - Джарвис, на что мы сейчас смотрим? - нахмурившись, пробормотал Старк. - Судя по снимкам со спутника, это северная Франция, долина Ларуш. Часть покрыта густым лесным массивом и цепочкой холмов. Есть небольшая сеть пещер природного происхождения. Отсутствуют населенные пункты, - откликнулся искин. - Короче говоря, - еще больше нахмурившись, протянул Старк, - это координаты одного большого ничего. Что насчет той груды развалин на краю леса? - Сохранилось не так много, сэр, - увеличив снимок почерневших развалин, ответил Джарвис, - осмелюсь предположить, что, каким бы целям ни служила данная постройка, она принадлежит началу девятнадцатого века. - Исторически - интересно, практически - фигня, - свернув экран, Тони потянул ближе следующий. - Объяви общий сбор. Вытаскивай хоть из душа, хоть из постели, но через час жду на общей кухне. Предупреди и нашего ЦРУшного М с его Манипенни. - Ввести экстренное положение, сэр? - Не сейчас. Сперва выясним, что за хрень творится, потом начнем паниковать... Координаты верны, и Джарвис просто не мог ошибиться. Сканеры показывают абсолютную пустоту, и нет ничего подозрительного на снимках со спутника. Все настолько идеально и чисто, что невольно возникает мысль об ошибках в работе их группы. И Стив, наверное, никогда в жизни так сильно не хотел ошибиться, как сейчас. Их джет прибудет на место через тридцать минут, а пока на борту все в последний раз проверяют снаряжение и беседуют. Он слышит тихую беседу Наташи и Джеймса. Клинт и Сэм обсуждают что-то с Тони. Беннер сидит в самом конце и, слушая какую-то музыку в наушниках, расслабленно читает что-то с планшета, пока Роллинз и Рамлоу беззлобно переругиваются, склонившись над одной из карт. Он слышит даже треп Марии и Мэй по коммуникатору. Он слышит и ощущает их всех, но мыслями слишком далеко. Перед глазами горят до боли знакомые координаты пустоты и все события, что произошли со дня его появления в этом мире. Это точки с информацией, связанные и запутанные меж собой на стене его кабинета. Это шифры с Лемурианской Звезды и формулы Саадевика. Это оружие и новые десять клонов замка Штрукера. Это старые развалины на краю леса и необъяснимая ровная пустота на многие мили. Обрывки слухов, мимолетно мелькающие лица на краю сознания и догадки, которые заставляют каменеть. - Капитан? - тихо зовет в наушнике Джарвис, чем заставляет сморгнуть и потереть уставшие глаза. - Все в порядке, Джарвис, - бормочет он и, уже обернувшись к собравшейся команде, добавляет громче. - Так, народ, не расслабляемся. На сканерах пусто, но там может быть что угодно. Разделимся и прочешем всю территорию. На связи. - Ты думаешь, что это может быть ловушка? - нахмурился Клинт. - Не знаю, но лишняя осторожность не помешает, - покачал головой Стив и, бросив короткий взгляд на Джеймса, первым спустился на землю. Это могло бы быть самым спокойным и самым неподозрительным местом. Оно могло бы быть частью какого-нибудь курорта, который Тони в очередной раз расписывал Пеппер. Джеймс легко мог представить здесь целый городок с небольшими улочками и тихими домами... со звоном колоколов? Джеймс вздрогнул и, помотав головой, снова сосредоточился на своем секторе. Он почти закончил и, отчитавшись командиру, собрался вернуться к развалинам, когда это снова случилось. Словно чьи-то голоса в нескольких шагах от него, и это заставило отшатнуться и, вскинув оружие, резко обернуться. Никого не было, периметр был чист, и сканеры все еще были пусты. Шум металла, чей-то смех, неясный гул труб и выстрел. По позвоночнику пополз холодок от понимания, что это может быть очередной