Из глубины прошедших лет

Штольман хотел провести время в Петербурге только с Анной, но был один человек, которому он не мог отказать во встрече. Ему он был обязан своей жизнью и счастьем с Анной. Он обещал, что когда они с Анной приедут в Петербург вместе, он непременно представит ему свою жену. Он заранее не договаривался о встрече, но знал ресторан, где предпочитал обедать Сан Саныч, и решил что лучшего места для краткой встречи не найти. Так и есть, чиновник сидел за своим любимым столом у окна и наслаждался кухней заведения. Завидев Штольмана и его спутницу, немолодой мужчина поднялся и расплылся в улыбке:  — Яков Платонович, Анна Викторовна, Вы не представляете, как я рад Вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста. — Подай нам коньяку, а даме шампанского и неси все самое лучшее, — приказал господин половому. — Вы не смотрите, что заведение не такое шикарное, кухня здесь отменная. Васильев Александр Александрович, тайный советник, — представился он и поцеловал Анне руку. Тайный советник?? Анна чуть было не открыла рот от удивления. Какие знакомства в Петербурге водил Штольман! Начальник охраны Его Императорского Величества Варфоломеев… Теперь тайный советник… Зачем Яков привел ее сюда? Ей так неловко в компании такого высокого чина. Он явно заседает в Сенате или другом правительственном месте. — Аннушка, ты, наверное, не узнала Александра Александровича. А ведь вы уже встречались. — Нет, Яков, ты, должно быть, ошибаешься. Я бы запомнила. Извините, Александр Александрович. — Анна Викторовна, я — тот самый извозчик, что возил Вас венчаться, — снова улыбнулся Васильев. — Но Вы правы, вряд ли Вы меня запомнили, я старался не показывать своего лица. Анна обомлела — ее на венчание возил тайный советник? Тайный советник?? Да что же за служба и жизнь была у Штольмана, если такой чин как тайный советник сам ухаживал за ним после ранения, а потом помогал им с Яковом устраивать венчание? Она поняла еще в ночь венчания, что тот человек был непростой, но тайный советник?? Васильев видел реакцию жены Штольмана. Она была потрясена тем, что безымянный знакомый ее мужа оказался в таком чине. Реакция его супруги была бы такой же, если бы она узнала, что ему оказывал личные услуги, к примеру, министр юстиции… — Анна Викторовна, не смущайтесь. Мы с Яковом Платоновичем — давние знакомые. И чины тут ни при чем. Мы должны с Вами выпить за знакомство, точнее за новое знакомство, ну и за Вашу долгую счастливую семейную жизнь, — он подумал, что пара глотков шампанского поможет жене Штольмана преодолеть потрясение. Васильев отметил, что женитьба явно пошла обоим на пользу, они выглядели счастливой и гармоничной парой, хотя разница в возрасте между ними была значительная. Сейчас Штольман выглядел лет на десять моложе того, каким он нашел его раненого зимой. Тогда Штольману можно было дать лет пятьдесят, а то и больше. Его суженая была совсем юной барышней, но из-за страданий выглядела как женщина, повидавшая жизнь. Вряд ли в тот момент ее можно было назвать красивой или даже хорошенькой. Когда после нескольких дней беспамятства Штольман пришел в себя, он почти сразу же заявил о том, что хотел бы венчаться с Анной Викторовной. Васильев сначала пытался отговорить его. Это было слишком рискованно. Но Штольман и слушать не хотел. — Сан Саныч, Вы же понимаете, что Анна Викторовна — уже моя жена. Я не могу все оставить, как есть. Нам необходимо венчаться как можно скорее. Я знаю церковь, где нас тайно обвенчают без лишних вопросов. Мне только нужно договориться об этом и каким-то образом привезти туда Анну. Васильев на несколько дней уехал в Петербург, оставив Ивана одного ухаживать за выздоравливавшим Штольманом, а по возвращении, видя, что Штольман был хоть еще слаб, но все же способен выдержать дорогу в несколько часов, согласился участвовать в его авантюре. И в церковь, и за Анной Викторовной он решил ехать сам, так как даже такой преданный и проверенный слуга как Иван при определенных обстоятельствах мог подвести. Да и вопросов к тайному советнику было бы меньше. Кто из местных фараонов решится проверять экипаж тайного советника? Он надеялся, что в затонском уезде не было таких дураков, которые бы рискнули подобным образом оскорбить высшего чина из Петербурга. Слава Богу, его ни разу не остановили, ни когда они со Штольманом ездили договариваться о венчании, ни по дороге на само венчание и обратно парой ночей после этого. Александр Александрович сейчас видел, что их рискованное предприятие стоило того… Как Штольман смотрел на свою жену — даже в мимолетных взглядах на нее можно было видеть любовь и нежность. Васильев не представлял, что Штольман был способен на такие чувства. Чиновник по особым поручениям казался ему человеком прагматичным, рациональным, хоть