Once Upon The Sea

Маринетт почувствовала, что голодна. Еще раз погладив гнедую кобылу, она вышла из конюшни. Было прекрасное утро, безоблачное небо сверкало голубизной, октябрьское солнце непривычно, но приятно грело. Прошлой ночью она поздно легла и сразу же крепко заснула. Уже где-то около десяти часов утра она обходила земли и исследовала руины старого замка позади дома. Они интриговали — в них было нечто таинственное и романтическое. Теперь девушка шла по лужайке к дому; внутри у нее бурлило много противоречивых чувств. Она видела Нуара, галопирующего через отдаленный холм на сером жеребце, совершающего утреннюю прогулку. Он оставался для неё загадочным и непостижимым. Обвинил ли он ее в излишнем дружелюбии к Феликсу? В кабинете все произошло так быстро, когда она рискнула попросить его прогуляться с ней в саду. Он был очень сердит на нее, но почему? Феликс был приятным человеком и искренне нравился Маринетт. Она наслаждалась, обедая с ним, и думала, что таким образом сможет хотя бы ненадолго абстрагироваться от своих проблем. Но Нуар не только не присоединился к их разговору — он, казалось, думал, что она питает к Феликсу романтический интерес. Это абсурд! Неужели все из-за того, что он внезапно предложил вернуться ей вместе с ним в Париж? И Нуар велел ей держаться подальше от его брата. Возможно, он боялся, что она воспользуется предложенной пропозицией и попытается сбежать. Девушка шла медленно, давая себе время подумать. Было невозможно не вспомнить все, что произошло прошлой ночью. Ее щеки начали гореть. Когда Нуар обнимал и целовал ее, когда она ощущала его возбуждение, все ее благоразумие исчезло. Она не предвидела своей реакции. Жар, который он пробудил в ней, просто ошарашивал. И даже пугал ее. Когда он обнимал ее, Маринетт перестала быть самой собой, превращаясь в существо, наполненное желанием. Все остальное переставало иметь значение. К счастью, была середина утра, и девушка уже не изнемогала от неприемлемого на её мнение трепета. По крайней мере, она была способна рационально мыслить. Почему он произвел на нее такое действие? Несомненно Нуар был красив, но она была его пленницей, а не гостьей. Он стоял между ней и возращением домой. Нарушил закон, похитив ее, — не говоря уже о том, что захватил «Карони». Он совершил много преступлений, и ее мысли все время к этому возвращались. Изувеченный «Карони» лежал на дне моря, а она была его пленницей. И Маринетт по-прежнему не имела понятия, почему он хотел получить за нее выкуп. Было к лучшему, что он решил прервать их любовную игру прошлой ночью, как если бы внезапно открыл, что она больна проказой. В свете этого утра его уход выглядел почти комично, и Маринетт улыбалась, вспоминая о нем. Но ночью это не казалось забавным. Тогда она была в отчаянии и удручена более чем когда-либо. Девушка вошла в дом, постепенно мрачнея. Ей нужно было знать, почему Нуар продолжает держать её подле себя из-за выкупа, который, очевидно, был ему не нужен. Если она хотела в скором времени вернутся домой, то должна была оставаться сосредоточенной, решительной и ни на что не отвлекаться. Маринетт шагнула в холл, собираясь узнать, вернулся ли он с прогулки верхом. Она заглянула в столовую, увидела, что только одно место накрыто, и вздохнула, разрываемая между разочарованием и облегчением. Девушка атаковала хлебную корзину, поддавшись голоду. С черничной лепешкой в одной руке, с ломтем булки с изюмом, свежей и теплой из печи, в другой, она поднималась наверх, размышляя о том, что должна перестать думать о Нуаре, переодеться и прокатиться немного на лошади. Она была неплохой наездницей и умела держаться в седле. Отец научил её этому. Правда за время пребывая в Венесуэле, её не разу не позволили взобраться и поездить верхом, несмотря на то, что в конюшне стояли прекрасные лошади. Поначалу девушка несколько раз тайком выезжала на прогулку, но когда её заметили о них пришлось забыть. Тетушка Пилар считала это опасным занятием, и поэтому среди преподаваемых для неё видов искусств езды верхом не было. Войдя в свою спальню, она доела булку и приступила к лепешке. Оливия убирала постель и открыла окна, чтобы впустить теплый весенний день. Маринетт не обращала на нее внимания, направляясь к стенному шкафу за сундуком. Говорить горничной о своей затее она не собиралась.