приступ. Он напряженно всматривался в пространство перед собой и даже активировал свои линзы, но ничего не было. Ничего не было, и у него снова начались галлюцинации. Барнс ненавидел и боялся их, отчаянно понимая, что они не оставят его до конца жизни. Он медленно отступал, чувствуя, как немеет язык, не в силах ответить напряженно зовущей его Наташе. Удар... Удар... Крик... Грохот... Звон цепей... Электрический треск... - Yasha! - Ya kajetsya sxoju s uma, pаuchok, - он больше не может скрывать это от нее. Удар... Рык... Удар... Грохот... Удар... Звон... - Ti ne soshel s uma, - резкий, хриплый голос заставляет сосредоточиться на нем. - Тi ne soshel s uma, slishish?! - Stiv? - Парни, что происходит?! - задыхаясь кричит в коммуникаторе Роллинз. - Роджерс, ответь! - Развалины, - и звон, с которым щит встречается с камнем, после которого эфир буквально взрывается злым и грязным матом. Это настолько неожиданно, что Джеймс на мгновение спотыкается, но продолжает бежать в сторону группы. Он врывается на поляну вместе с Клинтом в ту минуту, когда Наташа напряженно целится из двух пистолетов в каменный пол, из которого Стив буквально вырывает старую, почерневшую от копоти решетку. И здесь невидимые голоса становятся громче. Джеймс рвано дышит и переводит дикий взгляд с решетки на пыльного Роджерса. У Стива мертвенно бледное лицо и злые темные глаза. Голоса не в голове, не в его больном сознании. Они под землей... База похожа на настоящий муравейник, который они разворошили, и здесь явно никто не ждал, что они буквально упадут им на головы из закрытой старой шахты, которую, по идее, давно уже замуровали. Это несколько этажей с запутанными коридорами, которые кишат гидровцами, и чертов завод оружия. Пистолеты Наташи не стихают ни на минуту. Автоматная очередь тонет в реве репульсоров и во взрывах на минусовых этажах. Крики раненых, и сирена не переставая воет. Металлические мосты падают, сминаемые и раскаленные от огня, когда сквозь дым серебряной резкой вспышкой летит щит. Ломая очередному гидровцу шею, пока в рукопашном бою, словно спички, ломаются еще трое. Металлическое крыло раскрывается резким щелчком, отрезая руку целящемуся в Рамлоу. Под грохот падающих стен и рев Халка, сминающего укрепленные двери, словно рыхлую бумагу. С запахом горелой плоти и раскаленного металла. Людьми в белых халатах, пытающимися сбежать, но попавшими в ловушку Джарвиса, уже проникшего и переписывающего системы. И резкий холод лазерных ружей, вспыхивающий подобно ледяному пламени. Стив бьется, не чувствуя усталости и ран, не чувствуя ничего, кроме иссушающей ярости. Он слышит хруст костей и крики тех, кто попадает под его кулаки. Но этого так мало, чтобы остудить его ненависть, мало, чтобы остановиться, и он может сейчас только убивать. Не чувствуя отдачи в плече от чужого выстрела и кусачих игл шокера, который он просто сминает в кулаке. В коммуникаторе злой трехэтажный мат, когда он, перемахнув металлический мост, приземляется на неизвестно сколько минусов этаже. Продвигаясь все глубже и натыкаясь на еще больше гидровских солдат. Еле успевая уйти от чьего-то ножа, выбивает винтовку из рук другого, ударяя прикладом по лицу третьего с такой силой, что слышится хруст ломающихся костей. Он находит комнату связи и, вырубив трех охранников, буквально громит все вокруг, уничтожая и следуя дальше. Методично и яростно, оставляя после себя трупы и покореженную технику. До тех самих пор, пока перед темными от бешенства глазами не остается ничего, кроме горящих руин. - Роджерс, уходи! - кричит в комме Тони. - Сейчас здесь все рванет! Он