Once Upon The Sea

Гийом Гарон поднялся на три ступеньки шканцев. Хотя выражение его лица оставалось, как обычно, веселым, он был обеспокоен и озадачен тем, как поступил его капитан. Несмотря на то, что мужчина служил под началом Черного Кота достаточно долго, чтобы усвоить, что ему никогда не понять его, на этот раз он всё же пытался найти для себя логичное объяснение его действиям. Нуар стоял у руля и повернулся, услышав знакомый звук легких шагов врача. — Как она? — спросил он. — Вчера вечером на рану можно было наложить пару швов, но сейчас она хорошо заживает. У мисс Дюпен не было головных болей с тех пор, как она получила этот удар, по ее словам, во время бури прошлой ночью. Нуар кивнул первому помощнику. — Возьмите руль, — приказал он и двинулся вместе с Гароном к левому борту палубы. — Вы странно на меня смотрите, — заметил он. Гийом больше не улыбался. — Я всегда чтил вас и ваши приказы, сэр, но я не понимаю, зачем вам заложницы. Одна из них совсем юное и невинное дитя. Знайте, я не одобряю, того что вы делите с ней каюту. Нуар уставился на него. Раньше со стороны судового врача он никогда не замечал развязности. Неужели его сумела завербовать какая-то девчонка? Или она каким-то образом смогла надавить на жалость? — Не помню, чтобы я хотел знать ваше мнение по поводу этого, — на его лице промелькнула недобрая ухмылка. Он сцепил руки за спиной и посмотрел вдаль. Впереди, сколько хватало глаз, простирался спокойный океан. Морская гладь была как зеркало, и в нем отражалось множество солнечных лучей, которые играли и переливались, как грани бриллианта. — Я отдал приказ осмотреть её, а не заводить душевную беседу. — Но это недопустимо, вы же знаете. — Неуверенно возразил мужчина, несколько смущенный тоном капитана. — Вот как? — Нуар схватил его за руку и спустился с ним на основную палубу, подальше от любопытных глаз и ушей. — Вы дурак, Гарон, раз позволяете чувствам взять верх над разумом. — Что вы имеете в виду? — спросил врач, судорожно поправив сползшие очки. — Я имею в виду, — твердо сказал Нуар, — что ваш акт милосердия противоречит тем приказам, которые вы чтите. Гарон побледнел. — Капитан… — Он запнулся. — Если вам станет легче, то знайте, меня не привлекают девственницы. Невинность меня не искушает, — процедил Черный Кот. Говоря это, он чувствовал, что теперь, возможно, его отношение к этому вопросу изменилось. Нуар не мог отрицать то, что сегодня утром почти улыбнулся, когда увидел девушку на палубе. Он думал о том, как она чувствовала себя прошлой ночью рядом с ним. Он даже не знал, что она лежит в его кровати, рухнув туда совершенно изможденный, когда шторм прекратил терзать корабль. Но парень осознал это во сне, потому что, когда проснулся, его тело требовало воспользоваться ситуацией. К счастью, в действие вступили самоконтроль и сила воли, которыми Нуар гордился с десятилетнего возраста. Игнорировать физическую потребность было нелегкой задачей, но даже не возникало вопроса, что это задачу необходимо выполнить. Как ни странно, Маринетт не казалась мешком с костями в его объятиях. Она была мягкой, теплой и не хрупкой. — Простите мою глупость, сам не знаю, что на меня нашло, — растерянно пробормотал врач. — Впредь это не повторится, даю слово. — Я очень на это надеюсь, — прохладным тоном произнес Нуар и перед тем как отойти, окинул его взглядом. Гарона всегда дурачили хорошие личики. И этот случай тому подтверждение.

***

Маринетт шла по палубе, наслаждаясь теплым и ярким солнцем. В сопровождении Калин, которая была отпущена к ней целой и невредимой, как и обещал капитан, она чувствовала себя значительно лучше. Возможность свободно дышать свежим морским воздухом под открытым голубым небом была для них неоценимым благом. Корабль лениво плыл против ветра, море было спокойно, но дул свежий бриз. Маринетт подошла к поручням и ухватилась за них. После разговора с судовым врачом, она сделала вывод, что капитан пиратов был достаточно зажиточным человеком, он получал три восьмых от каждого захваченного приза, а значит, преуспел в разбойничестве и воровстве. И выкуп за пленников будет для него хорошим, а главное, легким способом подзаработать и добавить средств в свою казну. И если придется, она готова была использовать состоятельность своей семьи. Девушка была уверена, что отец не пожалел бы никаких сокровищ ради её благополучия. Повернувшись спиной к перилам, Маринетт посмотрела на шканцы и удивилась, не увидев там капитана. Внезапное воспоминание о паре изумрудных глазах обращенных на неё сегодня утром, отозвалось непонятным трепетом и волнением внутри. Увидев идущего по палубе Гийома Гарона, она помахала рукой. В её глазах судовой врач отличался от остального пиратского экипажа тем, что был способен проявить гуманизм и сострадание, которые хоть в какой-то степени облегчали их пребывание на корабле. Кроме того, он чем-то напоминал ей мужа тетушки Пилар, с которым она частенько была в саду, играя шахматы. Заприметив девушку, мужчина вздрогнул и изменил направление, не ответив на ее приветствие. Маринетт нахмурилась. Что это значит? — Может быть, он тебя не заметил? — предположила Калин, убирая с лица рыжие пряди волос, которые трепал ветер. Она удивилась, когда воспитанница без колебаний поспешила за ним. — Подождите, мистер Гарон! — окликнула она. Шаги Гарона замедлились, и Маринетт нагнала его. — Привет, — весело поздоровалась она, но он даже не улыбнулся. — Вы не видели, как я вам помахала? Он остановился, глядя на нее: — Видел, мисс Дюпэн. Я всё прекрасно видел. — Но вы даже не кивнули.  — Мне очень жаль, — виновато произнес мужчина, склонив голову. — Но в дальнейшем, вам лучше реже со мной пересекаться, а то и вовсе не заводить разговор без надобности. Капитан не одобряет наше общение. — Ч-что? Но почему? — растерянно спросила девушка, недоумевая, что могло произойти. — Я должен возвращаться к своим обязанностям, — Гийом пытался избежать прямого зрительного контакта, всем своим видом показывая, что спешит. — Если у вас в ближайшее время появляться головные боли, вы знаете, где меня искать. Откланявшись, он ушел прочь, унося в груди горечь и волнение.

