Once Upon The Sea

Гостиная не прекращала радовать глаз. Роскошная отделка великолепно сочеталась с устилавшими пол дорогими коврами. Мебель с гнутыми ножками, гобелены, картины в позолоченных рамках на стенах. Красивый высокий, под самый потолок, книжный шкаф, овальный стол посередине комнаты. У одной из стен находился камин, в котором тихо потрескивали горящие дрова. Если не считать этого мирного потрескивания, в комнате стояла почти идеальная тишина. Нуар взял хрустальный графин, стоявший у него под рукой, и наполнил один из бокалов на серебряном подносе янтарно-желтой жидкостью. Он любил выпить немного хорошего виски, когда нужно было успокоить нервы или расслабиться, но сейчас ему требовалось сделать и то, и другое. Даже не оборачиваясь, мужчина чувствовал, как непрошеный в его доме гость сверлит его спину своим пронзительным взглядом. Он налил две порции. Повернулся и протянул стакан ему. — Ты собираешься объяснить? Она из семьи Дюпенов? — осведомился Феликс, когда молчание затянулось, и он понял, что брат не торопится его нарушать. — Дочь адмирала французского флота? Нуар подошел к французскому окну, потягивая виски. Ему открывался прекрасный вид на террасу. — Да, она его дочь: единственная и неповторимая. Он ожидал, что Феликс возмутится, но это ему не нравилось. — По-твоему, это все объясняет? Что, черт возьми, ты делаешь? — крикнул блондин. — Сколько ей лет? Ты соблазнил ребенка? Нуар равнодушно изучал содержимое своего бокала. — Ей семнадцать, и я ее не соблазнил, — ответил он, интересуясь, как бы прореагировал его праведный и высокоморальный братец, если бы он рассказал ему, что она могла соблазнить его. Одним своим невинным видом в его рубашке. — Ты ведь наводил обо мне справки, верно? И должен знать, какому ремеслу, я себя посвятил. Я возьму за нее выкуп. Наверное, её любящий отец уже весь извелся, теряясь от мыслей, где в Атлантическом океане затерялась его дочурка. Он точно позволит себе уплатить выкуп, который я потребую. — Кот усмехнулся и посмотрел на Феликса, прищурив глаза. — И тебе до этого не должно быть никакого дела. — Бороздить в море безо всякой цели и жить наживой и разрушением — вот это ты называешь ремеслом? — изумленно спросил Феликс и тут же понизил голос. — Если бы отец только знал, во что ты превратился, кем ты стал. Его слова были пропитаны такой лютой ненавистью и всепоглощающей горечью, что Нуар вспыхнул. Он с такой силой сжал бокал, что едва не раздавил хрупкое стекло. — Так почему же ты ему до сих пор не рассказал? Почему не донес на меня? — ехидно поинтересовался он, не замечая, чтобы под влиянием обстоятельств выражение лица брата сколько-нибудь поменялось. — Ты и твоя мать жили в свое удовольствие, пока мной управляли и распоряжались, как вещью. Пока пытались контролировать и направлять буквально каждый мой шаг. А за неповиновение наказывали — запирали в комнате на несколько дней, а то и неделю… Я бы посмотрел на тебя, во что бы ты превратился! Нуар вообще не любил вспоминать прошлое, а тут его вынудили вспомнить те годы, когда его держали в ежовых рукавицах. Именно эти воспоминания не переставали преследовать его. Окружение, в котором он рос, очень сильно на него повлияло. — Но несмотря на это, ты всегда умудрялся ему перечить, — в отличие от него, Феликс умел сдерживаться, проявлять самообладание, сохранять хладнокровие. — Твои слова всего лишь жалкие оправдания твоей неудачи. Ты всегда боялся поступиться даже малой частичкой своей независимости, хлебнуть хоть капельку ответственности. Не умел ценить, не умел пользоваться, тем что тебе давали. — А я никогда ничего не просил, — на скулах Кота выступили и заиграли желваки. Он уже клял себя за то, что заговорил с ним. И вообще за то, что его впустили в дом. Как его вообще впустили без его разрешения? Он со злостью ударил кулаком по стене. А в следующую секунду его будто осенило. — Если