Убить дружбу

      — …Прежде чем ты придумаешь тысячу причин для извинений, я скажу: ты вчера уснул прямо на улице, и мы с твоей мамой решили, что оставить тебя на ночь у меня — самый оптимальный вариант.       Как Абе и предполагал, его утро началось с объяснений. Они сидели по обоим концам кровати: Абе — скрестив руки и согнув здоровую ногу, Михаши — в позе сэйдза.       — Ты меня не обременяешь, моих родителей и брата — тоже, на тебя никто не злится, и все в порядке. Ты все из этого понял?       Михаши неопределенно кивнул. Абе задушил желание треснуть его посильнее.       — Я говорил с твоей мамой о твоем самочувствии, — сказал он максимально ровным голосом, но вот-вот рискуя сорваться. — Ты какого черта так изводишь свое тело? Сколько раз повторять, что если с тобой что-то случится, то мы проиграем? Мы тогда даже не сможем участвовать в играх, ведь у нас нет другого питчера такого же уровня!       — Прос…       — Прекрати извиняться! — Рен сжался, и Такая закрыл рот ладонью. Черт, он все же сорвался. — Лучше больше заботься о своем здоровье, ладно? — продолжил он более спокойно. — Не доводи себя больше до такого состояния, хотя бы ради команды. Я вчера не на шутку перепугался, знаешь ли, когда ты вдруг ни с того ни с сего рухнул трупом!       — Я… понял… Прости…       — Что я сказал тебе секунду назад?!       — Не… извиняться.       — Ах, проехали, — Такая взъерошил его волосы и поднялся с кровати. — Пойдем завтракать.       — У…угу… — Рен стесненно подался за ним.       — А. Но сперва нужно проверить твою температуру, — ладонь Абе встретила лоб Михаши, когда тот вставал. Другой рукой Абе коснулся собственного лба. — Вроде бы спала. Это хорошо. Идем.       В кухню они спустились молча. Такая не мог не отметить, что сегодня Рен снова не смотрел ему в глаза и почти не говорил. Возможно, вчера на него снизошел приступ болтливости из-за жара и попыток все скрыть и не уснуть прямо там. Ведь сон подступил к Рену, едва они перестали разговаривать.       — Михаши-кун, я не знаю, что ты обычно ешь на завтрак, но сегодня у нас творожно-рисовая запеканка, — Мисаэ-сан встретила их бодрым стуком тарелок о стол.       — Запеканка? — Шун, уже подлетевший к блюдам, моментально скривился.       — Не привередничай! Она полезная, сытная и самое то перед тренировкой! — возмутилась Мисаэ-сан. — Правильное питание — залог крепкого здоровья!       — Я тогда съем и его порцию, — Такая незамедлительно поднял руку. И получил по ней лопаткой.       — Прекрати уже объедать своего младшего брата, — Такаши-сан, тоже пришедший на завтрак, занял свое место за столом с заранее уставшим от всего на свете взглядом. И оттого немного злым. — Доброе утро, Михаши-кун. И, мама, я тоже хочу две порции.       — До…доброе…       — В кого вы такие прожорливые… — Абе-сан со вздохом поставила последние блюда. — Михаши-кун, садись вот сюда, рядом с Такаей. Вот кому уж точно нужно есть побольше, так это тебе. Такой худой!       — Я ему это каждый раз говорю, — пока родители спорили, Абе уже прикончил половину запеканки. Михаши неуверенно поглядел на свою, почему-то казавшуюся нереально огромной. — Глазами ты ничего не съешь, — фыркнул Абе, пододвигая тарелку к Михаши ближе. — Заканчивай считать ворон и скорее ешь. Нам пора на тренировку. А, и позвони своей маме, она беспокоится. Да не торопись так глотать, подавишься! У тебя рис на губе, бестолочь.       Семейство Абе молча глазело на небывалое для них зрелище: заботящегося о ком-то Такаю.       — Фу, — прокомментировал увиденное Шун, когда брат пальцем стряхнул со рта Рена упомянутую рисинку и как ни в чем не бывало продолжил жевать. — Они точно всего лишь беттери, а не парочка голубков? Михаши, как ты его терпишь?       Рен смущенно вперился в свою порцию, Такая же закатил глаза.       — Надеюсь, в игре у вас такое же идеальное понимание, — хмыкнул отец. — И Такая больше не заставляет тебя только безоговорочно слушаться его выбора подач. Отказывай ему почаще, чтоб поумнел хоть немного.       — Папа! — возмутился Такая.       — А… ну… — Михаши заерзал на стуле. — В последней игре… я отказывался… У нас с Абе-куном… был сигнал… «покачать головой»…       — Какой сигнал? — лицо Такаши-сана неумолимо вытянулось. — Та-ка-я, — прорычал он с мрачной ухмылкой, медленно поворачиваясь к сыну.       — А! — Михаши начинал паниковать. — Но это сбило… противников! И мы уже… поговорили с Абе-куном… об этом!       — Вот поэтому вы и проиграли, — отец невозмутимо щелкнул Абе по лбу. — В самом деле, за кого ты держишь питчера?       — Дорогой, тебе ведь уже сказали, что они во всем разобрались, — осадила мужа Мисаэ. — Ох, время! Такая, вам уже пора! Пусть сегодня и суббота, но лучше не опаздывать!       — Он съел мою порцию! — обвинил убегающего брата Шун. Абе схватил Михаши за ворот и показал мелкому язык.       — Мы ушли!       — Вот же неспокойный ребенок, — Мисаэ неодобрительно покачала головой, глядя им вслед. — Ох, Михаши-кун почти ничего не съел…       — Мама, мне тоже добавки! — Такаши-сан счастливо протянул жене пустую тарелку.

***

      — Так значит, сегодня ты ночевал у Абе? — Таджима ухмыльнулся во все тридцать два.       — Вот, почему мы не столкнулись утром, — Сакаегучи чему-то кивнул.       — Но почему так внезапно? — потер подбородок Изуми.       — Да, мне тоже интересно, — рядом с ним в траву плюхнулся Мизутани. Они сидели на окраине поля в ожидании указаний Момокан, которая сейчас обсуждала план завтрашней игры вместе с Шигой-сенсеем и Шиноокой.       — А… Ну…       — Он свалился с жаром прямо на улице, — выдал питчера с потрохами кетчер.       — Что-о?! — команда тут же налетела на несчастного Михаши в попытках глянуть температуру.       — Я могу… подавать… — завел стандартную шарманку Михаши.       — Мне тебя сейчас стукнуть или после игры? — с обманчиво ласковой улыбкой к ним подошла Момокан, не менее ласково хлопнув битой по своей ладони. Абе некстати вспомнились вчерашние мысли про хоум-ран в голову.       — Я… я могу… подавать, — убеждал тем временем Рен, вовсе неубедительно пятясь к ограде от все еще тянувшихся к нему рук. Абе стало его жалко, и острая необходимость вмешаться тут же цапнула в желудок.       — С ним уже все в порядке, это было из-за нехватки сна и перебора с бегом, — пояснил он. К сожалению, кажется, этим сделав лишь хуже.       — Его пробежки стали быстрее на 0.5 секунды, — подтвердила его слова Шиноока, сверившись с записью в блокноте за миг до того, как Мария приготовилась прибить их аса собственными руками.       — Это, конечно, хорошо, но не переусердствуй, — Мария, явно тоже сжалившись, перестала наседать и опустила биту. Рен зарделся от похвалы, забормотав что-то вроде «Пустяки» и «Это не так много».       «Не так много, как тебе бы хотелось», — договорил за него Абе мысленно, не сводя с Михаши внимательного взгляда. То, что бегать этот парень стал чуть лучше, он уже и сам заметил: сегодня утром, когда они, опаздывая, неслись в клуб со всех ног.       — Ладно, возвращайтесь к тренировке, — велела Момоэ вновь разошедшимся ребятишкам. Юные бейсболисты увлеченно помчались на поле, размахивая битами и перчатками. Основные беттери по ее указу снова занялись своим привычным делом, чтоб Такая скорее влился обратно. Занятий в школе сегодня нет, так что они могут посвятить этому хоть весь день. Но Такая надеялся, что вливаться ему придется значительно меньше.       Тренировка начала свой обычный ход.       Абе уныло принял сидячую стойку, чуть ли не впервые в жизни не особо желая этого делать. Нет, дело было не в том, что ему резко расхотелось ловить — да такого быть априори не может. Просто, после просьбы Момоэ приглядеть за ним, Михаши и правда подолгу не сводил с его колена глаз. Порой даже слишком подолгу, особенно когда Абе садился в кетчерскую позицию. Не замечать это было невозможно, а вот смириться — хоть как-нибудь, так что Такая предпочел просто игнорировать частые питчерские взгляды на себе. Но делать это второй день кряду заметно выматывало.       «С начала тренировки он больше не разговаривал, — отметил Такая подсознательно. — Даже когда к нему подходил Таджима, то Таджима в основном и болтал. Михаши вчера исчерпал на мне весь свой лимит? Или он снова не решается со мной заговорить, потому что я выгляжу злым? Оки, мне нужна твоя помощь еще раз… Я совсем не понимаю, о чем думает этот парень».       