Once Upon The Sea

Маринетт действительно успела проголодаться. Вот только поесть она толком так и не смогла: от пристального взгляда, который она на себе то дело и ловила, кусок в горло не лез. Когда Нуар принес ужин в спальню, девушка рассчитывала на то, что после этого он уйдет и предоставит её самой себе. Но этого не произошло. Как только в нос ударил пряный аромат жаренной говядины, а под ложечкой засосало, он встал у стены, возле окна. В комнате стояла нагнетающая тишина, которую разбавлял только однообразный стук маятника больших старинных напольных часов. — Разве у вас не найдется дел поважнее, чем смотреть на то, как я ем? — девушка прожевала небольшой ломтик мяса и промокнула губы салфеткой. Она никак не могла сосредоточиться на еде, не чувствовала сытного, но слегка остывшего вкуса блюда. — Вам было бы гораздо приятнее, будь на моем месте Феликс? — блондин скрестил руки на груди и принялся хмуро вглядываться в её глаза. Он словно только и ждал момента, когда девушка заговорит. Лучи заходящего солнца, шедшие из окна прямо в комнату, падали на его высокую фигуру, удлиняя и растягивая тень. Маринетт в свою очередь не понимала к чему был этот вопрос, но от его тона по телу пробежали мурашки, было в нем что-то зловещее. Она понимала, что Нуар играл с ней. Испытывал на прочность. Выматывал весь запас кротости, привитого ей с самого детства. Она должна была оставаться спокойной и собранной. — Я бы в любом случае предпочла уединение, — девушка отложила столовые приборы, собираясь дать ему какой-никакой, но все же отпор. Благодаря Феликсу она хотя бы на какое-то время смогла отвлечься от проблем. Забыть о том, что является заложницей пирата, а не гостьей. И пускай пребывание здесь не походило на заключение в темнице, от одной мысли о положении, в котором она сейчас была, становилось неприятно. — А вы умеете уходить от ответа, — протянул мужчина и ухмыльнулся. Он не был удовлетворён подобным ответом, но то, что Маринетт проявляла находчивость, остроумие и даже предприимчивость, забавляло его, заставляя желать, чтобы она больше перед ним раскрылась. Нуар как никто другой знал, что значит быть рожденным и воспитанным в высшем обществе. Отношение к детям дворянского происхождения отличалось высокой требовательностью, строгостью и даже жестокостью, что диктовалось нормами, определенными в традициях, в кодексе чести. Этические нормы тесно соприкасались с этикетными: демонстрировать чувства, не вписывающиеся в принятую норму поведения, было не только недостойно, но и не прилично. В этом мире Нуар руководствовался иными правилами, если вообще их соблюдал. Он уже видел на что способна эта маленькая, но упрямая женщина. Но сможет ли она еще больше его заинтересовать? — Мне есть с кого брать в этом пример, — произнесла Маринетт, намекая на его персону. С первой же их встречи, Нуар ловко уклонялся от прямых ответов на вопросы, темнил, тем самым препятствуя возможности что-либо узнать о нем и это не осталось без внимания, — тем более, подобный вопрос не имеет смысла. — Неужели? Должен вас огорчить, но здесь, миледи, вы не правы, — осадил её блондин. — Он, как и все происходящее здесь ранее имеет корень. — Корень? — удивленно переспросила она. — Какой еще корень? — Любое подозрение имеет свое основание, — он оттолкнулся от стены. — Я знаю, что прошлой ночью, мой брат был с вами, миледи, — демонстративно обвел взглядом комнату, — здесь, в этой спальне. — Хотите сказать, что… — Я видел собственными глазами, как он сюда входил, — нетерпеливо произнес Нуар, перебив девушку. Повисла пауза. Маринетт осеклась. — Вы решили, что я и Феликс… что мы… любовники? — на последнем слове она запнулась и выговорила его из-за деликатности тише, чем первые. К ней наконец пришло понимание произошедшей ситуации. — А разве это не так? — усмехнулся блондин, его рассмешило и отчасти удивило её растерянное выражение лица. — Честно признаться, я думал, вы умнее… — Конечно, нет! — воскликнула барышня, почувствовав себя оскорбленной, и в то же время виноватой. Снова. Виноватой перед мистером Феликсом. Ведь сейчас его обвиняли именно из-за неё. Обвиняли в том, чего он не совершал, и как думала девушка, не совершил бы. Она даже не могла представить столь зазорное деяние с его стороны. — Это недоразумение! Феликс пытался помочь мне… — Ах, вот оно что, теперь это так называется, — перебил её мужчина и как-то криво усмехнулся, — он сделал шаг вперед, — Если вам так нужна была помощь, вы могли попросить меня. Я бы с удовольствием посодействовал в этом, миледи. Щеки Маринетт полыхнули румянцем от догадки, что подразумевало под собой слово «помощь» из его уст. — Вы все не так поняли! — девушка резко дернулась, вставая из-за стола. Следовало как можно скорее объяснить произошедшее недоразумение, а значит признаться в том, что она собиралась совершить побег. И попытка сбежать была ничуть не постыдным поступком, в отличии от того, в котором её обвиняли. — Ваш брат всего лишь пытался спасти меня и увести прочь! Что показывает его как, хорошего, добропорядочного человека, в отличии от… — Достаточно, — сердито прервал её Кот. — Но… — Я не ясно выразился? — блондин медленно подошел к столу, словно крадущейся походкой, не отводя от Маринетт взгляда. Улыбнулся чему-то своему, каким-то своим мыслям. — Или… вы хотите, чтобы я сам заткнул вам рот? Девушка пристально посмотрела на Нуара. Он откровенно насмехался над ней. Вся её смелость куда-то внезапно испарилась, и она почувствовала себя неуютно, в первую очередь оттого, что не всегда могла удержаться от безрассудных порывов, и остановиться вовремя. А во-вторых от двусмысленности в его обращениях, от которых щеки Маринетт не переставали предательски гореть. — Разве я не говорил держаться вам от Феликса подальше? — он оперся на стол руками и навис над ней, словно коршун над добычей. Его лицо оказалось совсем близко, и это побудило брюнетку обратно опустится на стул. — Говорили, — тихо и несколько пристыженно ответила она. Маринетт опустила голову, когда Кот неожиданно поддел ее лицо указательным пальцем за подбородок. Резким движением приподняв его, он припал к ее губам в жадном поцелуе.