***

Маринетт пронеслась мимо дома к конюшне. Она нашла седло, которое выглядело меньше других, схватила поводья и быстро оседлала маленькую кобылу. Начинался дождь. Она держала поводья и гладила шею кобылы, пока ее руки не стали мокрыми. — Ты такая славная, — прошептала она. Девушка села на кобылу и отпустила поводья. Спустя минуту она скакала галопом по сельской местности. Гнедая кобыла скакала по извилистой тропе через залитый солнцем лес. Ощущения были потрясающими. Маринетт впервые за долгое время чувствовала себя такой свободной. Прохладный ветер приятно бодрил лицо, трепал волосы и конскую гриву, земля глухо стучала под копытами. В какой-то момент ей в голову пришел новый план бегства — на сей раз пересечь Англию верхом на лошади до какого-нибудь приморского города, а оттуда отплыть на восток. А для этого нужно было бы проникнуть в библиотеку и обзавестись полезными картами — возможно, украсть их. Внезапно раздался выстрел, грозное эхо прокатилось по лесу — вспугнутые непривычным звуком, в воздух взметнулись птицы, протягивая узорчатую подвижную сеть между небом и верхушками деревьев. Кобыла громко заржала. Маринетт вздрогнула, не заметив, как выехала из леса. Она оказалась на гребне невысокого холма над каменным фермерским домом с несколькими сараями, огородом и пастбищем, где паслась дюжина коров. Лошадь поднялась на дыбы и забила передними копытами в воздухе. Девушка крепче вцепилась в поводья, чтобы не свалиться, но осадить испуганное животное было не так просто. Она не справилась с управлением, и оно сбросило её с седла. Маринетт всей тяжестью тела упала на землю. Освобожденная кобыла умчалась галопом прочь, вниз по склону. Девушка чуть повела головой, и, поморщившись, сглотнула слюну. По затылку неторопливой горячей волной разлилась боль, которая искоркой судороги прошла по всему телу. Медленно, очень медленно она открыла глаза. Над ней простиралось бесконечно высокое голубое небо, такое пронзительно-яркое, что на него больно было смотреть. Густая трава колыхалась, окружая со всех сторон. Постанывая, Маринетт с трудом приподнялась и села, упираясь сзади в землю руками. Голова кружилась, глаза застилала пелена, к горлу подступала тошнота, но она волевым усилием заставила себя двигаться. Откуда-то издалёка послышался громкий, пронзительный лай собак. Потом шум копыт, отдалённые голоса людей. Сначала выстрел. Теперь это. Охота? Она начала отползать назад, а потом, неуверенно поднявшись на ноги, что было духу бросилась бежать. Быть растоптанной или пойманной охотничьими псами в качестве трофея, девушка не хотела. Подобрав подол тяжелого платья, она стала спускаться с холма, навстречу фермерскому домику. Маринетт быстро сбежала вниз, не оглядываясь, когда внезапно дорогу ей перекрыл вершник. Она смогла замедлить шаг и остановиться прямо перед его лошадью. — Миледи? Что вы здесь делаете? — удивленно спросил мужчина, взглянув на неё. Оглядываясь, он слегка потянул на себя один повод, и жеребец послушно повернулся. — Нет… Как вы вообще здесь оказались? Девушка не успела ничего ответить. Собачий лай раздался совсем близко — прямо у неё за спиной. Впереди бежала небольшая стая артуазских гончих*, а позади них ехало с десяток всадников. Все они были облачены одинаково. Красный редингот* с отчеканенными металлическими пуговицами, светлые лосины, рубашку с шейным платком, высокие сапоги с отворотами, перчатки и черную каскетку*. Экипированное общество медленно остановилось, когда их распорядитель — высшее должностное лицо на охоте, подал сигнал. — Вот так встреча! — весело воскликнул мужчина, подавшись на гунтере* вперед. В статном наезднике Нуар узнал