На самом деле Михаши думал о многом. Он и молчал-то сегодня так долго, потому что буквально тонул в размышлениях. Он подавал как обычно: не быстро, точно, спокойно. Но самому ему казалось, что непонятное волнение ощущалось в каждом броске. Абе умел определять по его подачам его состояние. И это смущало. Ведь для самого Абе Михаши никогда не мог сделать того же. Но быть открытой книгой для него во время питчинга…       — Не витай в облаках, — Такая бросил мяч обратно и приготовился снова ловить. — Ты какой-то рассеянный. Что-то случилось?       Ну вот, опять. Абе-кун видит его насквозь.       — Нет… ничего.       — Ладно.       Рукавица взнялась в ожидании мяча.       — Как… твое колено?       Мяч влетел в нее, угодив в ловушку.       — В порядке. Мне даже не больно сидеть.       Мяч вернулся к Рену.       Им действительно не о чем говорить.       Побросав еще немного, они сделали перерыв.       — Иди сюда, я помогу тебе размяться, — на автомате предложил Абе. За месяцы игр и тренировок вместе подобное уже должно было войти у них в привычку, но отчего-то Михаши уклонился от его руки, стоило Абе ее протянуть. — Что-то не так? — озадачился он. — Ты еще не разминался сегодня. Вообще-то, ты должен был это сделать в самом начале, — Такая снова потянулся к Рену и снова схватил лишь пустоту. Оглядев его с ног до головы, Такая взволновано спросил: — Снова жар? — вновь отскочив от ладони, в этот раз нацелившейся на его лоб, Рен мотнул головой. — Тогда что-то с рукой? — взмах головой снова. — Тогда что? — вконец запутался Такая.       — Ни…чего, — Михаши старательно отводил взгляд. — Я… разомнусь позже. А сейчас… отдохну.       — …Ладно, — Такая решил не настаивать. В конце концов, это же Рен, тут надо быть деликатнее. — Если что, я буду там, — он указал на других ребят. Рен кивнул.       Абе ушел разминать ноги вместе с дурачившимися Сакаегучи и Мизутани, Михаши же подошел к Таджиме, с важным видом разрезавшему битой воздух перед Ханаем. Он сделал это неосознанно и, скорее, по привычке за последние две недели, но когда на секунду Михаши поймал на себе странный взгляд Абе-куна, то внутри что-то сжалось. В ушах эхом прозвучал заливистый смех Изуми, Суямы и Нишихиро, по всему полю убегающих от обливающего их водой Оки. Увы, убегать от спринтерских ног — дело заранее проигрышное.       — Что такое, Михаши? — Таджима тут же прекратил замахиваться на Ханая и посмотрел на их аса с привычной яркой улыбкой. — Абе тебя успел достать? Быстро он.       — А… Нет! Это… не так… У нас перерыв, — Рен уставился себе под ноги. Зачем он вообще пришел к Юичиро и Азусе? Чтобы… что?       Ветер игриво проник под бейсбольную форму, и некстати вспомнилось, что этим утром он проснулся в одежде Такаи. Значит ли это, что Такая его переодел? Абе-кун…       — У тебя ведь не поднялась снова температура? — спросил Юичиро, шагнув ближе и заглянув ему в лицо. — Ты весь красный.       — Я… в порядке…       — Тогда отлично, — Таджима отстранился, сдавшись довольно быстро, и, закинув биту на плечи, довольно ухмыльнулся. — Могу потом половить твои мячи, если хочешь.       — Хорошо…       — Ты уже разминался? — полюбопытствовал он, покосившись на начавшего разминку Азусу, и тоже покрутил руками, отбросив биту в сторону. Михаши покачал головой. — Садись, — Таджима плюхнулся на землю и похлопал по горячему песку перед собой, приглашая Михаши присоединиться. Тот бросил неуверенный взгляд на Абе. Абе-кун не смотрит в их сторону. Ну, даже к лучшему… Пока Рен думал об этом, его утянули вниз и подвергли разминке.       — Ам… Таджима-кун, Ханай-кун… — прогнувшись под натиском пыльных ладоней Юичиро, Рен все же заговорил. Оба одновременно взглянули на Михаши. — Вам когда-нибудь… снился кто-то… из клуба?       Оба озадаченно обменялись взорами.       — Ты про нашу команду? — уточнил Ханай, потерев подбородок. Михаши нерешительно кивнул. — Не сказал бы такого… А, но мне снилась Аи-чан, грызущая биту вместо косточки.       — А мне снился Ханай! — с уверенной лыбой от уха до уха сообщил Юичиро. — Голый! — Азуса вмиг стал краснее Рена.       — Это что тебе там снилось про меня, а?!       — Такое лучше не озвучивать!       — Прекрати видеть такие сны! Сейчас же!       — Это не от меня зависит!       — А от кого?!       