***

Маринетт не могла отнестись безразлично к тому, что произошло, и поэтому поспешила в каюту капитана, желая узнать, под каким предлогом он запретил судовому врачу с ней общаться. Войдя внутрь, девушка увидела Нуара, сидящего в одиночестве за обеденным столом и намазывающего масло на бисквит. Перед ним стояла тарелка с еще несколькими бисквитами и сыром. Он не поднял глаза, когда она устремила на него обвиняющий взгляд. Переведя дыхание, Маринетт закрыла дверь и подошла к нему. Он наконец поднял взгляд.  — Хотите пообедать со мной, миледи? — спросил он. Она покачала головой. Нуар отпил из кружки и заметил:  — Вы выглядите взволнованной, что-то случилось? — Случилось, — сухо ответила девушка. — Позвольте узнать, почему мистер Гарон стал меня шарахаться? Что вы ему сказали? Парень еще недолго на неё смотрел, а затем вновь вернулся к трапезе. Её воинственный вид и решительность, вызвали у него подобие улыбки.  — Я весьма впечатлен, — его плечи едва не содрогнулись от приступа веселья, когда он отправил в рот небольшой кусок бисквита. — Вы одним своим пребыванием на моем корабле смогли вызвать нарушение дисциплины. Его лицо приобрело какое-то насмешливое мальчишеское выражение, и Маринетт опешила. Нуар показался ей совсем другим человеком. — Что вы имеете в виду? — аккуратно спросила она. — Если бы вы, миледи, имели больше опыта в общении с мужчинами, то я бы решил, что вы способны устроить мятеж. И первым, кто попал под ваше влияние, был бы наш врач. Он почти требовал отпустить вас, — капитан не переставал улыбаться, удивляясь тому, с какой легкостью произносит эти слова. — А вы?.. — сердце девушки забилось чаще, когда она услышала, что Гийом пытался для неё сделать. Один из пиратов желал ей свободы. — Я сказал, что это не должно его беспокоить, — Нуар взглянул на Маринетт и откинулся на спинку кресла. — Я непременно освобожу вас. Но это произойдет тогда, когда я захочу. — Если вы доставите нас во Францию, то получите от моего отца целое состояние, — на одном дыхании выпалила девушка. Выпустив из арсенала свой единственный козырь, она прикрыла глаза, словно ожидая удара, но в ответ услышала лишь тихий вздох. — Какова была цель вашего визита в Венесуэлу, миледи? — Что? Откуда, вы… — Просто ответьте. — Серьезно произнес он. Маринетт не могла вообразить, почему его внезапно стали интересовать ее личные дела, и хотя она не думала, что откровенность изменит его намерения, она не видела причин для таинственности. — В столице я навещала свою родственницу, — тихо заговорила она, не глядя на него. — И мой визит к ней затянулся почти на три долгих года. Из-за усугубления политической ситуации в стране, любой въезд или выезд из Франции не мог быть осуществлен без ведома и согласия правительства. А веские причины для этого требовали веских аргументов. — Маринетт наконец подняла взгляд. — Недавно кордон был открыт, и я решила вернуться назад. Домой. К семье. Нуар молчал. Если его тронул ее рассказ, по выражению его лица этого не было видно — ни один мускул на нем не дрогнул. — Я долго ждала этого момента. И уже считала минуты до встречи с родными, пока вы не напали на наш корабль. Прежде чем заговорить, капитан некоторое время смотрел на нее. — Понятно, — сказал он наконец. — Ну, что ж, значит, вам не составит труда еще немного подождать. — Что? — Видите ли, миледи, мои планы останутся неизменными. Я не собираюсь ближайшее время появляться в каком-либо порту Франции, у нас другой курс. — Куда же мы плывем? — В Англию.