выбирается через горящий коридор и на мгновение глохнет от первого взрыва в нескольких метрах от него. Встряхнуть головой, снова подняться на ноги, отшвырнув с дороги обломки, и двинуться дальше. Все быстрее, под грохот складывающейся подобно карточному домику базы. Он выходит самым последним и бежит по уходящей из-под ног земле, пока хватает дыхания. Упав уже за линией рухнувшей почвы, он пытается снять шлем, но механизм заело от удара. Стив слышит голоса своих людей и видит чей-то силуэт совсем рядом. Кто-то касается его плеча, и сейчас это похоже на удар тока. Он отшатывается и, поднявшись на колени, рыча как животное, царапает, пытаясь сорвать шлем. Металл гнется под пальцами, шлем искрит и со скрежетом буквально рвется. Стив отшвыривает его, ничего не видя перед собой, и пытается вдохнуть. Его легкие горят, кислорода слишком мало, и грудь словно под железным прессом. В ушах все еще громыхает, и зрение настолько обострено, что даже больно. Вдох-выдох... Вдох-выдох... Медленно открыть глаза на бескрайнее небо... Вдох-выдох... Сосчитать до пяти и сцепить зубы... Вдох-выдох... Подняться на ноги и, не смотря ни на кого, направиться к джету... Вдох-выдох... У них нет времени... Они не произносят ни одного слова, пока джет летит в сторону башни, и Стив чувствует, как разливается в воздухе напряжение. Это миллион вопросов, только Стив сейчас не в состоянии говорить. Он цедит слова Джарвису сквозь зубы и знает, что потом должен будет извиниться за это свое поведение, но сейчас все, что он может, так это держаться от других подальше. Он не дает Наташе заняться своими ранами и наспех перевязывает плечо и рану от ножей чуть выше колена. Ожогом на лопатке можно будет заняться потом, но только сейчас нужно потерпеть. Он не поднимает глаз на Джеймса, сидящего в кресле пилота, отлично зная, что пропах кровью и гарью. В башне он отмахивается от Чо и ее медиков, направляясь прямиком в зал конференций и на ходу снимая с плеч ремни, удерживающие щит. Тот со звоном падает у ног, но внимание Стива сейчас целиком сосредоточено на многочисленных виртуальных экранах, раскрытых Джарвисом. - Так, а вот это уже стремно, - бормочет Рамлоу и, подняв с пола щит, укладывает на стол. - Роджерс, что происходит? - Да ладно, Стив, - устало произносит Клинт и, морщась от боли в перевязанной руке, медленно опускается на один из стульев. - Мы всегда знали, что в Гидре хитрожопые мудаки и что там что-то было нечисто. - Там конкретно что-то нечисто, - раздраженно произносит Брок. - Как, мать твою, такое возможно?! Не заметить до хуя огромную базу! - Я, черт возьми, не знаю, - процедил Тони, на огромной скорости набирая что-то на своем планшете. - Джарвис не мог ошибиться! Мы с Беннером уже занимаемся нарытым Джарвисом и Романовой. И, если Роджерс на минуту... Стив? На одном из экранов перед Стивом на огромной скорости сменяют друг друга какие-то схемы, старые фотографии, карты, отчеты и папки с грифом "секретно", в которых он роется, даже ухом не ведя на их разговор. Из них он вытаскивает какую-то допотопную военную карту и отмечает какие-то точки, бормоча что-то Джарвису, который моментально приступает к новой задаче. Карта медленно расцветает комментариями, штрихами неизвестных построек и именами. После чего в другом окне появляется актуальная на данный день карта мира. Джеймс сидит в нескольких метрах от Стива и не отрывает от него глаз, пока тот работает. И, чем дольше он смотрит, тем больше уверяется в том, что у его "приступов" совершенно другая причина. Он был на том месте до всего этого, до плена в Гидре, но память молчит и выдает обрывками, неясными тенями и звуками. Вот почему он не сразу понял, что это реальные голоса, которые, кроме них с Роджерсом, никто не смог бы услышать. Только, кроме этого, есть еще что-то, что знает Стив и не помнит сам Джеймс. Он продолжает рассматривать карту до тех пор, пока на глаза не попадают знакомые названия, и внутри все подбирается. Три приступа, три задания Щ.