своего знакомого. — Рональд? — Да, сынок, собственной персоной, — улыбаясь, произнес он. — Действительно неожиданная встреча, — произнес Нуар, слезая с лошади. Он кинул на Маринетт предупреждающий взгляд, говорящий о том, чтобы она молчала. Коснувшись ногами земли, он подошел к ней и обнял за талию, чтобы она не могла отодвинуться ни на дюйм. Не ожидая такого выпада с его стороны, девушка сначала опешила, но быстро взяла себя в руки. Она встречала этого мужчину раньше. На светском рауте. Там Нуар представил её, как свою невесту. — Вижу, начался новый сезон охоты. Как успехи? — Так точно, — мистер Монтгомери повернул голову, посмотрев на несколько лиц из своей компании. — Насколько я знаю, в здешних местах обитает прекрасная лань. И она настолько грациозна, что в неё трудно попасть, — он обратил взгляд на их пару. — Совершаете утреннюю прогулку? — Просто моя прекрасная роза не могла дождаться моего возвращения домой и поэтому вышла мне на встречу, — Нуар усмехнулся, и ласково посмотрел на Маринетт. — Любовь прекрасна во всех своих проявлениях, — мужчина почти мечтательно улыбнулся. — Жаль, что пока моя дорогая Шарлотта не встретила свое счастье. — Оглянуться не успеете, как она выйдет замуж, — добродушно произнес Нуар. — А пока цените время, проведенное с ней. — Пожалуй, ты прав, — согласился Рональд. — Это неизбежно. А пока некуда спешить, — он повернулся свою лошадь. — Думаю нам пора, не буду вас больше задерживать. — Удачной охоты, — Нуар уже хотел отпустить девушку, когда мужчина внезапно вновь повернулся в их сторону. — Ах, да, — засуетился он, будто вспомнив о чем-то важном. — Я жду приглашения на вашу свадьбу. — Обязательно, — процедил сквозь зубы Кот, через силу улыбаясь. — До встречи. На этот раз он не решался выпустить Маринетт из объятия, пока топот копыт не растворился в воздухе. — Ну, что ж, поехали. Руки Нуара сомкнулись вокруг ей талии, и, прежде чем она смогла протестовать, он усадил ее на своего жеребца и сам поместился сзади — седло было маловато для двоих. Девушка затаила дыхание, не осмеливаясь обернуться. Мужчина пришпорил коня. — Так теперь расскажите, как вы здесь оказались? — спросил он. — Я поехала верхом. — Вы умеете ездить на лошади? — Умею, —  Маринетт приосанилась в седле и прищурилась со значением. — У меня ещё масса достоинств, о которых вы не знаете. — Что ж, весьма неплохо, — признал мужчина, хмыкнув. — Значит мне не помешает усилить над вами бдительность, — он прижался своей грудью к ее спине и прошептал на ухо: — А о ваших главных достоинствах я уже знаю… Девушка не видела его лица, но знала: он улыбнулся. Последние слова прозвучали двусмысленно, и вряд ли нуждались в дополнительной расшифровке. Она уловила намек. На короткий миг перед глазами встала картина вчерашних событий. Вдруг стало стыдно и и неловко, к щекам прилила кровь. Когда впереди показалась гнедая кобыла, пасущаяся на холме, Нуар поменял направление в её сторону. — Почему вы замолчали, миледи? Неужели подумали о чем-то непристойном? — Н-ничего подобного!  — выпалила Маринетт с горячностью. — Боже мой, вы вся словно открытая книга, — Нуар притоморзил у кобылы. — Никакой загадки. Девушка начала слезать, но он не позволил ей. — Вы поедете со мной, — сказал он, спешившись и подходя к животному. — Ни за что! — Если вы сейчас слезете, то пойдете пешком. Девушка закусила губу и, застыв словно статуя, всеми силами попыталась побороть охватившую её неловкость. Нуар резко пришпорил жеребца. — Так-то лучше, — он улыбнулся. — Вы можете, если хотите. Маринетт бы уже во второй раз упала бы с лошади, если бы мужчина не держал ее. Остаток пути назад она не проронила ни слова.