Once Upon The Sea

Нуар понимал, что потеряв на мгновение внутреннее равновесие и самообладание, поступил опрометчиво: незачем было уходить из-за стола. В своих мыслях и действиях он никогда не руководствовался эмоциями, а действовал лишь в соответствии с голосом разума. Однако в какой-то момент он заглох под напором нахлынувших чувств. Возможно всему виной было количество выпитого шампанского, которым можно было утопить корабль. Но факт оставался фактом: Феликс был заинтересован в его маленькой заложнице, и это было неприемлемым. В кабинете мужчина нашел сигару, налил себе бренди и закурил. Но глубокие затяжки не облегчали напряжение. А если бы он анализировал события с целью определить, была ли наблюдаемая им дружба романтической или нет, напряжение только бы усилилось. Он знал это так же хорошо, как-то, что небо утром будет ясным. — Милорд, — послышался женский голос. Его досада исчезла, когда он повернулся и увидел горничную — Оливию. Она улыбалась ему, одетая в строгое закрытое платье с длинными рукавами, белый фартук и наколку на причёске из кружева. Нуар окинул ее оценивающим взглядом — так, словно взвешивал про себя, сможет ли он с ней немного отвлечься. У неё было бледное, почти белое лицо, острый подбородок, чёткие линии скул, прямой нос, чуть высокий лоб, тонкие, как нить, темные брови и серые раскосые глаза. Она была молода и даже симпатична, а округлости её форм, крой одежды только подчеркивал. Женщина поставила свежесрезанные цветы в небольшую вазу на деревянном резном столике, возле камина. В воздухе разлился ненавязчивый и приятный аромат роз. — Как вы просили, они прямо из сада. — Благодарю, — задумчиво откликнулся блондин. — Могу я сделать для вас что-нибудь еще? Вопрос в её устах прозвучал двусмысленно и невольно вызвал у него улыбку. Но он все еще сомневался. — Если мне что-нибудь понадобится, я обязательно дам тебе знать, — произнес Нуар. — Можешь идти. — Хорошо, милорд, — сдержанно кивнула Оливия, не подозревая, какие распутные мысли в этот момент обуревали хозяина особняка. Она удалилась. Мужчина невольно задержал взгляд на ее бедрах. Для четкого представления линий платье было помехой. Все-таки идея удовлетворить свою похоть с послушной, уютной и ничего не значащей горничной, была очень заманчива. Феликс окликнул его, очевидно, он уже некоторое время стоял в дверях. Нуар сделал глубокую затяжку и выпустил дым в сторону. На какой-то момент он даже позабыл о брате. — Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? — Не понимаю, о чем ты… — Не валяй дурака, — процедил сквозь зубы Нуар. — Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Я говорю о Маринетт. — Что-то не так с моим поведением? Если из нас двоих здесь кто-то и переходит границы, так это ты. — Я знаю, что делаю. И в отличие от тебя, не ввожу девчонку в заблуждение, обольщая её чрезмерным вниманием и пустыми надеждами. Она останется со мной столько, сколько я посчитаю нужным. И ты ничего не изменишь. — Кто бы мог подумать, что ты окажешься ужасным собственником, — Феликс хмыкнул. — Должен напомнить, что мисс Дюпен не вещь, она — живой человек. И я не могу одобрить то, как ты безжалостно с ней обращаешься. — Твое мнение никого не интересует, — заявил Нуар. — Ты как всегда черств и груб, — Феликс горько усмехнулся. — А ведь я в одночасье пекусь о твоей жизни, которая может оборваться, если ты не откажешься от своих жалких планов. — Да неужели? — с насмешкой осведомился блондин. Слова брата вызывали у него отвращение, они звучали жалко и неубедительно. — Хочешь сказать, что развлекая её, ты таким образом проявлял ко мне заботу? — Просто подумай о моих словах. Маринетт интересная и умная девушка. А ты распоряжаешься ею, как вещью. Она не заслуживает к себе такого отношения. — Не слишком увлекайся ею. — Не вижу смысла продолжать этот разговор. Ты ведешь себя подобно ребенку. Феликс смерил брата холодным взглядом и вышел из комнаты. Нуар уставился на свою сигару, догорающую в фарфоровой пепельнице. Он был