и временами вспыльчивым и несдержанным. Просьба Штольмана о тайном венчании в тогдашнем его понимании была больше обусловлена чувством долга по отношению к соблазненной им барышне, нежели сильными романтическими чувствами. Скупой рассказ Штольмана о его отношениях с Анной Викторовной не дал ему тогда ясной картины о том, как много она для него значила и на что он был готов пойти ради нее. Хорошо, что он тогда не отказался помочь им обвенчаться. Сейчас ему было очень приятно видеть эту счастливую пару. Яков Платонович понимал, как неловко Анне. Хоть он и обещал Сан Санычу представить ему жену, похоже, это было плохой идеей. Это он благодаря своей службе привык общаться с правительственными чиновниками высшего ранга, с личной охраной Государя, с представителями высшего общества… Для Анны же такие люди были жителями другого мира, столь далекого от нее. И он решил извиниться и откланяться, сказав, что надеется, что в следующий приезд в столицу у них с Анной Викторовной будет больше времени для встреч. Сан Саныч был одним из очень немногих людей, которые знали о личной жизни Штольмана, да и просто его жизни, хотя бы частично. И одним из немногих, кого Штольман был действительно рад видеть несмотря на чины. В Петербурге было очень мало людей, с которыми Штольман хотел бы встретиться, и еще меньше — с которыми он хотел бы поддерживать отношения. Конечно, у него были знакомые, с которыми он раньше проводил время — за игрой в карты, за рюмкой, за ничего не значащей болтовней типа светских сплетен… Эти люди знали его очень поверхностно, в основном им было известно разве что о его службе, но практически ничего о нем самом, зато они черпали о нем сведения из слухов, которые чаще всего были далеки от реальности. По службе ему приходилось общаться с очень многими людьми, и он не чувствовал при этом неловкости. Однако если это не касалось службы, он сходился с людьми тяжело. Он не подпускал людей близко к себе, точнее, не впускал их в свою жизнь. Это осторожное отношение к людям было у него еще с училища, где он в основном держался особняком. В отличии от многих воспитанников он большую часть времени посвящал учебе, так как помнил, что сказал ему отец — что ему будет не на кого потом положиться, и поэтому он должен был заботиться о своем будущем сам. Ему не было места среди отпрысков влиятельных родителей, для которых жизнь была расписана на десятилетия вперед и которые прожигали свою жизнь вместо того, чтобы прилежно учиться. Да он и не стремился в их общество. От таких лучше было держаться подальше. Злые шутки, жалобы преподавателям по малейшему поводу, поклепы ради развлечения, издевательства, побои — он испытал на себе многое, если не все, что бывает в таких заведениях. Но через подобное проходили многие воспитанники. Яков долго был сам по себе, но в старших классах у него появился друг, к которому он испытывал симпатию. На грех на красивого Алешу с тонкими чертами лица и ясными голубыми глазами обратил внимание учившийся в выпускном классе графский сын, во всех отношениях положительный и наиприятнейший молодой человек, располагавший к себе легким характером. Кто бы мог подумать, что этот ангелоподобный молодой человек просто на спор сначала напоит, а затем совратит наивного Алешу, который воспринимал интерес к нему старшего товарища исключительно как дружеский. Алеша не рассказал об этом никому кроме Якова. Только написал отцу с просьбой забрать его из училища. Яков уговаривал его остаться, говорил, что для него неважно, что произошло. Но Алеша уехал и даже ни разу не ответил на его письма. Яков понимал, что Алеше было просто стыдно, и тем не менее он чувствовал себя брошенным — в восемнадцать лет, во второй раз в жизни — после первого, когда его оставил отец. Он еще больше отдалился от всех. Этот горький опыт научил его двум вещам — не впускать никого в свое сердце, так как потом может быть больно. И не доверять людям, так как за любыми благими намерениями могут скрываться неблаговидные поступки. Нет, он не подозревал всех и каждого, просто старался держать людей на расстоянии, чтоб у них не было возможности быть частью его жизни. Доверительные отношения возможны лишь в рамках служебных. К сожалению, следовать этому принципу получалось не всегда. Одним из его «провалов» была связь с Нежинской. После этого его недоверие к людям достигло апогея. Он помнил, что он пытался выискивать «второе дно» в интересе к нему Анны Викторовны. Да, «второе дно» было — помимо интереса к нему как к следователю Анна Викторовна испытывала к нему интерес как к мужчине, но ее интерес шел от чистого сердца. Сколько же времени понадобилось ему, чтоб принять это и позволить ей понемногу входить в его жизнь и в его сердце. А потом и полностью завладеть им.