И.Т.а, совершенно не связанных с Гидрой, и три горящие точки на чужой старой карте. Он до сих пор помнит координаты переброски так, словно они выжжены на внутренней стороне век. Он тихо диктует их Джарвису, и тот добавляет три красные точки на новой карте. Пальцы Стива вздрагивают, и он медленно оборачивается к напряженному до предела Барнсу, пока за его спиной две карты накладываются друг на друга. Джеймс не знает, почему ожидал чего-то плохого. Не знает, почему внутри все режет и противится тому, чтобы подойти сейчас к бледному Стиву. Он сидит, сцепив пальцы на столе перед собой, напряженный до предела и в любую минуту готовый к нападению. Он знает, что его не будет, но тело продолжает противиться. Зимний не хочет говорить, не хочет знать, его инстинкты воют об опасности. - Кто-нибудь может объяснить, что сегодня произошло и как вы узнали о базе, капитан? - напряженно переводя взгляд с Джеймса на Стива, чеканит Росс, и рядом напрягается Шэрон. Стив смаргивает и, переведя взгляд на Тони, с трудом сглатывает. Его голос хриплый и рваный, когда он наконец заговаривает: - Это место, где ты родился. - Что? - растерянно смотрит Тони. - Развалины - церковь святого Антуана, - продолжает он. - Я подозревал о базе с той минуты, как ты озвучил координаты, и она не последняя. Есть еще, как минимум, пятнадцать, и это только те, что не находятся на территории Штатов. У трех из них вы уже были, но ничего не нашли. - Из-за той хрени, которой были обшиты стены, - выдохнул Тони. - Но как ты... - Голоса, - вместо него ответил Джеймс, - мы услышали голоса. - На тех трех ты тоже их слышал? - подалась вперед Наташа. - Да, - кивнул Зимний. - Но я думал, что они ненастоящие. Стива не было и, кроме меня, никто их не слышал. Я подумал... подумал... - Что сходишь с ума? - раздраженно вмешался Тони. - Черт, Барнс! Так дела не делаются! Ты же мог сказать нам с Ташей! Даже, если бы это были глюки, мы бы помогли! - Не хотел пугать, ребенок, - отвел глаза Барнс. И пока Тони задыхался от возмущения на пару со скрежещущей зубами Наташей, Брок скрестил руки на груди и сузил глаза. - Мне с Роллинзом ты по той же причине не сказал, говнюк мелкий? - слишком спокойным и ласковым голосом позвал он, чем заставил Джеймса виновато съежиться. - Откуда информация о базах? - напряженно рассматривая карту за спиной Стива, вернул всех на землю Эверетт. - Их создал я, - ответил Стив, и карта за его спиной увеличилась. - До начала войны Гидра была всего лишь одним из исследовательских отделов Аненербе и проходила под совершенно другим названием. Война же приблизила Шмидта к Гитлеру настолько, что тот открыл ему доступ ко всем своим ресурсам. В итоге, отдел откололся и начал действовать самостоятельно. У нас не было иллюзий на их счет, когда началась вся эта катавасия. Гидра росла, крепла, и уже тогда было ясно, что после конца войны начнется новая уже с ней. Не имело значения, со Шмидтом или без него, организация не перестала бы существовать. Она уже распространялась в Штатах и среди союзников. Нужны были укрепленные базы, люди, ресурсы для дальнейшей борьбы. Я не знал, вернусь с последней миссии или нет, потому оставил инструкции Пегги и Говарду. Все свои связи, которые успел накопить