мрачен. До этого вечера Маринетт была всего лишь пешкой в его маленькой игре. Теперь он чувствовал, что она могла стать королевой и вывести его в ряды побитых шахматных фигур. Прикрыв на мгновение глаза от головной боли, он зашагал по комнате, пытаясь унять свой гнев. Сегодня вечером Маринетт почти флиртовала с Феликсом. Она поощряла его интерес к ней. Ее внимание, смех, оживленный разговор заманили его брата в ловушку. Она стала проблемой, которую нужно быстро решить. Чем скорее он избавится от нее, тем лучше. Лучше для него. Внезапно Маринетт появилась в дверях. Нуар напрягся. — Не хотите немного выйти в сад? — заговорила она. — Нет. Девушка вздрогнула от его резкого голоса. — Входите, — проворчал он, твердо зная, что он должен пресечь дальнейший флирт между ней и его братом. Он прошел мимо нее и закрыл дверь. — Что не так? — осторожно спросила она. — Держитесь подальше от Феликса. — Что? — ахнула Маринетт. Нуар стиснул ее плечи. Его гнев перешел в нечто совсем другое — горячая кровь стучала в висках. — Позвольте повторить. Держитесь подальше от Феликса. — О чем бы вы ни думали, вы не правы! — воскликнула девушка. — В самом деле? Меньше всего мне нужно, чтобы мой сводный брат проникся к вам симпатией, миледи. Я ясно выразился? Руки Нуара сами собой прижали ее к своему твердому возбужденному телу. — Ч-что в-вы делаете? — она начала заикаться. Триумф захлестнул его. Теперь она не думала о его брате. — Хотите знать кое-что интересное? — осведомился он, опуская руки все ниже и ниже. — Я не думаю, что будет очень трудно заставить вас перестать думать о нем… Ее глаза сверкали, грудь вздымалась, щеки раскраснелись. — Вы ошибаетесь, — заявила Маринетт, пытаясь его оттолкнуть, — мне не нужен Феликс… Но мужчина не слушал. Он прижался губами к ее рту. Прикосновение было резким, требовательным и мгновенным. Её пухлые и мягкие губы они оставались совершенно неподвижными, но он ощутил на ее губах сладкий аромат винограда и шампанского, и решил попробовать их на вкус. Провел языком по ее губам, упиваясь их сладостью. Протест встретился с желанием. Нуар обхватил девушку, плотнее прижимая ее к себе и чувствуя, как дрожит ее натянутое словно струна тело. Она зажмурилась, словно боролась с ощущениями. Но вот вздохнула и разомкнула губы навстречу этой настойчивой ласке. Он скользнул языком в её рот и почувствовал вкус спелого винограда. Поцелуй совершенно одурманил его, и он наклонил голову, чтобы сильнее ощутить эту опьяняющую сладость. — Вы пили вино. Нуар повалил ее на пол и упал на нее. Она даже не пыталась сопротивляться. Он поцеловал ее в шею и стянул вниз корсет, обнажив грудь. Но когда посмотрел на ее затвердевшие соски, то заметил, как учащенно она дышит. Он перевел взгляд на лицо девушки. На нем отражалось так много эмоций, что его собственная злость куда-то пропала. В то время, как молодое и гибкое тело Маринетт стало медленно отвечать ему, повинуясь наличию инстинкта, о котором она даже не подозревала, глаза всё выдавали. Страх, смущение, злость, и даже слезы. Что он делает? Нуар был так сердит, что не мог ясно мыслить. Все произошло так быстро и яростно, что это нельзя было назвать ни изнасилованием, ни даже соблазнением — он хотел овладеть ею из-за нее и Феликса. Он потерял контроль. Девушка положила руку на лоб, ей не хватало воздуха. Взгляд был немного затуманен. Мужчина снова посмотрел на ее маленькие пухлые груди, отчаянно сражаясь с охватившим его желанием. С усилием взяв себя в руки, он натянул на нее платье, прикрыв грудь, и поднялся. Эта женщина сделала с ним то, чего еще никогда не происходило, — заставила потерять самообладание. Не осмеливаясь взглянуть на нее, Нуар вышел из комнаты. Сжав челюсти, он стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Когда он добрался до двери своей спальни, то чувствовал, что обрел некое подобие самоконтроля — но не полностью. Он был обеспокоен тем, что Маринетт имела над ним власть, а он не мог позволить этого никому, тем более собственной пленнице.