Once Upon The Sea

Маринетт нервно ломала пальцы рук, кусала губы и металась по спальне из угла в угол, не находя себе места. Девушка запуталась в собственных чувствах и мыслях, а все происходящее явно не способствовало быстрому урегулированию ситуации. Сама того не осознавая, она стала предметом конфликта двух взрослых людей, а именно мужчин. Один из которых повел себя как незрелый юнец, применив грубую физическую силу. Это вызывало у нее угрызение совести и чувство вины перед Феликсом. За свою доброту и желание помочь ей, он подвергся жестокому и варварскому обращению со стороны брата. Девушка не понимала, что двигало Нуаром в тот момент. А его последние слова и вовсе выбили у нее почву из-под ног. «Когда дело касается женщины». Что он имел в виду? Речь понятное дело шла о ней. Неужели это было проявление ревности? Внезапно она остановилась. Нет, это невозможно. Нуар не мог быть в неё влюблен, Маринетт была в этом уверена. У него не было к ней тех чувств, которые, например, испытывал её отец к матери, или двоюродной брат Андрэ к своей молодой жене Элизабет. Это была не любовь и даже не симпатия. Тогда это было чувство собственности? Сейчас её жизнь была в его руках, и поэтому решил, что имеет на неё право. Право распоряжаться. И мысль о том, что его игрушку могут попытаться отобрать, превращала Нуара в капризного деспота. Такое суждение больше поддавалось логике. Но даже после него девушка не могла успокоить свои мысли. Она должна была чувствовать разочарование, злость, гнев, в конце концов, досаду, ведь почти потеряла шанс вернуться домой, однако вместо этого не могла перестать о нем думать. Несмотря ни на что рядом с ним её сердце предательски учащало пульс. И это больше всего тревожило молодую девичью душу. Маринетт стиснула руку в кулак и прижала к груди, когда из приоткрытого окна раздалось звонкое ржание лошади, и после донеслось чье-то недовольное восклицание. Быстро выглянув наружу, она наклонилась и взглянула вниз, во двор. Увиденная картина повергла в такой шок, что девушка словно окаменела. В открытую дверь кабины кареты, которая должна была доставить их в порт, Феликса грубо и бесцеремонно затолкал высокий грузный мужчина, в котором она узнала одного из пиратов — того самого, который забрал её и Калин с «Карони». Он сам, не без труда, втиснулся рядом с ним, заполнив собой небольшое пространство транспортного средства. Кучер на козлах махнул кнутом, и экипаж тронулся с места. Маринетт смотрела, как он удаляется, с трудом веря в то, что случилось, и случилось так неожиданно.

***

Адриан сложив руки за спиной, смотрел в окно. В прозрачном стекле, отражалось его улыбающееся лицо, в нем проступало что-то мальчишеское, задорное. Он с удовольствием наблюдал за происходящим на улице, где разворачивался короткий акт спектакля, сценарий и конец которого был написан им собственноручно. Его сводный старший брат выглядел жалко, и в то же время комично. Он был настолько растерянным и донельзя удивленным, что Нуару хотелось запечатлеть его образ на бумаге, дабы увековечить. Тучи, нависавшие над ним на протяжении последних нескольких дней, начали рассеиваться, стоило лошадиной упряжке пропасть с поля зрения. Он был полностью уверен в том, что Горилла безупречно выполнит его приказ.

***

Солнце, напоминающее раскаленную золотую монету, опускалось за горизонт, унося с собой дневные краски, уступая место вечернем алым бликам на небосводе. Маринетт сидела у окна и бессмысленно глядела вдаль. Время тянулось для неё медленно и тоскливо. После того как днем Феликс не по доброй воле покинул поместье, она не решалась выйти из своей спальни, которая сейчас казалась ей единственным безопасным уголком в доме. Она не хотела случайно попасться на глаза Нуару, который мог еще не остыть после произошедшего. Он был подобен огню, который никогда не угасает, если в него все время подливают масло. Огню, который манит, но стоит подойти к нему ближе, и он обожжёт. Сильно. Внезапно раздался стук, и девушка вздрогнула. Обернувшись, она невольно покосилась на дверь. — Войдите! — воскликнула Маринетт и будучи убежденной в том, что это горничная вновь уставилась в окно. Но когда никто не вошел и стук повторился, ей пришлось подняться. Стоило открыть дверь, как она увидела перед собой мужчину. Он держал в руках большой серебряный поднос, поправляя в тот момент блюдце, на котором стояла чашка парующего чая. — Вы…? — несколько удивленно произнесла девушка. Пара изумрудных глаз метнулась к ней, оставив в покое содержимое подноса. Несколько секунд лицо Нуара ничего не выражало, как вдруг уголки губ поползли вверх. — И вам добрый вечер, миледи, — он выглядел легко и непринужденно, в то время, как девушка растерялась, крепче вцепившись в дверную ручку. В голове возник какой-то сумбур. — И зачем вы пришли? — внезапно резко и грубо спросила Маринетт. — Разве не очевидно? — блондин окинул взглядом поднос у себя в руках. — Вы не спустились к ужину, и поэтому я решил исправить это. Повар приготовил ростбиф с вареным картофелем и овощами специально для вас… — Благодарю вас, но не стоило, — молвила она, даже не взглянув на еду, — я совершенно не голодна. Девушка знала, что врать нехорошо, и гордыня — это грех, но впускать в комнату Нуара и тем более оставаться с ним наедине не хотела. Она поспешила закрыть дверь, но он не позволил ей этого сделать. Мужчина видел, что Маринетт не собиралась продолжать с ним разговор, и вовремя среагировал — поставил ногу между дверью и ее косяком. От резкого движения звякнули столовые приборы, но он и глазом не моргнул. — И все же упрямства вам не занимать, — констатировал Нуар и прищурился. Поведение девушки его одновременно забавляло и раздражало. И какое из двух чувств преобладало, он решить не мог. Приоткрыв рот от удивления, Маринетт нахмурилась. — Точно также, как и вам, — в ответ съязвила она. — Поведение порождает поведение так же, как ваши манеры порождают ответные манеры, — блондин усмехнулся, — поэтому будьте добры, и вспомните чему вас учили. Пренебрегать чужой добротой — некрасиво и тем более невежливо. Девушка хотела что-то ответить, однако в последний момент прикусила губу. В чем-то он все-таки был прав. Рядом с ним из леди, она превращалась в грубиянку. Отойдя от двери, она дала возможность ему войти.