за войну, и все те места, где можно было создать базы будущего разведывательного центра. За них должен был отвечать я, за технику и вооружение - Говард, за вербовку и обучение агентов - Пегги. Он сглотнул и, переведя взгляд с притихшего Тони на Шэрон, продолжил: - Говард был самым гениальным человеком и наглым авантюристом, которого я знал, - с нежностью в голосе продолжил он, - а Пегги настоящим профессионалом с своем деле. Она была чертовски крута и периодически вправляла нам мозги. Я должен был быть с ними, но не вернулся, и им пришлось все сделать самим. - В нашем мире, - мрачно произнесла Шэрон. - Твой двойник сделал то же самое, но с совершенно другой целью. - И не только, - покачал головой Роджерс. - Это не просто очередные мелкие укрепления или "базы", которые до сих пор вы уничтожали. Это и есть Гидра. Это было перед нашим носом, настолько очевидно, настолько хорошо разыграно, что мы клюнули. - В смысле? - нахмурился Брюс. - Представь, что ты почти бессмертен и мир в твоем кармане, - медленно произнес Стив, и с каждым словом его глаза медленно начали светлеть, превращаясь в два осколка голубого льда. - Что мужчина, которого ты хотел всю свою жизнь, послушно сделает все, что угодно. Все, это конец, скука. Нет остроты сюжета, Брюс. Нет достойного противника, обмельчали. А впереди еще неизвестное количество лет, потому что никто не может с достоверностью сказать, на сколько продлевает жизнь сыворотка. Только душа хочет развлечений, азарта, движения, в конце концов. Где спортивный интерес, если одним щелчком можно опустить на колени любую страну? Утопить в крови, разрушить экономику, устроить геноцид населения новым типом биологического оружия. Это мастерски устроенная игра с целью развлечься. Он не хотел смотреть на Джеймса с широко распахнутыми светлыми глазами. Стив просто не мог делать это с ним и держать себя в руках. Слова с трудом удавалось выталкивать из горла, и он это делал, зная, что должен сейчас предупредить, пока не поздно. Он поднял взгляд на Рамлоу, втянувшего воздух сквозь сжатые зубы, и продолжил, отлично зная, как действуют его слова на присутствующих. - Твоя привязанность к Зимнему Солдату тоже пришлась во время. Нотка драматизма, немного испачканной невинности, и ты, не устояв, ринулся оживлять давно уже покорный, поскучневший труп. Хорошая встряска и внесение оживленности в стертую личность, которую тупые техники не улучшили так, как надо. То, что смог сделать ты, но права на него у тебя ненадолго. Пока Джейми сам не поймет, что выбора нет, что все дороги ведут обратно. Он вернется по собственному желанию, когда поймет, что есть только один человек, который знает, что ему нужно. А Мстители будут весьма приятным бонусом. Зачем убивать их, если можно заполучить такие милые экземпляры? Не идеал и не что-то из ряда вон выходящее, но можно легко найти им применение. А пока пусть детки, так и быть, носятся по миру, очищая его от Гидры и ее "очень серьезных" баз. Уборка среди бесполезных ячеек, проверка их способностей, да и обширная платформа развлечений. Есть где разгуляться фантазии. В зале гробовая тишина, когда он замолкает, и на окаменевших лицах остальных шок, страх и непринятие. Они смотрят на Стива неверящими глазами и не знают, что сказать. Он понимает их, и, видит Бог, это не то, что он хотел для них, но все его слова - чистая правда. - Ты... Ты не можешь этого знать наверняка, - у Тони такое лицо, словно Стив вырвал его сердце. - Этого не может быть. - Это правда, Тони, - глухо ответил Стив. - Сравни наши последние операции с теми, что вы провели до этого. Все последние