Рен растерянно глядел на вспыхнувшего капитана и смеющегося главного нападающего, не зная, как реагировать. Таджима-кун даже сказал, что видел во сне Ханая-куна голым… Значит, такие сны — это нормально? И то, что ему снились прикосновения Абе-куна… это нормально? Пусть Михаши не помнит, что именно ему снилось, но тепло прикосновений Абе-куна и звучание его голоса отпечатались в голове прочно. И это слишком давило и выбивало из колеи, напоминая о себе всякий раз, стоило взгляду упасть на руки Абе или почувствовать его касание. Но если касаний в беттери еще как-то можно избежать, то не смотреть на руки кетчера в защите питчеру никак нельзя.       — Что бы вы сделали… если бы вам приснился… Абе-кун? — поинтересовался Михаши робко, отчего-то зажмурившись и вжавшись в плечи.       — Так тебе приснился Абе? — непринужденно спросил Таджима. — Ничего странного, ты ж ночевал у него вчера и дрых на его плече всю дорогу до его дома.       — И он наверняка тебя переодевал и укладывал в кровать, — подхватил Ханай, прикладывая пальцы к подбородку и упуская из внимания тот факт, что с каждым произнесенным ими словом скулы аса Нишиуры лишь прибавляли в краске. — О, но возвращаясь к твоему вопросу… Если бы мне приснился Абе, — Ханай нервно дернул уголком рта, — то я бы помолился всем богам мира, чтобы это не повторилось.       — Ох, я бы тоже, — Юичиро закивал, как болванчик. — Кто захочет увидеть его хмурую рожу на один раз больше, чем положено? Сниться должны девушки, девушки! И, желательно, голые!       — Вот именно, — Азуса, вновь покраснев, стукнул Юичиро кулаком по башке. — Так что исправь свои сны!       — А если мне приснится Ханай-девушка… — Таджима изобразил мозговую деятельность, чем довел капитана до ручки. В их то ли шутку, то ли перебранку вмешался Абе, подошедший, чтобы забрать Михаши. При этом на самого Михаши Абе не смотрел, зато тщательно вглядывался в хихикавшего Таджиму.       — Нам пора продолжать, — сообщил он, все так же пяля на пятый номер.       — Не забывай разминать Михаши, Абе, — напомнил ему Азуса, сделав вид, что, вообще-то, хмурится. Ну, выходка Юичиро его и правда разозлила.       — Я предлагал, он отказался, — Такая сместил тяжелый взгляд с их главного нападающего и повернулся к Азусе. Вытянув было к Рену руку, он почти сразу убрал ее, незаметно для других сжав в кулак. — Пойдем, Михаши.       Такая зашагал к полю. Рен, покосившись на ребят, пошел за ним.       — Чего это с ними? — протянул вдумчиво Ханай, глядя им вслед вместе с затихшим Таджимой. И запоздало замечая его странно-холодный взгляд.       — По центру. Нижний левый. Верхний правый.       Михаши кидал все с той же точностью, но ловить его мячи Абе стало труднее. И дело вовсе не в резко пропавшем настроении или в плохом состоянии Михаши. В плохом состоянии был сам Абе. Колено болело. Дико. Наверно, в этот раз он неудачно сел. Или все-таки перегрузил ногу. Но он не должен спалиться, ни в коем случае. Иначе его заменят. В каком-то смысле его и так уже заменили. Ведь, отказав ему в разминке, Рен сделал ее с Юичиро. Увидеть это оказалось не менее больно, чем сидеть сейчас на корточках. Уступить Юичиро еще и место кетчера в официальном матче…       — Нижний правый…       Мяч Рена полетел в перчатку, когда та внезапно съехала вниз. Но вовсе не по направлению подачи. Мяч откатился в сторону, впервые не угодив в кетчерскую ловушку. Такая рухнул на колени.       — Абе-кун! — Михаши бросился к нему в ту же секунду, отшвырнув собственную рукавицу. Осторожно дотронувшись до здоровой ноги Абе, Михаши испуганно глядел на поврежденную. Сам же Абе смотрел на его лицо, искаженное страхом за своего напарника. Его лицо так близко…       Даже в такой момент, прорезанный болью, Такая размышлял лишь о том, что они наконец-то соприкоснулись. Ногти Рена на его штанине начали впиваться в кожу, наверняка оставляя белые царапины. Сердце снова запнулось, как если бы Рен ему улыбнулся. Но сейчас его питчеру не до улыбок. Михаши в ужасе. Михаши хотелось обнять.       — Твое колено! Ты говорил, что не болит! — его тепло медленно перетекало к Абе, и боль в колене от этого, кажется, слегка поутихла. Или же Такае проще так думать. — Ты соврал! — выкрик Рена показался обиженным. В уголках глаз аса Нишиуры сверкнули слезы. Такая честно думал, что успел привыкнуть и к этому, но на сей раз видеть Рена плачущим было немного…       Рука сама потянулась к мокрой щеке Михаши. Но прежде чем Абе ее коснулся, тот вскочил на ноги и громко позвал Момокан.       — Тренер!       