Once Upon The Sea

— Похоже, сегодня выручка будет ничуть не хуже предыдущей, — проговорил молодой боцман, обращаясь к капитану своего судна, с которым вместе стоял на доках и наблюдал за тем, как несколько британцев в красных мундирах с диагональными белыми ремнями на груди, проверяли по описи количество полученного ими инвентаря на телеге. Весь груз они накрыли большой кошмой, чтобы во время перевозки не привлекать посторонние взгляды, а именно внимание крестьян в городе. Этим утром делом первостепенной важности для Черного Кота была передача изъятого или лучше сказать украденного имущества с корабля, который уже сегодня по срокам должен был прибыть во Францию. Продолжительное затишье в противостоянии двух мощных морских государств, вселяло призрачную надежду на то, что кошмар в ближайшее время не повторится. Но некоторые страны и провинции не прекращали снабжать французов провизией, порохом и свинцом даже сейчас на случай возможного коллапса. И это было очень предусмотрительно. Британия готовила более активное военное вмешательство на ближайшие колонии. Нуару не было — и не должно было быть — никакого дела до всяких глобальных политических игрищ и террористических мероприятий, он просто занимался тем, что ему нравилось, — пытал счастье на море*. — Ты прав, абсолютно прав, — согласился он и даже как-то горделиво выпрямился; лицо посетила довольная улыбка. День начался необыкновенно удачно. Наконец-то разобравшись вчера с одной мелкой, но крайне навязчивой проблемой в виде стремления Рональда Монтгомери породниться, он чувствовал настоящее облегчение. С его плеч будто упала гора, а вокруг стало светлее. Долгие два года, за которые Нуар смог войти к нему в доверие и вызвать к себе уважение, судья пытался выдать за него свою дочь. Просто однажды он опрометчиво купился на хорошо сложенную историю о сыне аристократов, который после кончины обоих родителей унаследовал всё имущество. Собственно, её слышали все, кто знал его как хорошего моряка и торговца. Кот хорошо распоряжался обеими своими жизнями. Первая явная, которую видели и знали все, кому это нужно было, полная условной правды и условного обмана, похожая на жизнь его знакомых и друзей, и вторая — протекавшая параллельно. И всё, что было для него важно, интересно, необходимо, в чем он был искренен и не обманывал себя, что составляло зерно его жизни, происходило в секрете от других, всё же, что было его ложью, его оболочкой, в которую он прятался, чтобы скрыть правду, было для него всего лишь необходимостью. И теперь когда мистер Монтгомери был уверен в том, что Адриан женится, Нуар был доволен. И все благодаря невероятно счастливому стечению обстоятельств и попавшейся в сети маленькой птичке. Её появление и присутствие на корабле в итоге оказалось очень кстати. Всё-таки Горилла не прогадал, когда захватил с «Карони» дочь адмирала Дюпена и её гувернантку в качестве трофея. Несмотря на то, что с виду первая была тихой и кроткой, в ней был какой-то внутренний стержень. Взять хотя бы её желание сохранить жизнь своей компаньонки и стремление вернуться вместе с ней во Францию. Этим в некотором роде он смог манипулировать. Далеко не каждый способен думать о благополучии другого человека, когда он сам находился в опасности. Разумеется, Нуар блефовал, когда говорил про то, что убьет женщину. Просто на тот момент, это был единственный способ заставить Маринетт действовать согласно его указаниям. И тот поцелуй, за который она его, скорее всего сейчас ненавидит, произошел в соответствии с поставленными намерениями: доказать подлинность их отношений. Ничего особенного. После того как дочь бывшего судьи продемонстрировала всем свою ревность и обиду, выплеснув в лицо своей предполагаемой сопернице бокал вина, он первым делом пошел искать свою убежавшую в слезах псевдо-возлюбленную в стенах поместья. Кот знал, что она заблудится в незнакомом месте и поэтому не переживал о том, что ей удастся сбежать. Покидая зал, он видел, как за ним вышла Шарлотта. Было не сложно предположить, что она пойдет следом. Поэтому, когда парень нашел Маринетт, он решил, что пришел момент кульминации. Поцелуй с другой, должен был окончательно разбить в дребезги розовые мечты той, которая видела себя его будущей женой. И Нуар за это никак не чувствовал себя виноватым. Наоборот, он чувствовал облегчение и Маринетт ему в этом посодействовала. И нужно было признать, что целовать её было приятно.

***

— Спасибо, но я не голодна, — угрюмо ответила Маринетт, когда Калин аккуратно поставила небольшой серебряный поднос с едой на низкую деревянную тумбочку, рядом с койкой, на которой она сидела. На нем стояла чаша с супом, судя по ошметкам, что в ней плавали, куриным и плоская тарелка с картофельным пюре. Выглядело это все вполне аппетитно, но девушка даже не думала смотреть и тем более к чему-либо из этого притрагиваться. Подтянув к себе босые ноги и обхватив колени руками, она смотрела в открытый иллюминатор. С Темзы дул прохладный влажный воздух и пахло водой. Весь день небо было затянуто тучами. Они напоминали полупрозрачное, истёртое временем старое покрывало. Сквозь его потёртости иногда пробивался солнечный свет и ложился ярко-желтыми полосами на окрестности. Смутными белыми пятнами носились чайки. В порту было много кораблей, они были разные: огромные и поменьше. Одни разгружались, другие грузились. Всюду — на палубах, на пристани, на берегу сновали десятки людей. Они тащили деревянные ящики, катили бочки, волокли перевязанные веревками холщовые тюки. При мысли, что именно сегодня, в субботу, затонувший где-то глубоко в море «Карони» должен был доставить её в Кале, девушку охватывало чувство горькой досады. Если бы она не попала бы в плен к пиратам, то уже сегодня вечером была бы дома. Эти несколько дней стали для неё настоящим кошмаром. Весь привычный мир перевернулся с ног на голову. И с этим было не так легко справиться. Настолько, что чувствовала она себя как выжатый лимон, а выглядела, надо полагать, и того хуже. — Давай, ты должна поесть, — голос женщины звучал мягко, но с долей беспокойства. — Ты же знаешь, что нельзя пренебрегать приемами пищи, ты и так вчера пропустила ужин. Вчера она была сильно ошарашена, увидев Маринетт в испачканном платье и в подавленном состоянии. Вернувшись из города она сразу пошла спать, даже не дав Калин возможности узнать, что случилось. И сегодня продолжала отмалчиваться. Не дождавшись от девушки никакого ответа, Калин присела рядом с ней на койку и, взяв ложку, зачерпнула немного супа. — Скажи: А-а-а! — она настойчиво и вместе с тем заботливо поднесла ложку к её рту.  — Ты серьезно собираешься это сделать? — Маринетт отмахнулась и уставилась на неё глазами полными негодования. — Это похоже на шутку? Давай, открывай рот!