донесения. И вспомни архив Штрукера. Я знаю, как он думает и что сделает. Знаю, как далеко он зайдет, если все это не остановить. Потому что, если бы я был им, то поступил бы именно так. - Pizdec, mat' vashu, - выдохнула Наташа и потерла ноющий от напряжения висок. - Теперь, блядь, когда мы наглядно поняли, какого ушлепка держим под боком, - оскалился Брок. - Я определенно пристрелю урода. - И сядешь в такую же камеру на очень длительный срок, - отрезал Росс. - Совет Безопасности никогда не спустит такое на тормозах. Они надеются выбить из него кое-какие секретные сведения, и до тех пор он будет жить. Пытки и психическое вмешательство исключаются из-за бесполезности, как и наркотики. - Ублюдочные бюрократишки! - рявкнул Рамлоу. - Я не собираюсь участвовать в этих играх разума, пока он не решит свалить из Рафта, оставив вместо себя клона! - В этом он не сможет нас обмануть, - покачал головой Стив. - Эти клоны - марионетки. Хорошо обученные, такие же усиленные и умные, но эмоционально мертвые. Они даже не обладают навыками речи и ничего не чувствуют. Они просто пустышки, а создавать хотя бы одну полную копию себя он не намеревается. - С чего такая мысль? - деловито поинтересовался Клинт. - Он не будет делиться ни с кем, даже с другим, собой. Особенно Джеймсом, - и упрямо посмотрел в злые глаза Рамлоу. - Смерть - это избавление, а не наказание. Для него не должно все быть так легко. Он уверен, что все идет по его плану, что за ним придут, и потому до сих пор сам не сбегает. Ему нужен момент триумфа, только он ничего не получит. - И снова хочу сказать, как мы рады, что ты так вовремя к нам попал, - хмыкнула Мария. - Дел будет очень много. С чего начнем? Стив бросил осторожный взгляд в сторону Джеймса, но того уже не было в комнате. Он тяжело сглотнул, понимая, что все снова стремительно покатилось к Дьяволу. На плечо осторожно опустилась рука Шэрон, заставив посмотреть на нее. - Дай ему время, - тихо произнесла она. - Я прослежу за ним, сэр, - осторожно отозвался Джарвис. Только на душе продолжали скрести кошки... * * * Раскаты гремят над крышами башен и молниями разрезают тьму ночи на горизонте. Он глохнет от воя ветра и дождя. Капли барабанят по бетону и нещадно бьют по плечам. Он промок до нитки и больше не чувствует тепла. Его глаза так же темны, как это штормовое небо, и нет ни капли покоя. Он весь как натянутая стрела, готовая сломаться или сорваться с тетивы. Джеймс не может дышать, не может успокоиться, обнимая себя дрожащими руками и чувствуя, как из груди поднимается больной, животный вой. Он не помнит, как пришел сюда, пошатываясь, словно пьяный, и почти ничего не видя перед собой. Только бы подальше от остальных, туда, где никто не увидит его. Каждый раз, когда он думает, что смог уйти от Гранта, смог пережить, его настигают. Это бег по кругу, из которого он не может выбраться столько лет. Это повторится снова и снова, пока кожа не сотрется в кровь, пока горло не охрипнет от криков. Пока от него снова не останется ничего, кроме медленно подыхающего тела. Его накрывает с головой, и это невозможно пережить. У него нет больше сил! На электронных часах полтретьего ночи, а сна нет ни в одном глазу. Стив лежит в своей постели и, не мигая, пялится в потолок. Он медленно дышит и прокручивает в голове последнее собрание. Перед его глазами все еще потерянный взгляд Джеймса. Он не может не думать об этом, не может не кусать губы от бессильной злости. Стоит лишь прикрыть глаза, как он отчетливо слышит неприкрытый страх в чужом голосе. Страх не перед врагом, не перед смертью, а перед безумием, в котором