Михаши все еще плакал, но Абе уже не думал о том, как его утешить. Теперь он думал о том, что только что собирался сделать. Еще секунду назад он определенно намеревался его поце…       — Абе-кун, Михаши-кун, что случилось? — с возникновением встревоженной Момокан мысли ушли на второй план, а с появлением всей команды — улетучились вовсе.       — Его нога, — почти шепотом проговорил Рен. Однако его слова уже были и не нужны: все прекрасно все видели.       — Насколько больно? Согнуть можешь? — Шига-сенсей, также примчавшийся на шум, присел рядом с Такаей и начал массировать его слегка опухшую коленку. Не способный на это смотреть, Рен отскочил в сторону. — Попробуй встать, — и Такая попробовал, тут же с болезненным шипением возвращаясь обратно. Рен шмыгнул носом, и это вернуло Такаю в реальность. Сейчас не время и дальше пропаливать свое кошмарное состояние.       — Я в порядке, — произнес он отрешенно, взором все еще блуждая по спине Михаши. Тот стоял сразу за ним, и смотреть на него через плечо было не очень удобно, но отчего-то отвести от Михаши глаз не получалось никак. Его питчер дрожал всем телом и стискивал руки в кулаки, и все это из-за него, а он даже встать не может…       — Что же нам делать? — хаотично бормотала Момоэ, сгрызая ногти. — Игра уже завтра… Таджима-кун.       — Да, — тот с готовностью выступил вперед.       Больше всего Такая боялся стать замененным. Но, кажется, сейчас свершается именно это.       — Не нужно, — Абе попробовал встать еще раз. С тем же успехом можно заставлять рыбу говорить. — Не нужно, — повторил он, пытаясь скрыть боль. — Я могу играть.       — Упрямство Михаши заразило и тебя? — сердито изрекла Момоэ. — Даже не думай завтра выйти на поле, Таджима-кун тебя заменит.       — Я смогу!       — Нет!        Все моментально замолкли, удивленно обернувшись на Рена. Редко когда можно застать их питчера кричащим на кого-то… А тут еще и на Абе…       Точно прочувствовав атмосферу, Рен раскраснелся и заговорил тише:       — Абе-кун… Абе-кун не должен завтра… играть. Лучше мы… с Таджимой-куном.       — Верно-верно, — согласилась Мария, с одобрением положив руку ему на плечо. Другой же ухватив за ухо Юичиро. — Завтра мы выпустим этих двоих, так что…       — Но я… — Абе еще пытался возразить, когда Михаши буквально перебил его.       — Абе-кун! — резко к нему развернувшись, Михаши заглянул ему прямо в глаза. Абе увидел в них горящую уверенность, от которой стало обжигающе больно.       Но от слов, сказанных далее, стало еще больнее.       — Я не буду завтра… играть с тобой. Я хочу сыграть… с Таджимой-куном. Абе-кун, если ты… продолжишь настаивать… играть дальше… то я… — Рен закусил губу и крепко закрыл глаза. Слезы потекли по его лицу с новой силой. — То я не выйду на горку.       Казалось, в тот момент удар пропустило сердце не только Такаи, но и всех остальных. Чтобы Рен добровольно отказался от питчерской горки… Ас, которого с этой горки было просто не выгнать… И Такая вынудил сказать его такое…       Впившись пальцами в землю, загоняя ее под ногти, Абе отвел взгляд, боковым зрением на долю секунды цепляясь за Таджиму. Точно… Михаши хочет играть с Таджимой. Не с ним… От осознания этого стало тревожно и паршиво, совсем как в тот далекий день, когда он понял, что Михаши хотел вернуться в Михоши. В тот раз он смог убедить этого трусливого питчера выбрать своим кетчером его. Но это было в тот раз.       Пальцы разжались, оставляя после себя борозды на песке. В груди царапало не меньше. Абе опустил голову, пряча от всех глаза. И, в первую очередь, от него.       — …Я тебя понял.       Вместо ответа Рен вновь всхлипнул и, извинившись перед всеми, сбежал в сторону лавочек. Шиноока, стоявшая за спинами ребят с пакетом льда, передала лед Суяме и обеспокоенно помчалась за их первым номером.       — Во дела, — Изуми первым отошел от шока и теперь растерянно чесал голову. — Абе, он тебя прямо отшил. Вы чего это, поссорились, что ль?       Такая впился зубами в щеку.       «Я и сам бы хотел это знать».       На него легла еще чья-то тень, помимо учителя, и Такая, вскинув голову, наткнулся на Юичиро. Тот глядел на него с нечитабельным выражением лица и протягивал руку. Оперевшись на учителя и Юичиро, Абе кое-как поднялся. Сейчас ему не до странного поведения Таджимы, Михаши — вот, о чем следует побеспокоиться. Но стоило ему сделать шаг, как Таджима преградил ему путь. Выражение его лица с нечитабельного наконец стало злым. Почти прислонившись к нему лбом, Юичиро выдохнул:       — Абе. Не обижай Михаши.       — …Таджима и правда как старший брат Михаши, — тотчас зашушукались ребята, разряжая обстановку.       — Где-то я уже это слышал… — пробормотал с кривой усмешкой Ханай, прикрывая глаза ладонью и совсем не вспоминая их игру против Сакитамы, никоим разом.       — Я его не обижал, — Такая посмотрел на Юичиро с такой же серьезностью. — Он ведет себя так с самого начала тренировки, и я не понимаю, что не так.       — Ты сейчас хочешь пойти за ним? — выяснил Таджима, слегка сдвинув брови. Абе не знал, чего от него ждать, так что просто кивнул. Таджима солнечно улыбнулся, заложив руки за голову. — Отлично. Иди и верни нам нашего питчера, — его улыбка стала шире, будто и не назревал только что никакой конфликт, а ладонь ощутимо хлопнула Абе по плечу, словно подталкивая в сторону удравшего аса.       «Нашего питчера… Он прав. Михаши ведь не только мой питчер. Он нужен всем нам».       Такая уверенно поправил козырек бейсболки.       — Да. Мы сейчас придем. Вместе.       Благодаря Шинооке отыскать этого засранца получилось быстрее. Рен обнаружился за зданием раздевалок, сидящим в траве носом в колени и по-прежнему шмыгающим. Все это напомнило Такае их первый совместный выход на игру в тренировочном матче, против Михоши, при виде которых Рен тогда и сбежал. В тот раз Такая еле смог найти слова, чтобы его утешить. Но сегодня Михаши сбежал из-за него… и Абе действительно не знает, какие слова искать. В этой ситуации прошлое «ты хороший питчер» не прокатит. Как не прокатит и «ты мне нравишься», потому что сейчас вовсе не то настроение. Абе сейчас слишком зол и обижен, чтобы раздаривать комплименты тому, кто выбрал своим кетчером не его. Даже если это было ради его благополучия, но говорить, что не выйдет на горку…       — Михаши.       Рен вжался в колени сильнее.       — Посмотри на меня.       Ноль реакции. Вздохнув, Такая с хриплым шипением опустился на землю напротив него и, как в прошлый раз с Михоши, протянул к нему руку. На миг заколебавшись, Такая все же переступил через сомнения и взял его дрожащий кулак в свою ладонь.       — Что это было? — отстраненно поинтересовался он, отведя взор в сторону. — Не выйдешь на горку? Как я должен это понимать?       «Ответь же хоть что-нибудь».       — Это из-за Таджимы?       «Ну хоть что-то».       — Ты так хочешь играть с ним? — слова Абе, кажется, засквозили болью. — Или… — он все-таки посмотрел на Михаши. — Ты не хочешь играть со мной?       От этого вопроса и от мелькнувших в них досады и уязвленности Михаши рывком поднял голову. Их взгляды наконец встретились. И в глазах Рена Такая прочитал недоумение.       — Нет! — выпалил Рен, слегка подаваясь к нему. — Я не это… имел в виду! Абе-кун не понял! Не понял меня!       «Я не понял?» — мысли Такаи пропитались надеждой, смешанной с облегчением. Значит, Михаши еще не вычеркнул его из кетчеров окончательно, уже хорошо.       — Просто… Нога Абе-куна… Когда ты упал… я так испугался! И я подумал… Что, если завтра… если завтра ты снова… — по щекам Михаши вновь потекли слезы, и на сей раз Абе позволил себе их стереть свободной рукой. Другой он все еще сжимал кулак Рена. — Я… я ни за что бы… не отказался от Абе-куна, — проговорил Рен, жмурясь от пальца под ресницами. — Ни от Абе-куна… ни от его подач… Но завтра… тебе лучше отдохнуть… Я смотрел… за твоей ногой… все это время… Тебе больно… но ты скрываешь… и обманываешь меня, Абе-кун. Даже сейчас… ты сидишь, и тебе больно… но ты скрываешь…       — Раскусил, — Абе глухо усмехнулся и сел удобнее, вытянув обе ноги так, чтобы Михаши оказался между ними. Колено откликнулось благодарной ноющей болью. По крайней мере, не такой сильной, как секунду до этого. — Тогда я больше не буду тебе врать. Хорошо? Но и ты тогда больше не говори мне, что покинешь горку, если кетчером буду я. Услышать это… было обидно, знаешь ли. Договорились? — Михаши кивнул, и Абе потрепал его по спутанным волосам. — Так значит, мы договорились?       — Д-да… — Рен снова спрятался за своими ногами. Такая мог лишь вздохнуть.       — Тогда пойдем к остальным, — предложил он, выпуская ладонь Рена. — Уверен, они волнуются.       