я уж такая неблагодарная чернь, то зачем ты приехал сюда? Казалась, ему удалось застать брата врасплох. — Что тебя привело в Лондон? Неужто собирался просить меня вернутся? — Нет, не собирался. Отец поручил мне все свои дела. — Неужели он стал воспринимать тебя всерьез? — злорадно усмехнулся Нуар. — И более того, сделал своим преемником? Он знал, где искать концы ниточек, надо лишь набраться терпения и ждать удобный момент для атаки. У каждого есть слабые места, и Феликс был не исключением. В глубине души он всегда завидовал ему и хотел занять его место. Хотел стать кем-то важным, дабы выйти из тени, в которую когда-то попал. Он получил высшее образование и был хорошо воспитан, но ему никто никогда не прививал одну из основ дворянского мировоззрения — человек должен исполнить особую миссию, данную свыше. Ему не внушали, что он должен быть образцом высоких нравственных и духовных качеств. Такова судьба ждала лишь тех, в ком текла кровь потомков. У них почти всё уже было с рождения — богатство, положение в обществе, возможности для службы. И они должны были быть готовы принять это как должное. Важным был не просто успех, признание, самореализация, а ориентация на идеал. Правило «служить верно» входило в кодекс дворянской чести, и было нравственным законом. Адриан же всегда считал, что правила существуют для того, чтобы их нарушать. — Ты много чего пропустил, — напустив на себя маску деловитости, сказал мужчина. — Но сейчас не об этом. Отец пока не знает, что я смог найти тебя. А это, в самом деле, заняло много времени… — Ну? И к чему ты клонишь? — Он болен, Адриан, тяжело болен, — Феликс поднялся с дивана, глядя брату в глаза. Нуара как, будто обухом ударили по голове. Он напрягся, пытаясь уловить, поймать смысл сказанного. — Что ты только что сказал? Болен? — переспросил он. — Не заставляй меня повторять. — Что с ним? — наблюдая за ним, поинтересовался Кот. В горле неожиданно пересохло. Он никогда бы не подумал, что его отец мог чем-то серьезно заболеть. Человек, который никогда не болел гриппом и не знал, что такое головная боль. — Врачи говорят, что это чахотка. — Чахотка?.. Но откуда? — Мне откуда знать, — огрызнулся Феликс, взъерошив на голове волосы. — Все началось с простого сухого кашля, на который он просто не обращал внимания и игнорировал. И так продолжалось на протяжении нескольких месяцев, пока однажды утром у него не поднялся высокий жар, и он не стал харкать кровью, — блондин потупил взгляд. — Тогда почему ты здесь, а не с отцом? — Нуар слышал резкие нотки в своем голосе и ненавидел себя за них. Он понимал, что упрекал его. И за что? — Сам не понимаю, — устало произнес мужчина, пожав плечами. — Мы выполняем все назначения врачей, но можно только отсрочить смерть на год или на два, если повезет. — Он знает? — Да. И на самом деле, я разыскал тебя, чтобы попросить тебя об одном одолжении. — О каком? — Я хочу, чтобы ты приехал в Париж и повидался с отцом. — Что? — Кот осекся. — Я не прошу ничего невозможного. Всего несколько дней в доме, в котором ты вырос и одна встреча с отцом. — Ты думаешь, что я сейчас все брошу и примчусь к нему? — А ты не особо и занят, — Феликс вновь умостился на диване. — А если волнуешься за мисс Дюпен, то лучше всего будет взять её с собой. Так ты убьешь двух зайцев одним выстрелом. — Исключено! — Ты думаешь, что на её похищение посмотрят сквозь пальцы? Подобные действия не останутся безнаказанными и повлекут за собой последствия. Ты зашел слишком далеко и можешь потерять голову! Я выражаюсь не фигурально. — Вот поэтому она и останется здесь со мной. Я не собираюсь терять голову. — Ты считаешь себя неуязвимым. Но это не так. — Едва ли. Я просто доверяю своим инстинктам. Феликс фыркнул. — Ты безнадежен. Нуар усмехнулся. — Какой есть, — он отошел к стоящему на буфете серебряному подносу с графином и бокалами и налил себе очередную порцию виски.