убеждаешься каждый Божий день, и нет никого, с кем можно поговорить об этом. Очередной грохот бушующей грозы, и дождь тонкими ручьями стекает по незашторенным окнам. Стив снова открывает глаза, следя за прозрачными нитями, а темный город озаряется ослепительной вспышкой молнии. Он не видел Джеймса после совещания, и Рамлоу тоже не знал, где тот. Он мрачно отвел глаза и попросил Джарвиса проследить за Зимним. Командир был выбит из колеи так же, как остальные. Они пытались держать лицо, пытались сосредоточиться на новой задаче, но Стив видел, как им тяжело. Он не хотел поступать так с ними, но они ведь стали его семьей. Они были дороги ему, и Роджерс пытался защитить их, даже если это значило причинить боль. Стив глубоко вздохнул и, повернувшись на бок, попытался заснуть, когда в темноте неожиданно раздался взволнованный голос Джарвиса: - Капитан Роджерс, сержант Барнс вернулся. Сэр, возможно, ему сейчас нужна помощь. - Где? Он ранен? - подорвавшись с постели и на ходу натягивая футболку, Стив вышел из собственной квартиры. - На крыше, - откликнулся искин и распахнул двери лифта перед ним. - Ранений нет, только эмоциональное истощение. Мне вызвать кого-нибудь? Позвонить доктору Чо? - Я не знаю, - не отрывая напряженного взгляда от гладких закрытых дверей, ответил Стив. - Будем действовать по обстоятельствам. Он слышит Джеймса еще до того, как открываются двери. Сгорбленный, в насквозь мокрой тактической форме и вцепившийся в бетонный парапет крыши. Он не слышит, не видит ничего, и его больной вой разрывает сердце Стива на куски. - Джеймс, - отчаянно зовет он и ступает под дождь. - Джеймс... Когда на плечи опускаются чужие руки, тот отшатывается, не узнавая и скалясь. В руках блестит нож, и только чудом он не достигает цели. В его ушах звенит и он не понимает... не... - Никогда! - рычит он. - Я не вернусь туда! Никогда! Очередной удар, и выбитый из дрожащей руки нож как доказательство его слабости, ущербности. Он скалится, отступая почти вслепую и врезаясь поясницей в парапет. На предплечья ложатся чужие теплые руки и оттаскивают в сторону. - Не вернешься, - произносит знакомый твердый голос, и Джеймса ломает. Он пытается вырваться, пытается ударить бионическим кулаком, когда его ловят в крепкие объятия. Его колотит и жжет кожу от чужих прикосновений. Это невыносимо, больно, словно током по свежим ранам. Его кровь стынет в жилах, а голос продолжает звучать и что-то говорить. Тело выворачивает от страха и омерзения. Джеймс ненавидит все, что сейчас происходит. - Все хорошо, - он дрожит, прижатый к чужой груди, стискивающий в пальцах чужую мокрую футболку. - Ты дома, все хорошо. Он тебя не получит, Богом клянусь. На щеках вода... Это вода... Он забыл, что такое слезы... Это вода, а не его всхлип... Просто вода, и руки Стива, поглаживающие его сведенные судорогой лопатки. Это мокрый и босой Стив. Его запах и голос Джеймс знает. И чертова вода, отчего все расплывается перед глазами. - Почему? - он охрип и почти шепчет. Это ладони Стива, бережно касающиеся его лица и отводящие мокрые, прилипшие к шее волосы. Его пальцы на щеках, и такой же хриплый голос в ответ: - Потому что в тебя невозможно не влюбиться. - Это не любовь, - его взгляд скользит по чужому больному взгляду, и тело дрожит, все еще вцепившись в Стива. - Я знаю, - печально произносит Роджерс и опускает одну ладонь чуть ниже, поглаживая затылок. Ловя новую дрожь чужого тела и мягко обняв, позволяя уткнуться горящим лбом между шеей и плечом. Чужая ладонь все еще крепко держит его, и сердце бьется так же быстро рядом с его собственным. - Это не любовь...