Михаши послушно встал, смущенно избегая его взгляда и протягивая руку, чтобы помочь подняться. Абе вцепился в его ладонь с привычной, чуть хитроватой улыбкой.       — Спасибо.       Едва их пальцы расплелись, Михаши поторопился вернуться. Абе воззрился на свою руку, уже пустую, и несильно сложил в кулак, почти сразу разжав.       — Михаши!       Рен, успевший отбежать почти на метр, остановился.       — Один иннинг! — крикнул ему Такая, выставляя вверх указательный палец и совсем не расстраиваясь, что его питчер к нему не повернулся. — Позволь сыграть мне с тобой завтра всего один иннинг! Вряд ли команда противников сможет набрать раны в первом же нападении, так что я буду вне опасности. И потом я заменюсь Таджимой и займусь своим коленом. Я буду очень осторожен и не поранюсь. Обещаю!       Рен все-таки повернулся. И на лице его была тоже привычная, нерешительная улыбка в виде волны.       — Если Абе-кун обещает… то я согласен, — привычная волна преобразилась в ту самую, редкую, ставшую чем-то вроде личного сокровища, и сердце Такаи снова пропустило удар.       Обменявшись еще одним долгим взглядом, они вернулись к команде. Как Абе и обещал. Вместе.       Освободились они лишь в шесть вечера, да и то лишь по той причине, что завтра начало Турнира новичков и всем нужно хорошенько поспать.       — Сейчас как завалюсь! — довольно щебетал Таджима, несмотря на усталость, буквально порхавший над полем.       — Иногда я завидую тому, как близко он живет, — выдохнул Оки. Суяма хмыкнул:       — Только иногда?       — Чтоб все проспали столько времени до игры, сколько сможете! — включил в себе капитана Ханай.       — Да-а.       — Особенно ты, Михаши, раз получилась такая ситуация с плохим сном, — Ханай взглянул на их аса в упор. — Завтра ты и твоя рука нам нужны как никогда, ведь Абе будет играть только первый иннинг, а на Таджиму пока мало надежды.       — Эй! — тут же возмутился Таджима. «То, что с их предложением все согласились, еще не значит, что ты можешь так обо мне говорить», — было буквально написано у него на лице.       — Мы должны доказать, — Ханай как ни в чем не бывало продолжил, — что Нишиура не просто горстка первогодок, и в этот раз обязательно победить! Даже с таким слабым кетчером!       — Вот увидишь, завтра я сыграю в защите даже лучше, чем Абе! — Юичиро надулся.       — Да-да. Одержим завтра победу во что бы то ни стало! — Азуса уже загорелся предвкушением.       — Но, желательно, без травм, — вставил свои пять копеек в капитанскую речь Изуми. — А то есть у нас печальная тенденция.       — Верно. Абе, Таджима, — Азуса повернулся к их как обычно угрюмому кетчеру и как всегда чересчур активному главному нападающему, — вас это особенно касается, так как вы уже получали травмы.       — Тогда я вытяну другую руку, — отмахнулся Юичиро.       — Я тебе вытяну!       — Ханай-кун и правда превосходный капитан, — словно сытый кот, проворковала Момоэ, чем мгновенно смутила Азусу чуть ли не до пара из ушей. — Ну, отправляйтесь по домам, ребятки. Завтра у нас длинный день.       — Будьте осторожны по дороге, — напутствовал их Шига. Шумно попрощавшись, ребятня разлетелась с поля с битами и перчатками наперевес.       Первым, естественно, их покинул Таджима, живущий в минуте ходьбы от клуба, а там и остальные отделились каждый в свою сторону. В момент, когда на развилке остались только Михаши, Абе и Сакаегучи, первый сильнее вцепился в ремень сумки, а второй раздражительно скрипнул зубами. Но как обычно что-нибудь гаркнуть Такае помешали несвойственное ему чувство нерешительности, оставшееся после их последнего диалога, и Юто, тоже заметивший суету Рена.       — Волнуешься из-за предстоящей игры? — с мягкой улыбкой спросил он. Рен робко кивнул. — Понимаю. Я тоже волнуюсь.       Рен зачем-то кивнул еще раз.       «Он снова только молчит. С того самого разговора».       — Тут мы расходимся, Абе, — напомнил ему Юто. Абе кивнул в пустоту. Почти сразу опомнившись. Если он хочет перебороть эту неловкость, образовавшуюся между ними, то следует вернуться к их обычному общению.       — Михаши, — позвал он, и их глаза встретились. — Напиши мне, как доберешься домой. Обязательно поешь, прими душ, высуши голову и дуй спать. Понял?       — Абе, ты перебарщиваешь, — Сакаегучи выпал в осадок и потянул Михаши на себя. На всякий случай.       — Но он должен быть в форме завтра, — напомнил Абе. «Ты настолько его опекаешь, будто в форме он быть должен всегда», — Сакаегучи не произнес это, но мимика сказала все за него. Фыркнув что-то недовольное, Такая развернулся к своему дому. Минут через пятнадцать покажется тот самый круглосуточный магазин, надо будет затариться чаем.       — Абе…кун, — выпалил Рен, стоило Такае сделать шаг. Такая тут же обернулся. — Завтра… все вместе… давай постараемся.       Даже дойдя до дома с пятью банками чая и тремя — кофе, Абе думал о его словах. «Почему ты сказал это с таким лицом?» — упрямо, как их ас на горке, вертелось в голове. Говоря «постараемся», этот паршивец снова подарил ему ту улыбку. Ее картинка застряла в мозгу, будто у Абе там был фотоаппарат. Но раз Михаши ему улыбнулся дважды за один вечер, то ведь они… помирились? Помирились же, да?       — Ужин готов, — оповестила его мама, когда Такая вышел из душа. Даже горячие струи воды не помогли остудить его голову.       — Чертов Михаши! — Такая что есть силы потер мокрые волосы и грузно плюхнулся возле своей порции.       — Михаши-кун? — отреагировала на имя ночного гостя Мисаэ. — С ним все в хорошо? Не было больше температуры?       — А… да, он в порядке, — Абе все-таки вспомнил, что он за столом и рядом сидят родители и брат.       — Я думал, ты уже привык, — хмыкнул отец, и в памяти у него явно всплыл сегодняшний инцидент за завтраком. Судя по выражению лица. — Ну, к его странности. Хотя он даже забавный.       — В каком смысле? — Абе непроизвольно насторожился. — Михаши нормальный.       — Ой, не ты ли всегда говорил, что все питчеры как раз таки того? — ухмылка Такаши-сана стала неприятно шире.       — Нет! — Такая подался вперед. Стоп, а ведь он и правда так говорил. Во многом — из-за Харуны. Да и Михаши тоже не подарок, но когда так о нем отзывается кто-то другой… — Ну, может, раньше и было. Сперва он и правда меня бесил! Но сейчас все не так. Ты не знаешь, какой он старательный. Так что мой питчер совсем не… Вы чего? — он озадаченно уставился на ехидно хихикавших брата и отца.       — Он только что назвал Михаши своим питчером, — давился усилием не заржать в голос Шун. — Своим, — Шун все-таки не сдержался.       — Мама, мы вырастили собственника, — усмехнулся и Такаши-сан.       — Он весь в тебя, — вздохнула Мисаэ, приступая к еде, не дожидаясь своих мужчин.       — Характером — точно нет, — не согласился папа.       — Зато взгляд такой же злой, — стояла мама на своем.       — Нормальный у меня взгляд! — рыкнул Такая на обоих родителей. Те внимательно посмотрели на своего старшенького под усилившийся хохот младшего.       — С таким красным лицом твой взгляд, скорее, смешной, чем страшный, — папа пожал плечами. — Да не смущайся ты так. Ну, назвал Михаши разок своим, ну и ладно.       От того, что отец, вспомнив его постыдные слова, упомянул не позицию Михаши, а его фамилию, Абе стало лишь хуже. Лицо раскраснелось настолько, что самое время задуматься о гипертонии, а сердце, сволочь, снова пропустило удар. Совсем, как когда Рен ему улыбнулся. Что тогда, у него дома, что вчера, у магазина, что сегодня, на тренировке. Дважды. Может, у него не гипертония, а тахикардия?       — Я спать! — гаркнул разрумянившийся Абе, наскоро затолкав в желудок еду и покинув кухню бегом. Этот чертов Михаши…       Такая грохнулся на кровать и взял с тумбы мобильник. Дисплей лениво осветил его лицо, показывая пустое окно входящих сообщений. Рен давно должен был добраться до дома, но так и не написал. За месяцы общения с ним Такая даже привык. Но все равно раздражался. Особенно когда видел, как свободно идут у Рена переписки с тем же Юичиро. Даже Юто ему пару раз писал. Но в игнор влетал только Абе. И это бесило. Не могло не бесить.       Повертев мобильник в руках еще немного, Абе написал сам, заранее зная, что не получит ответа.       «Ты уже дома? Ответь, если прочитал. И не забудь. Душ. Еда. Сон».       Немного поразмыслив, он отправил еще одно письмо:       «И никаких подач до игры. Даже банкой».       Отбросив телефон в сторону и устроившись поудобнее, Такая начал медленно проваливаться в сон, смутно держа в голове мысль, что не сменил постельное белье после Рена. Носа достиг слабый, едва уловимый запах питчера. Его питчера. И пусть папа и брат смеются, сколько влезет.